Мое открытие латиноамериканской литературы

(сочинение-миниатюра)

После нескольких лет изучения классической и современ­ной литературы складывается определенный стереотип, кото­рый я могу назвать привычным ожиданием. Все разнообра­зие стилей, сюжетов, характеров укладывается все-таки в опре­деленную схему, "культурный слой", который при разнообра­зии красок состоит из более или менее однородного материа­ла. И только дважды я встречалась с литературой, которая ломала все стереотипы, была ошеломляюще новой. Это — японская поэзия и латиноамериканская проза. Человек, вос­питанный на канонах европейской культуры, чувствует себя как житель равнин, увидевший горы, или как пловец, кото­рый нырнул в закрытом бассейне, а вынырнул в открытом море.

Латиноамериканскую прозу пытались отнести к какому-то стилю и методу, но, отчаявшись, придумали для нее новое название — магический реализм. Это не определение, а по­пытка передать то странное и чарующее могущество, которое превращает литературу в заклинание, вызывающее первобыт­ных духов и населяющее удушливые мегаполисы невероятно живыми существами, буйными, непредсказуемыми и прекрас­ными, как природа.

Две основные ветви магического реализма представлены Хорхе Луисом Борхесом и Габриелем Гарсиа Маркесом. Бор­хес — уникальный "писатель для писателей". Его рассказы и эссе представляют собой изощренное, тонкое, иногда иронич­ное, а иногда восторженное исследование, переосмысление фи­лософских литературных проблем. Борхес — творец литера­туроведческой мифологии. Метафизические, абстрактные до предела вопросы он погружает в детально воспроизведенный в слове реальный, вещественный, даже банальный мир. Геро-

.чмм Борхеса становятся "Вавилонская библиотека" — лаби­ринт, уставленный полками с книгами, который населяют чи­татели; "Алеф" — точка мира, вмещающая весь мир; "Дон Кихот" — не рыцарь, не автор, а сам роман.

Острая и насмешливая мысль препарирует сотни литера­турных сюжетов, а совершенный литературный дар позволяет Борхесу вновь воссоздать целостность мира, разрушенного анализом. Борхес — непревзойденный мастер лишать опреде­ленности даже строгие математические законы. Что-то под­сказало ему, что мир не так-то прост, и два камня не обязаны сохранять в унылом постоянстве свою парность ("Синий тигр"). Он никогда не соглашался с Эйнштейном, уверенным, что Бог не играет в кости, что мир познаваем и определен. Борхес знает, что в кости играет вся Вселенная, что дважды два — это зловещее математическое действие, которое в ре­зультате сможет дать четыре, а может — третий мир ("Тлен, Укбар, Orbis Tertius).

Борхес много лет был директором национальной библио­теки. Это естественно — где жить ему, как не среди книг. И Борхес — единственный в мире слепой биплиотекарь. Это символично. Слепота писателя воспринимается не как недо­статок, а как божий дар. Она дана ему, чтобы ум, не отяго­щенный мелочной суетой, лучше постигал мир и человека. Слепой Борхес прекрасно разглядел обратную сторону Луны еще до первых полетов в космос и тот чудовищный по силе огонь, который томится в глубине самых кротких и сонных глаз.

Возвращаясь к Пушкину

Представим себе такую картину. Голодных людей при­глашают в банкетный зал. Столы уставлены яствами — от простых, здоровых и сытных до утонченных, изысканных, ласкающих взор, В далеком конце зала — стол, на котором небрежно свалены полуобработанные продукты, объедки, гниль, сухие корки. И вот толпа бросается мимо вкусной и полезной еды — к помоям и жадно на них набрасывается. Неаппетитно и невозможно? Но ведь так ведем себя мы,

получившие в подарок обязательную грамотность, допущен­ные к пиру литературы. Мы несемся мимо, жадно устрем­ляясь к объедкам словесности — бульварному роману и дешевому боевику. И не тошнит! Несколько лет изучаем мы Пушкина. Запоминаем на всю жизнь: Пушкин — гений. Как люди, притворяющиеся верующими, кланяемся иконе и спешим дальше. И не думаем, что своими руками ампути­руем у себя кусок души, сознания, поэтому что незаполнен­ная душа отмирает.

Пушкин действительно "наше все". Когда начинаешь не "проходить", а читать Пушкина, испытываешь легкий ужас: почему он знал все, думал обо всем? Узнаешь о невероятном поступке человека, который оставил благополучную жизнь ради нескольких минут предельного напряжения душевных и физических сил, ради смертельной опасности. Это Вальсин-гам! "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю... Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья — бессмертья, может быть, зарок!"

Удивляешься: интеллектуал, умница, тонкий, страдающий человек женится на простушке со словарным запасом слов эдак в двести... Почему? А почему трагический Алеко пришел к цыганам и полюбил Земфиру? "Веселья детского полна, как часто милым лепетаньем иль упоительным лобзаньем его задумчивость она в минуту разогнать умела..." То есть спаса­ла от себя, от внутренних терзаний, нерешаемых задач и воп­росов без ответа

Читаешь прекрасные строки Пастернака об осени:

Как па выставке картин — Залы, залы, залы, залы Вязов, ясеней, осин В позолоте небывалой...

— и наступает раздражающая пресыщенность. Избыток слов, сравнений... Тогда, как глоток чистой воды, спасает Пушкин.

Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса.

Люблю я пышное природы увяданье В багрец и золото одетые леса.

Какая точность и простота, какая "экономия" стихотвор­ного пространства! Изысканность и отсутствие нагроможде­ния слов. "Унылая" - мелкий дождь, "очей очарованье" -что может быть более колдовским, чем эта магия мягкого, повторяющегося "ч"... И, усиливая восторг, — "прощальная краса", "пышное увяданье"!

Зоркость взгляда Пушкина невероятна, такое умение ви­деть пейзаж и мгновенно отбирать те детали, которые точнее всего передадут его цельность, доступно только утонченным гениям японской поэзии.

Прозрачный лес один чернеет, И ель сквозь иней зеленеет, И речка подо льдом блестит,

Лиственный лес прозрачен, но ветви чернеют. А рядом — зелень, и сверкание, и солнце.

После пушкинской прозы, если читать ее вдумчиво и вни­мательно, большинство писателей кажутся неряшливо-мно­гословными.

Вспомним "Путешествие в Арзрум" - это настоящий образец изысканнейшей русской прозы, равный которому очень трудно отыскать. Вспомним "Повести Белкина", от­крывшие целую литературную эпоху. Вообще все написан­ное Пушкиным выглядит не только емким, содержатель­ным, но и необыкновенно изящным. Попробуйте поменять местами несколько слов на любой из страниц "Пико­вой дамы" — и вы поймете, что в пушкинской прозе слова расположены в единственно правильном и гармоничном порядке.

Говорят, что Пушкин устарел. Это ошибка. Читайте Пуш­кина и найдете близкое и понятное вам. Ведь этот автор многообразен. У него есть "История пугачевского бунта", и "Записки о народном просвещении", и письма к жене, и ужа­сающе-провидческое: "Не приведи Бог видеть русский бунт,

бессмысленныи и иесаощыдный". л все время возвращаюсь к Пушкину. И, думаю, на мой век пищи для души и ума хватит с избытком.

Вечный спор добра и зла

Вопрос греха и добродетели — один из так называемых вечных вопросов, мучивших человечество на протяжении ве­ков. Многие пытались дать окончательное, последнее реше­ние этого вопроса.

В русской классической литературе немало сил было по­ложено на то, чтобы выяснить, как соотнесены грех и добро­детель, какова граница, после которой добродетель становит­ся грехом. Лучшие образцы такого анализа можно найти в творчестве Федора Михайловича Достоевского.

Роман "Преступление и наказание" — одно из самых из­вестных произведений писателя, снискавшее мировую славу. В центре романа — образ Родиона Раскольникова, решивше­го перейти за грань греха и добродетели и приобрести тем самым качества сверхчеловека.

Для Раскольникова добродетель и грех остаются абст­рактными категориями, смысл которых лишь в сдержива­нии глубинных порывов свободной человеческой индивиду­альности. Но убийство из идейных соображений, соверша­емое им, выглядит нелепо и некрасиво. Причина этого, вероятно, в том, что герой "Преступления и наказания" поставил себе слишком расплывчатую цель. Однако грех убийства, будучи свершен, тяготит Раскольникова, и герой переживает страшнейшее душевное мучение. Решение Рас­кольникова настолько же нелепо, как нелепо само его пре­ступление: герой сдается властям. И спасти заблудшую душу Родиона выпадает на долю воплощению добродетели — Соне Мармеладовой.

Из романа "Преступление и наказание" следует, что совер­шенный смертельный грех, безусловно, тяжело травмирует пси­хику убийцы и делает последнего отщепенцем рода челове­ческого. А вот добродетель, наоборот, излечивает душу и де­лает человека частью Божьего мира.

Категории греха и добродетели укоренены прежде всего в среде религиозного сознания. Но при этом под действие данных категорий подпадают как верующие, так и абсолют­но неверующие люди, то есть грех и добродетель можно считать универсальными понятиями. Согласно Евангелию добродетель вовсе не является противоположностью греха, ведь только верой можно искупить любой грех. Вера же, в свою очередь, предполагает добродетельное поведение чело­века в жизни.

Как понимают грех и добродетель наши современники? Остается ли место для этих понятий в обыденной жизни со­временного человека? Скорее всего, да. Ведь хорошим и пра­вильным считается как раз то, что одобряется, в том числе религиозной моралью, а плохим и неправильным — то, что осуждается этой моралью. Выходит каждый человек — веру­ющий? Нет, просто за тысячелетия своей истории человече­ство выработало правила поведения, исполнение которых по­зволят обществу гармонично и свободно развиваться, идти по пути прогресса.

Лично для меня грех и добродетель — очень важные понятия. Я считаю грехом то, что приносит вред окружа­ющим, делает их несчастными. Добродетель же для меня — это доброжелательное и честное отношение к другим людям, основанное на взаимопомощи и взаимопонимании. В слож­ном и изменчивом современном мире очень важ­но иметь собственное понимание категорий греха и добро­детели. Именно это дает человеку возможность правильно найти свое место в жизни и быть достойным членом общества.

Народ и труд

С детства нам внушали, что любовь к труду коренится в характере славянских народов, что народ уважает только тех, кто честно трудится, "в доте лица добывает хлеб на­сущный". Если бы учителя и воспитатели хотели убедить в этом детей, им нужно было бы запретить читать сказки. Давайте вспомним любимых сказочных героев. Вот Емеля-

дурак, который оказывается самым умным и женится на царевне. Как он этого добился? Учился, работал, завоевал положения в обществе? Нет, он лежал на печи, не обременяя себя работой. А когда поймал щуку, не ума попросил се­бе, а ведра отправил своим ходом домой — чтобы не таскать тяжести. И очень радовался, что с печки вставать не нужно — сама едет, куда надо, а Емеля на лежанке бока греет.

А народное представление о рае? Это страна с молочными реками и кисельными берегами, мир абсолютного безделья, блаженной лени.

Перейдем от детских сказок к народным героям, к тем, которые вызывают восхищение и зависть. Это удачливые куп­цы, обманом зашибавшие деньгу; везучие мужики, нашедшие клад; люди, вошедшие в милость к царю или барину, одаряе­мые несметными богатствами; казаки, возвращающиеся до­мой с богатой добычей...

Со времен Киевской Руси сложилось легкое и презритель­ное отношение к людям, берегущим копейку, методичным и упорным трудом зарабатывающим положение и богатство, к тем, кто хочет чести "по уму", а не "по роду и чину". Чтобы не быть несправедливыми, вспомним поляков: с каким чван­ством далее слуги смотрели на почтенных шляхтичей, соби­рающих "зярко до зярка, талярок до талярка". А от людей богатых всегда ждали определенного типа поведения: мотов­ства бешеного, своеволия запредельного. Барин должен быть самодуром. Царю никто не указ, его царская воля: хочет — казнит, хочет — милует.

Нужно хорошо изучить историю, чтобы понять, почему у народа, которому ничего не давалось легко, дети которого ни­когда не рождались с золотой ложкой во рту, сложилось столь странное отношение к труду. Школьная программа не помо­гает понять эту причуду. Можно предположить, что на Руси состояние редко было приобретенным, заработанным, чаще всего — пожалованным, случайным. У нас никогда не было таких городов, как в Европе — центров ремесел с сильными союзами мастеров и торговцев. Там развивалась индивиду­альность, там гордились своим умением и знаниями, там почетными были рукоделия, ремесло и ученость. А наши мно-

гострадальные страны долго знали только три категории граж­дан: рабы, хозяева и солдаты. Причем все причудливо пере­мешивалось. Рабы имели собственность (землю), хозяева были почти бесправны — могли в любой момент потерять и состо­яние и свободу (ведь дворян избавил только указ Екатери­ны II от телесных наказаний, и то ненадолго). А солдаты, оторванные на всю жизнь и от семьи, и от труда, преврати­лись в выморочное сословие.

Новая история только ухудшила положение. Труд на го­сударство превратился в молчаливый договор: "Мы делаем вид, что работаем, а оно делает вид, что платит". Смена строя похоронила последнюю надежду на то, что можно заработать хотя бы на стабильную жизнь.

Может ли измениться отношение нашего народа к труду? Да, если труд станет основой достойной, обеспеченной жизни, если богатыми будут не самые бесчестные, а самые тру­долюбивые и умные. Или снова вернется старое русское употребление слова "специалист": когда-то так называли воров...

О любви

Любовь — это одно из чувств, которое дано изведать чело­веку в жизни. Можно сказать, что это чувство делает челове­ка добрее, чище, совершеннее.

Тема любви — одна из ведущих тем мировой литературы с древнейших времен до сегодняшнего дня. Многие влюблен­ные стали олицетворением этого чувства. Стоит вспомнить Лейлу и Меджнуна, кавалера де Грие и Манон Леско, даму с собачкой и Гурова, а также многих-многих других. Сложно придумать, о чем бы писали знаменитые поэты и прозаики, чем вдохновлялись бы великие композиторы и художники, не будь на свете любви,

Древние считали любовь даром богов. Это чувство, по их мнению, приближало смертных к небожителям. В средние века сложился настоящий культ любви. Рыцари посвящали всю свою жизнь служению прекрасной даме и были счастливы. С

тех пор словом "рыцарь" стали называть всякого, кто с по­чтительностью и восхищением относится к женщине.

О том, какое место занимала любовь в жизни наших пред­ков, мы можем судить, в частности, по произведениям рус­ских классиков. А одной из причин самой известной за всю русскую историю дуэли была именно пылкая любовь, столк­нувшаяся с жгучей ревностью.

У любви множество лиц. Это любовь-дружба, любовь-со­трудничество, любовь-страсть, любовь-трагедия и другие. В любви существует не только счастье, радость взаимного пони­мания, удовольствия, но и обман, ревность, страх, боль. Можно сказать, что на фоне любви прочие душевные проявления че­ловека выступают более четко, рельефно, выпукло. Таким об­разом человек поверяется любовью.

Сказать "я люблю тебя" значит, сказать "ты никогда не умрешь", — заметил как-то великий французский писатель Альбер Камю. Любящий запечатлевает в своем сердце образ любимого человека, делает того бессмертным, как бессмертны солнце, земля, ветер, и только такое бессмертие возможно в нашем несовершенном мире.

Любовь, как уже было сказано, не выгодное приобретение, а дар. И как всяким неожиданным и приятным подарком, этим чувством необходимо дорожить. Ведь говорят, что ис­тинная любовь дается человеку один раз в жизни, и это неда­леко от правды.

Известно, что любовь реализуется целиком в сфере меж­личностного общения. Поэтому нужно как бы заново учить­ся говорить, думать, дышать. В этом многие видят труд и тяготы любви, особенно если любовь увенчивается законным браком. Здесь важно не потерять собственную индивидуаль­ность, собственную точку зрения на окружающий мир и на саму любовь в частности.

"Ты у меня одна, Словно в ночи луна, Словно в году весна, Словно в степи сосна. Нету другой такой Ни за какой рекой,

28. 800 CQftp. соч. \ю рус. и мир. лит. 5-11 и.

Нет за туманами,

Дальними странами"

Эти строки принадлежат перу знаменитого барда Юрия Визбора. Их можно считать своеобразным итогом современ­ного художественного и житейского опыта. Сегодня любовь вряд ли намного изменилась: это чувство все так же вдох­новляет человека на новые начинания, свершения, подвиги. И тот, кто пронес это замечательное чувство через всю жизнь, может уверенно сказать: "Я жил не зря".

Я и телевизор

(сочинение-рассуждение)

Как вы думаете, не пора ли нам добиться организации Общества защиты прав потребителей духовной пищи? Это же­лание крепнет с покупкой каждого нового номера газеты с телепрограммой.

Когда у нас появился новый телевизор, это был большой праздник. Когда мы получили доступ к кабельному телевиде­нию - радость была огромной. Строили планы: "Вот по­явится побольше денег — купим спутниковую антенну".

Через некоторое время восторги утихли. Спутниковую ан­тенну брать передумали. А теперь вот понимаем, что и без кабельного телевидения обойтись сможем.

Телевидение — массовое, доступное и могучее средство пе­редачи информации. Так почему же вместо информации мы получаем то, что грубо можно назвать дважды использован­ной кем-то жевательной резинкой?!

Каналы соревнуются — кто в максимально короткие сро­ки покажет один и тот же фильм наибольшее количество раз. Или по-другому — кто больше всех сможет заполнить свое эфирное время повторами третьесортных отходов голли­вудского проката? Время от времени появляются гордые крей­серы "оскароносцев". Тут же они оказываются "Титаника-ми". Как будто мы, дикие украинцы, не знаем, что "Оскара" дают тем режиссерам, которые ухитряются потратить боль­шие километры пленки и денег.

Репортажи с Каннских фестивалей вызывают глухое раз­дражение. Их нужно назвать по-другому. Например, "Горя­чая десятка. Фильмы, которые мы вам никогда не пока­жем". Иногда появляются, подобно крыловской жемчужине в навозе, такие чудеса как "Время цыган" Кустурицы или "Танцующая в темноте" с дивной Бьорк. Но сколько же нужно навоза... извините, перелопатить! "Голубую бездну" Бессонна показали в сокращенном варианте для бедных. А "Мадам Баттерфляй" появилась в рубрике "Элитное кино". Эта добротная мелодрама — для элиты! За кого нас при­нимают?

Взрывной силы и красоты "Тени забытых предков" Сергея Параджанова украинское телевидение отправило в "Ночной канал". Его вместо урока украинской истории нужно пока­зывать, и подействует он лучше, чем навязчивые призывы "Любпъ Украшу".

Чем виноваты украинцы, что им вместо гениального "Ка­менного креста" показывают "День рождения Буржуя"?

О развлекательных передачах вообще трудно говорить, не выходя за рамки нормативной лексики. То у них "Любовь с первого взгляда", то "Медовый месяц". А зрители ехидно при­кидывают, как участники потом призы делить будут. Есть, на мой взгляд, несколько светлых пятен: "Брейн-ринг "и "Что? Где? Когда?". Последняя передача появляется, правда, так же часто, как и солнце в Заполярье. А "Первый миллион" смот­рится как несмешная пародия на интеллектуальные игры. Прекрасный образец того, что в мире называют "кроссворд-ным образованием": знаем несколько дат, имени названий, а что за ними стоит — бог весть.

Так что телевизор у нас, в основном, отдыхает. На него книжки складывают и пыль вытирают.

А может, это замаскированная общегосударственная кам­пания по экономии электроэнергии? Над этим стоит поду­мать.

<> Ъ 4-

■867

О смысле жизни

В одном из своих лирических стихотворений А. С. Пуш­кин спрашивал:

Дар напрасный, дар случайный Жизнь, на что ты мне дана?

Так поэт пытался понять смысл своей жизни, который казался ему неясным, темным. Сегодня мы уверенно говорим, что смысл жизни великого Пушкина заключался в создании непревзойденных образцов поэзии, прозы, драматургии, эпис­толярного жанра. Нередко происходит именно так, и неясное самому человеку становится совершенно ясным его отдален­ным потомкам.

Вопрос о смысле жизни раньше или позже встает пе­ред каждым человеком, и неважно, в связи с чем возни­кает этот сложный вопрос. Важно другое — как человек ответит на него, ведь от этого ответа будет зависеть очень многое.

О смысле жизни люди задумывались еще в седой древнос­ти. С тех пор предлагалось так много объяснений, что их не­возможно перечесть. "Смысл жизни в служении Богу", — ут­верждали христиане. "Смысл жизни в служении родине", — говорили мудрецы античности. "Смысл жизни в общественно -полезном труде", — утверждали отцы-правители из нашего не­давнего прошлого. Неужели все эти утверждения ложны? Нет, но в каждом из них, взятом в отдельности, содержится лишь доля истины. Вопрос о смысле жизни можно считать одним из главных вопросов, стоящих перед человечеством.

На мой взгляд, жизнь дается для того, чтобы исполнить в мире все, что назначено исполнить человеку. Построить дом, посадить дерево и вырастить сына — вот необходимый минимум человеческих свершений. Мудрость этого выска­зывания заключается в том, что каждое из перечисленных дел как бы продолжает человека, проецирует его деятель­ность в будущее. Действительно, дом станет следом чело­века на земле: в нем будут слышаться смех, звучать песни, отмечаться праздники. Дерево станет свидетельством жиз-

ни человека: дерево подарит прохладу в знойный день, будет поддерживать мир и лад, охранять покой. А сын станет родоначальником множества людей будущего, умеющих ценить и оберегать свою родину, трудиться на ее благо.

Пройдет совсем немного времени, и следующее поколение задастся вопросом: "Зачем я живу? Зачем мне дана жизнь? Каждый ответит на него по-своему. И, вероятно, в этом за­ключается глубинный смысл разумного человеческого суще­ствования в огромной Вселенной.

"Жизнь и судьба"

(По роману В. Гроссмана)

О Великой Отечественной войне написано очень много. Первые произведения о ней начали появляться уже в середи­не сороковых годов, и с тех пор романы, рассказы, стихи о войне издавались сплошным потоком. И многие среди них были, к сожалению, совершенно бездарны и нечитабельны. Сегодня, находясь более чем на полувековой дистанции, отде­ляющей нас от той войны, читатель может подвести своеоб­разный итог развития "военной" литературы.

Среди произведений советских писателей, освещающих пе­риод Великой Отечественной войны, особняком стоит роман Василия Гроссмана "Жизнь и судьба". На долю этого произ­ведения выпало много мытарств: роман запрещали, подтвер-гали цензуре, арестовывали, пытались уничтожить. Однако роман "Жизнь и судьба" не просто выжил» но и приобрел всемирную славу. С момента написания этого произведения до его первой публикации в полном варианте прошло около тридцати лет.

Что же так испугало ревнителей "социалистического ре­ализма" в "Жизни и судьбе"? В одном из литературных журналов мне довелось прочитать о дискуссии маститого историка и не менее маститого критика. Критик спрашивал, когда же будет написана "Война и мир" о Великой Отече­ственной войне? Меня поразил ответ историка: "Такое про­изведение уже есть. Это "Жизнь и судьба" Василия Грос­смана".

Подобный ответ значит очень много. Во-первых, талант Гроссмана во многом сродни таланту Толстого: оба автора изображают жизнь в ее полноте и завершенности, а военное лихолетье накладывает на характеры героев глубокий и не­изгладимый отпечаток. Во-вторых, герои романов "Война и мир" и "Жизнь и судьба" задумываются над более сложными вопросами, стоящими перед человечеством вообще. В-треть­их, и Толстой и Гроссман дали своим произведениям струк­турно сходные названия. "Война" по отношению к "миру" является словом-антонимом. Гроссман в тексте романа так объяснил противоречие между "жизнью" и "судьбой": судь­ба — это прямая дорога, залитая безжалостным светом, а жизнь — это хитрое и сложное переплетение тропок, по кото­рому все-таки нужно идти.

Вот и идут герои "Жизни и судьбы" по пересекающимся плоскостям пространства и времени, то находя, то теряя друг друга в пламени военного пожара. Если присмотреться внимательно, то со всеми героями романа Гроссмана проис­ходит одно: каждый из них желает встречи и не может встретиться - с любимой женщиной, с сыном, со счастьем, со свободой. И единственная встреча, которая ждет всех героев "Жизни и судьбы" - это одна, общая встреча с Днем Великой Победы.

Сталинградская битва, по мнению автора, стала перелом­ным моментом не только европейской, но и мировой исто­рии. Отсюда берет свое начало животворящий и демократич­ный дух перемен, так явно ощущавшийся в послевоенные годы. Да, пережив большую войну, вряд ли возможно остать­ся теми же, что и прежде: ведь память о мертвых и живых держит так крепко...

Закрыв эту книгу, чувствуешь, что стал старше. На год, на два, почти на шестьдесят лет: ведь именно столько времени прошло со Сталинградской битвы. И герои "Жизни и судь­бы" остаются с читателем навсегда, их образы и имена вреза­ются в память: Крымов, Штурм, Софья Левитон, Женя Ша­пошникова и многие, многие другие, которые благородно и честно идут по жизни, направляемые такими разными и оди­наковыми судьбами.

СОДЕРЖАНИЕ

Общие требования к написанию сочинений............................................ 3

5 КЛАСС
СОЧИНЕНИЯ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 6

УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО 6

Как Журавль и Цапля в гости ходили........................................................ 6

ИВАН АНДРЕЕВИЧ КРЫЛОВ 7

"Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье"........................................ 7

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН,

ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ 8

Волшебница-зима

(По стихотворениям А. С. Пушкина "Зимняя дорога"
и Ф. И. Тютчева "Чародейкою Зимою...").................................................. 8

ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ НОСОВ 9

Белый гусь
(По рассказу Е. И. Носова).......................................................................... 9