Наш кофе прибыл с корзинкой рогаликов, и я задалась вопросом, кто первым нарушит молчание.
Он толкнул корзинку ко мне.
― Нет, спасибо. Я уже поела.
― Ты выехала с виллы?
― Да.
― Ты собрала мои вещи?
Я моргнула.
― Конечно!
― Хорошо, спасибо. Сколько я должен тебе за комнату?
― Нисколько, забудь об этом.
― Просто скажи, сколько я должен, Каро.
― Так как ты не ночевал там, не вижу необходимости тебе платить.
― Вот как будет?
― А как должно быть, Себастьян? Потому что, честно говоря, я не знаю!
Он схватил рогалик и начал разрывать его на части.
― Послушай, может, мы просто можем уменьшить ущерб, ― сказала я. ― Я возьму такси до аэропорта, и ты сможешь... делать то, что хочешь, Себастьян.
На мгновение я подумала, что он будет спорить, но затем он опустил взгляд на крошки на своей тарелке.
― Я не хочу, чтобы ты уезжала, ― пробормотал Себастьян.
Я ждала большего, возможно объяснений его поведения. Но их не последовало.
И затем осознание накрыло меня с силой танка "Шерман", почему он пытался подобрать слова: он не делал этого прежде. Никогда. У него не было девушки в полноценном смысле этого слова с семнадцати лет, и эти отношения оборвались резко без какого-либо желания примирения с его стороны. Сразу после этого он погрузился с головой в бурный роман со мной, в котором он точно не оттачивал свои навыки отношений. По его признанию, он трахнул лучшую подругу Стейси, что было его версией решения их проблемы. Он понятия не имел, как справиться с вихрем эмоций взрослых отношений. Прошлой ночью его первой реакцией было убежать и спрятаться в бутылке. Неудивительно, что для него было так сложно. Что касалось настоящих отношений ― он был на новой территории.
Я подумала, что его желание поговорить со мной было шагом вперед.
Я была замужем одиннадцать лет, и, хотя все кончилось полным провалом, по крайней мере, у меня было хоть какое-то смутное представление, как работают отношения или как должны работать. И я встречалась с двумя мужчинами после Себастьяна. Тоже что-то. Конечно, эти отношения не особо преуспели и по вполне мирским причинам. Боб переехал в Цинциннати из-за своей работы, а Эрик спутался с более молодой и обеспеченной моделью. Я не считала случайную связь с Алехандро, репортером из Мексики. Мы все еще пересекались время от времени.
― Себастьян, ты должен сказать мне, почему хочешь, чтобы я осталась, ― сказала я мягко. ― Прошлой ночью ты сказал довольно неприятные вещи, и я не собираюсь принимать твои объяснения, что ты просто слишком много выпил. Очевидно, что в тебе слишком много злости... по отношению ко мне. И я не знаю, как могу это исправить.
Он чуть-чуть съехал на своем стуле, выглядя как надутый подросток. Казалось, что он вел какую-то внутреннюю битву, но, в конечном счете, выпрямился и посмотрел мне в глаза.
― Каро, ты пыталась найти меня, когда мне исполнилось двадцать один?
Опять за свое.
― Я скажу тебе точно то, что говорила прежде: я писала Ширли и Донне. Но нет, я не пыталась искать тебя напрямую, потому что просто хотела знать, что с тобой все хорошо. Оба письма были возвращены нераспечатанными, я предположила, что это предзнаменование, что не стоит ничего делать. Я не видела для себя права вмешиваться в твою жизнь и рисковать, боясь еще больше все испортить. Я чувствовала большую вину за разруху, которую оставила после себя: я не хотела напоминать тебе ни о чем этом или заставлять тебя чувствовать себя чем-то обязанным мне. Мне никогда не приходило в голову, что ты... что ты ждешь меня.
Себастьян наклонился вперед, его взгляд был напряженным и злым.
― Но я сказал, что буду ждать тебя. Я пообещал ждать. Черт, Каро, это была последняя фраза, произнесенная мною тебе. И ты... ты сказала... он прикусил губу, сомневаясь.
Я обещала любить его вечно.
Уродская волна вины обрушилась на меня, и я, наконец, увидела, как это выглядело с его точки зрения: я не старалась достаточно ― я разочаровала его.
― Ох, Себастьян... мне очень жаль.
Что я могла сказать, чтобы смыть годы боли?
Его голос опустился до шепота:
― Ты имела это в виду, Каро? Ты имела в виду, что именно любишь меня?
― Да, tesoro. Я очень сильно тебя любила. Но ты не тот человек, которого я знала десять лет назад. Прежний Себастьян был милым, нежным и любящим, а ты... ты можешь быть таким, но твоя злость пугает меня. Ненависть, которую я вижу в выражении твоего лица и слышу в твоих словах... это слишком тяжело для меня. Я понимаю, что по твоему мнению я обманула тебя десять лет назад… или семь... и я очень сожалею об этом, но я не могу ничего исправить... я не могу изменить прошлое.
Он отвернулся, уставившись на море.
― Я в замешательстве, потому что не понимаю, чего ты хочешь от меня, Себастьян. Сначала ты говоришь о втором шансе для нас, и что мы должны попытаться, и в следующее мгновение ты обвиняешь меня из-за каждого неправильного решения, которое ты принял за последние десять лет. Если ты так сильно меня ненавидишь и так сильно обижен на меня, почему я здесь?
― У меня нет ненависти к тебе, Каро, ― пробормотал он.
― Себастьян, ты назвал меня лгуньей, сказал, что никогда не будешь доверять мне.
Он поморщился, но я была решительно настроена, чтобы поднять эту тему.
― Ты предложил мне присоединиться к тебе в этой поездке и как только что-то пошло не так, ты швыряешь мне прошлое в лицо. Если ты, правда, веришь, что я сделала все из-за того, что мне плевать, тогда я не понимаю, как мы можем преодолеть прошлое.
Я надеялась, он предложит что-то, как-то выразит свои мысли, но его губы так и остались сжатыми.
― Послушай, я бы не была той, кем являюсь сейчас, если бы не встретила тебя ― это правда. Я, вероятно, все еще была бы в браке без любви. Но это только половина истории.
Наконец он посмотрел на меня.
― Мне было действительно сложно, когда я приехала в Нью-Йорк. У меня почти не было денег, знакомств, негде было жить и работать. Хочешь узнать, как я выжила? Я убиралась в домах людей, чистила их туалеты. Три года. Пока, в конечном счете, не начала зарабатывать журналистикой.
― Я не знал, ― сказал он тихо.
― Нет, потому что ты не дал мне шанса ответить прошлой ночью.
Я задумалась, видел ли он, каким жестоким было его поведение, но его следующий вопрос принял другой оборот.
― Ты сказала, что была на свиданиях пару раз.
― Извини.
― В первую ночь, когда мы разговаривали. Я спросил, есть ли у тебя кто-нибудь, и ты сказала, что была на свиданиях пару раз.
― Да, и что?
― Когда?
― Что? Ты хочешь узнать о тех, с кем я встречалась?
― Да.
― Я познакомилась с Бобом на свой тридцать пятый день рождения, когда выпивала с подругами. Мы встречались три месяца, и затем его перевели в офис в Цинциннати. С Эриком отношения были несколько лет спустя: мы встречались почти шесть недель, прежде чем он бросил меня ради более молодой женщины.
― Это все?
Ох, какого черта.
― У меня была интрижка на одну ночь с репортером, когда у меня было задание в Мексике. Это все. Теперь ты знаешь всю мою сексуальную историю. Хотя очень сомневаюсь, что ты можешь быть столь же краток в своей.
На мгновение он выглядел злым, затем криво усмехнулся.
― Я заслужил это.
Я закрыла глаза и откинулась назад.
― Ты в порядке? ― спросил он тихо.
Я медленно покачала головой.
― Не совсем.
Он вздохнул.
― Извини, Каро. Иногда я превращаюсь в безумца.
― Ты не можешь набрасываться на меня. И я не смогу ничего поделать, если ты будешь обвинять меня в том, чего я не могу изменить.
Он накрыл лицо руками.
― Не отказывайся от меня, Каро.
― Прошлой ночью я подумала, что ты отказался от меня.
Выражение боли исказило его лицо.
― Можем мы начать сначала, Каро? Обещаю, я не облажаюсь снова.
Я сделала глубокий вдох.
― Себастьян, это не тот случай, чтобы "начать сначала", необходимо решать проблемы, когда мы с ними сталкиваемся. Достаточно забавно, что именно ты научил меня этому десять лет назад: благодаря тебе я была готова встречаться лицом к лицу с проблемами. Ты не можешь обещать мне, что не облажаешься, потому что ты облажаешься. И я не могу обещать тебе того же, потому что такого не бывает. Мы можем договориться и двигаться дальше или можем сказать, что это были интересные несколько дней и двигаться дальше.
Он вытянул руку и неуверенно взял мою.
― Я хочу продолжить. С тобой.
Я не была уверена, почему спорила. Мой разум кричал мне уезжать прямо сейчас, но у сердца было противоположное мнение.
Я кивнула, соглашаясь.
― Хорошо. Давай попытаемся.
― И я обещаю не спать с твоей лучшей подругой, особенно с этой пугающей женщиной из Британии, с которой ты была в Женеве.
Я понимала, что он пытался разрядить обстановку, но не был готова шутить по этому поводу.
― Извини, ― сказал он тихо. ― Еще одна глупость.
Я попыталась улыбнуться, но, вероятно, получилась гримаса.
Я высвободила свою руку и откинулась на спинку стула, чтобы потягивать свой теплый эспрессо.
Себастьян взял кусок своего распотрошенного рогалика и мрачно жевал.
― Они сказали что-нибудь о прошлой ночи? Жители виллы?
― Нет. Они были очень смущены. Я думаю, что после нас они не захотят связываться с другими американцами. Но пожилая леди сказала мне, что ты вернешься.
Себастьян выглядел удивленным.
― Правда?
― Да. И я вполне уверена, что именно мне она аплодировала прошлым вечером. Она, вероятно, подумала, что мне нужна медаль за то, что я имею с тобой дело.
― Да, ― сказал Себастьян, нежно улыбаясь. ― Пурпурное сердце (прим. перев. военная медаль США, вручаемая всем американским военнослужащим, погибшим или получившим ранения в результате действий противника).
― Раненный в бою?
Его улыбка исчезла.
― Мне, правда, жаль о сказанном ранее.
― Мы двигаемся дальше, помнишь? Но, кстати говоря, извинения приняты.
Он некомфортно заерзал на своем стуле, и ел свой рогалик больше для отвлечения внимания, я полагаю.
― Я напился и спал на пляже, ― пробормотал он. ― Если тебе интересно.
Его голос был таким тихим, я едва могла его услышать.
― Ну, спасибо, что сказал.
― Я запаниковал, когда проснулся, подумал, что ты уехала. А затем увидел, как ты идешь одна по дороге. Сначала было облегчение, но затем... я просто подумал, что ты уходишь из-за меня, потому что я был...
―... таким засранцем?
Его улыбка была грустной.
― Да, именно так.
― Ну, как я и сказала, спасибо, что сказал. Теперь, какие планы на сегодня?
На его лице появилась первая искренняя улыбка за весь день.
― Я подумал, мы могли бы поехать в Пизу, посмотреть большую старую наклонную башню. Это в двух часах езды.
― Конечно, звучит весело.
Мне всегда было сложно подделывать энтузиазм, мой бывший муж указывал на это неоднократно. Но я пыталась. Ради Себастьяна. Ради нас.
Он закончил свой завтрак, бросил несколько евро на стол и встал, чтобы уйти. Себастьян протянул мне руку, и с небольшой неловкостью я приняла ее.
Его рука была теплой и сухой, кожа сверху мягкая, в то время как ладонь шероховатая, как если бы он занимался ручным трудом в последнее время. Я не замечала этого прежде. И задумалась почему.
Когда мы подошли к мотоциклу, Себастьян возился с молнией на куртке.
― Я хочу поцеловать тебя, ― сказал он, глядя на меня со смесью тревоги и потребности на лице.
Я засомневалась, и понадобилось немного времени, прежде чем в его выражении появилась боль.
― Хорошо, ― сказала я тихо.
Он осторожно расположил руки на моей талии, и я подняла свое лицо к его. Он прикоснулся губами к моим, и я ощутила знакомое желание. Я быстро отстранилась.
― Каро...
― Просто держи меня, Себастьян. Просто обнимай.
Я положила обе руки ему на грудь и голову ему на плечо. Он обвил руки вокруг меня, сжимая меня крепко.
― Извини, ― прошептал он. ― Извини.
Я ощутила, как он несколько раз поцеловал меня в волосы.
В итоге он отпустил меня, и я подарила ему небольшую улыбку.
― Мы преодолеем это, ― сказала я тихо.
Я не знала, заверяла я Себастьяна или себя.
Глава 7
Я не знала, что Пиза ― университетский городок, но поняла это, когда мы ехали по главной магистрали. Улицы кишели толпой двадцатилетних модно одетых иностранных студентов. В сравнении с ними я чувствовала себя потрепанной, пыльной путешественницей. Не помогало и то, что я была измотана. Я с нетерпением ждала возможности найти жилье, где я могла принять горячий душ и выспаться в удобной кровати... одна.
Было очевидно, что мы прибыли во время какого-то фестиваля, потому что музыка разносилась из каждого кафе и ресторана, конкурируя с уличными артистами и музыкантами, которые, казалось, выступали на каждом углу.
Себастьян осторожно направил свой мотоцикл в угол муниципальной стоянки, заполненной изобилием "Фиатов" и "Рено".
― Ты взяла свой фотоаппарат? ― спросил Себастьян.
― Конечно. Кто знает, может, я смогу продать статью о путешествии на мотоцикле по Италии.
Себастьян вздернул брови.
― Это лучше репортажа из дерьмового военного лагеря в облажавшейся стране.
Я пожала плечами, находясь не в настроении обсуждать свою страсть. Себастьян понял намек и мудро сменил тему.
Знаменитая падающая башня была одним из архитектурных чудес, расположенных на площади Пьяцца деи Мираколи. Площадь Пьяцца деи Мираколи также являлась домом для романского собора девятисотлетней давности Баптистерия.
Казалось странным блуждать среди такой древности в окружении дерзкой молодежи, один из представителей которой пытался держать меня за руку. Я радовалась своему фотоаппарату в качестве компаньона. Я не была готова к тому уровню близости с Себастьяном, в котором он очевидно нуждался. Было сложно объяснить это самой себе: я обещала попытаться, но чувствовала, будто нахожусь на краю рядом с ним, ожидая, что он снова взорвется. Нам нужно было постараться, чтобы вернуть прежнее расслабленное настроение. Вместо этого я чувствовала себя напряженно и неуютно.
После часа ходьбы стало заметно, что Себастьян начал скучать и просто пялился на старые здания, хотя он делал все возможное, пытаясь скрыть это. Я оценила его старания. Я понимала, что он предпочитал действия самоанализу, но сейчас мне было необходимо, чтобы мой ум отдохнул в окружении старых вековых тайн. Меня успокаивала местная атмосфера, и я задавалась вопросом, был ли мой отец в Пизе. Не было никаких особых причин для его нахождения здесь, но почему бы и нет. Мне нравилась мысль, что он ходил здесь, будучи молодым парнем, прежде чем решил попытать удачу в западном полушарии. В конце концов, в шестидесятых он мог услышать соблазнительный зов Дженис Джоплин, Боба Дилана и Вудстока. Италия тогда могла показаться скучной и тоскливой из-за послевоенной депрессии.
― Расскажи, что у тебя на уме, ― сказал Себастьян, тихо прерывая мои размышления.
― Я просто думала о папе, мне интересно, приезжал ли он сюда.
Глаза Себастьяна засветились, и он улыбнулся.
― Я, правда, любил твоего отца, Каро. В какой-то степени я завидовал тебе, когда был ребенком ― я так сильно хотел иметь отца, как он, вместо того куска дерьма, который у меня был.
Он нахмурился от воспоминаний.
― Ты... поддерживаешь хоть какую-нибудь связь со своими родителями?
Он покачал головой.
― Последний раз я видел старого ублюдка, когда оканчивал учебный курс новобранцев.
― Ох, ― сказала я удивленно, ― это... мило с его стороны.
― Ты, бл*дь, издеваешься надо мной? Он сделал это, потому что знал, что я взбешусь, поприветствовав его.
― Ох, верно. Что насчет Эстель?
Он пожал плечами.
― Она все еще в Сан-Диего. Чес видит ее периодически. Он наложил ей запрет на загородный клуб из-за пьянства.
Он вздернул брови, когда посмотрел на меня. Я ничего не сказала, но надеялась, что он был осведомлен о схожести их поведения. Конечно, среди армейцев было не так много трезвенников.
― Они развелись пару лет назад. Отец спутался с какой-то стриптизершей. Я не очень осведомлен. Что насчет твоей мамы? Ты видишься с ней?
Я покачала головой.
― Нет, мы не поддерживаем контакт. Я знаю, что она живет в доме престарелых во Флориде, но это все.
― Почему вы не общаетесь? Она не может быть настолько плоха, как моя мама.
― Не будь так уверен в этом.
Он колебался, но я распознала в нем любопытство.
― Что она сделала?
― Она ничего не сделала, Себастьян. В этом и вся соль. Когда... когда я ушла от Дэвида, она сказала, что я сама заварила кашу и сама должна ее расхлебывать. Она не хотела иметь ничего общего со мной. Не одолжила мне ни цента, чтобы помочь, когда я отправилась в НЙ. Она даже не отправила мне ни одной фотографии отца. У меня есть только несколько старых его фото.
Себастьян пытался притянуть меня в объятия, но я сопротивлялась, даже не осознавая этого. Он засунул руки в карманы.
― Ты слышала что-нибудь от... Дэвида?
― Нет. Мы переписывались во время развода, но это все. Я уверена, что он остался в морском флоте. Ты сказал, что пытался увидеться с ним... когда это было?
Себастьян нахмурился и уставился вдаль.
― Примерно через четыре месяца после твоего отъезда. Меня убивала неизвестность, где ты или как ты, или как связаться с тобой. Отец разгромил мой компьютер и удалил все электронные аккаунты, прежде чем я переехал к Ширли и Митчу. Я даже не думал, что ублюдок знал, как делать подобное. Он также взял мой телефон и разбил его. В любом случае я был в депрессии и направился в твой старый дом, но это была пустая трата времени. Придурок накричал на меня, что я разрушил его брак. Я сказал ему, что он тебя не заслуживал и какой он ублюдок, что так обращался с тобой. Он пригрозил позвонить в полицию. На этом все.
Я вздохнула.
― Ты же не жалеешь его, Каро? ― спросил Себастьян со злостью.
― Немного. Он просто женился не на той женщине, он не плохой человек.
По выражению лица Себастьяна я могла сказать, что он был решительно не согласен.
― И ты не разрушал мой брак: мы с Дэвидом умудрились сделать это сами. Ты... освободил меня.
Его злость исчезла, и он смотрел на меня с удивлением.
― Пожалуйста, позволь мне поддержать тебя, Каро. Меня сводит с ума, что ты не даешь мне прикоснуться к тебе.
Он вытянул руку, но я отступила.
― Просто... просто дай мне немного времени, Себастьян. Я не очень хорошо справляюсь с отказом.
― Вот как ты видишь это? Что я отказался от тебя.
Я уставилась на него во все глаза.
― Конечно. А иначе никак.
Он раздраженно провел рукой по волосам.
― Черт, Каро! Прошлая ночь была связана с моими проблемами, не с тобой, ты не понимаешь?
― Нет, не понимаю. Не совсем. Но я не хочу проходить через это снова. Я пытаюсь оставить это позади... мне просто нужно время.
Он вздохнул, и его плечи слегка поникли.
― Хорошо.
Повисла неловкая тишина, но я знала, что есть два пути, гарантирующие хорошее настроение Себастьяна - и секса в меню не было.
― Ты хочешь отправиться куда-нибудь перекусить?
Себастьян робко улыбнулся.
― Да, я наделся, что ты предложишь. Как насчет итальянской кухни?
― Ох, очень смешно. Ты должен участвовать в программе "Субботним вечером в прямом эфире".
Мы шли по оживленным улицам, пытаясь насладиться атмосферой веселья. Я начала расслабляться... немного.
― Что насчет местечка там, потому что...?
Внезапно меня толкнули сзади, и я потеряла равновесие. Себастьян поймал меня за локоть, но ремешок моего фотоаппарат был стянут через плечо.
― Мой фотоаппарат!
Я указала на бегущую фигуру, но Себастьян уже мчался за ним. Не сложившийся вор пробежал должно быть ярдов сто по дороге, прежде чем Себастьян схватил его и повалил на землю.
К тому моменту, когда я добралась до них, на лице парня была кровь, где Себастьян ударил его ― больше одного удара, судя по всему.
― Себастьян, нет! ― ахнула я, когда встала позади него.
При звуке моего голоса он разжал кулак и встал, протягивая мне фотоаппарат. Начала собираться обозленная толпа и, не зная, что произошло, их симпатии были направлены на мужчину с кровью на лице.
― Нам лучше убираться отсюда, ― пробормотал Себастьян.
― Что насчет полиции? ― спросила я. Мои глаза были загипнотизированы фонтаном крови из носа мужчины.
― К черту их! ― фыркнул он, и, схватив меня за руку, повел через толпу людей, которые мрачно смотрели на шоу. Нам в спину прокричали несколько злых голосов, но никто не остановил нас...
Себастьян свернул в переулок, потянув меня за собой, и мгновение спустя мы вышли на широкую площадь. Я снова начала нормально дышать, но слегка дрожала. Я знала, что это была реакция пустого желудка на адреналин.
― Ты в порядке, Каро?
― Все хорошо, ― солгала я неубедительно.
Он не поверил.
― Пойдем, ― сказал Себастьян. ― Ты должна поесть.
Я кивнула и не стала спорить, когда он повел нас в небольшое кафе, которое выглядело как закусочная в стиле пятидесятых, с высокими барными стульями и пластиковой стойкой.
― Спасибо, что спас мой фотоаппарат, ― сказала я тихо.
Себастьян выглядел удивленным, затем довольным.
― Я ждал, что ты отчитаешь меня за то, что я ударил того парня.
― Ну, я рада, что ты перестал бить его, но я очень люблю свой фотоаппарат. Я упорно работала, чтобы заработать на него. Спасибо, старшина.
― Ты не перестаешь меня удивлять, Каро, ― сказал он, качая головой.
Я не знала, что он имел в виду, но прямо здесь и сейчас мне было все равно. Я потянулась и взяла его за руку.
― Как твои костяшки?
Он тихо рассмеялся.
― Сейчас уже лучше, ― сказал он, проведя большим пальцем по тыльной стороне моей руки.
Официантка подошла принять наш заказ, и по ней было видно, что она проявляет живой интерес к Себастьяну. Он увидел направление моего взгляда и усмехнулся.
― Не в моем вкусе, ― прошептал он.
― Рада это слышать. Как и не в моем.
На мгновение Себастьян был застигнут врасплох, затем озорно улыбнулся.
― Не заинтересована в тройничке?
― Я не знаю, ― ответила я небрежно. ― Среди твоих сослуживцев есть такие же симпатичные, как и ты?
Он нахмурился.
― Нет.
Я рассмеялась. Я, наконец, выиграла раунд словесных поддразниваний. Все налаживалось.
Во время обеда мы снова начали нормально общаться. Себастьян рассказал мне больше о своей военной жизни и работе, хотя я и чувствовала, что кое-что он утаил.
Он расспрашивал меня о моем задании и о Лизе и Марке: когда и как я познакомилась с ними. И я рассказала ему о моем маленьком бунгало в Лонг-Бич и о Дженне, Элис и Николь, и что они были одними из первых людей, кого я встретила в Нью-Йорке.
Я расслабилась, когда увидела, что он, как и я, выпил только одну бутылку пива. Я откладывала момент сказать ему, как он сильно пугал меня, когда пил. И сейчас было не время.
Я подавила зевок.
― Ты устала, Каро?
― Да. Я определенно готова отправиться в кровать, Себастьян. Чтобы спать.
Он улыбнулся, но никак не прокомментировал.
― Хорошо, пойдем что-нибудь поищем. Я искал в интернете и нашел несколько улиц, где в основном пансионы. Попробуем один из них?
Мне нравилась идея остановиться в одном из маленьких отелей: обычно ими управляли семьи, и там было хоть и скромно, но дружелюбно и весело.
― Звучит здорово.
Себастьян заплатил за еду, отмахнувшись от моего предложения, что мы должны платить по очереди или поделить счет. Я пыталась спорить, но добавила это в свой мысленный список тем, которые нужно обсудить. Это был довольно внушительный список.
Но, однако, был сложный вопрос, который я хотела поднять, но знала, как он отреагирует.
― Себастьян, не злись на меня и не делай поспешных выводов из-за этого…
Выражение его лица было обеспокоенным, когда я продолжила.
―... но я хочу раздельные номера сегодня. Просто...
Мой голос затих, когда калейдоскоп эмоций промелькнул на его лице. Преобладающей эмоцией, казалось, была боль, но затем появилась смесь гнева и разочарования.
Мое тело напряглось от примитивной реакции "борьбы или бегства", но он медленно кивнул головой.
― Как угодно, Каро.
Я протяжно и с облегчением выдохнула.
― Спасибо.
Но наш непринужденный стеб, как и ожидалось, исчез, и мы шли в тишине.
― Вот эта улица, ― пробормотал он, показывая на длинную линию небольших таунхаусов.
Первые два пансиона были полностью забиты, а в третьем предлагали только одну комнату. Это не было хорошей перспективой.
― Мы можем посмотреть что-то более высококлассное, ― сказал Себастьян, очевидно раздраженный, хотя я не могла точно сказать мной или проблемой жилья.
― Ну, нам нужно пройти по этой улице, чтобы попасть на главную территорию с отелями, поэтому мы можем просмотреть еще пару вариантов, ― предложила я.
― Да, хорошо.
В пятом пансионе нас поджидала удача. Вроде того.
― Мне жаль, синьора, ― сказала владелица, дородная дама лет шестидесяти.― У меня есть одна комната с двумя кроватями, но это все. Сейчас пора Фестиваля, как вы видите, ― сказала она, беспомощно махнув рукой. ― Вам повезло, что бронирование этой комнаты отменили.
Краем глаза я увидела, что Себастьян готов принять это предложение. Я повернулась посмотреть на него.
― Пижамная вечеринка, ― сказал он одним ртом.
Я не могла сдержать улыбку.
― Si, мы берем эту комнату. Grazie (прим. перев. Спасибо).
Пансион был небольшим и декорированным в старом стиле, но чистым и уютным. Хозяйку звали синьора Баттелли, и когда Себастьян сказал, что моя фамилия Вензи, она с радостью провозгласила, что господин и госпожа Вензи вернулись домой, имея в виду, что мы вернулись из Америки на Родину. Находясь в восхищении, она не поняла его.
Наша комната выглядела так, будто последний раз ремонт в ней был в семидесятых: украшенная удивительной смесью ярких узоров и кричащих икон святых. В комнате была небольшая раковина, а душ был дальше по коридору, как нас заверили, мы делили его только с одной парой.
Она ушла, прокричав через плечо, что завтрак будет в восемь утра.
Себастьян упал на кровать, и та немного заскрипела.
― Не такая скрипучая, как предыдущая, ― сказал он, улыбаясь мне.
― Я не думаю, что это вообще возможно, ― согласилась я.
Он распаковал нашу сумку и бросил мою сумочку с туалетными принадлежностями на вторую узкую кровать.
― Спасибо, что собрала мои вещи, ― сказал он, глядя на меня. ― Я уже думал, что больше не увижу эти футболки.
― Какая трагедия, ― сказала я язвительно. ― Ты мог бы сделать что-нибудь шокирующее, например, купить футболки другой расцветки.
Он ухмыльнулся, но не ответил.
На окне были старомодные жалюзи вместо штор. Себастьян наклонился к открытому окну, с улицы доносился звук шумного веселья.
― Послушай это, ― сказал он мечтательно. ― Звуки Италии.
Я встала и прислушалась на мгновение, улыбка расплылась на моем лице.
― Да, это звучит, я не знаю... счастьем.
Он повернулся ко мне.
― Ты счастлива, Каро?
Я медленно кивнула.
― Стремлюсь к этому.
― Хорошо, ― сказал он тихо.
Я собрала свои туалетные принадлежности и направилась в душ. Посмотрев через плечо, увидела, что Себастьян все еще смотрел в окно.
Когда я вернулась, он уже высунулся, насколько мог, вдыхая теплый ночной воздух. Он выглядел расслабленным, а на его лице было умиротворенное выражение. Я редко видела его таким: это напомнило мне о том, каким я знала его в Сан-Диего.
― Вернусь через минутку, малышка, ― сказал он тихо.
Пока его не было, я натянула мешковатую футболку, которую использовала для сна, и открыла ноутбук, чтобы просмотреть электронную почту.