кинг роман персонаж отребье
Главный антигерой романа - доктор Джонатан Джеффрис, работает в той же клинике, что и Руби, кроме того - он чиновник, разработчик одного из государственных проектов по здравоохранению. Профессиональная деятельность Джеффриса мало отражена в романе, больше внимания автор уделяет его личности. Джеффрис - выходец из семьи, принадлежащей к элите английского общества, он блестяще образован и гордится своим происхождением и образованием. Его можно назвать современным ницшеанцем: склонный обобщать и философствовать, он считает, что в жизни побеждает и властвует сильнейший, имея в виду не физическую силу, конечно, а силу разума и умение контролировать свои поступки и эмоции. Джеффрис достигает в этом умении высоких результатов, весь его день подчинен строгому распорядку, жизнь - творению Добра. Всеобщее Добро он видит в экономической целесообразности, Зло - в непродуманном использовании ресурсов, в том числе и человеческих. Люди, в большинстве своем живущие под руководством собственных желаний и не имеющие, подобно ему, обширных знаний об окружающем мире и высоконравственной жизненной цели, видятся ему не более чем ресурсами, статистическими единицами. Но разумное меньшинство определяет судьбы человечества ради его же блага.
Джеффрис считает себя знатоком человеческих душ, его суждения о людях вроде бы и верны, но слишком однобоки, джентльмен не знает, что у каждой медали есть 2 стороны.
Ему было интересно, читали ли они классиков? Тексты Сократа, де Сада и Ницше? Если каким-то чудесным образом так случилось, что они читали, был ли рядом с ними сиятельно профессиональный разум, который мог бы растолковать им истинное значение слов? Слушали ли они великих композиторов, творения которых играли лучшие оркестры мира? Видели ли они шедевры живописи? Пили ли чай в «Ритце»? Осмеливались ли ходить в театры в Вест-Энде и бутики в Найтсбридже? Нет, они пили кока-колу в «Макдональдсе», и смотрели футбольные матчи, и искали пива со скидкой, и делали покупки на дешевых базарах. В этом разница между высокой и низкой культурой, последняя точка, суммирующая качество, которого на самом деле нет. Там нет культуры, только высасывающая энергию посредственность, разряженная в пестрые сантименты. (с. 240-241)
Никакой индивидуальности, только посредственность, от глупости своей творящая бессмыслицу и зло. Сюжетная линия доктора Джеффриса выделена в романе курсивом, и с каждой новой страницей автор все более обнажает истинное лицо профессора через его мысли и поступки. Неизбежное соприкосновение со злым лишенным логики миром «скинхедов и крашеных блондинок» эстетически ранит Джеффриса.
Они все были мусором. Белым сбродом. Белыми ниггерами, которые осаждают любую цивилизованную нацию. Он презирал их всех. (с. 316-317)
Но профессор не ограничивается одним только презрением к «ним всем» - обыкновенным людям, большинству, на которое, собственно, и указывает название романа: «Белое отребье».
У Джонатана Джеффриса есть реальный прототип:
«Самое непостижимое, что после выхода романа вдруг получило огласку дело Гарольда Шипмана, английского врача, который убил порядка трех сотен людей. В основном стариков. Делал им смертельные инъекции. …люди, читавшие роман, утверждают, что это правдивая история. Что существует определенная прослойка населения, на которую уходят деньги из государственного бюджета, и это очень не по душе государству. Что избавляться от больных, стариков и инвалидов - часть государственной политики» - говорит писатель в одном из своих интервью. (Интервью с Джоном Кингом. vookstock.narod.ru/king.htm)
Только в самом конце читатель начинает понимать, что к чему. Итак, доктор Джеффрис, с уст которого в жизни не сходит слово «добро», и есть то самое «настоящее зло», с которым однажды приходится столкнуться главной героине романа.
Глубоко опечаленная неожиданной смертью пациента, восьмидесятичетырехлетнего мистера Доуза, ставшего ей добрым другом, Руби сталкивается в коридоре клиники с доктором Джеффрисом, и замечает, что выпавшие из его кармана часы очень похожи на часы покойного старика, о чем и сообщает профессору - просто чтобы поговорить, она ищет сочувствия в своем горе. Вежливо ответив медсестре, Джеффрис покидает клинику совершенно взволнованным:
Медсестра Джеймс видела часы и даже сравнила их с часами Доуза. Сколько времени ей понадобится, чтобы осознать, что это и есть часы старика? Знала ли она уже правду и придерживала язык, строя против него заговор? У женщин такого сора первобытная хитрость. Она истребит его без озлобленности, из-за его позиции и интеллекта. Политика зависти взрастила еще одну злую душу. Она была дешевой дурехой. Мертвый мозг и равнодушие. (с. 316)
По дороге домой он продолжает думать об этом, и все более ощущает небезопасность своего положения. Глупая медсестра может стать причиной крушения его бесценной жизни.
Обыкновенная, как говно. Со своими бесконечными улыбочками и дружелюбными манерами, лживая скромница. Он ненавидел ее. (с. 316)
На следующий день Джеффрис принимает решение избавится от Руби Джеймс. Он вспоминает о ней все, что знал, думает о ней снова и снова. И постепенно решение это оформляется в его голове не просто как необходимость уничтожить опасного свидетеля, а как продолжение его ответственного дела, очередной акт глобального Добра. Перед смертью она должна узнать правду, узнать мир таким, какой он есть - в правильном понимании мистера Джеффриса.
Она была слаба и телом и духом. Без сомнения, видела в основе людей добро. Три обезьяны в одной. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Она не говорила о зле. И это можно было принять. Но она и не видела, она и не слышала зла. И это было неприемлемо. С этим упущением надо было бороться. Это было то время, когда она росла. Она была ребенком в женском теле. Дурочкой. (с. 323)
Тем временем Руби, давно забыв о встрече с профессором, возвращается с работы, занятая своими нехитрыми мыслями о предстоящих выходных. Джеффрис окликает ее, стоя у своего роскошного авто. Воспользовавшись тряпкой, смоченной в хлороформе, он втаскивает Руби в автомобиль и увозит в одну из своих квартир. Он уверен в себе и, должно быть, не сомневается в том, что сможет избавиться от тела без проблем.
Очнувшись, медсестра испугана, ее разум не находит объяснения происходящему. Профессор держит нож у ее горла и начинает свой рассказ. Руби шокирована настолько, что не сразу понимает смысл его слов, но Джеффрис повторяет снова и снова, он показывает ей знакомые вещицы - те, которые он взял «на память» у своих последних четырех жертв: старые игральные кости, часы на цепочке, медальон с фотографией и веревку, завязанную узлом. Руби должна вспомнить прежних владельцев этих безделушек. Он рассказывает, почему эти люди - никчемные, злые и опасные для общества, должны были умереть. Он намекает на то, что эти убийства - не только его личная инициатива, но и часть государственной политики, осуществляемая втихую. Руби в панике, как и любой другой человек, она не хочет умирать, не верит в реальность происходящего с ней. Она не думает, не анализирует ситуацию - просто стынет от ужаса - жертва в руках безумного маньяка.
Она должна понять, что он цивилизованный человек, который пытается помочь ей повзрослеть и увидеть, что мир - это зло. Что никому нельзя доверять. (с. 327) - рассуждает профессор.
Он показывает ей видеосюжет - жесткое порно с насилием, Руби в страхе закрывает глаза, ей физически плохо, но Джеффрис угрожает ножом и заставляет ее смотреть, как четверо бритых подростков в голубых джинсах (друзья глупой медсестры стригутся и одеваются точно так же, пусть она узнает правду о таких как они) насилуют девочку, а потом на экране появляется собака… Но объяснения Джеффриса не доходят до Руби - он человек необычный, она - обычный, и испытывает то же, что и любая случайная жертва - смертельный ужас! И Джеффрис понимает, что пора заканчивать:
Поднял нож и почувствовал, что его нос разрывается от боли, а перед глазами все расплывается от ужасного удара по голове. Боль выстрелила через голову, и он был уверен, что шлюха сломала ему нос. Джеффрис стоял и пытался восстановить самообладание, и тогда ботинок медсестры ударил его в пах, платформа ее ботинка заставила его согнуться, и второй удар свалил его на диван. Его тошнило и рвало. Он оставался спокойным несколько секунд, ждал, пока боль утихнет. …Осознал, что нож вошел в его грудь. Вошел близко к сердцу. (с. 339)
Находясь в состоянии полного аффекта, медсестра борется за жизнь, и как только она побеждает - сознание полностью покидает ее.
…ужасный шум в ушах, в висках, между и за ее глазами, и вся голова болит, она раньше никогда такого не чувствовала, много, слишком много выпивки, слишком много таблеток, тонкая игла пронизывает кость и скользит прямо в ее мозг, впрыскивая отвратительные мысли, которых никогда раньше не было, действительно болезненная дрянь из сумасшедшего дома, физическое извращение и духовная жестокость, видения ада. (с. 340)
И вот уже утром, придя в себя и постепенно припоминая вчерашнее, Руби понемногу начинает думать. Несмотря на такой неожиданный поворот сюжета, повествование Кинга очень реалистично: Руби ведет себя так же, как вероятно вел бы себя в подобной ситуации любой обыкновенный человек - она растеряна и не сразу соображает, что надо делать.
Она думала и не находила выхода, заперла дверь и долго сидела на полу, опершись о ванну, передергиваясь от воспоминаний его рассказов, обо всем, что он ей наговорил, как он убил этих четверых, которых она знала, и всех остальных, которых она не знала. Эти слова глубоко отпечатались в ее памяти, подпрыгивали, выскакивая и снова появляясь в фокусе, ментальное изнасилование, как если бы она больше никогда не могла бы смыть с себя эту грязь. (с. 343)
Руби думает о своем спасении, о докторе Джеффрисе и тех, кого он убил, о том, что это ужасно, что Зло действительно существует - это не случайное явление в жизни, а осознанные поступки конкретных людей, но самое главное - она ни минуты не думает о том, что сама совершила убийство, как бы то же самое зло, мысль о раскаянии даже не приходит в ей голову, ее все еще мучит страх - перед тем, что ей пришлось пережить и узнать, но не перед последствиями своего поступка.
…она больше никогда никому не будет доверять, но сейчас не могла об этом думать, знала, что нужно выбраться и найти станцию, ехать домой, где можно купить рулеты и заполнить пустоту в животе, посидеть в горячей ванне и соскрести это зло с кожи, и теперь она верила в зло, не было ошибки в том, что он сказал… (с. 345)
Для меня, да и наверно для большинства читателей Кинга, поступок Руби стал совершеннейшей неожиданностью: кто бы мог подумать, что эта самая обыкновенная, наивная и такая добросердечная девушка, защищая свою жизнь, убьет маньяка, пусть и пожилого мужчину, забьет его ногами и зарежет ножом? Но в то же время понятно, что действия Руби - естественны, она не могла поступить иначе, и всякий на ее месте попытался бы бороться за жизнь.
Но Кинг не так прост: точно так же, как с каждой новой страницей он постепенно снимает маску добродетели с лица профессора-маньяка, - с каждой новой страницей раскрывает он и личность медсестры, уже через ее мысли и поступки. Руби исследует квартиру профессора и снова вспоминает случившееся:
…когда она услышала лай собаки, она подумала про Бена, и стала сильней, и теперь, без сомнения, Бен управлял ее мыслями, переворачивая каждую вещь в ее жизни, создавал добро, кидался и бил Джеффриса до тех пор, пока она не выключилась. (с. 342)
Получается, что Руби, в своем аффекте ассоциируя себя с Беном, добрым другом детства, не просто защищается от смерти, но и переосмысливает жизнь, и создает добро… Руби все еще в шоке, но присутствует уже и самоанализ:
Я думаю про Чарли и хочу, чтобы он был здесь… а самое смешное, что я чувствую себя спокойно… я должна была орать как резаная, но я не ору… это шок… вот это что… замедляет мыслительные процессы… и я не хочу говорить никому, что здесь случилось… не сейчас… для начала мне нужно разобраться с собой… обдумать все это… подождать, пока его слова забудутся… сдвинуться немножко назад… (с. 352)
Она уже раздумывает над словами Джеффриса:
…он сказал, что это была официальная политика… что он работал на государство… и, может, он говорил правду… это кажется невозможным… но может, и нет… может, и нет… я буду грустить об этом после… мне надо идти… выбраться из этого места и подумать о том, что случилось… (с. 360)
И все же, когда Руби, никем не замеченная, покидает квартиру профессора, она остается обыкновенным человеком, чья душа травмирована пережитым кошмаром:
Она ненавидела его, ненавидела всех и все, чувствовала себя такой одинокой в этом мире и желала быть мертвой. (с. 362)