ИСКУССТВО ЭСТРАДЫ И ЭСТРАДНЫЙ НОМЕР

М. ГЕРМАНОВА

ЭСТРАДНЫЙ НОМЕР

(РАЗГОВОРНЫЕ ЖАНРЫЭСТРАДЫ)

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Наша книга адресована тем, кто интересуется эстрадой и хочет по­пробовать свои силы в этом сложном и разножанровом искусстве

Эстрада, пожалуй, одно из самых емкк'х, самых неизученных и са­мых противоречивых явлений в искусстве наших дней. Емких — потому, что нет такого вида исполнительского искусства, который так или ина­че не был бы представлен на эстраде. Неизученных — потому, что до сих пор нет единого точного определения этого искусства; не выявлены специфические особенности, которые отличают его от всех других ис­кусств; нет теории искусства эстрады, нет разработанной методики вос­питания и обучения артиста эстрады. Противоречивых — потому, что на эстраде рядом с высокими проявлениями человеческого духа, рядом со страстной пропагандой коммунистических идеалов и искренним слу­жением подлинному искусству — порой уживаются ничем не прикры­тая пошлость, халтура, двусмысленность и безыдейность. Эстрада — и еще, пожалуй, оперетта — долее других видов сценического искусст­ва несут на себе бремя отсталых представлений о своем назначении н содержании. Определение «развлекательная» слишком долго сопутство­вало эстраде, и сейчас оно иногда определяет содержание эстрадных представлений и номеров.

После кинематографа эстрада является наиболее массовым видом искусства. Эстрадный концерт возникает на любой площадке, перед лю­бой аудиторией, миллионы людей смотрят его по телевидению. Велика ответственность артиста, выходящего на сценическую площадку, но велики и его возможности. Эстрада актуальна и злободневна, она буквально в тот же день откликается на происходящие события.

В этой книге речь пойдет о тех разновидностях искусства эстрады, в которых главенствующую роль играет ЗВУЧАЩЕЕ СЛОВО.

Искусство вообще и искусство эстрады, в частности, теснейшим образом связано с идеологией. И в первую очередь это следует ска­зать о художественном чтении и разговорных жанрах.

Не секрет, что профессиональные артисты эстрады испытывают трудности из-за отсутствия хорошего репертуара и квалифицированной помощи, но самодеятельные эстрадники нуждаются в такой помощи еще больше, потому что уровень их сценической подготовки, художественного вкуса, а часто и общей культуры — делают для них работу над эстрадным номере?.! особенно трудной И поэтому в самодеятельной эстраде мы нередко сталкиваемся с вопиющей безграмотностью, а ино­гда и с прямой (хотя и бессознательной) пропагандой вредных идеек, с потаканием отсталым вкусам и настроениям. Потребность в сиюми­нутной реакции на события дня подчас ведет к использованию недобро­качественного литературного материала, к торопливой и небрежной работе над ним, к штампам. Отношьнче же к эстраде как к искусству бездумно-развлекательному, повышенная подверженность многих эст­радных артистов влиянию «звезд», отсутствие серьезных теоретических и методических основ — все это ставит самодеятельных эстрадников в крайне неблагоприятные условия и очень часто приводит к значитель­ному снижению идейно-художественного уровня их творчества. Если учесть «тираж» эстрадных выступлений, то станет очевидным мораль­ный вред, который может принести эстрада нашей молодежи. Такой эстраде, калечащей умы и души подрастающего поколения, необходимо противопоставить другую — настоящую большую Эстраду.

Сейчас самодеятельности нужна работа не столько вширь, сколько вглубь: задача заключается не в том, чтобы на эстраде прозвучало еще сто новых фельетонов или монологов, а в том, чтобы тысячи самодея­тельных фельетонистов и куплетистов, чтецов и рассказчиков и других представителей «малых форм» осмысленно и ответственно относились к своей «второй профессии», научились думать о том, что они делают на эстраде, для чего и как они это делают, чтобы самодеятельность рогла не только количественно, но в еще большей мере — качественно.

Это тем более важно сейчас, в условиях реализации постановления ЦК КПСС «О мерах по улучшению использования клубных учреждений и спортивных сооружений». Здесь, в частности, подчеркивается, что «учреждения культуры и спорта должны стать опорными центрами пар­тийных организаций в политико-воспитательной работе среди трудя­щихся, формировании общественного мнения, направленного против пережитков прошлого, таких нарушений норм социалистического обще-* жития, как пьянство, хулиганство, сквернословие»'.

Одним словом, к самодеятельному искусству следует предъявлять такие же высокие и серьезные требования, как и к искусству профес­сиональному.

Итак, наш разговор посвящен прекрасному и всемогущему искус­ству слова на эстраде А искусство — не специальность, не профессия. Это потребность человека выразить то, что переполняет ум и сердце, и способность выразить это так, чтобы его личное стало интересно и нужно людям.

¹ Правда.— 1985.— 16 нюня.

Следует помнить, что в социалистическом обществе искусство слу­жит интересам миллионов и десятков миллионов трудящихся, служит самой прогрессивной идеологии современности — коммунизму. В Поли­тическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду КПСС указывалось: «Глав­ную задачу своей культурной политики партия видит в том, чтобы от­крыть самый широкий простор для выявления способностей людей, сде­лать их жизнь духовно Согатой, многогранной»¹.

Дорогие мои читатели!

Если вы думаете, что эта книга научит вас искусству, я должна вас разочаровать' искусству научить нельзя. Нельзя сделать человека художником, музыкантом, артистом, поэтом. Для этою необходим та­лант, для этою надо родиться с душой художника, музыканта, артис­та, поэта. Никакой самый гениальный педагог не может вложить в вас другую душу. Но у всякого творчества есть две стороны: талант и труд, и если нельзя сделать вас талантливыми (как говорили прежде, это — от природы), то можно научить правильно работать в искусстве, правильно делать дело, которое вы любите. Если при этом окажется, что у вас есть определенные способности (а может быть, действительно талант!), то они сумеют ярче проявиться, сформи­роваться, определенным образом «сфокусироваться».

Есть такая притча: много лет тому назад во Франции в городе Шартре начали строить необыкновенной красоты собор. Рассказывают, что один путешественник, приближаясь к месту строительства, встретил трех рабочих, которые двигались навстречу с тачками, нагруженными мусором и щебнем. Путешественник спросил, что они тут делают. Пер­вый рабочий ответил, что он подвозит к месту стройки камень, а отту­да вывозит мусор. Второй рабочий сказал, что здесь он зарабатывает на жизнь. А третий рабочий с гордостью заявил: «Я строю Шартрский собор!..»

Постарайтесь и вы честно и прямо ответить на вопрос: для чего вы хотите выступать на эстраде? Чтобы быть на сцене и дать возможное!ь зрителям любоваться вами? Чтобы со временем стать профессионалом и «легко» зарабатывать свой хлеб? Чтобы стать известным, популяр­ным, знаменитым? Если вас привлекает именно это, бросьте искусство и займитесь другим делом. «Если вы будете эксплуатировать искусст­во, оно вас предаст; искусство очень мстительно»², — утверждал К. С. Станиславский.

¹ Материал! i XXVII съезда Коммунистической партии Советского
Союза.—М., 1986,—с. 90.

² Станиславский К. С. Статьи. Речи. Беседы. Письма.— М,
1953.—С. 327.

 

Если же вы видите в искусстве возможность рассказать людям о том, что горит, болит и бьется в вашем сердце, если у вас есть, что сказать людям и вы не можете не сказать им этого, если вы хотите работать во имя большой, высшей цели — для того, чтобы делать жизнь лучше, чище и умней,— а именно это и является конечной целью подлинного искусства,— если вы любите «искусство в себе, а не себя в искусстве», если вы чувствуете в себе силы отречься от мелкого само­любия, от зависти к чужим удачам, от легкого пути и дешевого успеха, если вы умеете не обольщаться достигнутым, не отчаиваться при неуда­чах,— тогда идите в искусство, и оно одарит вас счастьем.

Однажды ветеран советской эстрады Леонид Осипович Утесов об­ратился к молодежи со словами: «Вы, принимающие эстафету из наших рук, сегодня вступающие в творческую жизнь, вы доживете до столе­тия Советской власти. Так старайтесь жить с душой, открытой всему доброму и чистому, всему, что на пользу нашей социалистической Ро­дине. Служа искусству, всегда и во всем храните верность жизненной правде. Будьте достойны нашего мудрого, гуманного и великого наро­да, строящего коммунизм. В служении народу — высшая радость ар­тиста»¹.

Советская эстрада и цирк. — 1967.— № 10. — С. 9.

 

ЭСТРАДА И ЭСТРАДА

Любите ли вы эстраду? Знаете ли вы ее? Когда я ду­маю об эстраде, меня охватывает одновременно и гордость, и обида. А стоит начать говорить о ней, как я ловлю се­бя на том, что невольно словно «оправдываю» ее, защи­щаю... Но от кого же? Есть ли люди, которые не любят эст­раду, не признают ее искусством, не ходят на эстрадные концерты? Да, есть, и их не так уж мало. И это не сно­бы, не эстетствующие модернисты, не кичливые «аристо­краты духа» — нет, эстраду не любят, не признают, не считают искусством, а если и считают, то лишь искусством «второго сорта» (как будто вообще возможно искусство не «первого сорта»!)—умные, талантливые люди: среди них — ученые и студенты, физики и лирики, молодые и. старые...

Нишкни, эстрада!

Будь проклята,

эстрада!

Изыди!

Провались в тартарары!..

Тебя поносят широко и страстно,

Тебя опять выводят из игры.

Так написал поэт. Мне больно и обидно, когда я стал­киваюсь с этим. Но я понимаю, почему так бывает. Я и са­ма ненавижу такую эстраду... Но я знаю, что есть ЭС­ТРАДА и эстрада.

Помните, еще Ильф и Петров (между прочим, очень близкие эстраде писатели) открыли существование «двух миров»: «Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны «Мертвые души», построена Днепровская гидростанция и совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь «уйди-уйди», написана песенка «Кирпичики* и по­строены брюки фасона «полпред». В большом мире людь­ми двигает С1ремление облагодетельствовать человечест­во. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода»¹.

Мне кажется, что такие два мира есть везде — и в на­уке, и в искусстве, и в театре, и на эстраде. Может быть, в силу особой броскости и яркости эстрады маленький мир этого искусства выглядит особенно неприглядно и оттал­кивающе, особенно поражает пошлостью и безвкусицей...

«Маленькая эстрада» — это бодрячок-конферансье, при­вычным жестом потирающий руки в начале концерта и провозглашающий стереотипные фразы; фельетонист, эта­кий «испытанный остряк», снова и снова рассказывающий старые анекдоты, истории, где главными героями оказы­ваются «теща» и «управдом»; это безголосые певцы и пе­вицы, кокетничающие с публикой и не замечающие своей явной «профнепригодности»... Впрочем, мне нет надобно­сти перечислять все «номера» такой эстрады: посмотрите в театре Образцова спектакль «Необыкновенный кон­церт»— и вы поймете, о чем я говорю...

Конечно, и в этих концертах иногда попадаются хоро­шие исполнители и выступления, но сколько вреда — вре­да непоправимого и не поддающегося учету — принесла и приносит такая эстрада! И не только потому, что она дис­кредитирует наше искусство и отталкивает от него лю­дей, которые умеют и хотят думать и чувствовать. Дело в тог.'!, что произведение искусства не может быть инертным, никаким, «нулевым». Оно обязательно несет в себе опреде­ленный заряд — положительный или отрицательный. Оно может говорить правду о жизни, о времени, о людях — тогда оно помогает нам жить, творить, бороться, преодо­левать трудности. Или оно лжет нам, неверно ориентиру­ет или усыпляет, от ьлекает или возбуждает низкие чув­ства. Ложь в искусе-_е, ложь, украшенная и во много раз усиленная подмостками эстрады, также способна с ог­ромной силой воздействовать на мысли и чувства зрителей. Ложь чувств, ложь мыслей, ложь — пошлость, ложь — по­казуха, словом, всевозможная ложь о нашем сегодня и о нас с вами, ложь, произнесенная со сцены, может быть,

¹ Ильф И, Петров Е. Собр. соч. В 5 г.—Т. 2.—М, 1981.— С. 103—104.

 

обаятельным и даже талантливым актером,— необыкно» венно развращает публику, она разлагает ум, заменяет юмор смехом «от щекотки», принципиальную сатиру — мелкотравчатым ехидничаньем, остроту тематики — дву­смысленными анекдотами, высокую гражданственность — ложным пафосом...

«Театр — обоюдоострый меч, одной стороной он борет­ся во имя света, другой — во имя тьмы. С той же силой воздействия, с которой театр облагораживает зрителей, он может развращать их, принижать, портить вкусы, оскорб­лять чистоту, возбуждать дурные страсти, служить пошло­сти и маленькой мещанской красивости. Тогда театр ста­новится могущественным орудием общественнного зла, тем более опасным, чем больше сила его воздействия»¹,— писал К- С. Станиславский.

Такая эстрада не имеет права на существование. Та­кую эстраду я ненавижу всей душой и борюсь с ней все­ми силами.

Но есть другая — Большая Эстрада. На ее подмост­ках умный и ироничный Муравский со своей неизменной подругой-гитарой беседовал с нами о том, что подметил только что, мимо чего мы прошли, но что очень важно для нас... Великолепный Райкин выводит на наш суд раз­ных типов и типчиков, подхалимов и невежд, бюрократов и карьеристов, приспособленцев и мещан всех мастей и общественных положений... Трогательная Рина Зеленая снова и снова возвращает нас в мир детей и заставляет увидеть самих себя их глазами... В этом мире Большой Эарады и великолепная актриса Клавдия Шульженко, щедро раскрывавшая перед нами свою умную и молодую душу; и Людмила Зыкина, голосу которой тесно даже в самых больших залах мира... На подмостках Большой Эс­трады есть место мудрому и немного озорному Сергею Образцову, который не только показывает кукол, но умно, серьезно и доверительно размышляет вместе с нами о вре­мени, о себе и о нас... И нервному Гамлету Владимира Рецептора, мучительно пытающемуся соединить распав­шуюся свячь времен... И элегантному Сергею Юрскому, умеющему между иронией и шуткой заронить в сердца зрителей беспокойную мысль, очистить их души высоким страданием. На этой эстраде Нани Брегвадзе поет «Калит­ку», Тамара Синявская — «Черноглазую казачку», здесь,

'Станиславский К. С. Статьи. Речи. Беседы. Письма — С. 397.

страдая, пел «Враги сожгли родную хату» Марк Бернес... «Это эстрада — если народный артист СССР И. С. Козлов­ский поет «На сопках Маньчжурии», «Землянку» или украинские народные песни. Это эстрада — если артисты нашего лучшего в мире балета Большого театра танцуют в концерте номера, сделанные зачастую с учетом всей так называемой эстрадной специфики. И уж, конечно, никаким другим названием, кроме «эстрадная пляска», нельзя назвать головокружительные пируэты славных тан­цоров нашего Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии...»¹

И еще — эстрадное представление «Завещание» в Цен­тральном концертном зале, посвященное 40-летию оконча­ния Великой Отечественной войны,— о Победе «со слеза­ми на глазах», о цене, какой добыта эта Победа... В апо­феозе страстно звучит голос глашатая мира — «Хотят ли русские войны?»... В финале зрители остаются «наедине», «с глазу на глаз» с бойцами, недожившими, недолюбив­шими, неувидевшими Великую Победу (их огромные фото­графии— у рампы). И в знак памяти, почтения, безмерной благодарности зал в едином порыве, словно по взмаху ди­рижерской палочки, встает. Огромная пустая сцена. Фо­тографии, будто могильные плиты. Грустная, проникновен­ная мелодия и слова «Журавлей». Почти у всех — слезы на глазах. До последней ноты, стоя, зал замирает в тиши­не «поминания» героев... (Советская культура, 1985, 7 мая).

Такая эстрада — искусство высокой гражданственности и любви к людям, она несет большие мысли и высокие чувства, она честна и поэтична, она борется и утверждает. Вот такой ЭСТРАДОЙ я горжусь, к такой эстраде призы­ваю вас...

ИСКУССТВО ЭСТРАДЫИ ЭСТРАДНЫЙ НОМЕР

Посмотрите, как разнообразна и пестра эстрада!

И по жанрам: здесь возможны все виды исполнитель­ского творчества; и по темам: от глобальных (о борьбе за мир, охране окружающей среды) до сугубо местных (о том, что в городе Н. на такой-то улице не горят фонари); и по сценическим площадкам: от Кремлевского Дворца

'Смирнов-Сокольский Н. П. Сорок пять лет на эстра­де.— М., 1976.—С. 268—269.

съездов и больших концертных залов филармоний — до грузовика с опущенными бортами на колхозном поле, до больничной палаты, заводского цеха, школьного клас­са, красного уголка; и по «охвату» авторов: от класси­ков— до какого-нибудь вашего знакомого Пашки Василь-чикова — сочинителя стихов на местные темы — в пределах завода, института, колхоза, стройотряда; и по эмоциям, которые вызывают эти выступления, по впечатлениям: от самых глубоких, возвышенных и сильных — до мгновен­ных, легких, развлекающих...

На эстраде есть место и кинематографу, и изобрази­тельному искусству, и «искусству теней», и «цветомузыке», и «Латерна Магике»... На эстраде возможны одноминут­ные репризы и двухчасовые программы... Так что же это такое — эстрада?

Слово «эстрада» ведет свое происхождение от латин­ского stratum (стратум) —помост, «возвышение в концерт­ном зале, предназначенное для выступления артистов»¹.

Выше уже говорилось о том, что теоретические основы искусства эстрады еще недостаточно разработаны, поэто­му профессиональная терминология здесь весьма условна. «Искусство эстрады», говорим мы. А можно ли считать эстраду самостоятельным видом искусства?

Дело в том, что каждое искусство отражает действи­тельность в своих, только ему присущих художественных образах, «разговаривает» на языке, присущем только это­му искусству. Эстрада же «разговаривает» на языках всех искусств, она «пользуется» произведениями и музыки, и танца, и театра, и цирка, и литературы. Может быть, поэ­тому на Парнасе не было музы эстрады...

«Эстрада не является одним искусством... На эстраде как раз чрезвычайно разные искусства. И не в том ли особая для нас ценность эстрадных программ, что они — своего рода «краткая энциклопедия искусств»? Пение, та­нец, художественное слово, музыка по-иному предстают на эстраде, чем в театре... На эстраде предстает не какое-то особое «эстрадное» искусство, а просто все то, чрезвычай­но многое, что есть в сценическом искусстве, кроме балет­ного, оперного и драматического театра»²,— пишет критик В. Назаренко.

В широком смысле слова, исполнительская деятель­ность в любом искусстве (кроме театра!) представляет

¹ Театральная энциклопедия — М, 1961—Т. 5.— С. 1026.

² Советская эстрада и цирк.— 1967. — № 5. — С. 19.

собой ■ орчсство на эстраде. Когда Святослав Рихтер да­ет форГегшанный концерт или Елена Образцова исполняет романсы, когда Майя Плисецкая танцует «Умирающего лебедя» или Борис Штоколов поет арию Бориса Годуно­ва, когда Дмитрий Журавлев читает «Войну и мир» или Сергей Юрский — «Евгения Онегина»,— все это творчество на эстраде, в условиях эстрады. В основе этих выступле­ний лежат произведения классические и современные, ин­струментальные и вокальные, хореографические и литера­турные. Исполнение этих произведений может включать­ся в концерт, а может занимать целое отделение или да­же целый вечер. Такую эстраду называют концертной, «серьезной», филармонической, академической, классичес­кой или литературной — если речь идет о художественном чтении, а отдельное выступление одного или нескольких исполнителей ■— концертным номером.

Но есть такие произведения, исполнение которых пре­вращает выступление в эстрадный номер. В этих произве­дениях «эстрадность» заложена изначально, они как бы «созданы для эстрады». Например, рассказы Зощенко или публицистические стихи В. Маяковского, частушки или русская пляска. Бывает и так, что произведение изначаль­но не содержит элементов эстрадной специфики, но оно пригодно для такой обработки и переделки, в результате которой может стать эстрадным номером.

Когда Святослав Рихтер исполняет прелюдии Шопе­на— это концертный номер, а когда Раймонд Паулс игра­ет вариации на темы своих песен—это эстрадный номер. Гадание Марфы из «Хованщины»—концертный номер, а хабанера из «Кармен» в исполнении той же Елены Об­разцовой может быть эстрадным номером. «Элегия» Мае-сне в исполнении Шаляпина — концертный номер, а «Вдоль по Питерской» или «Очи черные, очи страстные...» в его же исполнении — эстрадный номер. То же относится к «Умирающему лебедю» Майи Плисецкой и к русской пляс­ке ансамбля «Березка», к «Войне и миру» Дмитрия Жу­равлева и к монологу старшины Ковальчука Владимира Винокура. Есть «Борис Годунов», симфонии Бетховена, «Преступление и наказание», «Лебединое озеро», а есть «Надежда» Пахмутовой, «Сапожки» Шукшина и цыганский танец. Чувствуете разницу?

Как видите, представители «серьезного» искусства мо­гут выступать и в эстрадном концерте, с эстрадными но­мерами.

Н. П. Смирнов-Сокольский писал: «То, что на эстраде выступают и артисты оперы и артисты драмы,— абсолют­но закономерно. Это было и раньше: была М. Н. Ермо­лова, читавшая в концертах стихи Некрасова, был Б. С. Борисов, выступавший с песнями Беранже и частушками Демьяна Бедного, и т. д. Но тут надо соблюдать одно ус­ловие. Коли речь идет об эстрадном искусстве, то необхо­димо, чтобы артист понял всю специфику этого искусст­ва. Так, как понимала его великая Ермолова, выступав­шая в концертах не с отрывками из пьес, а со стихами, революционными стихами Некрасова, и имевшая голово­кружительный успех у демократической молодежи. Как понимал это не менее великий артист русской драмы В. Н. Давыдов, который под гитару пел русские романсы,— разве он не заботился о том, чтобы на эстраде выступать именно с эстрадным репертуаром?»¹

Было бы неверно считать, что эстрадный номер — это произведение любого вида исполнительского искусства плюс эстрадная специфика. Эстрадная специфика не при­бавляется к произведению, она должна содержаться в са­мом произведении, быть «запрограммирована» в нем.

«Единица искусства эстрады» — эстрадный номер, по выражению Н. П. Смирпова-Сокольского,— «Его Величе­ство Номер». Совокупность эстрадных номеров, организо­ванных определенным образом, является эстрадным пред­ставлением. Эстрадное представление может быть эст­радным концертом, эстрадным спектаклем, эстрадным обо­зрением (ревю, шоу).

В чем же заключается эстрадная специфика, какие требования предъявляет она к исполнителю? Что необхо­димо для создания эстрадного номера?

Эстрадный номер основан па тесном контакте испол­нителя с публикой, открытом общении с ней и по возмож­ности — вовлечении зрителей в активное действие. Напри­мер, когда в «серьезном концерте» певец исполняет арию Ленского или Демона, нам и в голову не придет запеть вслух вместе с ним, а на эстрадных концертах весь зал по­рой поет вместе с певцом любимую песню. Певец даже может сойти со сцены, пройтись по залу, подсесть к лю­бому зрителю...

Алла Пугачева в программе «У нас в гостях Маэстро»

'Смирнов-Сокольский Н. П. Сорок пять лет на эстра­де.—С. 281—282.

и в своих сольных концертах обращается к зрителям и нередко рассказывает им о себе, о своих песнях. Геннадий Хазанов утверждает, что самое страшное для него — от­сутствие контакта со зрительным залом. В основе искус­ства эстрады, в основе эстрадного номера лежит «особая природа отношений со зрительным залом... артист всегда обращается непосредственно к зрителям»¹ ■ (Игорь Иль­инский).

И еще одно непременное требование, предъявляемое к эстрадному номеру: он должен быть максимально при­ближен к сегодняшнему дню. Эстрада — искусство злобо­дневное, оно говорит о том, что нас волнует, радует и тревожит сегодня. Театр, музыка уводят зрителя или слу­шателя в свой мир — мир звуков, мир Гамлета, Кармен или Спящей красавицы. А эстрада сама приходит к зрителям, оставляя нас на месте (в зале и в жизни), в сегодняшнем дне, но, эмоционально окрашивая то, что мы видим в дей­ствительности, выражает это в своей, только эстраде при­сущей форме.

Эстрадный номер не может быть растянут во време­ни— как правило, его продолжительность 3—15 минут. Поэтому эстрадный номер — это прежде всего четкий сю­жет, хорошо продуманная композиция, острая кульмина­ция, ясная авторская позиция и точные акценты. Здесь нет углубленных психологических характеристик, развер­нутых фабульных ходов, обилия действующих лиц. Пре­красно сказал о драматургии цирковой клоунады знамени­тый Карандаш — М. Румянцев. «Знаете, что должно быть в клоунаде? Должно быть хорошее «здрасьте», интерес­ная середина и прекрасное «до свидания». Основной закон драматургии: эффектное начало, интересная середина, яр­кий финал. В произведениях для цирка и эстрады должно быть интригующее начало, содержательная и логически точная середина и неожиданный финал. Случайных, не­обязательных ремарок и деталей быть не должно»².

И, наконец, эстрадный номер должен быть доходчи­вым, легким для восприятия, его выразительные средства могут быть даже гротескными, подчеркивающими основ­ную идею. Да, безусловно, он выполняет и функции собст­венно развлекательные, но во всех случаях эстрадный номер должен быть источником социального оптимизма, вызы

.—1971.—№ 10 —С. 5.

Советская эстрада и цирк.— 1971 Там же. — 1983. — № 9. — С. 21.

 

вать положительные эмоции, доставлять удовольствие и радость.

Эстрадное искусство принято считать «легким жан­ром» — в отличие от «серьезного», классического искусст­ва. Верно ли приведенное определение? Да верно, если под этим понимать степень «усвояемости» искусства эстрады зрителями. Нет, неверно, если речь идет о легковесности, облегченное™ содержания, о снижении требований к идейно-художественным качествам произведения.

Мы не можем и не должны соглашаться с тем, что эс­традный номер призван только развлекать зрителя, увесе­лять его, «ублажать». Только развлекательность никогда не была и не может быть задачей искусства: произведе­ния, не несущие и не пробуждающие мысль и чувство, не имеют отношения к искусству. «Разве лучшие из номеров Райкина не глубокопроблемны? Разве не полны философ­ского смысла куклы Образцова? Не трагедийны пантоми­мы Марсо и песни Пиаф? А кто дерзнет сказать, будто искусство Шульженко не захватывает высоким драматиз­мом?... Я думаю, можно приводить много таких примеров, наглядно показывающих, что гамма художественных воз­можностей на эстраде ничуть не беднее, чем где бы то ни было»¹,— пишет критик В. Назаренко.

Эстрада — искусство малых форм, но не малого содер­жания! Великий Пушкин так определил главную задачу искусства: «чувства добрые лирой пробуждать». Искусст­во существует и необходимо постольку, поскольку оно про­буждает в нас доброе начало. «Актер — самая добрая про­фессия не земле. Актер бескорыстен, ибо он несет добро и ничего больше»²,— так считает один из интереснейших актеров нашего времени — Иннокентий Смоктуновский. И эстрада служит добру. И гордые, непримиримые полити­ческие песни; и нехитрая песенка о «синеньком скромном платочке»; и существующая только для двоих, но вреза­ющаяся во все сердца без исключений, страстная мольба-приказ «Жди меня, и я вернусь...»; и смешной и трогательный лепет ребенка, пытающегося разобраться в сложных взаимоотношениях взрослых (Рина Зеленая); и доверительный разговор со зрителем о самом интересном и значительном, что происходит сейчас, сию минуту в мире,— все это безусловно служит добру. И конечно же,

¹ Советская эстрада и цирк.— 1967.— № 5.— С. 18

² Лит. газ.—1968,—1 яив.

эстрадные сатирики — самые «злые и беспощадные» — вдохновлены в своей трудной борьбе именно желанием по­бедить зло во имя добра.

Итак:

во-первых, эстрада — вид сценического искусства, ко­торый вбирает в себя произведения всех видов исполни тельского творчества;

во-вторых, единицей искусства эстрады является эс­традный номер;

в-третьих, эстрадный номер — небольшое законченное сценическое произведение. Требования, предъявляемые к эстрадному номеру: тесный контакт исполнителя со зрите­лями, злободневность тематики, концентрированность вы разительных средств и легкость восприятия его зрителями