— Никаких проблем, соседка. Эрик в любом случае помогал вам.
— Ох, твой муж супервысокий или супергорячий?
— И то, и то?
— Ладно, тогда супергорячий.
Мы рассмеялись, затем схватили маленькие ручки и переместились на газон, когда парни перевозили грузовик Шейна на подъездную дорожку.
— Пойдем, посмотрим! — заскулил Келл, потянув меня за руку.
— Посмотрим!
— Посмотрим!
— Хорошо, хорошо, я иду, — я повернулась к Меган, которая была занята, не давая сыну бежать к задней части грузовика. — Спасибо еще раз, Меган.
Дети радостно болтали, когда мы вошли в дом, и меня потащили в свободную спальню. Когда Сейдж открыла дверь с размаху, я не смогла сдержать слез.
— Мы подумали, что тебе нужна кровать получше, — сказал Шейн тихо у меня за спиной. — Ничего сверхъестественного, но матрас новый и...
— Я люблю ее.
— Да?
— Это самая лучшая кровать за всю историю кроватей.
— Я бы не стал так преувеличивать, — ответил он с небольшой улыбкой. — Мы отнесем твою старую в гараж на случай, если тебе понадобится запасная комната или еще что-то.
— Вы сделали это для меня? — крикнула я детям, которые сейчас прыгали по кровати. — Мне очень нравится.
— Мы также купили тебе новое постельное белье! Потому что папочка сказал, что твое старое не подойдет, — Сейдж перекрикивала шум, который создавали ее братья. — Но папочка забыл постирать его, и вспомнил только сегодня утром, поэтому оно все еще в сушилке.
Я посмотрела через плечо и увидела, что Шейн тихо смеется.
— Упс, — сказал он, несильно пожав плечом. — Вероятно, сейчас уже все готово.
— Сейдж и Келлер, — крикнула я, привлекая их внимание. — Вы можете вытащить мое новое постельное белье из сушилки и помочь застелить мою новую кровать?
— Я принесу! — закричал Келлер, пробежав мимо меня.
— Она сказала, нам обоим это сделать, Келлер! — закричала Сейдж возмущенно.
Я улыбалась на их препирательство и наблюдала, как Гевин понял, что ему больше не с кем играть и резко плюхнулся на кровать. Из-за количества слюны, просачивающейся в плечо моей футболки, у меня было ощущение, что Ганнер уснул, пока я его держала.
— Все коробки, которые нужны в доме, отмечены, верно? — спросил Шейн, когда Келлер и Сейдж вбежали назад, споря, кто застелет свою сторону простыни.
— Да, все отмечены. Их одиннадцать. Я посчитала.
— Хорошо, я возьму их. Ты хочешь, чтобы я отнес Ганнера в кроватку? — он вытянул руку, чтобы просунуть ее под головку Ганнера.
— Нет, но думаю, ты можешь увести остальных монстриков на какое-то время? — спросила я уныло. — Я бы хотела забраться на свою новую кровать с Ганнером и вздремнуть.
Он нежно улыбнулся, отчего у меня перехватило дыхание, и кивнул.
— Сейдж! Келлер! Гевин! — закричал Шейн. — Давайте дадим Кейт немного полежать с малышом, а вы, ребята, поможете разгрузить оставшиеся вещи из грузовика.
Когда все покинули мою комнату, я легла на скрученную простынь и свернулась вокруг Ганнера на большой кровати. Мое одеяло и подушки еще не доставили в дом, но я уснула почти мгновенно, как только голова коснулась матраса.
Я проснулась немного позже под своим любимым одеялом, а Ганнер пропал.
— Ганнер? — закричала я в панике.
Я спрыгнула с кровати и побежала вниз, где смогла услышать Шейна и детей на кухне.
— Где Ган... — он сидел на своем высоком детском стульчике и ел чернику.
— Извини, — сказал Шейн робко с того места, где разговаривал с милым ботаником. — Когда я пришел вас проверить, он не спал, поэтому я забрал его к нам.
— Святое дерьмо, я решила, что потеряла его, — ахнула я, закрыв лицо одной ладонью.
— Сверху лестницы ворота, он бы не смог уйти далеко, Кэти, — напомнил мне Шейн со смешком.
Да, для него, может, это было и смешно. Я же разразилась слезами.
— Ох, дерьмо, — пробормотал милый ботаник.
— Черт, Кейт, — вздохнул Шейн, подойдя ко мне и притянув к своей груди. — Почему ты плачешь?
— Я проспала это! Я даже не знала, что его забрали.
— Ты устала, — прошептал Шейн мне на ухо.
— Я всегда уставшая! Что если я не проснусь, когда кто-нибудь из них будет нуждаться во мне?
— Успокойся, Кейт, — решительно приказал Шейн, скользя руками по моей спине, пока не обхватил мою голову. — Перестань плакать! Эй. Ведь я был здесь. Когда засыпала, ты знала, что я не позволю ничему случиться с детьми.
— Наверное, — шмыгнула я носом.
— Верно, поэтому ты, вероятно, заметила, когда я взял Ганнера, но не подумала об этом, просто отвернулась и снова уснула.
— Да, но...
Его лицо располагалось близко к моему, и я могла отчетливо слышать его тихий голос, хотя дети создавали много шума, пока ели.
— Больше никаких слез, — сказал он с небольшой улыбкой, стирая слезы с моих щек.
— У тетушки Кейт будет ребеночек. Вот почему она все время плачет! — прокричал Келлер через шум, из-за чего тело Шейна замерло.
Он отпустил меня и вернулся к своему другу, который наблюдал за нами широко раскрытыми глазами. Новость не должна была привлечь его внимание, ведь среди женщин моего возраста много матерей-одиночек или незамужних, но то, как Шейн держал меня, и то, как изменился язык его тела после маленького объявления, должно быть стало огромным красным флагом.
— Еда на столе, Кейт, — сказал Шейн, не глядя на меня. — Вероятно, ты должна поесть.
Я кивнула, хоть он и не смотрел на меня, и направилась к Ганнеру, чье лицо было измазано едой.
— Ты хорошо поспал, мартышка? — спросила я нежно.
— Окейки, — ответил он с большой улыбкой.
— Прыжки на кровати! — закричал Гевин, когда я прошла мимо него.
— Лучше бы ни одной мартышки не было на моей большой кровати! — подразнила я его, подтолкнув в бок.
***
Слава богу, день, наконец, подошел к концу. Дети были так заведены перед сном, что складывалось ощущение, будто они никогда не лягут спать. Хотя я понимала. Шейн уедет утром, и они беспокоились о его отъезде. Мы решили, что парень-ботаник, чье имя было Майлз, отвезет Шейна в пункт выброски десанта, вместо того, чтобы везти туда детей. Я не была уверена, что это за место, но мне казалось, что все семьи, собравшиеся попрощаться со своими военными, испугают их.
Я переоделась в ночнушку и улеглась в кровать, расслабившись на родной подушке. Черт, я боялась наступления утра. Не знала, как буду спать эту ночь. Моя тревожность возрастала с каждым изменением цифр на будильнике.
— Тетушка Кейт, могу я поспать с тобой? — прошептала Сейдж в дверном проеме, прерывая «что если» сценарий, развивающийся в моей голове.
— Конечно, иди сюда, — прошептала я, приподнимая одеяло. — Кровать, должно быть, может вместить двадцать людей.
— Я тоже! — закричал Гевин, когда его коротенькие ножки ворвались через мою дверь.
— Я думала, вы, ребята, спите!
— Гевин продолжает бить по своей стене, — сказала сердито Сейдж.
— Я не устал, — объявил Гевин, подползая к нам с Сейдж, похрюкивая.
— Хорошо, но я устала. Поэтому вам нужно уснуть.
— Хорошо, — пробурчал он, положив голову мне на плечо.
Я повернулась к нему и обняла его тельце, когда почувствовала, что Сейдж прижалась ко мне со спины.
Было тихо какое-то время, пока тела детей тяжелели, затем Гевин начал немного похрапывать, как всегда и делал, и я не осознала, что Келлер вошел в комнату, пока он не забрался в изножье кровати.
— Эй, дружочек, — сказала я, когда он не произнес ни слова. — Не можешь уснуть?
— Я остался один, — сказал он, слегка шмыгнув носом.
Он забрался на кровать со стороны Гевина и лег рядом лицом к нам.
— Оу, дружочек. Ты хочешь поспать здесь? — после того, как два года делил комнату с Гевином, Келлер ненавидел спать в одиночестве. Я задавалась вопросом, перерастет ли это он.
— Да.
Он уснул через минуту, а я лежала, проводя руками по его волосам долгое время. За Келлером нужно будет пристально наблюдать в течение следующих недель.
Сейдж принимала все тяжело, но старалась все усваивать, пока не разбиралась, и затем тихо примирялась с тем, что происходит. После смерти Рейчел она в какой-то степени погрузилась в себя, но через несколько месяцев стала Сейдж, которой всегда была, не считая того, что дергалась во сне.
Гевин просто плыл по течению. Он был таким покладистым, даже чересчур. Я задумывалась, это из-за его возраста или Бог просто решил, что Шейну и Рейчел нужна полная противоположность их старшего сына, чтобы они не сошли с ума?
Келлер принимал все тяжело, и часто попадал в неприятности. Он был таким чувствительным. Думаю, большинство людей считали, что его поведение связано с тем, что он просто засранец, но я знала его с рождения. Бедный малыш принимал все близко к сердцу, и чувствовал все усиленно, неважно, был ли это страх, печаль или тревога. И это всегда выходило из него с агрессией.
Я прислушивалась, как дом погружался в тишину, и молилась, чтобы у меня получилось позаботиться об этих детях в одиночку.
— Похоже, здесь вечеринка, — сказал Шейн из дверного проема, затем обошел кровать, чтобы я могла его видеть. — Хорошо, что я купил тебе большую кровать.
— Однозначно. Слава Богу, Ганнер не может вылезти из своей кровати, иначе, боюсь, мы бы свисали по краям.
— Хочешь, чтобы я отнес их по своим кроватям?
— Да, они, вероятно, будут лучше спать, — ответила я, целуя потный лобик Гевина.
Шейн обошел кровать и подхватил Сейдж, молча направляясь к двери, когда я встала.
— Тебе не нужно подниматься, — прошептал он, когда вернулся.
— Ты должен забрать Гевина первым. Если Келлер проснется до возвращения Гевина в комнату, он закапризничает.
— Верно, подмечено, — кивнул он, наклонившись над Гевином. — Вернусь за Келлером.
Я свернулась на внезапно пустой кровати, когда Шейн, наконец, отнес Келлера в комнату. Я ругала себя за то, что попросила его отнести детей, когда Шейн вернулся.
— Пододвигайся, — приказал он, закрывая за собой дверь.
Я пододвинулась и тяжело сглотнула, когда он снял футболку через голову, прежде чем лег рядом лицом ко мне.
— Не можешь спать? — спросил он.
— Я бы хотела, чтобы ты не уезжал, — выплюнула я, мгновенно зажмурившись, чтобы не видеть выражение его лица.
— Да, я тоже не в восторге от этого, — ответил он со вздохом, закатив глаза.
— Я подумала, ну... Рейчел всегда говорила, что ты хотел уезжать.
— Сейчас все по-другому.
— Это преуменьшение.
— Я не беспокоюсь о том, как ты будешь заботиться о детях, ты знаешь это, верно? — спросил он, хватая одну из моих рук, притягивая меня ближе, пока я не прижалась к его боку. — Я не доверяю никому больше, чем тебе.
— Я переживаю.
— Я тоже буду. Здесь много обязанностей с детьми.
— Переживаю за тебя.
— Единственное, о чем ты не должна переживать.
— Не могу ничего поделать с этим.
— Я вернусь, не успеешь оглянуться.
— Я стану огромной к твоему возвращению, — пожаловалась я.
Он мягко рассмеялся, отчего кровать затряслась.
— Вероятно.
— Я скучала, — прошептала тихо, сворачивая ладонь в кулак на его груди.
— Я еще даже не уехал.
— Нет, я скучаю по тебе уже давно.
Он молчал долгое время, поэтому я задумалась, что совершила ошибку, подняв тему, которая остро стояла последний год.
— Я был придурком в те времена.
— Ты был моим лучшим другом.
— Я знаю, — вздохнул он, крепче притягивая мое тело к себе.
— Это была просто глупая влюбленность. Я бы пережила ее. Я пережила ее, — уверяла я.
— А мне был двадцать один год, и я был зол на весь мир, — напомнил он мне. — Было проще притвориться, что тебя не существует. Я знал, что если увижу, как ты наблюдаешь за мной печальными карими глазами, я сделаю что-нибудь глупое.
— Поэтому ты приударил за моей соседкой. Боже, это был поступок мудака, — настаивала я.
— Так и было, — хихикнул он. — Но черт, Рейчел была так сексуальна.
— Ладно, разговор окончен.
— Извини.
— Она была очень сексуальная, — проворчала я. — Если бы я увлекалась цыпочками, то она бы сразила меня наповал.
Он издал удивленный смешок, и все мое тело согрелось.
— Ты сумасшедшая.
— Я скучаю по ней, — призналась я, мое горло сжалось.
— Черт, я тоже.
— Иногда я беру свой телефон, чтобы написать ей.
— Я перекатываюсь на бок утром в кровати и ожидаю, что она будет рядом.
— Она, правда, позволяла тебе видеть ее без макияжа? Я думала, она выпрыгивала из кровати и накладывала его до твоего пробуждения, — пошутила я.
— Она делала так первый год наших отношений, — сказал он сквозь смех. — Потом я, наконец, поймал ее, прежде чем она смогла выскользнуть из кровати, поэтому перестала так делать.
— Клянусь, она была моей полной противоположностью, — ворчала я. — Я ненавижу укладывать волосы и краситься.
Я запрокинула голову, посмотреть на него, и увидела, что он улыбается.
— Тебе не нужно это.
— Что?
— Тебе не нужно все это дерьмо: макияж и т.д.
— Нет, нужно. Я просто ленивая.
— Нет, это не так. Твоя кожа без недостатков, — сказал он тихо, протягивая руку, чтобы провести пальцем по моей щеке. — Твои губы алые, и когда ты улыбаешься, клянусь, люди не могут сдержать ответную улыбку. Это заразно.
— Ты не должен говорить это.
— Что? Правду? Кейт, ты по природе уверенная в себе. Рейчел была красавицей, да. Но она старалась ради этого, потому что не чувствовала себя таковой, — он печально улыбнулся. — Не сравнивай себя с ней. Это как яблоки и апельсины.
— Полагаю, старые привычки умирают с трудом.
— Уверен, я не помогал с этим.
— Это правда. Придурок, — сказала я с игривой усмешкой.
— Я ненавижу то, что видел тебя голой, — сказал он, покачав головой, отчего я отшатнулась в ужасе.
— Вау, да пошел ты!
Я пыталась отстраниться, но он прижал меня крепче к груди.
— Твое тело — безумное, Кейт, — сказал он мне, пока не перекатился так, что навис надо мной. — Я смотрю на тебя и не вижу гребаную потрепанную одежду, которую ты носишь. Я вижу, как твои груди дергаются, когда я тяну за соски. Вижу, как ты стискиваешь челюсти, когда кончаешь, и как твои алые губы обхватывают мой член.
Моя челюсть отвисла, и я посмотрела на него в шоке.
— Ты лучшая подруга моей жены. Моей умершей жены. Понимаешь это? Я смотрю на тебя и не вижу Кейт, которая сводила меня с ума, когда мы были детьми, или Кейт, которая была лучшей подругой Рейчел. Я вижу Кейт, которая брала меня в рот и затем умоляла о большем. Это ненормально. Какого черта я должен с этим делать?
Это не был риторический вопрос. Он спрашивал у меня, что ему делать, и я понятия не имела, что ответить.
Его руки дрожали, а глаза заволокло замешательство. Это напомнило мне время, когда я увидела его впервые: он сидел за столом моих тети и дяди за ужином, изо всех сил стараясь отстраниться, пока они пытались вовлечь его в разговор.
Я подняла руку и нежно провела по его щеке, мое сердце болело за него. Может, это мое доброе сердце, или гормоны беременной, из-за которых я плакала во время рекламы, показывающей щенков чау-чау, но я очень сильно хотела успокоить его.
Я видела, откуда пришел этот мужчина. Я знала его демонов и историю, и могла чувствовать вину, исходящую от него волнами.
— Ты не должен разбираться в этом сегодня, — прошептала я. — Ты ничего не должен делать.
— Да, думаю, да, — сказал он горько.
Затем его губы коснулись моих, так нежно, что я едва почувствовала.
— Ты должна прогнать меня.
— Какого черта я должна это делать? — ответила я, всасывая его нижнюю губу. — Не то чтобы я могу забеременеть от тебя…
Он замер, и я пожалела о своих словах. Клянусь, иногда я совсем не думаю, что несу.
Он переместился, не сказав ни слова, и осторожно задрал мою ночнушку. Когда, наконец, расположился между моих коленей, наклонился и прижался лицом к моему животу.
— Ты вынашиваешь моего ребенка, — произнес он у моей кожи.
Слезы брызнули из моих глаз по щекам. Он, наконец, сказал это.
— Да, — ответила я, мой хриплый голос обличал небрежность в моих словах.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он нервно. — Обещаю. Я буду хорошим отцом для него.
— Ты уже хороший отец.
— Для этого ребенка, — ответил он, поднимая голову и прижимая ладонь к моему животу. — Я буду хорошим отцом для этого ребенка.
— Я никогда не сомневалась.
— Я сомневался, — признался он, его стыдливый взгляд встретился с моим.
Правда в его словах обрушилась на меня как тонна кирпичей, и я, наконец, поняла, почему он игнорировал доказательство того, что у нас будет ребенок.
Я кивнула, и он кивнул в ответ. И вот так, без слова, мы заключили соглашение заботиться об этом ребенке, неважно, планировали мы его или нет.
***
— Так, я не буду трахаться долгое время, — сказала я слезно через пару минут, разрушая напряжение, которое, должно быть, просто убивало его. — Ну, понимаешь, из-за всей этой беременности. И ты не будешь трахаться долгое время из-за войны за свою страну, — я подняла веки, когда провела руками по щекам и заметила, что облегчение и какая-то нежность украсили его черты лица.
— Это правда. Что думаешь? — спросил он с робкой улыбкой.
— Думаю, что сегодня наша последняя ночь заняться приятной-приятной любовью.
— Вы пытаетесь соблазнить меня, миссис Робинсон?
— Если ты спрашиваешь, очевидно, я делаю это неправильно, — ответила я, когда он схватился за мои трусики и спустил их по ногам.
— Ты уже влажная, — прокомментировал он в удивлении, когда раздвинул мои колени.
Я в смущении прикрыла лицо рукой.
— Ну, твое лицо было достаточно близко к моей нижней части.
— Твоей нижней части? — спросил он в изумлении, его дыхание щекотало мою разгоряченную кожу.
— Ну, как бы ты назвал это?
— Вагина. Щелка. Киска... Клитор.
— Дерьмо, — выдохнула я, когда он лизнул меня. — А у вас грязный ротик, мистер Андерсон.
— Он может быть еще грязнее, — ответил он, прежде чем всосал мой клитор между зубами.
Руки Шейна двигались по моим бедрам, когда язык и губы двигались между ними, и впервые он не торопился. Каждое облизывание и посасывание было осознанным, мягко толкая меня за край и утягивая назад, пока я не вспотела и не изогнула спину над новой простыней.
— Ты готова? — спросил он, задыхаясь, когда, наконец, отстранился, спуская свои шорты по ногам.
— Если ты не заставишь меня кончить в течение тридцати секунд, то я сделаю тебе больно, — захныкала я, рассмешив его.
— Когда ты кончаешь, твое влагалище практически пульсирует, и ты становишься чертовски мокрой, — прошептал он мне в ухо, расположившись надо мной. — Я хочу, чтобы ты была вокруг моего члена, когда это случится.
Шейн скользнул в меня одним быстрым толчком, затем поднял одно из моих коленей, пока моя нога не согнулась между нами. Он пристально вглядывался в мое лицо, снова и снова медленно толкался, обернув мои ноги вокруг себя, изменив угол этим, пока, наконец, не нашел местечко, из-за которого все мое тело затряслось.
— Вот, — прошептал он с удовлетворенной улыбкой. — Держись, детка.
— Святое дерьмо, — пробурчала я, когда он ударял по этому местечку снова и снова. Все мое тело замерло, когда он двигался. Я боялась, что изогнусь, и снова его потеряю, а ощущение того, как он потирался о мою точку G, было не тем, что хотелось отпустить.
— Ты такая милая, — сказал Шейн с улыбкой, когда я смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Так отчаянно стараешься не двигаться.
— Боже, так хорошо, — застонала я, когда он начал двигаться быстрее.
— Если не хочешь, чтобы я остановился, лучше обхвати меня руками, — пригрозил он, направляя бедра вперед. — Я знаю, где найти твое удовольствие. Ничто из того, что ты делаешь, не остановит меня от этого.
— Что, если...
— Руки, сейчас же, — приказал он.
Я поняла руки к его торсу, одной обняла его за спину, а другую нежно обернула вокруг горла.
Он зарычал, и я ощутила, как Шейн тяжело сглотнул, когда его лицо опустилось к моему, изменяя наклон бедер так, что я заскулила ему в рот.
— Все хорошо, я с тобой, — выдохнул он, поднимая мои ноги, пока они обе не были прижаты к его груди, и он снова толкнулся в мою точку G. — Вот так.
— Пожалуйста, — хрипло умоляла я.
— Жестче? — он выскользнул и затем яростно толкнулся в меня, поцеловав со всей страстью.
— Да. Да. Вот так.
— Иисус Христос, ты такая сексуальная, — пробормотал он мне в рот. — Ты почти у цели, Кейт. Прими это. Черт!
Я взорвалась, и он последовал за мной с глубоким стоном. Наши тела были липкие от пота, и я чувствовала себя, будто пробежала милю, когда он выскользнул из меня.
— Все хорошо? — спросил он нежно, когда помог мне выпрямить ноги.
— Чувствую себя как желе, — застонала я, слезая с кровати.
— Куда ты?
— В ванную, — пробурчала я, мои глаза уже потяжелели от истощения. — Мочевая инфекция — это не шутка.
— Сексуальная, — подразнил он.
— Простая физиология, — парировала я, уходя.
Когда вернулась в комнату, то была удивлена, обнаружив Шейна на кровати.
— Если будешь спать близко ко мне, мы сможем избежать мокрого пятна, — проинформировал он меня осторожно. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я ушел.
— Нет, останься, — сказала я устало, забираясь на кровать рядом с ним. — Но я буду спать.
— Я не знаю, что мы делаем, Кейт, — сказал Шейн, когда притянул меня к своему телу спиной. — Вероятно, мы сделали все только хуже.
— Уже сожалеешь? — спросила я легко, открыв глаза.
— Нет, никаких сожалений, — заверил он меня, сжимая.
— Мы не должны ни в чем разбираться сегодня, — напомнила я ему, мой желудок сжался. — Верно?
— Да, хорошо, — прошептал он мне в макушку.
Я не знала, чего ожидала, но мои глаза наполнились слезами, и я отказывалась разваливаться на части. Я не была женщиной, которая смешивала секс с любовью — никогда не была такой. Сексуальное увлечение не было обязательным признаком сильных чувств. Иногда в течение последних лет, у меня было несколько интрижек на одну ночь.
Но мужчина, лежащий рядом со мной, был Шейном.
Я не была уверена, сколько смогу держаться, прежде чем старые чувства вылезут на поверхность, и я знала, что когда это случится, он уйдет.
И в следующий раз цена будет гораздо выше.
Глава
Шейн
Я медленно принимал душ, наслаждаясь чистой ванной под своими ногами и тишиной утра. Я не знал, когда у меня снова появится роскошь испытать что-то из этого.
Боевые задания были мне не в новинку. Я делал это прежде: оставлял детей, вонял на протяжении шести месяцев, находился в постоянном состоянии боевой готовности, что не позволяло мне иметь полноценный ночной сон.
Но этим утром моя грудь сжималась не так, как прежде. Думаю, что эмоции выплывали немного ближе к поверхности, а это было опасно для мужчины в моем положении. Мне нужно было заблокировать их. Вспомнить обычную рутину, то, о чем я должен переживать и то, что должен игнорировать любой ценой.
Когда вода стала холодной, я выключил душ и отдернул занавеску.
Кейт стояла в своей ночнушке.
Я дернулся в шоке.
— Что-то случилось?
Она крепко обхватила себя руками, ее глаза были широко распахнуты, а губы дрожали.
— Я подумала, что ты уехал, — сказала она тихо, дрожа. — Ты... Я подумала, что ты уехал.
Я снял полотенце с вешалки и быстро вытерся, чтобы притянуть ее к своей груди.
— Я бы не уехал, не попрощавшись.
— Я знаю. Не понимаю, почему запаниковала.
— Ты замерзла. Пойдем, — я осторожно потянул ее в свою спальню, стянул свитер с верхней части комода и надел на нее через голову. — Лучше? — спросил, когда она просовывала руки в рукава.
— Да.
Я усадил ее у изножья кровати и был благодарен, что она, молча, сидела, пока я переодевался в свою форму.
Моя рутина в день отъезда была очень важна, я пришел к такому осознанию при первых двух заданиях. Это не являлось суеверием, я не верил в подобную херню, но немного уравновешивало мое беспокойство.
Сначала я натянул боксеры, затем носки, майку, штаны, ремень, ботинки, рубашку. Положил бумажник в карман. Надел часы на запястье. Застегнул рукава. Положил фото детей в нагрудный карман.
Когда закончил, повернулся и увидел, что Кейт пристально на меня смотрит.
— Готова разбудить детей? — спросил я.
— Сколько у нас времени? — хрипло спросила она.
— Чуть больше часа, — ответил, проверяя время на своих часах.
— Мы можем подождать пару минут? Я жду, когда подействует мое лекарство от тошноты.
— Ты все еще принимаешь его? — я не осознавал, что у нее все еще токсикоз, хотя она выглядела довольно уставшей все время. Ее беременность не проходила легко.
— Все уже не так плохо, — проинформировала Кейт, когда я сел рядом с ней.
Ее волосы торчали в разные стороны и спутались за ночь. Под глазами темные круги, губы слегка потрескались. Мой свитер был большим для нее, за исключением того, что натягивался на груди, а ее лак на ногтях был восьми различных цветов и облупился.
Как ни странно, она все еще была красавицей.
Я вытянул руку, взяв ее в свою.
— Все пройдет быстро, — сказал я, когда она кивнула, глядя на стену. — Не бойся, Кэти.
— Я не так уж хороша в этом, да? — спросила она, невесело засмеявшись, повернув голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
Это так. Она не была хороша в этом. Не была такой же мужественной, как Рейчел. Она не заверяла меня, что все будет хорошо или что время пройдет быстро. Она не строила из себя храбрую и не вела себя так, будто даже не заметит моего отсутствия.
Я был благодарен Рейчел за то, как она вела себя. Для меня было гораздо проще уезжать с приходом времени, зная, что без меня с ней все будет хорошо.
Но Кейт была не такой. Она не была Рейчел. Ее сердце было нараспашку, эмоции всегда легко проследить. Если бы Кейт вела себя так, будто нормально относится к тому, что меня не будет шесть месяцев, не знаю, как бы себя чувствовал.
— Все будет хорошо, — успокаивал ее я с легкой улыбкой, рассмешив снова, когда слезы потекли по ее щекам. — Иди сюда.
Я потянул ее к себе на колени, и она уткнулась лицом в мою шею. Ее ногти вонзились в мою спину, когда она держалась за меня, и я в ответ усилил свою хватку вокруг нее.
Ее волосы пахли мной. Все ее тело пахло мной.
— Все из-за глупых гормонов, — пожаловалась она, всхлипывая.
— Ну, надеюсь, ты возьмешь их под контроль до моего возвращения, — ответил я сухо, целуя ее в макушку.
— Заткнись, задница, — она отстранилась и шлепнула меня по груди, наконец, справившись со слезами. — Пойдем будить детей.
***
— Носки! — закричал я, когда приближалось время моего отъезда.
Мы с детьми сидели на диване, обнимаясь. Это была традиция, которую я начал, когда Сейдж была еще ребенком, и я понятия не имел, как уехать от нее. Я обнимал ее так долго, как мог, как будто этого хватит мне, пока я снова ее не увижу.
Никогда не хватало.
Уезжая каждый раз, мне приходилось примиряться с тем, что к моменту возвращению, мои дети будут другими. Они вырастут, выучатся новому, потеряют зубы и отрастят волосы. Станут интересоваться новыми темами и привыкнут к моему отсутствию. Это причиняло боль.
— Вот мой! — сказала Сейдж радостно, протягивая мне один из носков со своей ноги.
— Мой! — Гевин протянул свой.
— Вот, — прошептала Кейт Ганнеру, который сидел у меня на коленях, стягивая его крошечный носочек и протягивая ему. — Что ты должен сказать?
— Мооой! — закричал Ганнер, бросая носок мне в лицо.
Кейт фыркнула, а я рассмеялся, прежде чем посмотрел на Келлера.
— Вот мой, — мрачно сказал Келлер, протягивая его мне.
— Фу! — подразнил я, когда засовывал все маленькие носки в карман брюк. — Ты должен помыть свои ноги, молодой человек. Они воняют!
Келлер рассмеялся, выглядя удовлетворенным собой, и прижался к моей груди.
— Я люблю тебя, папочка.
— Я тоже люблю тебя, Келл, — я прижал лицо к его волосам и вдохнул запах детского пота и шампуня, целуя его.
Мы все замерли, когда раздался дверной звонок.
— Он рано, — прошептала Кейт с мужественной улыбкой. — Все нормально, он может подождать.
Она направилась к двери, оставив нас с детьми на диване. Я наблюдал, как она открыла переднюю дверь, затем опустила голову в ладони и разрыдалась.
— Дедуля здесь! — закричал мой приемный отец, когда моя приемная мать обнимала Кейт и раскачивала ее из стороны в сторону.
Слава Богу, они прибыли вовремя.
— Дедушка! — закричали дети, когда все слезли с дивана, кроме Келлера.
— Хочешь помочь мне с вещами, дружище? — спросил я, вставая и усаживая Келлера к себе на бедро.
Мы поднялись наверх, и я взял свои вещи, протягивая Келлеру небольшой рюкзак с туалетными принадлежностями, iPod и дополнительным набором камуфляжа. Он выглядел огромным на его маленьких плечах, и Келл немного пошатнулся, прежде чем выпрямился, маршируя вниз по лестнице впереди меня.