Ну что же, господа! Вот и он! Финал этой истории! Эпилог вышел… двоякий. В нем больше серьезного текста, с шутками тут немного не сложилось, но и они присутствуют. Здесь есть ответы на некоторые вопросы. На некоторые, но не на все. Потому что я задумал маленькое дополнение, которое составлю исключительно из ваших же вопросов, если вы их, конечно, напишите в темке на табуне! Спасибо вам за поддержку и терпение! Я искренне надеюсь, что наш труд трех бессонных недель понравится вам! Теперь ништяки! Корвин доказал, что его пикап-мастерство даже выше, чем у главного героя и преподнес нам офигенный и потрясающий грифонодиван, запатентовав данное изобретение даже раньше меня! Однако и это не все! Мой друг Арнер создал для вас потрясающий эрцкрейсер пикап-мастера, скачать его вы можете отсюда (https://rghost.ru/40487416). Просто киньте его в браузер и стреляйте лазером!
Господа, пожалуйста, вот вам тема на табуне для любых пожеланий, откликов или вопросов! Помогите другим табунчанам увидеть сей рассказ, все в ваших руках!
https://tabun.everypony.ru/blog/stories/37108.html
Это был черный день. Все были мрачны. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, словно сама природа надела траурное одеяние. Весть о случившемся в замке не выходила за его пределы. Гости оставались в неведении, но все слуги знали о произошедшем. Знала и принцесса, а также стражники и гвардейцы. Как ни странно, но никто не радовался, словно плохое настроение было заразным.
Часть слуг, в основном, с кухни, объявила забастовку и отказалась выходить на работу. Даже несколько грифоньих гвардейцев впали в какое-то меланхоличное состояние. Мрачнее всех была Твайлайт. Сейчас она стояла в зале для торжеств, огромные двери которого были распахнуты настежь и открывали вид на потемневший от непогоды сад и угрюмые небеса, тучи на которых были недвижимы.
|
|
Не было слез и не было истерик. Просто… отрешенность. Это было так глупо! Впервые Твайлайт увидела, как умирает ее друг. Верный и преданный, пусть и капризный. Он был — и вот его не стало, несмотря на все те чудеса, что он проявлял и о которых рассказывал… Твайлайт лишь тихонько вздохнула, глядя на мрачное небо. Потом улыбнулась: Фоллу бы такая погода понравилась, он всегда любил дожди. Хороший, тихий и пасмурный день.
Рэрити заперлась у себя, у нее было шоковое состояние. Она просто сидела на кровати с растрепанной гривой и хвостом и смотрела в одну точку перед собой. С ней сейчас были остальные друзья, прибывшие на зов Твайлайт, и Спайк. А самой Твайлайт же хотелось побыть одной. Все эти сопереживания ее лишь раздражали. Нет, они не были фальшивыми. Ее друзья искренне ей сочувствовали, но и настоящими их назвать было сложно. Как можно сочувствовать кому-то, когда ты не понимаешь, что он чувствует? Жалеть — да, несомненно, но не сочувствовать.
Твайлайт вздохнула и села в дверях, ведущих в сад, на паркетный пол, все так же глядя на переливающееся тучами небо. К глазам она поднесла слегка оплавленную по краям блестящую пластиночку на цепочке — единственное, что она смогла найти на грузовой площадке, о которую разбился Фолл. Видимо, пластинка слетела с его шеи во время взрыва на балконе в апартаментах, Твайлайт нашла ее чуть левее кратера, оставленного вспышкой неизвестного происхождения.
|
|
На платиновой пластинке все еще различимы выбитые руны. Твайлайт достаточно освоила азы общегалактического, чтобы понять, что на пластинке написано что-то вроде «Единство с командиром на век». Этот кусочек платины — единственное, что осталось от Фолла. Было бы правильным сохранить его… Твайлайт осторожно надела цепочку себе на шею. Удивительно, но пластинка была все еще теплой, словно хранила тепло предыдущего владельца.
Где-то в глубине души она надеялась, надеялась изо всех сил, что случится чудо и ее друг уцелеет. Но сложно верить в чудо, когда своими глазами видишь, как сгорает тело… Здесь ни о каком воскрешении и речи не идет, таких чудес не бывает.
Внезапно на темном свинцовом небе слегка разошлись тучи и обнажили голубой пятачок синевы. Через этот пролом в тучах на землю падали солнечные лучи, слегка подсвечивая края хмурых облаков по периметру. Это была волшебная картина, словно сами небеса утешали Твайлайт. Она тихонечко улыбнулась, глядя, как в голубой вышине, что видна через пролом, засверкала маленькая фиолетовая звездочка, заметная даже днем.
— Довольно символично. — Улыбнулась Твайлайт, глядя на малюсенькую искорку в небесах. Потом посмотрела на все еще теплую пластинку на груди. — Покойся с миром, друг мой…
Она, не торопясь, встала с пола и побрела внутрь замка. Вроде бы, брат искал ее, но торопиться Твайлайт не собиралась. Не было настроения.
Уже после того, как грустная пони ушла, разлом на тучах стал чуточку шире, словно солнечные лучи расталкивали тучи, а внимательный взгляд мог заметить, как фиолетовая звездочка мелькнула, и что за ней появился тонюсенький хвостик света. Звезда падала. Но этого никто не увидел. Пока что.
|
|
* * *
В то же время, что и вышеуказанные события.
— Шевелись, ленивая задница! — С озорным криком промчалась мимо Соарина огненная молния, оставляя за собой инверсионный след. Соарин лишь уныло вздохнул и нехотя прибавил ходу, энергичнее работая крыльями. Просто чтобы совсем лицо не потерять.
— И ничего я не ленивый… Просто у меня крыло болит!
— Сам виноват, пироговый мозг! Давай, прибавь ходу, ты совсем не работаешь! — Мимо него вновь промчалась Спитфайр по новому кругу, еще больше увеличивая разрыв.
Они находились на Облачном стадионе, который пустовал в подобные выходные дни. Погодным бюро на сегодня был запланирован дождь, а потому под Клаудсдейлом плавали темные дождевые тучи. Однако сам город пегасов был гораздо выше линии облаков, а потому у них, в отличие от земных пони и единорогов, что живут снизу, всегда было голубое небо и солнечная погода.
Спитфайр и Соарин летали кругами по Облачному стадиону, тренируясь на пару. Соарин только-только вышел из больницы, куда угодил из-за того, что попал под молнию, и теперь силился наверстать упущенное, тренируясь в свободное время. Спитфайр же просто составляла ему компанию, а заодно присматривала, чтобы он не халтурил или наоборот — не вытворял глупостей.
Спитфайр явно было скучновато, и она наворачивала уже сотый круг, тогда как Соарин летал неспешно и размеренно, разрабатывая крыло. Огненная стрела навернула еще один круг, вновь догнав Соарина, и притормозила, повиснув перед ним и летя задом вперед по той же дорожке.
— И вообще, так, как ты, попасть в больницу — это еще потрудиться нужно было! Я иногда вообще удивляюсь, как ты в воздухе держишься! — Ухмыльнулась Спитфайр. — Полететь за пирогом в грозу, да еще за линию облаков — это нужно быть редкостным умником!
— Но я был голоден!
— И поэтому сунулся на землю в Понивилль за одним единственным пирогом?!
— Ты ничего не понимаешь! В сахарном уголке пекут лучшие пироги! — В отчаянии выставил перед собой копыта Соарин в молящем жесте.
— Не думаю, что они настолько хороши, что стоят трехнедельного валяния в больнице! Знаешь, пожалуй, я буду звать тебя «Пироговая задница»!
Соарин лишь серьезней насупился, но ходу не прибавил, все так же неспешно наворачивая круги с маячившей перед ним Спитфайр, которая оторвала себе кусок облака от ограждения и улеглась на него спиной, неспешно плавая на том перед товарищем. Все эти дружественные подколы были частью их жизни с самого детства, когда они вместе учились в школе летунов. Подобные глупые шуточки были необходимы обоим как воздух.
— А ты знаешь, что твои фанаты уже окрестили тебя любителем пирогов? — Продолжала хитренько улыбаться Спитфайр, неспешно работая крыльями и плавая на кусочке облака, словно на надувном круге в бассейне.
— Ты серьезно? — Не на шутку встревожился Соарин, даже не заметив, что от волнения увеличил скорость вдвое.
— А то! Это все твой крик на Гала! Теперь все дети тебя пародируют! Я сама слышала, как соседский жеребенок сказал: «Когда я вырасту, я вступлю в Вондерболты и буду есть пироги» или что-то вроде того…
— Просто признайся, что тебе нравится дразнить меня! — Покачал головой Соарин, а ветер еще больше взлохматил его и без того непричесанную гриву.
— А то! — озорно ухмыльнулась Спитфайр, тряхнув точно такой же растрепанной гривой, напоминающей язык пламени. Они с Соарином были лучшими друзьями, и ни дня не проходило без вечных шуточек и подколов, что оба воспринимали с восторгом. — Но серьезно, ты так медленно летишь! Так ты никогда нас не нагонишь! Почтовики летают быстрее тебя!
— Ну конечно, поверю тебе на слово, как лучшему почтовику…
—… черт, да пустые бутылки, которые я выбрасываю из окна, и то быстрей!
Соарин затормозил как вкопанный.
— Стой, ты что, серьезно бросаешь мусор в окно?
Спитфайр оттолкнула от себя кусочек облачка, становясь на облачный бортик летной дорожки, и нехотя протянула.
— Ну… иногда.
— Нет, ну я тебе просто поражаюсь, уже взрослая кобыла, а ведешь се… погоди-ка!
Пегас с подозрением уставился в голубое небо в направлении, где солнце не слепило глаза. Спитфайр лишь фыркнула.
— Ну да, не смог меня разговорами занять, решил изобразить, будто заметил что-то, лишь бы не летать! Скоро заплывешь жиром и вообще будешь лишь на облачном диване лежать, пироговый зад!
Однако Соарина не вывела из равновесия очередная шпилька в его адрес, и он все так же подозрительно присматривался к голубым небесам. Потом вытянул копыто и указал куда-то вверх.
— Вон там! Видишь ее?
Спитфайр лишь вздохнула и взлохматила свою огненную шевелюру, нехотя взлетев с бортика и повиснув в воздухе рядом с другом, глядя вверх.
— Я вижу только, что ты всеми силами отлыниваешь от тренировки! Вот тренер из тебя все пироги выбьет, ленивая ты…
Договорить она не успела. Соарин схватил ее и притянул к себе так, что их виски соприкоснулись.
— Да вот же! — Он упрямо ткнул копытом в воздух. — Вон там! Звезда!
Спитфайр прищурила прекрасные глазки, заодно отпихивая от себя Соарина и прикрывая глаза передней ножкой, создавая «козырек». Все-таки утреннее небо чрезвычайно яркое, если ты не ниже линии облаков, конечно, там сейчас и вовсе дождь идет. Наверное. Однако в небесах она и вправду увидела малюсенькую фиолетовую звездочку. Такого раньше не было…
— Звезда? Днем? Это как-то…
— Странно? — Подсказал Соарин, возбужденно маша крыльями и слегка нервничая.
— Страннее некуда! Однако… — Спитфайр ловко поднырнула под Соарином и отвесила ему несильного пинка обоими копытами под зад. — Это не значит, что ты можешь отлынивать, мистер! Тебя бабулька с облачной каталкой обгонит!
Они, шутя и беззлобно переругиваясь, принялись уже серьезно летать, наворачивая круги на стадионе, однако через пару минут Соарин вновь остановился и, глядя в небеса, не веря потряс головой.
— Нет, ты погляди только! Она выросла!
Звезда и вправду выросла в размерах, а за ней тянулся белый хвост. Два пегаса замерли, глядя на медленно, но неотвратимо приближающуюся звезду, которая яростно сияла и мерцала фиолетовым светом. За пару минут она из едва видимой звездочки превратилась в здоровенную комету, которая с Облачного стадиона была размером с горошину. И с каждой секундой все росла.
— Поверить не могу, падающая звезда! — Хмыкнула Спитфайр, которую, обычно, сложно было заинтересовать такой ерундой, как природные явления, если только они не были связанны с работой.
Пегасы перелетели ограждения и, взлетев на самый верх трибун, состоящих лишь из облаков, уселись на последний и самый высокий ряд. Мягкие кучевые облака уютно приютили их, прогнувшись и приняв идеальную форму. Друзья задрали головы, глядя на падающую звезду, которая летела по огромной дуге, словно заходя на разворот.
— Желание загадала?
— Ага. А ты?
— Угу. А что ты загадала? — Они все так же дружно смотрели вверх.
— Не скажу, а то не сбудется. — Хихикнула Спитфайр. Ей были довольно далеки подобные посиделки, которые больше подошли бы любящим романтику девицам, но было приятно просто расслабиться в компании лучшего друга.
— Ну и я тебе свое не скажу! — В шутку надулся Соарин.
— Да ты, небось, пирог загадал… — Лениво отмахнулась Спитфайр.
— Ну блин! — Уже неподдельно огорчился пегас. — Теперь точно не сбудется!
Спитфайр засмеялась и толкнула обжору локтем. Они принялась толкаться и переругиваться, однако мощный грозовой разряд заставил их прекратить дурачества. Грохот, подобный грому, происходил не из дождевых туч снизу, а от падающей звезды, которая теперь из фиолетового шарика с белым хвостом превратилась просто в яркую синюю точку. Звезда летела прямо на них, совершив разворот! Спитфайр чувствовала, как дрожит воздух, и слышала нарастающий гул приближающегося сгустка синего пламени.
— Сваливаем! Скорей! — Она рывком вскочила на все четыре ноги и взлетела ввысь. Соарин тут же позабыл про пироги и якобы жуткую боль в крыле и рванул за ней, в сторону Клаудсдейла.
Вондерболты видели, как огромный шар пламени попросту пронзил Облачный стадион, на котором они дурачились минуту назад, насквозь, испарив все облака. Стадион придется отстраивать заново… И летела эта звезда вниз, за линию облаков, которую пробила с таким же эффектом — попросту испарив добрый акр дождевых туч. Звезда падала на Кантерлот.
— Думаю, стоит предупредить остальных. — Серьезно прошептал Соарин, глядя на пустое место, где секунду назад был их тренировочный стадион.
— Согласна. Вот теперь придется действительно быстро полетать! Ты как, в деле?
— Конечно!
— А как же твое крыло?
— Ну, это тебе не от тренировки отмазываться… — Хмыкнул Соарин, хитренько улыбнувшись.
— Я так и знала! Ладно, полетели, предупредим наших!
* * *
За две минуты до последних событий.
Ох, иметь создателя челнока во все щели! Трясет так, что я ощущаю себя сухой горошиной в жестяной банке! Я крепче ухватился за страховочные крепления, прижимающие меня к стене, и поморщился, когда правую руку кольнуло болью под мощной защитной перчаткой, состоящей из пластика и стали и снабженной встроенными лезвиями и разрядником, способным изжарить взрослого мужика. Ненавижу восстановительные операции, стоит восстановить оторванную конечность с помощью нанитов — она сразу начинает чесаться, и приживается почти неделю… Ладно еще рука! Я знаю парня, которому оторвало член, представляете? Каково ему было с этой болью и чесоткой?! Но, зато когда восстановили, оказалось, что орган для делания магии по ошибке прирастили в два раза длиннее… От смеха этот парень упал с койки и в придачу сломал ребро… Хе. Нервные нити хоть и прирастают, но все еще слишком тонкие после восстановления и вызывают постоянные приступы боли.
— Держитесь, входим в верхние слои атмосферы! Немного потрясет! — Раздался голос пилота из динамиков под потолком, напоминавших узенькие вентиляционные решетки.
— Куда-да-да-дах-тах-тах… — Еле выдавил из себя я, пожалев, что не надел шлем к комплекту легкой брони, чьи пластиковые пластины и накладки закрывали все мое тело.
— Ха-ха, парни, слышали?! Наш ком мутировал в курицу! — Заржал на весь отсек Портман, что стоял в страховочных креплениях напротив меня, одетый в свой неизменный баттлфрейм с оголенной красоткой на груди. Остальные штурмовики довольно загоготали, даже не пользуясь каналами связи и попросту сложив шлемы на затылке, потому что трясло только меня. Дело в том, что солдат в баттлфреймах буквально впаивает в стену этими креплениями, а вот меня, в простой легкой броне, трясет и шатает во все стороны.
— Д-д-да-да-да ку-дах-тах-тах уж сильнее тряс-ти-ти-ти может-т-т?! — Наконец осилил я свой куриный недуг. У меня скоро даже мы-мы-мысли трястись будут! — Ид-ди-ди-ди в зад-ниц-ниц-цу Портма-ма-ман! Му-му-му…
— Кажется, из стадии «курица» наш ком переходит на стадию «корова»! — С умным видом заявил Портман, и все солдаты вновь блеснули белоснежными острозубыми улыбками.
— Му-му-му… Мудила!
Десяток солдат, что так уютно крепились в своих баттлфреймах к стенам нутра челнока, вновь довольно заржали!
Наш модифицированный десантный челнок «Зубило» быстро входил в атмосферу планеты. Со мной в двадцатиметровом отсеке челнока находился десяток штурмовиков в баттлфреймах и четыре медсестры в легких боевых экзоскелетах, делавших их двух метров ростом. Ну, зато женская фигура сохраняется! Смотришь на все эти бронированные выпуклости и изгибы и понимаешь — перед тобой баба! Семь штурмовиков в баттлфреймах крепились к стене напротив меня, а трое оставшихся и четверо медсестер — вокруг меня, причем медсестры были закреплены справа и слева от меня, воркуя, словно заботливые мамочки, и пристально следя за моим здоровьем, которое, кстати, совсем дерьмовое, на своих мониторах внутри шлемов. Не удивляйтесь, что в челнок влезает всего дюжина бойцов — из-за размеров баттлфрейма в плечах, а это от двух с половиной до трех метров, их сюда много не напихаешь… Нужно было взять десантный шаттл, тогда я бы смог высадить сотню, но и так сойдет… Шаттл расплавился бы в атмосфере, мы успели модифицировать только один челнок, обвешав его броней и установив море дорогущих генераторов щитов, которые, вообще-то, я берег для себя…
Почувствовав очередной приступ боли, расходящийся по телу, я тихонечко замычал, благо, никто этого не услышал из-за тряски и дребезжания, а потом приказал.
— Мод-д-ду-уль! Морфин!
Новенький медицинский модуль «Сколопендра MkII», что вцепился мне в позвоночник под легкой броней взамен утраченного устаревшего, тут же ввел дозу наркотика, убирающего боль от нанитных процедур. Хо-хо, вот это кайф! Словно розовые очки надел!
— Сэр, не злоупотребляйте наркотиком, прошу вас! — Повернула ко мне голову медсестра слева, которая в экзоскелете была выше меня и даже шире в плечах из-за накладок брони и острой кирасы. На меня уставилась пара сдвоенных красных визоров, довольно злобного вида, несмотря на то, что их экзоскелеты были исключительно беленькие с розовыми крестами на наплечниках и острых кирасах, что смотрелось довольно мило. И почему эти визоры такие хищные на вид? Ладно у баттлфреймов, их предназначение — нести смерть и разрушение, а у медиков почему? Еще одна загадка Наемного Братства…
— За-за-за… Заткнись! — Отмахнулся я. — Я зде-зде-здесь ца-ца-царь! М-м-м-мой мо-мо-модуль! М-м-м-мой морфин! М-м-м-мое все-е-е!
Медсестра лишь покачала головой, как мамочка, любящая свое дитя, даже когда то капризничает.
По челноку вновь разлетелся голос пилота из динамиков под потолком.
— Внимание, прошли верхние слои, первый комплект щитов полностью уничтожен, переключаюсь на стандартные кинетические!
Ну, хотя бы тряска не усилилась. Хотя куда уж сильнее, я сейчас вновь развалюсь, как при том ударе о землю. Я глянул на браслет у меня на запястье правой руки, крепящийся прямо поверх брони. Браслет представлял собой толстое и широкое стеклянное кольцо, заросшее крупными дюймовыми кристаллами по внутренней окружности. Половина из них уже почернела и потрескалась.
— Пило-лот! Пил-ло-ло-лот! Прибавь газу! — Заорал я так, что и без динамиков слышно было на полкосмоса.
Противорадиационный браслет потерял половину кристаллов. Уже. Эти кристаллы притягивали к себе гамма-излучение и росли за счет него, при этом защищая всех находящихся рядом. Но если излучения было слишком много — кристаллы «переедали» и трескались, чернея. Когда все кристаллы потрескаются — радиация возьмется за меня.
— Слушаюсь! Вывожу системы на 120% мощности! — Раздался крайне довольный голос пилота. Внезапно, тряска прекратилась, когда пилот еще больше ускорил наш вход в атмосферу. Нужно высаживаться поскорее, иначе радиация убьет нас.
Откуда в челноке радиация? Да вот откуда!
В чреве челнока, помимо солдат в креплениях у стены, прямо в центре трюма от пола и до потолка была грубо приварена светящаяся колонна ядерного реактора, которая фонила так, что могла яйца вкрутую сварить, и не только куриные… Пришлось установить ее, ибо войти в атмосферу без дополнительных реакторов и щитов было невозможно — челнок просто расплавился бы, как те три пробных, что мои ребята запустили, как прибыли. Так что в метре от меня стоит гребанный карманный ядерный реактор!
— Четырнадцать рентген в минуту! — Дала отчет одна из медсестер, глянув на свой медицинский монитор, коим были оборудованы все медицинские экзоскелеты.
— Ско-о-олько?! Вы его чем заправляли?! Жидким ураном, что ли?! Да если бы я себе урановый стержень в… — Толчок челнока заглушил мой негодующий вопль о том, куда я позапихивал бы урановые стержни. —… и то так не фонило бы!
— А я-то тут при чем, сэр?! — Обиженно воскликнула медсестра слева, которую я терроризировал своим капризным поведением, но я уже не слушал.
Челнок входил в атмосферу с жутким ревом пламени и треском кинетических щитов, которые один за другим взрывались, перегружаясь и, то и дело, меняя свечение нашего челнока с раскаленного фиолетового до прохладного синего, когда в дело вступал новый щит.
— Итак, все знают, что делать! — Заорал на счастливые рожи солдат я. — Высаживаемся и надираем всем задницы! Кто принесет мне голову того выродка, что обозначен в ваших бортовых компьютерах как «Объект— 1», получит миллион наличкой в тот же день! За живого — пять! Пять гребанных миллионов за то, что вы спеленаете жалкого аборигена! Они медленны, слабы и хрупки, это плевое дело!
Солдаты довольно заскалились и одобрительно зашептались, а Псих вытянул руку перед собой, и над его здоровенной стальной ручищей возникло изображение грифона с перебинтованной лапой. Кажется, мое предложение заинтересовало даже его! Я очень сильно не завидую лорду Тенору. Я так же поднял перед собой ладонь, и на ней появилась маленькая голографическая копия Твайлайт, проектируемая пятью элементами, встроенными в пальцы перчатки.
— Объект— 2 попадает под протекторат, его защита — первостепенная задача для всех и каждого! Сдохните, но Объект— 2 сохраните! Всем ясно?! За невыполнение я сам пристрелю вас на месте!
Солдаты уже серьезно закивали. Они знали свое дело и знали, что приказ «Сохранить любой ценой» — главное достояние Наемного Братства, когда наемники готовы были положить сотню своих ради защиты одного. Именно поэтому в ряды наемников постоянно вступали все новые и новые бойцы, несмотря на опасность подобной жизни — они хотели найти настоящую семью, которая защищает своих до последнего. В принципе, к вступающим всегда было лишь одно требование: готовность пожертвовать собой ради товарища. И все. Это была моя идея: наплевать, толстый ты или худой, сильный или задохлик, честный гражданин или преступник, нормальный или психопат. Если ты готов сдохнуть, прикрывая ближнего — ты принят, а с твоими пороками и недостатками я уж разберусь. Вернее, разберутся с ними твои сержанты, которые выбьют из тебя все… ну да ладно.
Челнок вновь тряхнуло, да так, что я чуть язык себе не откусил. Я обвел взглядом свою маленькую армию. Вот миротворцы Психа — зеленая полоса на баттлфреймах и огромный щит, что они держат перед собой, ибо в крепления он не влезает. Все четверо стоят в креплениях вдоль стены напротив, словно на параде, неотличимые друг от друга, а последним, ближе всего к кабине пилота, стоит Псих, в ярко-красной броне, исписанной ругательствами. Его ребята и пикнуть не смеют без его ведома. Но миротворцы — это плохой пример того, каких мы, бывало, отморозков берем к себе.
А вот на моей стороне челнока, помимо медсестер, что как клуши воркуют вокруг меня, в креплениях стоит Портман и двое его бойцов. Во! Эти головорезы идеальный пример! Вот этот например, по-моему… Карн его фамилия. Еще его мухой или вроде того кличут. Так вот, он был пекарем и был жирным— жирным! Таким жирным, что имел собственную орбиту! А в один день он застал свою жену с любовником, и забил их скалкой до смерти, едва ли не раскатал их скалкой по кровати… Суд Федерации приговорил его к смертной казни — транспортировку на планету-тюрьму Сахара. Ну, или вон его дружок, Смайлс Рейк — был учителем старших классов в школе, пока в один прекрасный момент детишки не вывели его из себя… В абордажники только таких маньячил и принимают. Пусть выплескивают свои комплексы на моих врагов, хе-хе!
Вот такие вот кадры проходят у нас перевоспитание!
— Сэр, прошу вас, как высадимся, держитесь за нами. — Пророкотал Псих, единственный, кто не снимал шлем, наблюдая за всем через визоры.
— Мне нечего бояться! — Скривился я. — Ваша задача — обеспечить подавление всех сил противника, а не прикрывать мою задницу.
— Сказал парень, которого я лично соскребал с земли… — Тихонечко пробормотал Псих, но спорить не стал. Он никогда не позволял себе оспаривать мои приказы при бойцах.
И правильно. Если кто-то оспаривает мой приказ на поле боя — я лично пристрелю его, ну, может, есть парочка исключений. Почему я сделал бы это? Да потому что есть золотое правило: спорить будем в безопасном месте, а на поле боя я должен быть уверен, что мои приказы будут выполняться незамедлительно. Иначе это подрывает авторитет, боевой дух, вносит разлад и понижает эффективность, и вообще это пидорство! Благо, мне не приходится так поступать со своими ребятами, они, уроды, верные.
— Внимание, кинетические щиты сбиты! Крайне враждебная атмосфера, нас сжигает заживо, активирую резервные генераторы! Проходим за линию облаков, сейчас сильно потрясет! — Весело отозвался пилот, выглянув из кабины и управляя челноком одной рукой, когда другой показал кукиш Портману, разумеется, без причины.
Сильно?! А до этого было типа слабо?! Но челнок не затрясло. Он завибрировал с такой частотой, что мне показалось, будто он сейчас развалится, и мы все дружно полетим до земли уже своим ходом, и если у парней в скафандрах есть шанс, то у меня — полный нуль. Мозг в черепушке трясется, словно нарик на дискотеке…
Я пришел в себя на операционном столе. О, скажу я вам, это то еще ощущение, когда ты открываешь глаза и видишь, что вскрыт от яиц и до горла, а врачи вынимают поврежденные органы, тут же меняя их на новые, выращенные в пробирках специально для таких случаев. И при этом тебе восстанавливают отрезанные ноги и руки. А потом тебе в каждую часть тела вонзается с десяток здоровенных игл, и по ним вводится астрономическая доза нанороботов, которые чинят твои кости и сращивают разорванную плоть или обеспечивают приживаемость новых тканей. Но самое интересное, что хоть я был и в сознании, но боли не чувствовал. Однако, когда видишь вскрытого себя, свое работающее мото-сердце, что гонит темную кровь по прямо на ходу заменяемым сосудам… Бр-р-р. Как вернусь на корабль — напьюсь старого-доброго «Ударника» и залезу в крио-сон на месяц.
Но, пока я лежал на операционном столе, у меня было время все обдумать. Ирония была в том, что последняя вспышка воспоминаний настигла меня за секунду до того, как я размазался своей харей по земле. И я вспомнил все. Вспомнил всю свою жизнь от начала и до того момента, как моя спасательная капсула упала в Эквестрии, лишив меня памяти… Никакой я не Фолл, и никогда им не был. Я Командор одной из лучших наемных группировок обитаемого космоса! И я горю жаждой мщения! Наконец-то мои люди со мной. Все эти мерзкие, отвратительные бандитские рожи. Такие ублюдки. Но такие родимые! Вместе — мы перевернем этот мирок! Я бы нанес орбитальный удар по замку, если бы не Твайлайт, которая так многому меня научила, а потому я высаживаюсь лично, прямо с операционного стола! Я с трудом сумел сбежать от докторов, едва они прирастили мне последнюю недостающую часть и надели на меня новенькую «сколопендру». К несчастью, о моем побеге от врачей узнали медсестры, которые с каким-то фанатичным упорством следуют за каждым больным, и напросились со мной на высадку, чтобы беречь меня. Ну, как «напросились»… вломились всей сотней, едва на абордаж челнок не взяли, и сумели переспорить меня, впихнув мне в сопровождение четверку лучших. Приятно осознавать, что кому-то не плевать на тебя, даже если при этом они едва ли не поднимают мятеж ради тебя.
Я обязательно вернусь, Твайлайт. Я обещал. И такой мелочью, как расплющивание, меня не остановишь. Мы идем!
Мою самозабвенную речь прервал удар в борт челнока, словно нас брали на таран.
— Пилот, мать твою боевому роботу отдать! Докладывай! — Заорал Псих, почувствовав мой настрой.
— Все кинетические щиты пали, держимся только на броне! Но она выдержит, все в порядке! Просто потрясет немного. — Уже чуть серьезнее отозвался пилот, в чьем голосе скользила хрипотца, он явно был напряжен. — Приблизительное время до десантирования — одна минута! Вижу строение на экране, красивая штука! Аборигены умеют удивлять!
О да, умеют. Но еще больше удивим их мы, когда десантируемся в самое сердце замка! Я не собираюсь оставлять убийство себя любимого безнаказанным! И не собираюсь оставлять Твайлайт. Может, я ей не нужен, может, у нее есть своя жизнь и друзья, но пока я с ней не увижусь, хотя бы на прощание — эта планета не вздохнет спокойно! Ну и пока не отомщу, разумеется. Если позволять безнаказанно убивать наемников — их никто не будет воспринимать всерьез. А мы очень серьезны. Но оставим все вопросы и ответы на них на потом!
— Внимание, готовность номер один! — Рыкнул Псих так мощно, что все дружно поморщились. — Высаживаемся по плану!
Я вновь глянул на браслет — он почти весь почернел, а расколовшиеся и почерневшие кристаллы дребезжали, перекатываясь внутри. Реактор фонил просто жутко, этот челнок придется неделю обрабатывать и извлекать из него радиацию…
— Четыре рентгена в минуту! — Тут же добавила ласковым голоском медсестра, заметив, как я трясу браслет, прикидывая, насколько его хватит.
— Внимание, дополнительный инструктаж! — Я вытянул перед собой руку ладонью кверху, и проекторы на пальцах выпустили по тонкому разноцветному лучику света, которые сплелись, образуя мини-копию принцессы Селестии. — По Объекту— 3 не стрелять, всем ясно? Не стрелять ни в коем случае! Это мульти-псионик. Не злите льва без надобности, ясно?
Солдаты недовольно забормотали, переглядываясь, наконец, один из миротворцев дисциплинированно поднял руку, как на уроке. Это так умильно смотрится!
— Сэр, мульти-псионики — это выдумка, разве нет?
— Хороший вопрос, солдат. Джон, да? — Миротворец явно смущенно склонил голову, польщенный тем, что Командор, то есть я, помнит его по имени. — Так вот, Джон: среди людей их не бывает, разве что у тебя будет два мозга. А среди аборигенов этой планеты — очень даже бывают! По крайней мере, сочетание телепатии и телекинеза точно есть. Более того, можете смеяться, но…
Челнок вновь тряхнуло, и он сильно накренился, да так, что я повис на креплениях.
— Сбились с курса, в облаках какая-то шняга была, захожу на разворот, сейчас доставлю прямо внутрь… Ай!… Внутрь этого дворца!!! — Проорал пилот, который явно боролся с капризным «Зубилом».
Я недовольно покачал головой, пока челнок выравнивался и заходил по огромной дуге, и продолжил.
—… но здешние аборигены владеют… так называемой магией.
На секунду даже челнок перестал трястись и дребезжать, а потом все дружно заржали и со всех сторон посыпались предположения, что командир слишком сильно приложился о землю… Однако, заметив мою серьезную рожу, все тут же заткнулись.
— Сэр, вы ведь это не серьезно? — Не веря, протянул Портман.
— Серьезно. Некоторые аборигены умеют управлять потоками энергии, что позволяет экстрактить материю прямо из ничего! Так что следите, чтобы они не закорраптили какую-нибудь шнягу прямо у вас под ногами! Применяйте не летальное оружие, я запрещаю вам разбредаться по территории и мародерствовать, ясно? Вы знаете, что ждет провинившихся!
Челнок тряхнуло в последний раз, и я услышал, как тихонечко заработали азотные охладители, что спасали корпус от перегрева, чтобы при приземлении мы сами не расплавились, как выйдем наружу.
— Время до контакта — десять секунд! — Крикнул пилот. — Девять, восемь…
Абордажники защелкали гарпун-пушками на предплечьях, перебирая гарпуны в их барабанах. Миротворцы сильнее стиснули щиты, напряженные донельзя.
—… семь, шесть…
Псих вытащил из крепления на потолке челнока свою пусковую установку «Залп» и щелкнул переключателем, подавая ракету в ствол…
—… пять, четыре…
Портман с шипением баллонов увеличил давление в огнемете…
—… три, две, одна, КОНТАКТ!!! Отключаю реактор, мы изжаримся!
Нас тряхнуло так, что я на миг потерял сознание, а медицинский модуль на спине тревожно запищал, заметив разрыв внутренних и еще не сросшихся тканей, тут же вводя новую дозу медицинских нанитов. Я знал, что в этот момент острый нос челнока, выглядевший точь-в-точь, как нос зубила, за что челнок и получил свое название, пробивает замковую стену или еще что-то толстое, доставляя нас в самое сердце замка.
Миг тряски, скрежета стали по камням и дикого рева, и челнок замер, слегка накренившись на левый борт. Колонна ядерного реактора погасла, а из пола правильным ромбом вокруг нее выехало четыре крупных кристалла, что принялись поедать гамма-излучение. Я, не слушая протесты волнующихся медсестер, первый отсоединил свои крепления и едва не упал на пол без их поддержки — мускульная система была полностью заменена, а генные модификаторы откачены до спящего режима, их придется менять. Сейчас я не сильнее обычного человека, едва перенесшего операцию на починку всех сломанных костей. Я едва не падаю под никаким весом легкой брони.
— Я иду первым. — Все неодобрительно забурчали и забормотали, но я упрямо глянул на них. — Так надо! Я люблю красивые появления!
— Сэр, если вы распластаетесь на полу, едва выйдете из челнока — это вряд ли можно назвать красивым появлением… — Скептически качнул башкой в шлеме Псих, возвышаясь надо мной своей стальной алой громадой.
— Ничего, как-нибудь переживу. Солдаты! Вы знаете, что делать! Заставьте их бояться нас!
Солдаты злобно ощерились и дружно, со стальным лязгом и шипением, закрыли свои шлемы, что сдвинулись с затылков и, передвигая десятки сегментов, сложились, сливаясь с баттлфреймом единым целым. На меня уставилась дюжина пар сдвоенных визоров, сияющих синим светом. Невероятно приятно ощущать, что вся эта силища — в твоем распоряжении, и все эти злобные стальные гиганты — твои верные солдаты. Сразу чувствуешь себя… защищенным!
Я неуверенно направился было к носу челнока, а Псих преданно пошел у меня за спиной, не желая отпускать одного. Потом осторожно положил стальную лапищу мне на плечо.
— Командир… Возьмите вот это.
И он протянул мне мой старый тяжелый плащ, подшитый мехом Вассилийских львов и с тяжелой угловатой цепью, что скрепляла концы плаща на груди. Чтобы подшить этот плащ, пришлось пробраться в зоопарк за последним львом. Оно того стоило! Когда твой плащ стоит двенадцать миллионов, это лучшее доказательство твоего статуса.
— Вы ведь хотите красивое появление? А Командоры не должны появляться без своих символов власти!
Он помог мне накинуть тяжелый и широкий плащ, и цепь с гудением примагнитилась к грудной пластине моей брони. Я кивнул.
— Псих? Спасибо, что нашли меня.
Могу поспорить на свой пост Командора, что Псих улыбнулся под шлемом.
— Своих не бросаем. А теперь хватит соплежуйства, иди и покажи этим аборигенам, кто здесь главный! Пилот, открывай трап!
Нос челнока распахнулся, и нижняя его часть превратилась в удобный трап. Снаружи все было в пыли, не видно ни черта. Наверное, мы обрушили что-то при приземлении, в этом-то и суть челнока «Зубило» — тупо вонзиться в объект. Приземляться он физически не умеет. Серьезно. Я осторожно сошел по трапу, слегка шаркая, и с трудом переставляя ноги, мне казалось, что легкая гражданская броня сейчас расплющит меня своим весом. Я бы с удовольствием забрался бы в баттлфрейм. Но, во-первых — мой костюм сгорел при первом падении, а во-вторых — при слиянии мускульной системы с электромускулатурой баттлфрейма меня бы просто раз