Тесса тихо вздыхает и медленно двигается в моих руках, затем поворачивается и очень близко прижимается ко мне.
— У тебя такое сияние в глазах, — тихо говорит она.
— У меня сегодня ночью не было кошмаров, вероятно, потому что ты в моих объятьях.
— Если я нужна тебе в твоей постели, чтобы ты мог спокойно спать, то у меня нет проблем с этим, — говорит она, радостно улыбаясь.
— Раз уж ты здесь, — говорю я, забрасывая ее ногу себе на бедро и прижимая свою пульсирующую эрекцию к ее естеству, — возможно, мы могли бы начать утро еще приятнее.
— Ну, если это поможет тебе хорошо начать свой день, — отвечает Тесса, — тогда я не возражаю.
— Это поможет мне. — Я трусь о ее пылающую киску и напряженно стону. — Мне очень поможет быть глубоко внутри тебя.
Тесса отвечает взаимностью на мои усилия, начиная ритмично двигать тазом. Я зарываюсь рукой в ее волосы, притягивая ее лицо к себе, жадно целуя, изучая ее рот языком и показывая ей, как сильно вожделею ее. Так жажду ее, что мой пульс учащается, до боли сжимает грудь, и я не могу думать ни о чем, кроме того, как сильно ее желаю. Я хочу, чтобы эта женщина была рядом каждую секунду. Без нее мне не нужен воздух, но я знаю, что это всего лишь мечты. Кто-то вроде меня не заслуживает такого вечного счастья. В конце концов я все разрушу. Но сейчас у меня есть только одно желание — дать друг другу то, в чем мы оба нуждаемся.
Скольжу поцелуями вниз по ее чудесному телу. Смакую вкус ее вспотевшей за ночь кожи, посасываю соски и ликую, когда Тесса громко вскрикивает и нетерпеливо выгибается. Целую лобок, а затем, схватив за бедра и уложив ноги себе на плечи, запускаю язык в ее горячий, влажный рай и смакую ее похоть. Она извивается подо мной, когда я порхаю языком по клитору. Ввожу в нее два пальца, слегка сгибаю и массирую изнутри. Тесса такая мокрая, и мой член становится еще тверже, потому что меня возбуждает сама мысль, что это из-за меня. Я засасываю ее клитор в рот и ликую, когда она вздрагивает и нетерпеливо выстанывает мое имя.
— Лиам, боже мой, ты убиваешь меня, — хнычет она, и присасываюсь еще сильнее. Я так тверд, что едва могу это терпеть. Толкаю эрекцией в матрас, пытаясь не сойти с ума от желания. Мои пальцы врезаются в нее быстрее, я обвожу языком вокруг клитора, провожу по ее щели. Ее ноги напрягаются, бедра нетерпеливо двигаются, Тесса сжимается вокруг моих пальцев и дрожит, когда на нее накатывает кульминация. Я выпиваю из Тессы последнюю волну оргазма, прежде чем оторваться от ее киски и убрать руку. Когда поднимаю голову между ее ног, она смотрит на меня в экстазе, все еще хрипло дыша.
Тесса выпрямляется, хватает меня обеими руками за лицо и целует.
— Теперь я, — говорит она, заставляя меня улечься на спину.
Целует меня в шею, прикусывает ключицу и кружит языком вокруг одного из моих сосков, пока с моих губ не срывается стон. Ее маленький огненно-горячий язычок вылизывает мою кожу и распаляет меня еще больше. Чем дальше Тесса спускается вниз, тем сильнее бьется мой пульс. Такое ощущение, что все мое тело настроено лишь на то, чтобы наконец-то ощутить Тессу там, где ее ждет моя эрекция. Я тихо вскрикиваю, когда она обвивает ствол рукой и прижимается губами к головке. Ее язык облизывает маленькую щель и заставляет меня отчаянно задрожать. Такое чувство, что каждая моя клетка пылает огнем. Ее кулак стимулирует меня, а проказливый рот сосет головку.
Все внизу сжимается, когда девушка берет меня глубоко в рот. Ее язык проходится по основанию члена, когда она снова поднимает голову. Тесса так сильно сосет, что у меня начинает кружиться голова. Я так возбужден, что готов взорваться.
— Детка, — хриплю и стону в отчаянии, — я сейчас кончу, ты должна...
Конечно, мне бы хотелось, чтобы Тесса полностью меня взяла и выпила каждую каплю, но не хочу, чтобы она подумала, что должна это делать.
Я хватаю ее за волосы и пытаюсь оттащить, потому что больше не в силах говорить, но она лишь смотрит на меня, нахально улыбаясь, и продолжает сосать еще интенсивнее, еще быстрее двигая головой вверх и вниз. Моя оборона трещит по всем швам, я хватаю ее голову и вбиваюсь в нее. Одна из ее ладоней обхватывает мои яички, осторожно сминая их. Я чувствую, как они поджимаются и сокращаются, а затем изливаюсь ей в горло.
— О боже, — стону я, рухнув на кровать. Изможденный и ошеломленный. Глубоко вдыхаю, затем берусь за ее предплечья, притягиваю к себе и восторженно поизношу, — Спасибо.
— Не за что. Это же не был твой первый раз, или? — спрашивает Тесса, улыбаясь.
— Первый раз до конца, — признаюсь я.
— Мне было приятно.
— Ты невероятна.
— Ты это делаешь со мной. — Тесса нежно целует меня. — Что желаешь на завтрак?
— Яйца и бекон. А потом мы пойдем за ягодами, насобираем множество корзин, потому что тебе понадобится много варенья. И тебе придется испечь много пирогов.
Тесса закатывает глаза и недовольно кривится. Ей хочется избежать любого контакта с жителями Гленвуда, и я прекрасно это понимаю. Но я не позволю ей и дальше замыкаться. Также, как не позволю Марку определять ее место в этой общине. Я положу этому конец. С момента инцидента в департаменте Марк не появлялся. Он оставил свой значок и ушел. Это, конечно, не победа, но мы, возможно, достигли перемирия. Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы облегчить жизнь Тессе, потому что ей нравится жить здесь. Тесса любит это ранчо. Она осталась здесь, хотя все были против нее. Что это, если не любовь?
Я поглаживаю ее по спине и смотрю на нее с упреком.
— Обратного пути нет.
— Я держу свои обещания, — возмущенно говорит она. — Но ты должен знать, что я буду бесконечно страдать каждую секунду, потому что они будут бесконечно ненавидеть меня каждую секунду.
— Посмотрим. — Я выскальзываю из-под нее и вылезаю из кровати. — Просто сделай на всякий случай несколько бабушкиных кишей[3].
— Ты хочешь подкупить весь город?
— Всего лишь около 700 человек.
Тесса
Джордж настороженно наблюдает за нами, жуя свой бекон, время от времени тихо бурча себе под нос. И я не очень уверена, сердитое это бормотание или довольное. На самом деле, я даже не желаю это выяснять, поэтому стараюсь сосредоточиться на своем завтраке, что для меня нелегко, так как Лиам под столом занят тем, что ласкает мои ноги своими, и смотрит на меня таким взглядом, от которого во всем теле появляется жаркий трепет. Такое ощущение, что мы страстно влюбленные подростки. И, вероятно, так и есть. Страстно влюбленные. Мое сердце замирает каждый раз, когда Лиам приближается ко мне, или я просто думаю о нем. Меня бросает то в жар, то в холод, дыхание ускоряется, и легкие всполохи пламени вспыхивают от желудка до местечка прямо между моих бедер. Мне срочно необходимо отвлечься от ступни Лиама между ног, поэтому я беру свой MacBook, лежащий на столе.
— Я уже посмотрела, какой резонанс получило интервью, — бормочу я и разблокировав MacBook, захожу в свой блог. — Пока что семьдесят четыре тысячи просмотров. Учитывая, что мы загрузили его ночью, это довольно прилично.
— Телефон все равно разрывался утром, — жалуется Джордж, бросая на меня острый взгляд. — Пока вы помогали друг другу принимать душ.
Я сглатываю и тщетно пытаюсь не краснеть. Лиам остается спокойным и расслабленным, в то время как в моих ушах грохочет пульсация сердца.
— Сколько просмотров получают твои видео обычно? — пытается отвлечь меня улыбающийся Лиам.
— Варьируется, но где-то в среднем от семисот тысяч до четырех с половиной миллионов. У старых, конечно, гораздо больше времени для просмотра.
— Мне просто интересно, кто из местных сплетниц рассказал пронырливым репортерам о том, где находится Лиам, — вставляет Джордж, которому уже с самого раннего утра пришлось погонять настырного папарацци местной газеты.
Я встаю, иду к углу, где всегда стоит на штативе и ждет следующей съемки моя камера. Вытащив карту памяти, вставляю ее в MacBook и проигрываю смонтированное видео.
— В следующий раз, когда он придет, не угрожай ему своей винтовкой, а отдай ему это. Скажи ему, что большего он не получит.
Я кладу карту на кухонный стол, где любой из нас сможет в любое время ее найти и передать раздражающему репортеру, который в прошлом преследовал Марка и был особенно настойчив, желая выяснить, что случилось с его матерью. Этот человек живет в Гленвуде ненамного дольше, чем я, и иногда мне кажется, что здесь, в городе, его недолюбливают еще больше, чем меня. Но все читают его газетенку, в которой рассказывается любая скучная мелочь о каждом из нас.
— Под видео есть парочка комментариев, — говорю я.
Лиам напрягается, убирает ногу от моих бедер и с любопытством наклоняется вперед.
— Что они пишут?
— Большинство моих читателей — женщины, мужчины увидят видео в социальных сетях в течении следующих нескольких дней, и, надеюсь, когда-нибудь пресса, — объясняю я.
— Что они пишут? — нетерпеливо спрашивает Джордж.
Я вздыхаю.
— Одной хотелось бы взять интервью у Лиама без мешающей одежды. Она хотела бы провести его самолично, даже будучи сама голышом, — пересказываю я, стараясь не чувствовать ревнивый укол в моем сердце.
Но он там и громко кричит, что Лиам принадлежит мне, и я ни в коем случае не собираюсь делиться им ни с кем. Мне довольно часто приходилось делиться Марком. Я зыркаю на Лиама, но он выглядит таким же раздраженным, как и я, что немного успокаивает.
— Вот какая-то хочет узнать, есть ли у тебя желание завести с ней ребенка. Еще одна спрашивает, как тебе удалось остаться в такой форме?
— Это оправданный вопрос, — вставляет Джордж, глядя на Лиама с легкой улыбкой на губах.
— Я использовал каждую возможность потренироваться, сыграть в футбол, а также мне приходилось рыть для них пещеры в скалах. И пытался делать все, чтобы оставаться в форме, когда появится шанс на побег, — объясняет он, едва скрывая гнев, который вызывает у него этот вопрос.
Могу понять, что он возмущен вопросами такого рода, которые указывают на то, что он является предателем и на самом деле не заключенный, а перебежчик. Вероятно, ему пришлось терпеть такие комментарии с момента его возвращения. Вот почему я просто закрываю и отодвигаю от себя ноутбук.
— Давайте займемся вареньем. Ярмарка через четыре дня и у нас много дел, если ты хочешь туда попасть.
Джордж смотрит на меня с удивлением.
— Ты хочешь на ярмарку?
— Лиам считает, что это хорошая идея.
— Я тоже так думал бы, если бы не Марк.
— О нем ничего не было больше слышно. Может быть, он, наконец, понял, что не может вечно контролировать мою жизнь.
Я бросаю на Лиама вопросительный взгляд, и он кивает. Кажется, он верит в это так же, как и я.
— Ты думаешь, что он сдался?
— Так мне показалось, когда он просто взял и выложил свой полицейский значок. Как будто в нем вдруг щелкнул переключатель.
— Хм-м-м, — хмыкает Джордж. — Как по мне, так все в порядке, если это означает, что на этой кухне, наконец, будут печь, а не обжиматься.
Я вздрагиваю, когда до меня доходит, что Джордж, должно быть, давеча видел меня и Лиама, когда тот усадил меня на стол и кормил беконом.
— Я вымою посуду, — поспешно бросаю я и встаю из-за стола. Сзади слышу скрип по деревянному полу отодвигаемых стульев, и когда оборачиваюсь, обнаруживаю, что осталась на кухне одна. С облегчением выдыхаю.
Глава пятнадцатая
Лиам
День гленвудской ярмарки в конце лета — это большое событие. По крайней мере, по меркам Гленвуда, потому что в этом городишке редко что-либо происходит. Вот почему сегодня здесь не только рыночные прилавки, но и небольшая карусель для детей, сладкая вата и игры. Мы получили место для стенда рядом с детской каруселью. На самом деле это только звучит позитивно, но в какой-то момент стало привычным размещать детские аттракционы на краю ярмарки, поэтому мы находимся на отшибе.
Я помогаю Тессе разместить на столе яблочный, ягодный и шоколадный пироги. Мы также привезли джемы и несколько бутылок бабушкиного сидра. Тесса испекла парочку кишей с заварным кремом и запекла яблоки для детей. Из меда пчел Джорджа она так же сделала средство по уходу за губами. До сих пор Тесса продолжает держаться молодцом и, дружелюбно улыбаясь, не реагировать на бросаемые в нашу сторону раздраженные и уничижительные взгляды.
Эрин Уолтерс из почтового отделения в настоящее время стоит у соседнего стенда, который заполнен продуктами фермы Беннетта. Большую часть товара на ярмарке составляют изделия и продукты окрестных ферм. Они представляют здесь свою продукцию. Заммеры, чей стенд расположен напротив, выращивают коров и предлагают молочные и мясные продукты. А за стендом Робертса сидит сама старая леди. Она родом из Восточной Европы и продает самодельные вязаные кружевные салфетки.
— Как называется то, что она делает? — спрашиваю я Тессу, кивая на миссис Робертс, которая приехала в Соединенные Штаты после Второй мировой войны и, в конечном итоге, вышла замуж за фермера Робертса.
Тесса смотрит вверх и слегка прищуривает глаза. Она осматривает круглую подушку, которая лежит на четырех деревянных ножках.
— Не знаю. Никогда не видела ничего подобного.
— Она делает это каждый год, — улыбаясь, отвечаю Тессе. — В детстве я всегда наблюдал за ее работой. Я знал, как это ремесло называется, но забыл.
Обнимаю Тессу, притягиваю к себе и целую в висок.
— Это называется плетение кружева на коклЮшках или кОклюшках или что-то в этом роде, — говорит Эрин с мрачным лицом. Сейчас она стоит точно посередине между нашим и соседним прилавком и настороженно присматривается к пирогам Тессы.
— Спасибо, — дружелюбно говорю я. — Коклюшки, вот как это называется. — Кладу кусок пирога на бумажную тарелку и протягиваю ей. — Попробуйте!
Она сжимает губы, смеривает взглядом Тессу, затем снова пирог.
— Твоя бабушка всегда была хороша в этом. Я скучаю по ее пирогам.
— Тогда попробуйте этот, — говорю я, протягивая ей тарелку. — Вы не пожалеете.
— Давай-давай, Эрин Уолтерс, — ворчит Джордж, возвращаясь с экскурсии и неся половину головки сыра.
Эрин Уолтерс тянется к тарелке и неохотно принимает салфетку и пластиковую вилку из рук Тессы. Внимательно осматривает ягодный пирог сквозь свои очки, нюхает его, как будто он может быть отравлен, затем цепляет кусочек на вилку и проталкивает между ярко-красными губами. Ее глаза расширяются, затем брови ползут вверх, и она тихо стонет.
— Что там внутри? — удивленно спрашивает она. И запихивает еще больший кусок в рот.
— Я несколько часов вымачиваю ягоды в роме, затем кладу их под шоколадную начинку. Шоколадная начинка состоит из теста для шведской кладдкаки, темного шоколада с большим количеством масла, — объясняет Тесса.
— Чувствуете, как шоколад тает во рту? — продолжаю «давить» я, едва подавляя довольную усмешку.
— Да, невероятно, — довольно бормочет Эрин, борясь с улыбкой.
— Эрин Уолтерс, — верещит Молли Теннер, несясь по рыночной площади. — Что ты делаешь?
Ее голос звучит сердито, а гнев, должно быть, связан с тем, что Эрин стоит у нашего стенда.
— Ем пирог, — отвечает Эрин, держа тарелку перед носом Молли, которая сейчас стоит возле нее. — А что, это выглядит как-то иначе?
— Я вижу это.
Тесса застывает рядом со мной, но затем достает другую тарелку и наполняет ее.
— Попробуйте кусочек тоже.
— Нет, ни в коем случае, — говорит Молли, делая шаг назад. — Если бы Лиам Томпсон не был героем войны...
— Что тогда? — жестко спрашивает Тесса. — Тогда мне не позволено бы было находиться здесь?
— Это свободная страна, вы можете быть там, где захотите, — возмущенно восклицает Молли, затем обнаруживает мою руку на талии Тессы и ее глаза расширяются. — Лиам, — выплевывает она с негодованием, — Марк здесь.
— Возьми этот чертов пирог, — огрызается Эрин на Молли. — Черт возьми, — добавляет она, хватаясь за тарелку, которую все еще держит Тесса, и передает ее Молли, которая принимает ее с мрачным рычанием.
Джордж прочищает горло позади нас.
— Как насчет яблочного пирога для старика, дорогая Тесса?
Тесса улыбается и исполняет желание Джорджа.
Тесса
Я пытаюсь не показывать, что Молли и Эрин заставляют меня нервничать. Обе пожилые дамы всегда были моими самыми жесткими критиками в Гленвуде. Они уже были негативно настроены по отношению ко мне, когда я впервые приехала сюда с Марком. Обе еще давным-давно заставили меня почувствовать, что я не являюсь частью этой общины, и стали немногим более дружелюбными лишь только тогда, когда Марк стал шерифом. Будучи женой шерифа у меня, казалось, появилось какое-то особое значение в городке, понять которое я никогда так и не смогла. Да и времени у меня особо и не было на это. Марк очень быстро сломался под давлением СМИ от значимости его первого большого дела и восхищения жителей. И, быстрее, чем я поняла, что он изменился, жители обвинили меня в том, что я неподобающе себя веду и не закрываю глаза на то, что мой муж был в постели с другими женщинами. Но я нахожусь здесь, чтобы дать этим людям новый шанс, и делаю это для Лиама.
— Да, он действительно хорош, — бормочет Молли, довольно улыбаясь. — Этот шоколадный привкус. Это один из рецептов бабушки? — интересуется она, недоверчиво склоняя голову к плечу.
Я вся напрягаюсь, мой пульс не перестает колотиться. У меня, вероятно, огромные пятна от пота под мышками.
— Яблочный пирог — рецепт бабушки, киш с брокколи и ветчиной тоже, — объясняю я сухим голосом.
Никогда не сомневалась в своих талантах, но, когда дело доходит до этих двух драконих, мои колени дрожат и подгибаются, как будто для меня имеет значение, что они обо мне подумают. Но это не так. По крайней мере, это то, о чем я себя уговариваю, но какая-то часть, зарытая глубоко внутри и скрываемая даже перед самой собой, вероятно, не согласна. Иначе я бы не чувствовала себя настолько несчастной.
Лиам тянет меня обратно к своему боку и улыбается обоим дамам. Молли выглядит немного смущенной, но затем снова сосредотачивается на своем пироге.
— Эти ягоды, шоколад, алкоголь — очень удачная комбинация. Ты еще помнишь домашний пай Эллы?
— О, кто смог бы его забыть?
— Домашний пай Эллы? — с любопытством спрашиваю я.
Молли смотрит на меня и указывает вилкой.
— Ты наверняка знаешь опустевшую закусочную рядом с Гарри. До того, как это помещение стало закусочной, там было кафе. Оно принадлежало Элле Беккет до того, как она покинула город, чтобы переехать в Луизиану.
Я на самом деле знаю пустующую закусочную, ее уже не существовало до того, как я переехала сюда. Как и почти всех магазинов в Гленвуде.
— Лучшие пироги в радиусе ста миль, — благоговейно произносит Эрин. — Я обожала кофе и пироги в обед у Эллы.
— Да, она была талантливым пекарем, — соглашается Молли, указывая вилкой на мой яблочный пирог. — Я возьму на пробу кусочек и этого.
Мой взгляд словно по волшебству отрывается от Молли и Эрин и отвлекается на точку позади них. На другой стороне, примерно в десяти метрах, стоит Марк. Он опирается на несколько тюков сена, которые были установлены там только для украшения и смотрит на нас. Чувствуя мой взгляд на себе, он поднимает бутылку, которую держит в руке, и кивает мне. У меня сразу панически сжимается желудок, но, когда он ласково улыбается, страх превращается в растерянность. Марк действительно улыбается мне, как будто мы были хорошими друзьями? Я подозрительно смотрю на него, прежде чем кивнуть в ответ.
— Шериф, — заполошно шепчет Эрин, замечая Марка, тычет Молли в бок, а затем подозрительно зыркает на меня. Только я подумала, насколько милы эти двое, если захотят, как все снова вернулось на круги своя.
— Он же больше не шериф, — вставляет Молли.
— Разве он вот так просто может перестать быть шерифом? — спрашивает Эрин.
— Если он этого больше не хочет. Любой может уволиться с работы, почему Марк тоже не может? — срывается с моих губ, и я не жалею об этом, даже тогда, когда обе смотрят на меня прищуренными глазами. — Марк имеет полное право жить так, как ему хочется. Он пожертвовал достаточно для этой работы.
Лиам кладет подбородок мне на макушку, пытаясь меня успокоить. Но это не срабатывает, потому что я очень зла. Обе дамы понятия не имеют, насколько Марк изменился с тех пор, как стал шерифом.
— Эрин, мы пробыли здесь достаточно долго, — с негодованием говорит Молли, отставляя свою бумажную тарелку, затем цепляет Эрин под руку и тянет прочь.
— Мне жаль, — извиняюсь я перед Лиамом, обнимаю его за талию и печально смотрю на него. — Знаю, ты просто пытаешься облегчить мне жизнь в Гленвуде, но я не способна играть на публику.
Лиам прислоняет свой лоб к моему, и я вдыхаю его чистый аромат лосьона после бритья и мужчины.
— Тебе и не надо этого делать. — Он кладет руку мне на шею и притягивает ближе к своему лицу для глубокого, чувственного поцелуя. Я тихо вздыхаю и чувствую укол разочарования, когда он отстраняется от меня. — Ты все делаешь правильно. Они просто завидуют, потому что они не так замечательны, как ты.
— Ты замечательный, — я поправляю его.
— Солдат? — произносит кто-то низким, сильным голосом, и я чувствую, как Лиам напрягается в моих объятиях.
Он поворачивает голову в направлении голоса. Там стоит мужчина, примерно лет сорока, с очень короткими и заметно редеющими волосами. На нем армейская зеленая футболка и оливкового цвета брюки, руки сложены за спиной, что делает его широкую грудь еще более массивной. Его серьезный взгляд устремленный на Лиама, заставляет мой желудок тревожно сжиматься.
— Сержант, — говорит Лиам, и я не могу не услышать, как его голос внезапно становится сдавленным и хриплым. Лицо Лиама не выражает практически никаких эмоций, когда он берет мою руку, переплетая свои пальцы с моими, и тянет меня вокруг нашего стенда на другую сторону. — Какими судьбами? — спрашивает Лиам уже намного дружелюбнее.
Лиам отпускает меня, делает шаг к мужчине, который примерно на полголовы ниже его, и заключает того в объятья. Мужчина тоже обнимает его. Я не вижу лица Лиама, но сержант, как его называли, заметно тронут.
— Лиам Томпсон, черт возьми, — выдыхает мужчина. Оба отстраняются друг от друга, коротко глядят друг другу в глаза, прежде чем разойтись. — Я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Мне очень жаль.
Теперь я отчетливо слышу, что у мужчины ком в горле.
— Это была не твоя вина. Никто не мог ничего сделать, — серьезно отвечает Лиам.
— Не говори так, ты знаешь наше правило: мы не бросаем своих.
— Вы не бросили меня. Они забрали меня, прежде чем вы смогли вернуться забрать погибших. — Лиам снова берет меня за руку. — Это Тесса Кармайкл. Тесса, — он поворачивается ко мне, — это мой сержант — Билл Хэмптон.
— Мадам, — говорит мне сержант, протягивая свою руку. — Я должен поблагодарить вас за заботу о моем парне. Он выглядит лучше, чем несколько недель назад.
— Спасибо, — отвечаю я, переводя взгляд на улыбающегося мне Лиама.
— Я могу себя чувствовать счастливчиком потому, что она может вынести меня.
Я толкаю Лиама в бок.
— Не говори так. С тобой все в порядке.
— Как ты меня нашел? — спрашивает Лиам своего сержанта.
— Ты постоянно рассказывал об этом месте. Даже когда я навестил тебя в больнице. Я хотел посмотреть, как ты. Но думаю, что у тебя все хорошо, — говорит он, улыбаясь мне.
Я смущенно отвожу глаза от его пристального взгляда и смотрю на тюки сена, где все еще сидит Марк и наблюдает за нами. Его взгляд серьезен, словно он пытается понять ситуацию.
— Я думаю, это славно, что Вы приехали проведать Лиама.
— На самом деле, я приехал спросить его, принял ли он мое предложение о работе.
Изумленно смотрю на Лиама. Я ничего не знаю о предложении работы. Он ничего не говорил. Да и с какой стати ему это делать, ведь мы и не пара на самом деле. А если и да, то совсем недавно, чтобы рассказывать о таких вещах. И являемся ли мы парой? Хочу ли я этого вообще? Разве мы не согласились, что то, что происходит между нами, ничего не значит? Но почему мысль о том, что Лиам примет предложение и оставит меня, вызывает столько страха? Но он в праве уйти. Я не имею права его задерживать.
Лиам смотрит на меня, его лицо выглядит задумчивым.
— Я еще не думал об этом.
Сержант тихо усмехается.
— Могу себе это представить. Честно говоря, я предполагал что-то в этом духе, поэтому кое-что привез для тебя.
Лиам поднимает бровь.
— Ты что-то мне привез?
— Ну, это немного хлопотно — путешествовать каждый раз в такую даль, чтобы спросить тебя, принял ли ты решение.
Сержант сует руку в один из глубоких карманов своих штанов и достает небольшой пакет.
— Ты привез мне мобильный телефон?
— У тебя не было, когда ты вышел из госпиталя.
Лиам смеется.
— Эти штуки все время звонят.
— Нет, если ты не поделишься номером.
Лиам тянется к пакету.
— Спасибо.
Хэмптон качает головой.
— Чисто личный интерес. — Сержант кивает на дорогу, где припаркован черный автомобиль. — Ну я поехал тогда. У нас есть задание. Дай о себе знать.
Мужчины снова обнимают друг друга, затем сержант большими шагами идет к лимузину, где стоит еще один мужчина, который ему открывает заднюю дверь.
— Он предложил тебе работу? — осторожно спрашиваю я Лиама.
— Да, он командует спецподразделением.
— И ты подумываешь об этом? — чувствую камень в груди, ожидая его ответа.
Лиам глядит на машину, пока она не скрывается из вида, потом смотрит на меня.
— Я об этом подумываю.
— Ладно, — выдыхаю я, не в силах сделать большего.
— Я предупреждал тебя, но ты, очевидно, не хотел этого слышать. Я же говорил, что не позволю тебе сделать с ней то же, что и с Мией. Ты не убьешь ее, — орет вдруг кто-то рядом. Еще до того, как я успеваю сообразить, что происходит, Лиама отрывают от меня, и Марк наносит ему удар в челюсть, из-за чего у того голова откидывается назад.
— Марк, — кричу я достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех окружающих.
Но Марк не обращает внимания на мой протест. Еще до того, как Лиам успевает собраться, он наносит следующий удар в висок. Но на этот раз тот готов и успевает увернуться, чтобы кулак не вмазал в полную силу. Следующий удар Лиаму даже удается блокировать.
— Марк, остановись, — спокойно говорит он, пытаясь удержать руку Марка на месте, но тот изо всех сил пытается ударить ступней Лиама по ноге. — Я не убивал Мию. Именно это вот чертово дерьмо убило ее.
— Это был ты, — рычит Марк, бросаясь на Лиама с такой силой, что тот спотыкается и чуть не падает. Парень только чудом удерживается на ногах, чтобы не снести весь наш прилавок на землю.
Я прыгаю между ними и оборонительно поднимаю руки, чтобы остановить Марка.
— Прекрати, пожалуйста, — умоляю я Марка, пока Лиам пытается оттолкнуть меня в сторону.
— Тесса, убирайся с дороги, я не хочу, чтобы ты пострадала, — требует он мне в спину, но я изо всех сил пытаюсь сопротивляться Лиаму. Пока я стою между ними, они не могут навредить друг другу.
— Вали домой, — приказывает мне Марк, угрожающе приближаясь.
Его лицо искажено яростью, и должна признать, что это жутко пугает, но я рассчитываю, что он не причинит мне вреда. Бывший муж уже толкал меня, периодически кричал или загонял в угол, но никогда не бил.
— Нет, ты оставишь его в покое, Марк, пожалуйста.
— Мне плевать, кто он или что он испытал. Я не позволю ему убить и тебя, — выходя из себя, рычит Марк и делает еще один шаг ко мне.
Вокруг нас собрались почти все жители городка. Каждый из них выглядит взволнованным, но здесь нет ни единого человека, кто находился бы тут из жажды сенсации.
— Тесса, отойди в сторону, — говорит Джордж, который внезапно встает рядом со мной и хватает меня за предплечье. — Пусть они разберутся между собой.
Его голос звучит все так же привычно спокойно, но лицо напряжено.
Я вытираю щеки, только теперь понимая, что они мокрые и я умоляюще смотрю на Марка, но позволяю Джорджу оттащить себя в сторону. Вклиниться между двумя мужчинами, которые полны решимости, было, вероятно, плохой идеей.
— Я не хочу, чтобы он пострадал, — с пульсирующим сердцебиением тихо говорю я Джорджу.
Вместо того, чтобы немедленно наброситься на Лиама, Марк впивается в меня злым взглядом. Я не знаю, что он видит на моем лице, но его искаженные черты лица немного расслабляются и, хотя его лоб хмурится, он опускает руки.
— Ты меня разочаровываешь, — говорит он мне, затем поворачивается к Лиаму, который все еще сжимает кулаки теперь с ничем не отличающейся от Марка яростью на лице. Если Марк продолжит атаковать его, он не будет сдерживаться. — Я защищу ее от тебя, кем бы ты ни был. Мне наплевать на то, через что ты прошел. Я защищу женщину, которую люблю.
Я замираю столбом, когда Марк говорит, что любит меня. Не думаю, что он когда-либо испытывал недостаток в любви во время нашего брака. Я всегда была уверена, что он что-то чувствовал ко мне, но также была уверен, что этого было недостаточно, чтобы не тянуть руки к другим женщинам.
— Я верю, что ты все еще любишь ее. Тесса самый достойный любви человек, которого я встречал за очень долгое время, но ты также причинил ей боль, и поэтому пришло время отпустить ее, — говорит Лиам, становясь передо мной. — Мы были друзьями, даже братьями. Я знаю, что разрушил это и никогда бы не посмел просить тебя забыть все и простить меня. Но она не имеет к этому никакого отношения.