Ухудшалось положение русских войск на Румынском и Юго-Западном фронтах. Продовольственные грузы, посылаемые Советским правительством из России на фронт для снабжения наших армий, перехватывались Центральной радой, а солдаты голодали. Выдача скудного солдатского жалованья прекратилась.
На митингах и собраниях солдаты требовали от армейских комитетов взять всю власть на фронте в свои руки, арестовать генерала Щербачева.
В эти бурные дни фронтовая газета «Воин-гражданин» призывала: «Товарищи солдаты! Создавайте боевые комиссии по полкам, дивизиям, корпусам. Выбирайте опытных боевых руководителей, устанавливайте связь между частями и в полном боевом порядке выходите из пределов Румынии.
С оружием в руках — в Россию!»
Во всех частях армии, в которой служил Д. М. Карбышев, митинги и собрания солдат обсуждали обращение газеты, вопросы о мире и земле.
Из письма писателя В. Г. Коновалова Елене Дмитриевне Карбышевой: «Лет 6–7 тому назад я собирал материалы о члене партии с 1905 года, пламенном пропагандисте из солдат Капралове (убит из-за угла в Одессе в феврале 1918 года). Тогда в моей записной книжке была сделана такая запись: „Капралов, который две недели разъезжал по Румынскому фронту, встретил на фронте одного старого царского офицера. Об этом офицере Капралов сообщил в Румчерод: Карбышев — царский офицер, беспартийный, но то, что он делает на фронте для нас, под силу десяти большевикам“.
Октябрь, его идеи захватили Карбышева. Он все время находился среди солдат, знал и разделял все их думы и стремления. За несколько дней до нового, 1918 года, по случаю его встречи и в связи с призывом „Воина-гражданина“ во многих частях 6-й и 8-й армий состоялись собрания солдат. Инженерная рота Сибирской дивизии не составляла исключения. Председателем собрания был избран Карбышев.
На повестке — доклад большевика Пономарева, вернувшегося с фронтового съезда, где обсуждались вопросы текущего момента.
После жарких выступлений 215 саперов единодушно приняли резолюцию:
„1. Приветствуем Советскую власть и поддерживаем ее всеми имеющимися у нас средствами.
2. Приветствуем фронтовой Исполнительный комитет левых фракций и требуем взять всю власть в свои руки на Румынском фронте.
3. Клеймим изменников революции, особенно сейчас, когда в России идет гражданская война и может быть сорвано дело мира, который так долго ожидается нами.
4. Требуем от фронтового Исполнительного комитета немедленно отдать приказ об аресте генерала Щербачева, командующего армией, как контрреволюционного элемента, отказавшегося подчиниться Советской власти.
5. Требуем немедленно вывести все русские войска с Румынского фронта со всем имеющимся при них оружием.
6. Требуем демобилизации солдат и увольнения их с оружием в руках.
7. Требуем от фронтового Исполнительного комитета отменить всякое насильственное выделение национальных боевых единиц.
Да здравствует Советская власть!
Да здравствует земля и воля!
Да здравствует Мир!
Да здравствует социализм!
Председатель ротного собрания Карбышев.
Секретарь Барухов“».
Эту резолюцию напечатала газета армейского комитета «Воин-гражданин» в № 5 от 6 января 1918 года.
В ответ генерал Щербачев немедленно отдал приказ разгромить обе — 6-ю и 8-ю — «взбунтовавшиеся» армии. Он двинул карательные отряды на Могилев-Подольский, где находился Военно-революционный комитет и полевой штаб 8-й армии.
О дальнейших событиях рассказал сам Д. М. Карбышев в автобиографии:
«Командующий Румынским фронтом генерал Щербачев организовал карательные отряды против революционных частей. Появился новый фронт — гражданской войны. В связи с этим в конце 1917 г. я был вызван Революционным советом 8-й армии с фронта в Могилев-Подольский, где находился штаб армии. В Могилеве-Подольском мне было поручено устройство укреплений вокруг города против наступавших частей генерала Щербачева и приведение в оборонительное состояние мостов через Днестр. В этот период было „выборное начало“, и моя кандидатура была выдвинута на должность начальника инженеров 8-й Революционной армии. Но события развивались быстро, и вскоре против наступающих карательных частей были сформированы красногвардейские отряды, возглавлявшиеся особым полевым штабом. Я был назначен отрядным инженером в одну из красногвардейских частей.
Предателем Советской страны Троцким были сорваны Брестские переговоры, в связи с чем германская армия перешла в наступление. Против немцев создавались новые отряды Щорса и других героев гражданской войны. Штаб 8-й Революционной армии должен был отойти, в частности, управление начальника инженеров армии отходило на Умань. Этому воспротивилась Украинская рада. После переговоров штаб армии и управление начальника инженеров армии были отправлены через Украину в Воронеж для ликвидации дел и расформирования».
В 1918 году началось создание Красной Армии. Карбышев вступил в нее в первые дни ее зарождения. Офицера, перешедшего на службу народу, вызвали в Москву, в Коллегию по обороне страны при Главном военно-инженерном управлении, председателем которого был генерал К. И. Величко. Коллегия была образована по указанию В. И. Ленина. Ей поручили составление плана инженерной подготовки обороны границ молодой Советской Республики.
В мае 1918 года Карбышева командировали в Тулу, оттуда — на границу с Украиной, оккупированной Германией, для проверки инженерных работ в пограничных отрядах и завесах — так назывались тогда войска прикрытия границ Советской Республики по всей демаркационной линии.
Когда Красная Армия двинулась против немецких оккупантов на Дону, Карбышева назначили заведовать отделом вновь сформированного Инженерного управления Северо-Кавказского военного округа с местопребыванием в городе Кизляре.
По дороге в Кизляр состав Инженерного управления задержали в Царицыне: тут с минуты на минуту ждали наступления белогвардейского генерала Краснова, и Дмитрию Михайловичу поручили руководить инженерными работами по укреплению города. Он делал это с саперами в условиях почти непрерывных боев. Возведенные им укрепления обеспечивали бойцов надежными укрытиями на различных участках фронта. Саперы успели на каждом рубеже отрыть несколько линий окопов нормального профиля и установили на переднем крае проволочные заграждения. Карбышев успевал, пренебрегая опасностью, подстерегавшей его на каждом шагу, бывать повсюду, где под его руководством велись фортификационные работы.
Белогвардейцев изгнали с Поволжья. Дмитрий Михайлович занялся выполнением неотложного задания советского командования — укреплением Симбирска.
Начало ноября 19,18 года. Изменилась обстановка на Восточном фронте, и Карбышева перебросили укреплять рубежи по берегу Волги. Они должны быть в полной боевой готовности. И Дмитрий Михайлович провел рекогносцировку берегов великой русской реки на протяжении 500 километров от местечка Тетюши до Сызрани.
В декабре автора этой книги, тогда молодого коммуниста, сормовича, добровольца Красной Армии, вызвали из Нижнего Новгорода в штаб Восточного фронта, в Арзамас.
…По телеграмме члена Реввоенсовета Восточного фронта С. И. Гусева я явился к нему в штаб. Гусев принял меня в кабинете командующего фронтом С. С. Каменева.
— Сергей Сергеевич, — обратился Гусев к командующему, — нашего полку прибыло, познакомься! Это товарищ Решин, о котором я тебе говорил. Он будет военным комиссаром шестого военно-полевого строительства. — И, обращаясь ко мне, Сергей Иванович продолжил: — Начальником туда назначен талантливый и энергичный военный инженер Карбышев, переведенный к нам из Симбирска, где он строил укрепленный район.
В штабе фронта меня ознакомил с предстоящими работами начальник инженеров Г. П. Вискунов.
— Волжский рубеж у Самары, — подчеркнул он, — признан наиболее важным участком. Вот почему и решено назначить сюда опытного фортификатора Карбышева.
Григорий Павлович достал из несгораемого шкафа синюю папку и, передавая ее мне, посоветовал:
— Вот почитайте, составлено Карбышевым.
На папке я прочитал: «Пояснительная записка по рекогносцировке берегов реки Волги от Тетюши (Казанской губ.) до Сызрани (Симбирской губ.) в оборонительном отношении».
Через несколько дней рано утром в номере гостиницы, где я остановился, раздался телефонный звонок. Карбышев извинился, что беспокоит меня в столь ранний час, и предложил повидаться с ним в штабе фронта.
В штабе меня встретил невысокого роста человек, с худощавым, чисто выбритым, чуть тронутым оспинами смуглым лицом. Он был в длинной шинели и в черных валенках. Запомнилась надетая немного набекрень серая каракулевая офицерская папаха с красноармейской звездочкой. В руках он держал объемистый, туго набитый портфель. Через плечо на ремне висела походная кожаная сумка.
Карбышев держал себя удивительно просто.
Я сказал ему, что заинтересовался проектом Волжского оборонительного рубежа.
— А вы слыхали что-нибудь о военном инженере Величко? — спросил меня Карбышев.
— Нет, не знаю такого. Ведь я сугубо штатский человек, на военной службе в Красной Армии всего лишь около полугода, а с военно-инженерными работами впервые столкнулся месяца четыре назад — при укреплении Нижнего Новгорода.
— Применение полевой фортификации в укреплениях кругового начертания для обороны крупных городов наряду с тыловыми оборонительными рубежами — это идеи Константина Ивановича Величко, разработанные в Коллегии по инженерной обороне страны, — сказал Карбышев. Затем он достал из полевой сумки карту Самарской и Симбирской губерний с нанесенными на нее проектируемыми позициями, развернул ее на столе.
— О том, как подготовить рубеж Волги к обороне, — доверительно сообщил Дмитрий Михайлович, — в штабе Восточного фронта было очень много разговоров и толков. Когда белочехи и белогвардейцы двинулись по этой реке и стали захватывать город за городом, штаб нашего фронта только организовался.
— А достаточно ли было красноармейских частей для отпора?
Увы, силы Красной Армии были здесь малы и слабы. Нуждаясь в подкреплениях, штаб обращался за помощью в центр. Но резервов не было. Главное командование неизменно рекомендовало проявлять стойкость и предписывало превратить ряд наиболее важных городов Поволжья в укрепленные районы, в неприступные крепости.
— Но крепость нуждается в артиллерии…
— Да, нам пообещали прислать орудия различных систем и калибров, включая крепостные. Мы не раз обсуждали у начальника инженеров Вискунова, с чего начать, что делать. В конце концов пришли к единодушному заключению, что задание Главного командования непосильно фронту.
— Какой же выход?
— Нашли выход. Решили создать полевые укрепленные районы, ничего общего не имеющие с крепостями.
И Дмитрий Михайлович, ведя карандашом по карте, подробно ознакомил меня со схемой обороны, которую он разработал.
— Главная задача, — заключил он, — успеть к весне будущего года так укрепить Волгу, чтобы она стала недоступным рубежом для врагов.
Вскоре мне стали известны некоторые примечательные подробности о том, как провел Карбышев в ноябре (т. е. за месяц до моего приезда) рекогносцировку волжских берегов. Столь огромную по масштабу работу Дмитрий Михайлович выполнил в необычайно короткий срок — всего за 8 дней. Он глубоко понимал полевую фортификацию и умел превосходно сочетать ее с тактикой и оперативным искусством войск. В его проекте было указано расположение всех батарей, их желательный калибр и точные места расположения, сделаны панорамные виды на важнейшие укрепления — как с неприятельского берега, так и с наших укреплений на неприятельский берег, написана обстоятельная объяснительная записка и даже краткая смета на производство работ…
Командующий Восточным фронтом С. С. Каменев специальным приказом выразил Д. М. Карбышеву благодарность и назвал проект образцом для подобного рода рекогносцировок. Размноженные карбышевские материалы были разосланы войскам, а позже, в 1922 году, Главное военно-инженерное управление издало их отдельной брошюрой.
Но вернемся к боевому восемнадцатому. Отборные войска Колчака перешли в наступление на Восточном фронте. Белогвардейцам удалось прорвать нашу линию обороны и занять Пермь. Колчак продолжал двигаться на запад.
Дмитрий Михайлович, конечно, учитывал, что через Самарскую луку лежит кратчайший водный путь к Москве, весьма важный в экономическом отношении. Захват противником любого пункта в этом районе неизбежно привел бы к нарушению судоходства по Волге, оборвалась бы доставка хлеба и нефти в центральные области.
Для обороны района Самарской луки и укрепления подступов к Самаре Карбышев создал «веер» позиций на Самарском, Красноярском и Томиловском участках. Он предусмотрел возможный прорыв колчаковцев к стратегически важному железнодорожному узлу Кинель и прикрыл его легкой позицией, а фланги — уступами, в которых были образованы плацдармы в виде более солидных Батракской, Ставропольской и Усинской позиций, связанных между собой.
Сызранский железнодорожный мост через Волгу получил боевой заслон в виде мощного укрепления, так называемого двойного тет-де-пона, расположенного у станций Обшаровка и Батраки. Таким образом, головные части моста были прикрыты от внёзапного нападения противника с севера и юга.
«Веер» позиций, предложенный Карбышевым, давал возможность не только обороняться, но и активно действовать нашим войскам на левом берегу Волги. При необходимости можно было быстро навести плашкоутный мост у Ставрополя, в случае захвата противником части луки Волги — отойти на запасную позицию к востоку от линии Ставрополь — Сызрань. Эта позиция походила на своеобразный замок — он запирал Самарскую луку.
В конце декабря 1918 года Карбышев приехал в Самару и приступил к формированию Управления и линейного аппарата 6-го военно-полевого строительства Восточного фронта, которому поручили возвести Волжский оборонительный рубеж в районе Самарской луки. С первых же дней возникли большие препятствия. Фронт позиционных работ растянулся более чем на 200 километров. Предстояло вынуть и переместить горы земли, построить укрепления, много бараков и землянок для вольнонаемных, рабочих и саперных частей. Строительных землеройных механизмов тогда почти не было, а на фронте они и подавно отсутствовали.
Дмитрий Михайлович подсчитал: необходимо ежедневно до 30 тысяч рабочих и 3 тысячи конных подвод — иначе не выполнить задание в срок. Местные крестьяне не хотели работать за деньги. Они требовали сахар, табак, керосин, спички, мануфактуру, гвозди, железо, подковы, деготь — словом, все, в чем нуждались тогда в селах. Но ничего этого не было у строительства. Не видя иного выхода, Карбышев временно превратил в зарплату интендантские пайки. Но даже на строительстве тет-де-пона у Сызранского моста вместо 1500 работало лишь 100 строителей, хотя позиция создавалась в густо населенном районе, около крупных сел — Жигулей, Обшаровки, Батраков, Нижнепечорского.
Объявленная Самарским губвоенкомом трудовая повинность без натуральной оплаты не имела успеха. Враждебные кулацкие элементы грозили расправой тем, кто согласится помогать Советам.
На переброску армейских частей требовалось значительное количество крестьянских подвод. Стройка, в свою очередь, также нуждалась и в гужевом транспорте. А тут еще приближалась пахота, и крестьян отрывать от весенней полевой страды стало просто невозможно.
Тогда Д. М. Карбышев предложил командованию армии формировать в глубоком тылу на общих основаниях с красноармейскими частями рабочие дружины. Самарский губвоенком получил на это соответствующее распоряжение, но приступить к формированию дружин медлил. А время не ждало. Карбышев с разрешения начальника инженеров Восточного фронта взялся самостоятельно формировать рабочие дружины.
С транспортом дело обстояло еще хуже. Вместо необходимых 3000 подвод имелось 150. Дмитрий Михайлович поручил своим помощникам закупать лошадей, обозное имущество, снаряжение, заготовлять фураж. Обуза для фортификаторов, безусловно, большая и непривычная, но другого выхода не было. Задание Ленина превратить Волгу в неприступную крепость Карбышев считал для себя боевым приказом. И выполнял его, как подобает советскому командиру, — непреклонно, решительно.
В декабре 1918 года командующим 4-й армией Восточного фронта был назначен Михаил Васильевич Фрунзе. Его кипучая энергия проявлялась во всем. 6-е военно-полевое строительство сразу же ощутило заботу и внимание командарма. К концу февраля Фрунзе заслушал доклад Дмитрия Михайловича в присутствии председателя Самарского губисполкома Валериана Владимировича Куйбышева, помощника командующего Ф. Ф. Новицкого, начальника штаба В. С. Лазаревича, комиссара штаба П. И. Баранова, начальника разведки М. О. Полетаева.
Открывая совещание, Фрунзе сказал:
— Предлагаю заслушать доклад начальника шестого военно-полевого строительства военного инженера Карбышева о состоянии оборонительных работ по укреплению Волжского рубежа.
Куйбышев добавил:
— И содоклад военного комиссара товарища Решина.
Михаил Васильевич согласно кивнул головой.
Дмитрий Михайлович раскрыл суть основных положений проекта. К весне должна быть создана система укреплений, которая превратит Волгу в неприступный для противника рубеж. Общий тип позиций активного характера — оборонительные узлы на важнейших направлениях с более слабыми промежуточными узлами из трех линий окопов. Блиндажи на весь гарнизон — тяжелые, каждый на 20–25 бойцов. Сеть пулеметных и пушечных капониров.
Карбышев отметил, что наиболее опасным в оперативном отношении является среднее течение реки — отсюда открывается кратчайший путь к центру республики. Важны и железнодорожные мосты через Волгу и у станций Батраки и Симбирск — эти пункты должны быть защищены возможно лучше и соответственно оборудованы. В Ставрополе, удобном для активных действий на симбирском направлении, он наметил постройку переправы с прикрытием ее от огня артиллерии легкой предмостной позицией. Что касается Самары, то сам по себе город не имеет особого стратегического значения. Однако он важен противнику для переправы на правый берег благодаря сильно выгнутой в сторону жигулевской излучины Волги. Здесь и железная дорога подходит вплотную к реке, и сам город с речным портом имеет достаточно материалов для наведения переправ.
Карбышев охарактеризовал укрепления на излучине Волги: Красноярское и Томиловское. Последнее, кстати, прикроет и Томиловский артиллерийский завод, и склады у железнодорожной станции. Для перехода на Обшаровскую предмостную позицию Карбышев наметил уступчатую Безенчукскую, а для прикрытия узловой станции Кинель — особую. Не были забыты Тетюши и Сенгилей (к ним подходит ряд больших дорог, облегчающих противнику действия на симбирском направлении), село Увары, особенно уязвимое зимой.
— А каковы сроки? — спросил Фрунзе.
— К весне выполним скелет позиций, — ответил Дмитрий Михайлович, — окопы с проволочными заграждениями, фланкирующие тяжелые капониры и половину убежищ. Зимой займемся постройкой групп, прикрывающих железные дороги.
— А очередность? — поинтересовался командарм.
— В первую очередь построим позиции Батракскую, Самарскую, Кинельскую, во вторую — Томиловскую и Красноярскую, а в третью — Ставропольскую, и Усинскую.
Комиссар говорил о том, что очень мало коммунистов, Необходимо политическое воспитание красноармейцев и рабочих в ходе стройки. Сказал он и о школах ликбеза, посетовал на нехватку учителей.
— Учителей везде не хватает, — заметил Куйбышев, — народ рвется к свету из темноты и невежества. Но для вас учителей подыщем, — добавил он, одобряя намерения комиссара превратить временную стройку в своеобразный ликбез. — И коммунистов дадим — наших, самарских, с заводов.
Фрунзе еще долго не отпускал Карбышева. Расспрашивал, какова готовность позиций, достаточно ли надежно то, что уже сооружено, попросил осветить подробнее оборудование Красноярской позиции — ведь она предназначалась для пресечения возможного наступления противника с востока, с Урала.
Михаил Васильевич подытожил:
— На Восточном фронте должен решиться исход борьбы нашего рабоче-крестьянского государства с одним из сильнейших его противников — армией Колчака. В деталях мы не знаем планов и замыслов врага, но одно должно быть ясно: путь объединения армий Колчака и Деникина для их совместного похода на Москву лежит через Волгу. Борьба за этот важный водный рубеж начнется неминуемо. Поэтому проект превращения Волги в неприступный оборонительный рубеж — очень большое и важное дело, требующее серьезного внимания. И хотя у четвертой армии главная задача сейчас — ликвидация Уральского белоказачьего фронта, мы обязаны помочь шестому военно-полевому строительству в скорейшем осуществлении этого проекта.
После совещания Карбышев уже по-товарищески разговорился с Куйбышевым. Оказывается, они многое знают друг о друге, да и как не знать — оба питомцы Сибирского кадетского корпуса. Валериан Владимирович поступил в корпус в том году, когда Дмитрий Михайлович окончил его, и еще была свежа в стенах этого военно-учебного заведения добрая молва о блестящих способностях кадета Карбышева-младшего, как называли там Дмитрия. Знал Куйбышев и о том, что старший брат военного инженера был революционером. Жив ли? Где он? Дмитрий Михайлович с горечью ответил, что Владимир умер вскоре после Октябрьской революции. Но больше всего Дмитрий Михайлович (как потом он признался комиссару) боялся, что Валериан Владимирович спросит, давно ли он в партии. Что ответить? Давно с партией! А почему не в ее рядах?.. И тут бы он скорее всего растерялся, не нашел бы убедительных слов… Но Куйбышев об этом не спрашивал.
Вскоре после этого совещания приказом М. В. Фрунзе 6-е военно-полевое строительство подчинили Южной группе Восточного фронта. Благодаря помощи Михаила Васильевича, а также Самарского губисполкома строительство закипело по всему фронту в полном объеме.
Д. М. Карбышев очень тщательно подбирал кадры строителей, он стремился к тому, чтобы это были люди с боевым и техническим опытом, приобретенным в первой мировой войне, и в то же время смело выдвигал на ответственные участки молодых военных инженеров, техников и саперных командиров.
Самый важный отдел управления — позиционно-технический — Дмитрий Михайлович доверил Александру Леонидовичу Каллистову, одаренному саперному офицеру, участнику первой мировой войны. Артиллерийской группой в этом же отделе руководил младший брат Александра Леонидовича Лев Каллистов, энергичный командир, испытанный в боях артиллерист. Своим помощником по общим вопросам Карбышев назначил молодого саперного офицера Дятлова. Среди производителей работ также было много молодых инженеров и саперных офицеров. Особенно выделялся Маврикий Тимофеевич Степнев. Он окончил в 1919 году ускоренные курсы прорабов Военно-инженерной академии и сразу, с учебной скамьи, был направлен на Восточный фронт в распоряжение Карбышева. Дмитрий Михайлович доверил ему важный отдел старшего производителя работ, где прославившийся впоследствии при спасении челюскинцев Герой Советского Союза прошел первую армейскую закалку.
Столь же энергичным и исполнительным старшим прорабом Красноярского отдела показал себя участник первой мировой войны саперный офицер Филипп Николаевич Кащеев. Его организаторские способности Карбышев ценил высоко. Отделом снабжения руководил молодой интендант Соломон Афанасьевич Коган.
Комиссар запомнил, как происходило назначение начальника одного из основных отделов строительства — рабочего отдела. Карбышев перебрал немало кандидатур. Наконец твердо остановился на Иване Сергеевиче Семенове, старом большевике, подпольщике ленинской закалки, слесаре Самарского трубочного завода.
— Такому рабочему по плечу и под стать руководить рабочим отделом, — довольный своим выбором, воскликнул Дмитрий Михайлович.
И впрямь этот отдел отвечал и за мобилизацию крестьян на так называемую трудовую и гужевую повинность. И за вербовку вольнонаемных рабочих, и за обеспечение их питанием. И за медико-санитарное обслуживание, и правильную оплату работы всех строителей. Отдел Семенова должен был заботиться об охране труда, правильно расходовать премиальный фонд. Это имело чрезвычайно важное значение.
Во многом помогал строительству Самарский губком партии — в этом чувствовалась рука В. В. Куйбышева. По его указанию на оборонительные работы было направлено много коммунистов. Позже имена их стали с гордостью называть в советских инженерных частях: Семенов, Левин, Захаров, Вдовин, Сенцов, Цвиллинг, Блауберг, Шустов, Киселев. Среди них и старые подпольщики-большевики, рабочие-металлисты Самарского трубочного завода и впервые появившиеся тогда комиссары, которые вскоре стали своими людьми в рабочих батальонах, их вожаками.
Карбышев внимательно следил за сооружением всех укреплений и вместе с тем находил время для проектирования новых сооружений, составлял расчеты, писал наставления, памятки, инструкции.
Все написанное Дмитрием Михайловичем отличается особым, «карбышевским» стилем, понятным даже людям, не искушенным в военно-инженерном деле. Его памятки и наставления поражали всех не только ясным, конкретным изложением, но и глубоким охватом проблем.
Карбышев часто любил напоминать, что побеждает та сторона, у которой крепок моральный дух, которая знает, за что борется, технически сильна и может «угостить» противника новыми и неожиданными средствами поражения и способами борьбы как в наступлении, так и в обороне.
Карбышев хорошо помнил и учитывал уроки первой империалистической войны. В конце ее уже появились авиация, танки, зенитные орудия, применялась аэрофотосъемка. Допуская возможность использования таких же боевых и технических средств белогвардейцами и интервентами, Дмитрий Михайлович при проектировании и возведении оборонительных сооружений придавал большое значение фланкирующему огню и маскировке.
Он был сторонником дублированного и многостороннего фланкирования подступов к стрелковым окопам и опорным пунктам и требовал от производителей работ, чтобы разрывы между позициями различных участков могли хорошо обстреливаться и артиллерийским огнем. Карбышев обращал серьезное внимание на маскировку опорных и наблюдательных пунктов, ходов сообщения, огневых точек и артиллерийских позиций, широко применял различные переносные противопехотные препятствия — рогатки, пакеты и ежи из колючей проволоки, щедро устанавливал их на дорогах и проходах в местах возможного появления противника.
Для отражения атак бронированных поездов и бронемашин противника в местах наиболее вероятного их появления и перед выходом на дефиле строили и тщательно маскировали полукапониры и капониры для «кинжального» огня орудий. На открытых подступах применяли ямы, фугасы и замаскированные канавы, а на лесных участках — засеки.
Карбышев ни в чем не признавал шаблона, застывших форм и учил любое задание выполнять творчески, с учетом реальной обстановки и уверенностью в победе.
— Не видать Колчаку Москвы, как ушей своих, — говаривал он, осматривая ту или иную позицию, — пусть попробует преодолеть наши укрепления.
Однажды Дмитрий Михайлович предложил Куйбышеву осмотреть укрепления Сызранского железнодорожного моста через Волгу и с волнением ждал, как оценит член Реввоенсовета его детище.
По проекту Карбышева инженерная оборона моста состояла из укрепления его головной части — уже упоминавшегося тет-де-пона. Назначение его — охранять и защищать мост как переправу через Волгу от нападения и захвата его противником. Одновременно тет-де-пон предусматривал также возможность — в случае изменения стратегической обстановки — перехода в наступление: тогда наши войска могли использовать тет-де-пон как готовый плацдарм. Поэтому укрепление сооружалось в виде круговой позиции, обеспечивавшей надежную защиту моста от нападения противника со всех сторон.
Южная часть тет-де-пона представляла мощную оборонительную полосу, оборудованную огневыми позициями для станковых пулеметов, прикрытых сильными заграждениями, тяжелыми блиндажами для укрытия гарнизона.
Для обороны моста — как объекта важного стратегического значения — были возведены и другие фортификационные сооружения и сравнительно простые установки для стрельбы из 76-миллиметровых орудий по воздушным целям, так называемые «станки Иванова» образца 1915 года.
В ближайшей к мосту зоне на обоих берегах Волги построили многоступенчатые стрелковые окопы с пулеметными гнездами. Замаскированные и открытые проволочные заграждения сделали в непосредственной близости от воды и на отмелях — вверх и вниз по течению Волги. На подъездах к мосту от линии железной дороги оборудовали тщательно замаскированные мощные капониры для «кинжального» огня из артиллерийских орудий. Основные позиции возвели в отдалении от моста.
И вот — теплушка, в которой Карбышев вместе с комиссаром едет показывать В. В. Куйбышеву свое детище.
Доехали до станции Обшаровка, осмотрели позиции, и, переправившись на другую сторону Волги, в Батраки, направились пешком к укреплениям. Валериан Владимирович, не торопясь, обходил позиции, расспрашивал, почему укреплений сделаны именно там, а не в другом месте.
— А не смогут ли колчаковцы вплавь переправиться к мосту? — спросил Куйбышев, когда они подошли к берегу Волги.
— Нет, это совершенно исключается, они не смогут выбраться на берег: помешают проволочные заграждения — их ведь установили у самой воды, а местами и на отмелях, к тому же берег хорошо простреливается.
Куйбышев поинтересовался также, почему не сделаны укрепления у Сызрани. Карбышев объяснил, что отвесные берега у города сами по себе являются надежным препятствием для противника.