Катакомбы Сан-Себастьяно 16 глава




– Ещё бы, охотно вам верю; обо всём не подумаешь. Но на ваше счастье, аббат Бузони об этом подумал.

– Уж этот милый аббат!

– Предусмотрительный человек.

– Замечательный человек, – сказал приезжий из Лукки, – и он вам переслал их?

– Вот они.

Приезжий из Лукки в знак восхищения молитвенно сложил руки.

– Вы венчались с Оливой Корсинари в церкви святого Павла в Монте-Каттини; вот удостоверение священника.

– Да, действительно, вот оно, – сказал майор, с удивлением разглядывая бумагу.

– А вот свидетельство о крещении Андреа Кавальканти, выданное священником в Саравецце.

– Всё в порядке, – сказал майор.

– В таком случае возьмите эти бумаги, мне они не нужны; передайте их вашему сыну, у него они будут в сохранности.

– Ещё бы!.. Если бы он их потерял…

– Да? Если бы он их потерял? – спросил Монте-Кристо.

– Ну, пришлось бы писать туда, – сказал приезжий из Лукки, – и очень долго доставать новые.

– Да, это было бы трудно, – сказал Монте-Кристо.

– Почти невозможно, – ответил приезжий из Лукки.

– Я очень рад, что вы понимаете ценность этих документов.

– Я считаю, что они просто неоценимы.

– Теперь, – сказал Монте-Кристо, – что касается матери молодого человека…

– Что касается матери молодого человека… – с беспокойством повторил майор.

– Что касается маркизы Корсинари…

– Боже мой! – сказал приезжий из Лукки, под ногами которого вырастали всё новые препятствия, – неужели она может понадобиться?

– Нет, – сказал Монте-Кристо. – Впрочем, ведь она…

– Да, да… она…

– Отдала дань природе…

– Увы, да, – подхватил приезжий из Лукки.

– Я это знал, – продолжал Монте-Кристо, – уже десять лет, как она умерла.

– И я всё ещё оплакиваю её смерть, – сказал приезжий из Лукки, вытаскивая из кармана клетчатый платок и вытирая сначала левый глаз, а затем правый.

– Что поделаешь, – сказал Монте-Кристо, – все мы смертны. Теперь вы понимаете, дорогой господин Кавальканти, что во Франции не к чему говорить о том, что вы были пятнадцать лет в разлуке с сыном. Все эти истории с цыганами, которые крадут детей, у нас не в моде. Он у вас воспитывался в провинциальном коллеже, а теперь вы желаете, чтобы он завершил своё образование в парижском свете. Поэтому вы и покинули Виа-Реджо, где вы жили после смерти вашей жены. Этого будет вполне достаточно.

– Вы так полагаете?

– Конечно.

– Тогда всё прекрасно.

– Если бы откуда-нибудь возникли слухи об этой разлуке…

– Что же я тогда скажу?

– Что вероломный воспитатель, продавшийся врагам вашей семьи…

– То есть этим Корсинари?

– Конечно… похитил ребёнка, чтобы ваш род угас.

– Правильно, ведь он единственный сын.

– А теперь, когда мы обо всём сговорились, когда вы освежили ваши воспоминания и они уже вас не подведут, вы, надеюсь, догадываетесь, что я приготовил вам сюрприз?

– Приятный? – спросил приезжий из Лукки.

– Я вижу, – сказал Монте-Кристо, – что нельзя обмануть глаз и сердце отца.

– Гм! – пробормотал майор.

– Кто-нибудь уже проговорился вам или, вернее, вы догадались, что он здесь?

– Кто здесь?

– Ваше дитя, ваш сын, ваш Андреа.

– Я догадался, – ответил приезжий из Лукки с полным хладнокровием. – Так он здесь?

– Здесь, рядом, – сказал Монте-Кристо, – когда мой камердинер приходил сюда, он доложил мне о нём.

– Превосходно! Превосходно! – сказал майор, расправляя при каждом возгласе петлицы своей венгерки.

– Дорогой господин Кавальканти, – сказал Монте-Кристо, – ваше волнение мне понятно. Надо дать вам время прийти в себя; кроме того, я хотел бы приготовить к этой счастливой встрече и молодого человека, который, я полагаю, обуреваем таким же нетерпением, как и вы.

– Не сомневаюсь, – сказал Кавальканти.

– Ну так вот, через каких-нибудь четверть часа мы предстанем перед вами.

– Так вы приведёте его ко мне? Вы так добры, что хотите сами мне его представить?

– Нет, я не хочу становиться между отцом и сыном; но не беспокойтесь: даже если бы голос крови безмолвствовал, вы не сможете ошибиться: он войдёт в эту дверь. Это красивый молодой человек, белокурый, пожалуй, даже слишком белокурый, с приятными манерами; впрочем, вы сами увидите.

– Кстати, – сказал майор, – я, знаете ли, взял с собой только две тысячи франков, которые я получил через посредство добрейшего аббата Бузони. Часть из них я потратил на дорогу, и…

– И вам нужны деньги… это вполне естественно, дорогой господин Кавальканти. Вот вам, для ровного счёта, восемь тысячефранковых билетов.

Глаза майора засверкали, как карбункулы.

– Значит, за мной ещё сорок тысяч франков, – сказал Монте-Кристо.

– Может быть, ваше сиятельство желает получить расписку? – спросил майор, пряча деньги во внутренний карман своей венгерки.

– Зачем? – сказал граф.

– Да как оправдательный документ при ваших расчётах с аббатом Бузони.

– Вы дадите мне общую расписку, когда получите остальные сорок тысяч франков. Между честными людьми эти предосторожности излишни.

– Да, верно, между честными людьми, – сказал майор.

– Ещё одно слово, маркиз.

– К вашим услугам.

– Вы разрешите мне дать вам небольшой совет?

– Ещё бы! Прошу вас!

– Было бы неплохо, если бы вы расстались с этим сюртуком.

– В самом деле? – сказал майор, не без самодовольства оглядывая своё одеяние.

– Да, такие ещё носят в Виа-Реджо, но в Париже, несмотря на всю свою элегантность, этот костюм уже давно вышел из моды.

– Это досадно, – сказал приезжий из Лукки.

– Ну, если он вам так нравится, вы его опять наденете при отъезде.

– Но что же я буду носить?

– То, что найдётся у вас в чемоданах.

– Как в чемоданах? У меня с собой только дорожный мешок.

– При вас, разумеется. Какой смысл затруднять себя лишними вещами? К тому же старый воин любит ходить налегке.

– Вот потому-то…

– Но вы человек предусмотрительный и отправили свои вещи вперёд. Они вчера прибыли в гостиницу Принцев, на улице Ришелье, где вы заказали себе помещение.

– Значит, в чемоданах?..

– Я полагаю, вы распорядились, чтобы ваш камердинер уложил в них всё необходимое: штатское платье, мундиры. В особо торжественных случаях надевайте мундир, это очень эффектно. Не забывайте ордена. Во Франции над ними посмеиваются, но всё-таки носят.

– Прекрасно, прекрасно, прекрасно! – сказал майор, всё более и более изумляясь.

– А теперь, – сказал Монте-Кристо, – когда ваше сердце закалено для, глубоких волнений, приготовьтесь, господин Кавальканти, увидеть вашего сына Андреа.

И с обворожительной улыбкой поклонившись восхищённому майору, Монте-Кристо исчез за портьерой.

 

Глава 18.

Андреа Кавальканти

 

Граф Монте-Кристо вошёл в гостиную, которую Батистен назвал голубой; там его уже ждал молодой человек, довольно изящно одетый, которого за полчаса до этого подвёз к воротам особняка наёмный кабриолет.

Батистен без труда узнал его: это был именно тот высокий молодой человек со светлыми волосами, рыжеватой бородкой и чёрными глазами, с ослепительно белой кожей, чью внешность Батистену описал его хозяин. В ту минуту, когда граф вошёл в гостиную, молодой человек, небрежно развалясь на софе, рассеянно постукивал по башмаку тросточкой с золотым набалдашником.

Заметив входящего Монте-Кристо, он быстро поднялся.

– Граф Монте-Кристо? – спросил он.

– Да, – ответил тот, – и я, по-видимому, имею честь говорить с виконтом Андреа Кавальканти?

– С виконтом Андреа Кавальканти, – повторил молодой человек, непринуждённо кланяясь.

– У вас должно быть адресованное мне письмо? – спросил Монте-Кристо.

– Я не упомянул о нём из-за подписи, она показалась мне довольно странной.

– Синдбад-Мореход, не правда ли?

– Совершенно верно. А так как я никогда не слыхал о другом Синдбаде-Мореходе, кроме того, который описан в «Тысяче и одной ночи»…

– Так это один из его потомков, мой приятель, богатейший человек, англичанин, более чем оригинал, почти сумасшедший; его настоящее имя лорд Уилмор.

– А, теперь мне всё понятно, – сказал Андреа. – Тогда всё чудесно складывается. Это тот самый англичанин, с которым я познакомился… в… да, отлично… Граф, я к вашим услугам.

– Если то, что я имею честь слышать от вас, соответствует истине, возразил с улыбкой граф, – то, надеюсь, вы не откажитесь сообщить мне некоторые подробности о себе и о своих родных.

– Охотно, граф, – отвечал молодой человек с лёгкостью, свидетельствовавшей о его хорошей памяти. – Я, как вы сами сказали, виконт Андреа Кавальканти, сын майора Бартоломео Кавальканти, потомок тех Кавальканти, что записаны в золотую книгу Флоренции. Наша семья до сих пор очень состоятельна, так как мой отец обладает полумиллионом годового дохода, но испытала много несчастий; я сам, когда мне было лет пять или шесть, был похищен предателем-гувернёром и целых пятнадцать лет не видел своего родителя. С тех пор как я стал взрослым, с тех пор как я свободен и завишу только от себя, я разыскиваю его, но тщетно. И вот это письмо вашего друга Синдбада извещает меня, что он в Париже и разрешает мне обратиться к вам, чтобы узнать о нём.

– В самом деле, всё, что вы рассказываете, чрезвычайно интересно, сказал граф, глядя с мрачным удовольствием на развязного молодого человека, отмеченного какой-то сатанинской красотой. – Вы прекрасно сделали, что последовали совету моего друга Синдбада, потому что ваш отец здесь и разыскивает вас.

Граф, с той самой минуты как вошёл в гостиную, не сводил глаз с молодого человека; он восхищался уверенностью его взгляда и твёрдостью его голоса, но при столь естественных словах, как: «Ваш отец здесь и разыскивает вас», Андреа подскочил и воскликнул:

– Мой отец! Мой отец здесь!

– Разумеется, – отвечал Монте-Кристо, – ваш отец майор Бартоломео Кавальканти.

Ужас, написанный на лице молодого человека, мгновенно исчез.

– Да, правда, – сказал он, – майор Бартоломео Кавальканти. Так вы говорите, граф, что мой дорогой отец здесь?

– Да, сударь. Мало того, я только что с ним разговаривал; всё, что он мне рассказал о своём любимом сыне, давно потерянном, меня очень растрогало, поистине его страдания, его опасения, его надежды могли бы составить трогательную поэму. И вот однажды его уведомили, что похитители его сына предлагают возвратить его или сообщить, где он находится, за довольно значительную сумму. Но ничто не могло остановить любящего отца; эта сумма была им отослана на пьемонтскую границу, и вместе с ней визированный паспорт для Италии. Вы, кажется, были в то время на юге Франции?

– Да, граф, – отвечал с несколько смущённым видом Андреа, – да, я был на юге Франции.

– Вас в Ницце должен был ожидать экипаж?

– Совершенно верно: он доставил меня из Ниццы в Геную; из Генуи в Турин, из Турина в Шамбери, из Шамбсри в Поп-де-Бовуазен, из Поп-де-Бовуазена в Париж.

– Превосходно? Он всё время надеялся встретить вас в пути, так как ехал той же дорогой, вот почему и для вас был намечен такой маршрут.

– Но, – заметил Андреа, – если бы мой дорогой отец меня и встретил, я сомневаюсь, чтобы он меня узнал; я несколько изменился, с тех пор как мы потеряли друг друга из вида.

– А голос крови! – сказал Монте-Кристо.

– Да, верно, – ответил молодой человек, – я не подумал о голосе крови!

– Одно только беспокоит маркиза Кавальканти, – продолжал Монте-Кристо, – а именно: что вы делали, пока были в разлуке с ним? как обращались с вами ваши угнетатели? относились ли к вам с тем уважением, которого требовало ваше происхождение? Не потускнели ли вследствие ваших нравственных страданий, в сто раз более тяжёлых, чем страдания физические, дарования, которыми так щедро наделила вас природа, и считаете ли вы себя в состоянии снова занять то высокое положение, на которое вы имеете право?

– Я надеюсь, сударь, – растерянно пробормотал молодой человек, – что никакое ложное донесение…

– Что вы! Я в первый раз услышал про вас от моего друга Уилмора, филантропа. Он мне сказал, что нашёл вас в затруднительном положении, не знаю каком; я не стал спрашивать – я не любопытен. Раз он проявил к вам сочувствие, значит в вас было что-то, достойное участия. Он сказал, что хочет вернуть вам то положение в свете, которого вы лишились, что он будет разыскивать вашего отца и найдёт его; он принялся его разыскивать и, очевидно, нашёл, потому что отец ваш здесь: наконец, вчера он предупредил меня о вашем прибытии и дал мне кое-какие указания, касающиеся вашего имущества, – вот и всё. Я знаю, что мой друг Уилмор большой оригинал, но так как в то же время он человек верный, богатый, как золотая россыпь, и, следовательно, имеет возможность оригинальничать, не опасаясь разорения, то я обещал следовать его указаниям. Теперь, сударь, я прошу вас, не обижайтесь на мой вопрос: так как я должен буду немного вам покровительствовать, я хотел бы знать, не сделали ли вас ваши несчастья – несчастья, в которых вы неповинны и которые ничуть не умаляют моего к вам уважения, – несколько чуждым тому обществу, в котором ваше состояние и ваше имя дают вам право занять такое видное положение?

– На этот счёт будьте совершенно спокойны, сударь, – отвечал молодой человек, к которому, пока граф говорил, возвращался его апломб. – Похитители, по-видимому, намеревались, как они это и сделали, впоследствии продать меня ему; они рассчитали, что, для того чтобы извлечь из меня наибольшую пользу, им следует не умалять моей ценности, а, если возможно, даже увеличить её. Поэтому я получил недурное образование, и эти похитители младенцев обращались со мной приблизительно так, как малоазийские рабовладельцы обращались с невольниками, делая из них учёных грамматиков, врачей и философов, чтобы подороже продать их.

Монте-Кристо удовлетворённо улыбнулся: по-видимому, он ожидал меньшего от Андреа Кавальканти.

– Впрочем, – продолжал Андреа, – если бы во мне и сказался некоторый недостаток воспитания или, вернее, привычки к светскому обществу, я надеюсь, что ко мне будут снисходительны, принимая во внимание несчастья, сопровождавшие моё детство и юность.

– Ну что же, – небрежно сказал Монте-Кристо, – вы поступите, как вам будет угодно, виконт, – это ваше личное дело и только вас касается. Но поверьте, я бы не обмолвился на вашем месте ни словом обо всех этих приключениях; ваша жизнь похожа на роман, а свет, обожающий романы в жёлтой обложке, до странности недоверчиво относится к тем, которые жизнь переплетает в живую кожу, даже если она и позолочённая, как ваша. Вот на это затруднение я и позволю себе указать вам, виконт; не успеете вы рассказать кому-нибудь трогательную историю вашей жизни, как она уже обежит весь Париж в совершенно искажённом виде. Вам придётся разыгрывать из себя Антони, а время таких Антони уже прошло. Быть может, вы вызовете любопытство, и это даст вам некоторый успех, но не всякому приятно быть мишенью для пересудов. Вам это может показаться утомительным.

– Я думаю, что вы правы, граф, – сказал Андреа, невольно бледнея под пристальным взглядом Монте-Кристо, – это серьёзное неудобство.

– Ну, не следует и преувеличивать, – сказал Монте-Кристо, – желая избежать ошибки, можно сделать глупость. Нет, надо просто вести себя обдуманно, а для такого умного человека, как вы, это тем легче сделать, что совладает с вашими интересами. Всё тёмное, что может оказаться в вашем прошлом, надо опровергать доказательствами и свидетельством достойных друзей.

Андреа был, видимо, смущён.

– Я бы охотно был вашим поручителем, – продолжал Монте-Кристо, – но у меня привычка сомневаться в лучших друзьях и какая-то потребность возбуждать сомнения в других; так что я был бы не в своём амплуа, как говорят актёры, и рисковал бы быть освистанным, а это уже лишнее.

– Однако, граф, – решился возразить Андреа, – из уважения к лорду Уилмору, который вам меня рекомендовал…

– Да, разумеется, – сказал Монте-Кристо, – но лорд Уилмор не скрыл от меня, что вы провели несколько бурную молодость. Нет, нет, – заметил граф, уловив движение Андреа, – я от вас не требую исповеди; впрочем, для того и вызвали из Лукки вашего отца, чтобы вы ни в ком другом не нуждались. Вы его сейчас увидите; он суховат, держится немного неестественно, но это – из-за мундира, и когда узнают, что он уже восемнадцать лет служит в австрийских войсках, с него не станут взыскивать: мы вообще не требовательны к австрийцам. В конечном счёте как отец он вполне приличен, уверяю вас.

– Вы меня успокаиваете, граф; я так давно разлучён с ним, что совсем его не помню.

– А кроме того, знаете, крупное состояние заставляет на многое смотреть снисходительно.

– Так мой отец действительно богат?

– Он миллионер… пятьсот тысяч ливров годового дохода.

– Значит, – с надеждой спросил молодой человек, – моё положение будет довольно… приятное?

– Чрезвычайно приятное, мой дорогой, он назначил вам по пятьдесят тысяч ливров в год на всё время, пока вы будете жить в Париже.

– В таком случае я буду здесь жить всегда.

– Гм! Кто может ручаться за будущее, дорогой виконт? Человек предполагает, а бог располагает.

Андреа вздохнул.

– Но во всяком случае, – сказал он, – пока я в Париже и… пока обстоятельства не вынудят меня уехать, эти деньги, о которых вы упомянули мне обеспечены?

– Разумеется.

– Моим отцом? – с беспокойством осведомился Андреа.

– Да, но под ручательством лорда Уилмора, который, по просьбе вашего отца, открыл вам ежемесячный кредит в пять тысяч франков у господина Данглара, одного из самых солидных парижских банкиров.

– А мой отец собирается долго пробыть в Париже?

– Только несколько дней, – отвечал Монте-Кристо. – Он не может оставить свою службу дольше, чем на две, три недели.

– Ах, милый отец! – сказал Андреа, явно обрадованный этим скорым отъездом.

– Поэтому, – сказал Монте-Кристо, делая вид, что не понял тона этих слов, – я не хочу больше оттягивать ни на минуту ваше свидание. Готовы ли вы обнять почтенного господина Кавальканти?

– Надеюсь, вы не сомневаетесь в этом?

– Ну, так пройдите в эту гостиную, мой друг: там вы найдёте своего отца, он вас ждёт.

Андреа поклонился графу и прошёл в гостиную.

Граф проводил его глазами и, когда он вышел, надавил пружину, скрытую в одной из картин, которая, выдвинувшись из рамы, образовала щель, позволявшую видеть всё, что происходит в гостиной.

Андреа закрыл за собой дверь и подошёл к майору, который встал, как только заслышал шаги.

– О, мой дорогой отец, – громко сказал Андреа, так чтобы граф мог его услышать из-за закрытой двери, – неужели это вы?

– Здравствуйте, мой милый сын, – серьёзно произнёс майор.

– Какое счастье вновь увидеться с вами после стольких лет разлуки, сказал Андреа, бросая взгляд на дверь.

– Действительно, разлука была долгая.

– Обнимемся? – предложил Андреа.

– Извольте, мой сын, – ответил майор.

И они поцеловались, как целуются во Французском театре: приложившись щека к щеке.

– Итак, мы снова вместе! – сказал Андреа.

– Мы снова вместе, – повторил майор.

– Чтобы никогда больше не расставаться?

– Напротив, дорогой сын: ведь для вас, я думаю, Франция стала теперь вторым отечеством?

– Должен признаться, – сказал молодой человек, – что я был бы в отчаянии, если бы мне пришлось покинуть Париж.

– А я не мог бы жить вдали от Лукки. Так что я возвращаюсь в Италию при первой возможности.

– Но раньше, чем уехать, дорогой отец, вы, конечно, передадите мне документы, на основании которых я мог бы доказать своё происхождение?

– Само собой: ведь именно для этого я и приехал, и мне стоило таких трудов разыскать вас, чтобы передать их вам, что было бы немыслимо проделать это вторично. На это ушли бы последние дни моей жизни.

– И эти документы…

– Вот они.

Андреа жадно схватил брачное свидетельство своего отца и свою метрику и, развернув их с вполне естественным сыновним нетерпением, пробежал оба акта быстрым и привычным взглядом, свидетельствовавшим о немалой опытности, так же как о живейшем интересе.

Когда он кончил, лицо его засияло невыразимой радостью, и он со странной улыбкой взглянул на майора.

– Вот как? – сказал он на чистейшем тосканском наречии. – Что же, в Италии нет больше каторги?

Майор выпрямился.

– Это к чему? – сказал он.

– Да к тому, что там безнаказанно фабрикуют такие бумаги. За половину такой проделки, мой дорогой отец, вас во Франции отправили бы проветриться в Тулон лет на пять.

– Что вы сказали? – спросил майор, пытаясь принять величественный вид.

– Дорогой господин Кавальканти, – сказал Андреа, беря майора за локоть, – сколько вам платят за то, чтобы вы были моим отцом?

Майор хотел ответить.

– Шш, – сказал Андреа, понизив голос, – я подам вам пример доверия: мне дают пятьдесят тысяч франков в год, чтобы я изображал вашего сына; таким образом, вы понимаете, у меня нет никакой охоты отрицать, что вы мой отец.

Майор с беспокойством оглянулся.

– Не беспокойтесь, здесь никого нет, – сказал Андреа, – притом мы говорим по-итальянски.

– Ну, а мне, – сказал приезжий из Лукки, – дают единовременно пятьдесят тысяч франков.

– Господин Кавальканти, – спросил Андреа, – верите ли вы в волшебные сказки?

– Раньше не верил, но теперь приходится поверить.

– Так у вас появились доказательства?

Майор вытащил из кармана пригоршню луидоров.

– Осязаемые, как видите.

– Так, по-вашему, я могу доверять данным мне обещаниям?

– По-моему, да.

– И этот милейший граф их выполнит?

– В точности, но вы сами понимаете, чтобы достигнуть этого, мы должны хорошо играть свою роль.

– Ну ещё бы!..

– Я – нежного отца…

– А я – почтительного сына, раз они желают, чтобы я был вашим сыном.

– Кто это – «они»?

– Ну, не знаю, – те, кто вам писал: ведь вы получили письмо?

– Получил.

– От кого?

– От какого-то аббата Бузони.

– Вы его не знаете?

– Никогда его не видел.

– Что ж было в этом письме?

– Вы меня не выдадите?

– Зачем мне это делать? Интересы у нас общие.

– Ну так читайте.

И майор подал молодому человеку письмо.

Андреа вполголоса прочёл:

 

«Вы бедны, вас ожидает несчастная старость. Хотите сделаться если не богатым, то во всяком случае независимым человеком?

Немедленно выезжайте в Париж и отправляйтесь к графу Монте-Кристо, авеню Елисейских Полей, № 30. Вы его спросите о вашем сыне, рождённом от брака с маркизой Корсинари и похищенном у вас в пятилетнем возрасте.

Этого сына зовут Андреа Кавальканти.

Дабы у вас не возникло сомнений в том, что нижеподписавшийся желает вам добра, вы найдёте приложенные к этому:

1) Чек на две тысячи четыреста тосканских ливров, выписанный на банк г. Гоцци во Флоренции.

2) Рекомендательное письмо к графу Монте-Кристо, который по моему поручению выплатит вам сорок восемь тысяч франков.

Явитесь к графу 26 мая, в 7 часов вечера.

Аббат Бузони».

 

– Так и есть.

– Что значит «так и есть»? Что вы хотите этим сказать? – спросил майор.

– Что получил почти такое же письмо.

– Вы?

– Да, я.

– От аббата Бузони?

– Нет.

– А от кого же?

– От одного англичанина, некоего лорда Уилмора, который называет себя Синдбадом-Мореходом.

– И которого вы знаете не больше, чем я – аббата Бузони.

– Нет, я больше осведомлён, чем вы.

– Вы его видали?

– Да, однажды.

– Где это?

– Вот этого я не могу сказать; вы тогда знали бы столько же, сколько и я, а это лишнее.

– И что же в этом письме?..

– Читайте.

– «Вы бедны, и вам предстоит печальная будущность. Хотите получить знатное имя, быть свободным, быть богатым?»

– Чёрт возьми, – сказал Андреа, раскачиваясь на каблуках, – как будто об этом надо спрашивать.

 

«Садитесь в почтовую карету, которая будет ждать вас при выезде из Ниццы, у Генуэзских ворот. Поезжайте через Турин, Шамбери и Пон-де-Бовуазен. Явитесь к графу Монте-Кристо, авеню Елисейских Полей, № 30, двадцать шестого мая, в семь часов вечера, и спросите у него о вашем отце.

Вы сын маркиза Бартоломео Кавальканти и маркизы Оливы Корсинари, как это удостоверяют документы, которые вам передаст маркиз и которые позволят вам появиться под этим именем в парижском обществе.

Что касается вашего положения, то годовой доход в пятьдесят тысяч ливров позволит вам его достойно поддержать.

При сём прилагаю чек на пять тысяч ливров, выписанный на банк г. Ферреа в Ницце, и рекомендательное письмо к графу Монте-Кристо, которому я поручил заботиться о ваших нуждах.

Синдбад-Мореход».

 

– Недурно! – заметил майор.

– Не правда ли?

– Вы видели графа?

– Я только что от него.

– И он подтвердил написанное?

– Полностью.

– Вы что-нибудь понимаете в этом?

– По правде говоря, нет.

– Тут кого-то надувают.

– Во всяком случае не нас с вами?

– Нет, разумеется.

– Ну, тогда…

– Не всё ли нам равно, правда?

– Именно это я хотел сказать: доиграем до конца и дружно.

– Идёт, вы увидите, что я достоин быть вашим партнёром.

– Я ни минуты в этом не сомневался, дорогой отец.

– Вы оказываете мне большую честь, дорогой сын.

Монте-Кристо выбрал эту минуту, чтобы вернуться в гостиную. Услышав его шаги, собеседники бросились друг другу в объятия; так их застал граф.

– Ну что, маркиз? – сказал Монте-Кристо. – По-видимому, вы довольны своим сыном?

– Ах, граф, я задыхаюсь от радости.

– А вы, молодой человек?

– Ах, граф, я сам не свой от счастья.

– Счастливый отец! Счастливое дитя! – сказал граф.

– Одно меня огорчает, – сказал майор, – необходимость так быстро покинуть Париж.

– Но, дорогой господин Кавальканти, – сказал Монте-Кристо, – надеюсь, вы не уедете, не дав мне возможности познакомить вас кое с кем из друзей!

– Я весь к услугам вашего сиятельства, – отвечал майор.

– Теперь, молодой человек, исповедайтесь.

– Кому?

– Да вашему отцу, скажите ему откровенно, в каком состоянии ваши денежные дела.

– Чёрт возьми! – заявил Андреа, – вы коснулись больного места.

– Слышите, майор? – сказал Монте-Кристо.

– Конечно, слышу.

– Да, но понимаете ли вы?

– Великолепно.

– Он говорит, что нуждается в деньгах, этот милый мальчик.

– А что же я должен сделать?

– Дать их ему.

– Я?

– Да, вы.

Монте-Кристо стал между ними.

– Возьмите, – сказал он Андреа, сунув ему в руку пачку ассигнаций.

– Что это такое?

– Ответ вашего отца.

– Моего отца?

– Да. Ведь вы ему намекнули, что вам нужны деньги?

– Да. Ну и что же?

– Ну, и вот. Он поручает мне передать вам это.

– В счёт моих доходов?

– Нет, на расходы по обзаведению.

– Дорогой отец?

– Тише! – сказал Монте-Кристо. – Вы же видите, он не хочет, чтобы я говорил, что это от него.

– Я очень ценю его деликатность, – сказал Андреа, засовывая деньги в карман.

– Хорошо, – сказал граф, – а теперь идите!

– А когда мы будем иметь честь снова увидеться с вашим сиятельством? – спросил Кавальканти.

– Да, верно, – сказал Андреа, – когда мы будем иметь эту честь?

– Если угодно, хоть в субботу… да… отлично… в субботу. У меня на вилле в Отейле, улица Фонтен, номер двадцать восемь, будет к обеду несколько человек, и между прочим господин Данглар, ваш банкир. Я вас с ним познакомлю: надо же ему знать вас обоих, раз он будет выплачивать вам деньги.

– В парадной форме? – спросил вполголоса майор.

– В парадной форме: мундир, ордена, короткие панталоны.

– А я? – спросил Андреа.

– Вы совсем просто: чёрные панталоны, лакированные башмаки, белый жилет, чёрный или синий фрак, длинный галстук; закажите платье у Блена или Вероника. Если вы не знаете их адреса, Батистен вам скажет. Чем менее претенциозно вы, при ваших средствах, будете одеты, тем лучше. Покупая лошадей, обратитесь к Деведе, а фаэтон закажите у Батиста.

– В котором часу мы можем явиться? – спросил Андреа.

– Около половины седьмого.

– Хорошо, – сказал майор, берясь за шляпу.

Оба Кавальканти откланялись и удалились.

Граф подошёл к окну и смотрел, как они под руку переходят двор.

– Вот уж поистине два негодяя! – сказал он. – Какая жалость, что это не на самом деле отец и сын!

Он постоял минуту в мрачном раздумье.

– Поеду к Моррелям, – сказал он. – Кажется, меня душит не столько ненависть, сколько отвращение.

 

Глава 19.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: