Традиционный человек не только живет в мире чудесного, но и принимает участие в событиях, которые могут иметь влияние на мир иной. Такой человек склонен соединять воедино «историю действительную» с историей «мифологической». Более того, мы сможем найти примеры перехода героя из мира обыденного, обыкновенного реального человека в мир мифической истории. Причем для человека традиционного мировосприятия этот переход, видимо, должен был быть незаметен.
Присутствие порубежного места мы может с легкостью обнаружить в волшебной сказке, тут оно выражено весьма ярко и конкретно. Волшебный герой вообще очень часто пользуется таким способом перехода из мира в мир. Иногда 1\3 сказки бывает, занята поиском пограничного места, через которое он попадает из одной волшебной страны в другую.
Неоценимую роль в становлении, сохранении и дееспособности мужского русского обычая играли обряды кулачных бойцов, сохранившиеся в весьма полном виде до второй половины двадцатого столетия. Смысл многих ритуальных актов к этому времени был утрачен, но сами действия сохраняли свою последовательность и составляющие в силу инерционности традиционного мышления и весьма высокой результативности в подготовке бойца и формирования прикладных навыков. Сохранность обрядового действа не одинакова, некоторые местности сохранили более детальную последовательность, иные более общую. В целом, экспедиционные материалы обнаруживают спектр вариантов, в построении обрядов.
которые разнятся в деталях и версиях, но дают наглядный образ однородности последовательных ритуальных действий.
Обряды кулачных бойцов обладают всеми признаками древних мужских воинских мистерий.
Они, как правило, проходили на строго определенных местах в строго определенное время. Это позволяет нам предположить, что эти особые места рассматривались как священные, некоторые варианты этого обычая, лишь укрепляют нас в этой мысли. То же можно сказать и об "особом" времени проведения обряда.
Сам приход и уход со «священного» места в разных местностях оформлялся однотипно, сопровождаясь ритуальными действиями и особыми характерными измененными психофизическими состояниями. Обрядовое возбужденное психофизическое состояние постепенно усиливалось, достигая, пика в момент кульминации -ритуального боя и после этого шло на спад.
Обряд обязательно сопровождался характерными музыкальными формами, имеющими разные названия: "Буза", "Скобарь", "Веселый" и т.д., ко в тоже время довольно схожими по мелодике и ритму. Вместе с музыкой исполнялись бойцовские припевки "под драку" или "на бузу" с весьма типичными сюжетами боевого характера - вызов на бой, прославление оружия и т.п. Эти поэтико-музыкальное проявление воинской культуры относилось только к этим обрядам и более нигде не использовалось.
Обрядовая пляска "Буза" или "Скобарь" и др. сопровождалась комплексом ритуальных действий, выраженных в символике одежды знакового ряда, в жестах телодвижений и в обращении с оружием. В ней наиболее показателен момент психофизического перехода в иную реальность, проявляющийся в неадекватном поведении бойцов; обрядовый пляс - "ломание" перерастает в ритуальный поединок, происходящий в состоянии измененного сознания. Обрядовый бой обставлен целым рядом табуированных действий, что подчеркивает несомненность древней сакральной мотивации.
Таким образом, общее действо воинской мистерии было ориентировано на модель пограничного состояния перехода, между жизнью и смертью. Присутствие в обряде ритуального боя, иногда оканчивающегося смертью, и всегда сопровождающегося предстоянием миру потустороннему, служит для обострения пограничного состояния бойца, вызывая измененное восприятие реальности и, обучая правильному эпическому поведению воина на «грани миров».
Мужские боевые обряды имеют свою характерную связку с характерными топографическими особенностями, зачастую уникальными.
Места проведения боев обычно называют "пятачками"; поздний это термин или нет, автор не исследует, он вводим его как традиционный в обозначении мест обрядовых кулачных боев. Можно выделить такие отличительные приметы "пятачков":
1. Горы, курганы, холмы, бугры, места близ кладбищ;
2. Мосты и замерзшие реки;
3. Кресты (перекрестки); 4. Межи (без характерных признаков): у дерева, у камня и т.п.
Рассматривая топографию священных мест, автор обратил внимание на тождественность ее основных элементов с мифологическим образом славянского потустороннего мира. Более целостно мы может представить потусторонний мир. воспользовавшись древним эпическим стихом о Голубиной книге. Перечень архетипов-ноуменов бытия, из Голубинной книги, в части топографических признаков полностью соответствует местам проведения кулачных боёв, они же обычно являются основными маркерами «своей земли».