Пленков О.
Социализм Гитлера. Вырезки к семинару (Часть 1 глава 2, Эпилог)
ГЛАВА II
РОЛЬ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
В ФОРМИРОВАНИИ «НАЦИОНАЛЬНОЙ
ОБЩНОСТИ» В ТРЕТЬЕМ РЕЙХЕ
«Свобода от нищеты и голода важнее всех других свобод».
(Улоф Пальме)
«Если рабочий знает, что предпринима-тель — это его товарищ, то можете потребовать от такого рабочего что угодно».
(Роберт Лей)
«Каждая по-настоящему социальная мысль является, в конечном счете, национальной».
(А. Гитлер)
Общие основания нацистской социальной политики
Первая мировая война показала, что специфические условия гражданского мира и общенациональные пережи-вания трагедии войны ведут к мобилизаиии и консолида-ции наций; но и у мобилизации есть фаницы. На одном из собраний функционеров ДАФ (Немецкий рабочий фронт) Роберт Лей заявил, что главная причина пораже-ния Германии в Первой мировой войне — физическое ис-тощение народа; необычайно однозначное и прямое для нациста суждение. Там же он предостерег от подобного порочного пути в будущем. Начальник экономического отдела вермахта генерал Томас, напротив, требовал осоз-нания рабочим классом перспективы тяжелейших пере-грузок всего общества в предстоящей войне. Две проти-воположные точки зрения вошли в столкновение, но Лей продолжал настаивать на своем, и в этом его поддерживал Гитлер127... В ситуации, когда отношения между рабочи-ми и нацистским режимом могли обостриться, Лей (что-бы сформулировать критерии собственной социальной политики) обратился к опыту Первой мировой войны. Есть все основания считать, что ввиду предстоящей ми-литаризации экономики нацистский режим считал соци-альную проблему одной из наиболее серьезных. В одной из застольных бесед, в начале ноября 1941 г., вспоминая первые послевоенные годы, Гитлер сказал: «Я сказал себе тогда, что решающим фактором в истории является соци-альный фактор. В ХУП-ХУШ веках верили, что можно его обойти, не отменяя крепостной зависимости... По при-ходу к власти мы имели классовое государство. ЛишЬ с его устранением нам удалось по-настоящему освободить силы нации»128. 15 июля 1925 г. Гитлер заявил: «Если мы стре-мимся к созданию подлинной национальной общности, то мы ее можем построить только на основе социальной справедливости»129. После 1933 г. Гитлер, не имея собствен-ной теории общества и теории социальной политики, до-вольно быстро смог превратить исключительную ситуацию в социальной сфере в систему. В партийной программе (13-17 пункты) были представлены лишь лозунги полу-социалистического или мелкобуржуазного характера. Ис-ходя из опыта Первой мировой войны, Гитлер ограничился декларированием народной общности, лозунгом об окончании классовой борьбы, а также объявлением вой-ны марксизму и либерализму; на деле же он начал строительство обширного и импозантного здания социальной политики. Гитлеровское отношение к социальной сфере не было новацией, но покоилось на солидной базе евро-пейских, и особенно германских, достижений в этой сфе-ре. 30-40 гг. составляют важный этап в становлении со-временной социальной политики; именно в эти годы в ряде западных стран государство, подстегнутое последствиями Великого кризиса 1929 г., взяло на себя многие обязатель-ства по расширению социальной политики; для населе-ния важнее всего была стабилизация занятости и вырав-нивание доходов. Расходы на социальное обеспечение в Германии в процентном отношении к брутто-социально-му продукту росли следующим образом: 1913 г. - 3,1 %, 1938 г. - 6 %, 1970 г. - 19,9 %130. Вторая мировая война во многом стимулировала расширение сферы социальной поштики и увеличение в ней роли государства. Мобилиза-всех национальных ресурсов, регулирование рынка ра-эчей силы, задачи обеспечения населения, декларирован-|ное стремление к справедливому распределению тягот вой-|ны на все социальные фуппы — все это открыло двери для |активизации роли государства в социальной сфере. В этих [условиях сразу стал очевиден дефицит прежней социаль-1ной политики, будь то страхование здоровья, участие го-|сударства в решении жилищной проблемы, в организации [народного образования, в поддержании чувства нацио-шальной солидарности; все эти проблемы подталкивали к [переоценке роли государства в социально-политической и (социально-экономической сферах. Это функциональное [усиление роли социальной политики заметно в 30—40 гг. во |всех европейских странах, даже в США, где долгое время [социальная политика бьша делом всевозможных частных 1'благотворительных организаций. Германия же еще со вре-мен Бисмарка имела лидирующие позиции в социальной I политике (которая, собственно, там и родилась) и к момен-[ту прихода Гитлера к власти эти позиции сохранила.
|
|
|
|
Важно иметь в виду, что если на Западе только после I Второй мировой войны начался постепенный отход от ста-рого способа политической легитимации государства имперскими ценностями и ценностями национального государства к легитимации его путем активной социальной политики, ценностями ш1/аге §Ше (государства благоден-ствия), то в Германии дело обстояло несколько иначе. Хотя! после войны в ФРГ проводилась интенсивная социальная политика (в том числе и по причине дискредитации поыя-тия сильного государства), однако и при нацистах в соци-альной сфере в Германии делалось довольно много, гораз-доболыле, чем-вдругихевропейскихстранах. Иными сло-вами, в нацистской Германии имперская легитимация го-сударства сосуществовала с социальной, а в остальных ев-ропейских странах способы легитимации чередовались. Только после Второй мировой войны немецкое лидерство по созданию консолидированного ш1/аге $Ше перехвати-ла Великобритания с ее планом Бевериджа, а затем и энер-гичной социальной политикой лейбористов, пришедших к власти в 1945 г. В 1942 г. лорд Беверидж докладывал пра-вительству, что цель современной социальной политики «состоит в разработке долгосрочной программы, направ-ленной прежде всего против великих социальных зол - ни-щеты, болезней, нужды, безработицы»131. В Третьем Рейхе к этим проблемам обратились несколько раньше, да и во время войны в большинстве воюющих стран лишения мирного населения были большими, чем в Германии. Это видно хотя бы на примере женского труда, от использова-ния которого в нацистской Германии практически (по сравнению с демократическими западными странами, не говоря уже об СССР) отказались.
|
|
Впрочем, при рассмотрении оснований нацистской социальной политики следует прежде всего обратить вни-мание не на европейский контекст, а, скорее, на особую роль роциальной политики в Германии в прежние време-на. Удивительно, что в Германии, которая до 1848 г. в про-мышленном развитии отставала от европейских госу-дарств, социальные проблемы стали обсуждаться задолго до 1848 г. Обсуждая возможную терапию для смягчения противоречий между имущими классами и пролетариатом, их затрагивал не только Гегель, но и многие его немецкие современники. В Германии задолго до Маркса открыли ре-волюционные потенции пролетариата, но использовали это открытие не для насильственного подавления проле-тариата, а как повод для социальных реформ, за которые и взялось государство. Еще в 1865 г. в прусском ландтаге Бисмарк сказал, что короли Пруссии никогда не были ко-ролями богатых, но всегда заботились о защите и обеспе-; чении бедных. Эти слова Бисмарка можно с полным пра^! вом отнести даже к прусскому королю Фридриху II (в большей степени, чем к его современникам — просвещенным европейским монархам XVIII века). С некоторой натяж-кой Пруссию можно назвать «социальным королевстврм», давшим решающий толчок появлению европейской соци-альной политики. По существу, именно благодаря этой тра-диции социальное обеспечение к 1933 г. уже было посто-янной принадлежностью немецкой политической культу-ры и государства. Немецкое государство обосновывалось скорее не метафизически, а утилитарно, и социальная бе-зопасность и благополучие были неотъемлемой частью этого обоснования132. Именно по этой причине социаль-ное государство процветало в Германии и при нацистах, и при коммунистах, и в ФРГ.
Не будет сильным преувеличением сказать, что совре-менная социальная политика родилась в Германии (Пруссии) в 80-е гг. XIX века с социальными гарантиями Бисмарка - именно они дали первый пример создания совре-менной системы социального обеспечения. При помощи законов 1880-х гг. о социальной защите на случай болез-ни, несчастных случаев, инвалидности, старости, - Германия добилась впечатляющих успехов в борьбе с нищетой.
Это была первая в мире система социального обеспечения, которое вообще было величайшей находкой социального государства. Немецкое лидерство в этом вопросе обыкно-венно объясняют стремлением Бисмарка предотвратить рост влияния социал-демократии, но объяснение это пред-ставляется слишком простым — перед перспективой уси-ления влияния классовых партий стояли многие европей-ские государства. Тезис об особой боевитости немецкого рабочего класса также отпадает, так как классовые рабо-чие организации, напротив, опасались государственной социальной политики — это отбирало у них хлеб. Ясно ведь, почему большевики и Ленин так яростно нападали на частичные социальные улучшения — они не вписыва-лись в их концепцию; также и СДПГ и немецкие профсо-юзы долгое время были против социальных реформ.
В кайзеровской Германии социальная политика также находилась в центре внимания и политиков, и обществен-ности (во многом благодаря социал-демократам - самой мощной и многочисленной рабочей партии того времени), и ученых (сторонниками и пропагандистами активной со-циальной политики на фоне политической мобилизации трудящихся на активную имперскую и мировую политику были крупные немецкие мыслители рубежа веков: Макс Вебер и Фридрих Науманн). Идеи Фридриха Науманна об активном вмешательстве государства в экономическую и социальную политику стали частью традиции немецкого либерализма. Благодаря политике в социальной сфере Гер-мания долгое время сохраняла лидирующие позиции в этой области. Обязательное пенсионное обеспечение (вне Германии) впервые было введено в 1910 г. В этом году пен-сионное страхование в 13 европейских странах затронуло 8,3% трудящихся, а в 1915 г. - 16,8 % (в Германии соответ-ственно 53 % и 57 %)133. Введение в Германии в начале XX века страхового принципа для пенсий по возрасту с 70 лет было настоящим революционным актом, имевшим далеко идущие последствия для всей Европы.
В период Веймарской республики в сфере социальной политики Германия также была лидером: именно здесь впервые была введена понастоящему действенная сис-тема пособий по безработице. В Германии добились зна-чительных успехов в улаживании социальных конфлик-тов мирным путем. Следует, однако, помнить, что лидер-ство Германии в социальном законодательстве и полити-ке было вызвано не действительным развитием прав ра-бочих или прав корпораций (в Германии профсоюзное движение возникло только в 1860 г.; в развитии профсо-юзного движения несомненен приоритет Великобрита-нии), а патерналистским характером государства - тра-диции, восходящей к Пруссии134.
В целом необходимо отметить, что в XIX и XX веках Германия внесла значительный вклад в формирование европейского стереотипа юе1/аге $Ше. Об этом свидетель-ствуют статистические данные: в Германии в 1895 г. про-цент застрахованных от несчастных случаев, болезни, ста-рости, безработицы составил 41 %, а в среднем по Евро-пе — 5,2%; в 1915г. — в Германии эта цифра составила 42,8 %, авсреднем по Еврйпе - 19,3 % (в Швеции - 37 %, Великобритании - 36,3 %, Дании - 30,8 %); в 1930 г. в Германии - 61,3 %, а в среднем по Европе - 40,2 % (в Ве-ликобритании - 72,5 %, в Дании — 67,8 %)135. Это важно, поскольку, как говорил Никлас Луман, любая система воспроизводитэлементы, из которых она состоит, при по-мощи элементов, из которых она состоит. Иными слова-ми, нацисты не были абсолютно свободны в своем выбо-ре направленности и характера социальной политики.
Однако после кризиса 1929 г. даже развитая по сравне-нию с другими европейскими странами система социаль-ного вспомоществования полала в тяжелейшее положе-ние: специальное «посредническое ведомство по поиску работы и помощи безработным» (Ке1сП$ап$1а11 /пг АгЬеИз^егтШШщ ипй АгЬеИ^егж/гегип§), созданное еще в 1927г., располагало незначительными средствами, по-скольку его бюджет формировался из расчета на 700— 800 Тыс. безработных. Во второй половине 1932 г. это ве-домство в среднем платило безработному 43,46 рейхсмар-ки в месяц в течение 26 недель; по истечении этого срока еще 13 недель можно было рассчитывать на меньшее по-собие, прожить на которое было еще труднее. Средств ка-тастрофически не хватало, и многим безработным вооб-ще ничего не доставалось: к моменту прихода нацистов к власти 15,8% безработных получали помощь от упомя-нутого ведомства, 40,9 % от общин, 23,6 % от «кризисно-го вспомоществования», а 19,7 % - вообще ничего не по-лучали136. Эта статистика показывает, что ничего важней ликвидации безработицы для нацистов не было (иначе им было просто не удержаться у власти); нацисты это по-нимали и сделали все для решения этой проблемы.
Великий кризис 1929 г. был причиной пролетаризации и обнищания среднего слоя в Германии. Объективно это была идеальная социальная ситуация для подъема комму-нистического движения или усиления СДПГ, но, к удив-лению многих современников, левые не смогли восполь-зоваться благоприятнейшим для себя моментом. Впрочем, эта неудача левых до сих пор отчетливо не объяснена. На-цисты лучше, чем другие партии, смогли использовать сформировавшуюся в условиях кризиса склонность нем-цев к переменам (но не радикальным) в сочетании с пре-емственностью в социальной политике. Старая марксист-ская историография этого не признавала и рассматривала нацизм исключительно как реакционное течение, стоящее на страже интересов буржуазии. Такой подход, однако, игнорирует феномен огромной социальной мобилизации и невиданной социальной динамики, за которыми стояла НСДАП и ее фюрер. Марксистская критика нацизма как реакционного течения, казалось, подтверждалась фактами: программа социалистического крыла НСДАП во главе с Г. Штрассером и намерения активистов национал-со-циалистических производственных ячеек (НСБО) не были реализованы, как и программа реаграризации Дарре и Гим-млера; также не были выполнены обещания средним сло-ям; бесполезными оказались и обещания создать сослов^ ное обшество. Однако невыполнение некоторых социальных обещаний НСДАП ничуть не обесценивает соци-альную динамику, лежашую в основе успеха нацистов. Выборы 1930-1932 гг. показали, что миллионы немцев отка-зались от социалистических целей и начали склоняться к нацистам, которых воспринимали как альтернативу ком-мунистической уравниловке и диктатуре. Массовый успех нацистов доказал, что марксистское сужение перспекти-вы развития только до экономических факторов или со-циально-политического устройства общества — ошибочно. «Если мистика нацизма, — писал психоаналитик Виль-гельм Рейх, — победила научный коммунизм, то следует сделать вывод о значительной недостаточности марксист-ского понймания политической действительности»137. Иными словами, в мощнейшей социальной мобилизации Германии 1933—1945гг. большую роль сыграли эмоции, пэчти религиозная вера в фюрера и пр. Именно иррацио-нальность, некоторая расплывчатость и романтизм соци-альной программы и социальных требований нацистов и привлекала к ним избирателей. Позиция спасителей на-ции для НСДАП бьша крайне выгодна, тем более что вслед-ствие дефицита средств после кризиса 1929 г. система со-циального страхования попала в тяжелое положение. Од-нако магия нацизма подпитывала не только веру и надеж-ду, но, как ни странно это звучит, и любовь к ближнему. Это было не столько проявлением альтруизма, сколько средством мобилизации чувства общности и весьма суще-ственной особенностью Германии в нацистские времена. Романтические ценности и лозунги превратились в ру-ках Гитлера в боевые и энергичные доктрины молодого ди-намичного популистского движения: возвращение к при-родной непосредственности и семейным ценностям стало социальным идеалом дисциплинированной нацистами на-родной общности. На смену верноподданничеству пришли национализм и патриотизм; аристократизм прежней элита была заменен доступной каждому немцу «аристократией крови». Мощная харизма Гитлера обеспечила преодоление прежней дистанции между императором и народом. Пос-ледний кайзер был слабой политической фигурой, и в Гер-мании давно ждали харизматического вождя.
В социальной политике Гитлер не был революционером: следуя сформировавшейся патерналистской линии, он шел на многие жертвы ради снижения социальной напряжен-ности. За социальную сферу в Третьем Рейхе отвечало им-перское министерство труда (всю войну его руководителем был Франц Зельдте, бывший вождь «Стального шлема», ключевая фигура в проведении социальной политики), ми-нистерствофинансов, министерствоэкономики, министер-ство вооружений и боеприпасов и Ведомство четырехлет-него плана. Как и прочие области государственной поли-тики, социальная сфера в Третьем Рейхе была ареной бес-прерывной борьбы компетенций и амбиций партийных и государственных органов.
Сам Гитлер видел в социальной политике прежде всего средство национальной мобилизации и консолидации. Он писал в «Майн кампф»: «Национал-социалистический предприниматель должен знать, что процветание нацио-нальной экономики обеспечит и его благополучие, и бла-госостояние народа. Национал-социалистические работо-датель и рабочий должны сообща трудиться на благо нации. Классовые же предрассудки и противоречия должны мир-но разрешаться к общему удовлетворению в сословных па-латах и в центральном экономическом парламенте»138.
Большое значение Гитлер придавал созданию социаль-но однородного общества: «Мы хотим воспитать немец-кий народ таким образом, чтобы он избавился от безум-ного сословного высокомерия, темной веры в сословный порядок, ложной веры в то, что следует ценить только умственный труд. Нужно сделать так, чтобы наш народ ценил любой труд, чтобы он верил в то, что любая работа облагораживает, чтобы он сознавал, что стыдно ничего
не делать для своего народа, никак не содействовать ук-реплению и умножению достояния нации. Те желанные перемены в сторону оздоровления немецкой экономики и общества, которые не смогли вызвать теории, деклара-ции, пожелания, должны последовать теперь вследствие участия в созидательной работе многих миллионов тру-жеников, их-то мы и должны организовать»