Особенности поэтического мира Байрона

(По произведениям Джорджа Гордона Байрона "Прометей" и "Валтасарово видение")

Байрон является одним из известнейших представите­лей романтического течения в поэзии XIX века. Жизнь этого необыкновенного человека является как бы подстроч­ником к его творчеству, стихам. Если знатный англичанин, лорд, правда, из обедневшей семьи, гибнет на чужбине, устав от борьбы за счастье чужого народа, это уже что-то да значит.

Несмотря на то, что Байрон считается типичным предста­вителем романтического направления в западноевропейской литературе, его стихи заметно отличаются, скажем, от поэзии его земляка Саути или француза Гюго. Романтический герой Байрона не убегает от жизненных неурядиц, а вступает борь-

бу с враждебным миром. Да, поэт выбирал себе героев, кото­рые вступали в противоборство — один на один — с целым миром,

В стихотворении "Прометей" Байрон обращается к извест­ному мифологическому персонажу - титану Прометею. Ге­рой был изгнан богами за непокорность. Поэт описывает ти­тана как борца за счастье людей:

Мрак отчужденья, непокорство, Беде и злу противоборство, Когда, силен одним собой, Всем черным силам даст он бой.

Прометей получил за свой великодушный поступок страш­ное наказание. Байрон восторженно замечает, что Прометей проявил собственную волю, презрев указания богов, за что был обречен на муки.

Зевс-громовержец у Байрона выступает как почти слепая и разгневанная сила, способная задушить все свободное и жи­вое. Пусть Прометей наказан тяжкими мучениями, но чело­вечество не забывает о том, кто подарил людям огонь, научил ремеслам и письму. По Байрону, каждый сознательный чело­век должен следовать примеру, который еще в древности по­дал Прометей, "гордый дух" и непокорность которого не сло­мало зло.

Другая важная черта поэтического мировоззрения Байро­на — искренняя ненависть к тиранам и угнетателям всех мастей. В "Валтасаровом видении" Байрон средствами поэти­ческого языка пересказывает библейскую легенду о послед­нем вавилонском царе — страшном и жестоком Валтасаре. Во время пира на роскошной стене дворца невидимая рука выводит таинственные и зловещие письмена. Испуганный царь приказывает объ^нить тайну этих слов, но ни волхвы, ни жрецы не в силах этого сделать. И только чужеземец разга­дывает зловещую тайну: "могила, а не трон" ожидает Валта­сара, а Вавилон погибнет.

"Валтасарово видение" можно считать предупрежде­нием всем властителям, которые забыли честь, совесть и

Bora. К слову, эта же тема звучит в известной русской революционной песне "Пусть деспот пирует в роскошном дворце".

Особый, ни на кого не похожий гений, - так можно ска­зать о Байроне. Это гений, который так и не нашел общего языка с обществом. Когда просвещенная Европа зачитыва­лась поэзией мятежного лорда, прах умершего от болезни на чужбине Байрона хоронили в небольшой церкви неподалеку от Ньюстеда в его родовом поместье. Байрон состоялся как один из ведущих деятелей европейской литературы, но в жиз­ни он был одинок и не слишком счастлив.

АМАДЕЙ ГОФМАН

Откуда берутся цахесы

(По сказке Гофмана "Крошка Цахес")

Самым ярким представителем немецкого романтизма является Эрнст Теодор Амадей Гофман. Перу этого писа­теля принадлежит много произведений, которые вошли в золотой фонд мировой литературы. Одним из интересней­ших сатирических произведений Гофмана является "Крош­ка Цахес".

В этой сказке Гофман развивает популярный фольклор­ный мотив о чудодейственных волосах. Добрая фея из жалости дарит маленькому уродцу три волшебных волоска. Благодаря им все значительное и талантливое, произошед­шее или произнесенное в присутствии Цахеса, приписывает­ся ему. А вот гадкие поступки самого малыша приписыва­ются окружающим его людям. Цахес делает потрясающую карьеру. Малыша считают гениальнейшим поэтом. Со вре­менем он становится тайным советником, а затем и мини­стром. Страшно подумать каких бы высот мог достичь крошка Цахес, но своевременное вмешательство доброго вол­шебника кладет конец его химерной карьере. Потеряв три волшебных волоска, Цахес стал тем, кем был на самом де-

ле — жалким подобием человека. Теперь те, кто с наслаж­дением подчинялся малышу, потешаются над ним. Спаса­ясь от былых поклонников, Цахес падает в ночной горшок и трагически погибает.

С большой сатирической силой Гофман создает образ Цахеса. Малыш является тем человеком, который присва­ивает себе результаты чужой работы, чужие заслуги и по­чести. По Гофману, три алых волоска, подаренных феей, являются символичным образом золота (денег), их безгра­ничной власти над обществом. Откуда же берутся люди такого сорта, которых можно назвать цахесами? Гофман дает несколько своих версий их происхождения: слепое общество, которое в полном самозабвении творит себе ку­мира; власть кошелька; вмешательство потусторонних сил и просто человеческое безумие. Гофман к тому же просле­живает весь путь поклонения фальшивому кумиру. От восхищения и фанатизма до смертельного ужаса перед очередным тираном. Не следует думать, что автор высмеи­вает только никчёмную и лживую натуру Цахеса. Прежде всего мишенью для сатирических стрел является общество, пораженное мнимым величием. Своим произведением Гоф­ман блестяще показывает, что цахесы живут и процветают лишь благодаря никчемности общества, которое вывело их на вершину жизни. Поэтому неудивительно, что в стране, где правит маленький Цахес, отсутствуют любовь, щедрость, недостает морали. Конечно, жаль, что автор, сумев поставить точный диагноз больному обществу, не дает рецептов, как его вылечить. Однако и читателю кажется, что поверхно­стным лечением дело не поправить — требуется серьезное хирургическое вмешательство.

Гофман выводит также на общественную арену антипода крошки Цахеса - студента Бальтазара. Это типичный ро­мантический герой. Он прежде всего является натурой твор­ческой, которая противостоит прогнившему обществу. Но автор иронизирует и над этим персонажем: Бальтаэар бы­стро перестает интересоваться общественными проблемами, довольствуясь легким счастьем обывателя. Он женится на своей любимой, молодая семья поселяется в тихом сель-

СКОм домике, и души Бальтааара и красавицы Кандиды засыпают навеки.

В нате время сказка "Крошка Цахес" звучит очень резко и остро. В реальной жизни не существует колдунов и вол­шебников, но цахесы занимают высокие посты, и пора их оттуда выкуривать. Именно цахесы женятся на прекрасных кандидах, именно они покупают себе "маленькие" тихие до­мики на других континентах за народные деньги. А вот Баль-тазаров ожидает совсем другое — презрение, позор, заключе­ние, смерть.

Сегодня молодежь должна задуматься над "Крошкой Ца-хесом", так как именно ей предстоит жить дальше в нашей стране и управлять ею. Абсолютно точно известно одно — лучше высмеивать нищих духом цахесов, чем пресмыкаться перед ними, лучше уничтожать цахесов, чем подчиняться их презренной власти.

ВИКТОР ГЮГО

Квазимодо как образец духовной красоты

(По роману В. Гюго "Собор Парижской Богоматери")

Человечество с давних пор решает вопрос о совместимости духовной красоты и физического совершенства. Ближе всех в этом вопросе подошли к решению древние греки. Но впо­следствии о физическом совершенстве как-то забыли — на­ступало средневековье.

Роман Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери" рассказывает о Париже в эпоху средневековья. Со свой­ственными ему энциклопедическими знаниями и уклоном к риторике Гюго создает несколько интересных характеров, каждому из которых можно посвятить целые тома иссле­дований. Один из главных героев романа - Квазимодо, звонарь Собора Парижской Богоматери. В переводе с латин­ского "Квазимодо" означает "как будто". И действительно,

звонарь напоминает одну из скульптурных химер, какие до сих пор украшают фронтон собора Нотр-Дам де Пари, с огромной, покрытой рыжей щетиною головой, горбом между плечами и страшно кривыми ногами. Благодаря своему уродству Квазимодо стал даже "папой шутов" во время народного веселья.

Квазимодо, замкнутый в себе из-за своего уродства, иног­да напоминал зверя. Но когда он нежно и чисто влюбля­ется в девушку неземной красоты Эсмеральду, то это чувство поражает и вызывает какое-то болезненное удивление. Квазимодо спас жизнь Эсмеральде и прятал ее в Соборе. Их отношения за это время превращаются в настоящее духов­ное понимание и единство, ассоциируясь с известной сказкой "Аленький цветочек". Эсмеральда понимала чувства Квази­модо-урода и поневоле привыкла к своему нежному и гру­стному спасителю. А тягу звонаря к прекрасному следует искать не во внешних проявлениях, а в самой глубине его естества. Гюго не смог однозначно ответить на вопрос, по­чему судьба так жестоко и одновременно мудро поступила с Квазимодо. На протяжении всего романа горбун Квазимо­до чем дальше, тем больше выглядит духовно красивым. Преданность горбуна Эсмеральде почти безумна, непостижи­ма, ради нее он мог прыгнуть с башни Собора, не задумы­ваясь. Осознание собственного уродства до самой смерти не дает покоя Квазимодо, а соединиться со своей любимой судьба разрешила ему только после смерти.

Квазимодо не является образцом трезвости и уравнове­шенности. Его терзают разнообразные чувства, иногда им ов­ладевает злость, которую можно считать следствием отноше­ния к нему окружающих людей. Он не смог удержаться от жажды мести священнику Клоду Фролло, которого сбросил с высоты Собора. После гибели Эсмеральды и Фролло Квази­модо произнес: "Вот все, что я любил". Он действительно любил прекрасное, воплощенное в Эсмеральде, и Бога, которо­го олицетворял Фролло. Может показаться, что для Квази­модо больше ничего не осталось на целом свете. Но, на мой взгляд, у горбуна было то, чего он так и не понял: Собор. Он мог бы стать частью этого величественного сооружения, кото-

рое устремляет башни, как руки, к пустому небу. Но это толь­ко предположение.

В своем романе Виктор Гюго охватил и смысл, и жесто­кость жизни, и смерть, и наши пристрастия, и отчаянье люб­ви. Квазимодо воплощает в себе многогранность человеческо­го характера. При повторном прочтении "Собора Парижской Богоматери" читатель открывает все новые черты в этом ин­тереснейшем герое, имя которого в наше время стало почти нарицательным.

Образ Собора

(По роману В. Гюго "Собор Парижской Богоматери")

Собор Парижской Богоматери, или же Нотр-Дам де Пари, является, наверное, одним из известнейших монументальных строений средневековья. В такой широкой популярности Со­бора, не в последнюю очередь, следует "винить" Виктора Гюго. Современники писателя вспоминают, как Гюго неоднократно говорил, показывая на Собор, что форма этого строения напо­минает первую букву его фамилии ("Гюго" — в написании по-французски начинается с буквы "Н"). И можно простить писателю такую достаточно невинную напыщенность, так как "Собор Парижской Богоматери" является действительно та­лантливым и интересным романом. И всегда, глядя на вели­чественные башни и стены Собора, люди будут вспоминать про влюбленного уродца Квазимодо и божественно прекрас­ную цыганку Эсмеральду.

Нотр-Дам де Пари является типичной готической пост­ройкой. Этот архитектурный стиль наложил свой отпечаток на общественное развитие средневековой Европы. Для готики характерно стремление ввысь, в духовную высоту, объединенное с понятием того, что небо недосягаемо без земной опоры. Готические сооружения словно плавают в воздухе, такими невесомыми они кажутся. Но это кажется только на первый взгляд. На самом деле Собор строился

сотнями неизвестных мастеров, наделенных истинно народ­ной, буйной фантазией. Гюго захватывают удивительные работы средневековья, в которых одновременно есть и само­бытность, и оригинальность, и непревзойденность мастер­ства. Но архитектурные постройки в готическом стиле являются не только воплощением народного гения, а, как отмечал Гюго, являются "каменными книгами средневеко­вья, по украшающим барельефам и скульптурам которых безграмотные простолюдины изучали Святое писание. Са­мым известным архитектурным элементом Нотр-Дам де Пари являются химеры — трехметровые скульптурные фигуры, расположенные на фронтоне Собора. Химеры являются символом темных, но не всегда враждебных сил. Восхищает то, что эти дьявольские творения уже около семисот лет хищно усмехаются под куполами католического Собора. Гюго мастерски создал образ уродливого звонаря Квазимодо, который кажется одним из этих скульптурных чудовищ.

Прежде всего Собор является центром религиозной и народной жизни парижан. Около него собираются и просто­людины, которые способны бороться за улучшение своего будущего. Также Собор является традиционным убежищем для изгнанных: никто не имеет права арестовать человека, пока он находится за стенами Собора. Одновременно Со­бор Парижской Богоматери становится символом притесне­ния - религиозного и феодального. Квазимодо выступает здесь как тот, кого угнетает бесконечное величие Собора, и как "душа Собора". Звонаря-горбуна можно считать вопло­щенным образом средневековья и, естественно, Собора. Красавица Эсмеральда, в которую влюблен Квазимодо, на­против, является воплощением светлых жизненных сил. Девочку-танцовщицу можно считать воплощением Возрож­дения, идущего на смену средневековью. Следует сказать, что эти две культурно-исторические эпохи прошли, но Нотр-Дам де Пари до сих пор возвышается под парижским небом.

Роман Виктора Гюго как будто перекидывает лист ка­лендаря от прошлого к настоящему. Со своих пози-

ций писатель выступал против политической реакции и социальной несправедливости. Роман полон отголосками революционных событий, свидетелем которых был Гюго. Именно эта сопричастность повлияла на изображение про­стых горожан в произведении. Народ, по Гюго, не является темной толпой, а наполнен безудержной волей к борьбе и нереализованными творческими идеями. Но время просто­людинов еще не пришло. Автор описывает штурм Нотр-Дам де Пари, который как бы является репетицией штур­ма Бастилии 1789 года, когда был положен конец много­летнему правлению французской монархии. Когда же насту­пит время народа? Гюго отвечает на вопрос: "Когда с этой башни ударят в набат, когда загрохочут пушки, когда со ' страшным грохотом упадут стены, когда солдаты и тол­па с рычанием бросятся друг на друга, вот тогда и придет это время".

Гюго не идеализировал средневековье. В романе присут­ствуют высокая поэтичность, пламенная любовь к Франции, ее истории и искусству, изображены темные стороны феода­лизма. Нотр-Дам де Пари - вечный Собор, внешне равно­душный к бесконечной суете человеческой жизни.

<0- ♦ <Ф-

10. 800 сойр. соч. по рус. и мир. лит. 5-11 НА.