Это было что-то вроде большой приемной важного начальника, слабо освещенное лампой на столе секретаря. Как я тут же понял, приемная мэра. У большого окна стояло несколько мужчин. Они были все одинаковые - одного возраста - около пятидесяти, одинаково одетые - черные брюки, белые сорочки с расстегнутыми воротами, галстуки с отпущенными узлами, - одинаково коротко стриженые под бобрик. Только один из них был одет в форму генерала милиции. Они напряженно вглядывались в густеющий мрак за окном.
- Проклятье! - сдавленно сказал мэр. - Именно сейчас! Проморгали! - он повернулся к генералу, который под его взглядом зябко повел плечами и отвернулся. - Черт бы побрал этих шахидов! Что теперь делать прикажете? Травить газом, как в Москве на Дубровке? Опять больше сотни погибших. Сколько там человек? Ах, да, я уже спрашивал. Черт, черт, черт! Почему у тебя по улицам разъезжают грузовики с взрывчаткой? - заорал он на генерала. Тот вытянулся во фрунт и тупо молчал. - Не знаешь, - почти спокойно сказал мэр и хрустнул суставами пальцев. - Дайте закурить! Ну вот! Вот! Сразу потянули портсигары! А я две недели как бросил. Искусители хреновы!
Однако он взял сигарету, с сомнением подержал в руках и швырнул в пепельницу на столе секретаря. Зазвонил телефон. Откуда-то вынырнул референт, молодой парень, поднял трубку.
- Виталий Иванович, - сказал он испуганно. - Президент.
Присутствующие вытянулись в струнку, замерли.
- Да, - сказал мэр, приняв трубку влажною рукою. Потом он долго молчал, слушая. - Да. Слушаюсь.
Он вернул телефон секретарю, оглядел подчиненных.
- Ну вот, - проворчал он через минуту. - Навязали нам какого-то Головлева. Он примет командование, видите ли. Кто такой этот Головлев? Что, никто не знает? Молодцы, нечего сказать!
- Это я, - сказал я, выходя из темного угла.
Все вздрогнули и уставились на меня как на чудо.
- Полковник Головлев, командир отряда "Зет". - Я протянул свое удостоверение и один из мужчин взял его у меня. Книжечка пошла по рукам, ее придирчиво осмотрели все по очереди и вернули мне.
- Ну и что? - брюзгливо сказал мэр. - Будете командовать?
- Всенепременно! - я вежливо поклонился. - А пока - доложите обстановку. - В последние слова я вложил как можно больше металла.
На меня посмотрели с уважением. По знаку мэра генерал откашлялся и начал:
- Террористы захватили здание театра. Число их не известно, предположительно до двадцати пяти человек. Приехали на трех микроавтобусах. Также на стоянке стоит минигрузовик грузоподъемностью две тонны, предположительно на нем террористы привезли взрывчатку и оружие. В зале около тысячи человек зрителей, плюс актеры и обслуживающий персонал театра, это еще около сотни человек. Переговорщики ходили в здание дважды. Сейчас они тоже находятся там. Информация скудная. В зал их не пустили, они разговаривали с тремя террористами, у них пояса шахидов, автоматы, пистолеты. Террористы требуют вывести войска из Чечни, отказываются вести переговоры, хотя и беседуют с переговорщиками. Угрожают взорвать здание театра.
- Так, - сказал я. - Ну что ж, информация исчерпывающая. Когда должны вернуться переговорщики?
- С минуты на минуту.
- Хорошо. Подождем.
Минут через десять принесли весть о возвращении переговорщиков. Информации они не добавили. Я сказал:
- Итак, господа, слушайте меня внимательно. Все ваши люди, окружившие здание, должны замереть и не двигаться. Ни под каким видом не двигаться! - мой голос зловеще прозвенел в полумраке.
- И что будет? - угрюмо спросил мэр. - Где ваши люди?
- Они уже в здании.
- Что?! Как?! - мэр едва не задохнулся от удивления. - Ничего не понимаю! Театр окружен. Мышь не проскочит! А вы утверждаете, что ваши люди находятся в здании. Это бред!
- И тем не менее, - я тонко улыбнулся. - Отдайте распоряжения своим костоломам, чтобы сидели тихо!
- Это вы группу "Альфа" называете костоломами? - попробовал возмутиться генерал.
- Я не знаю, кто у вас там, возле здания. Это меня не интересует. Сейчас мои ребята начнут работать, и я требую, чтобы им не мешали.
- Погодите, погодите! - встрепенулся мэр. - Так это правда? Ваши люди уже там? Но каким образом? Ладно, это не важно! Так что, значит, штурм?
Я стукнул по микрофону, зацепленному у меня за ухо, и сказал:
- "Зет два", как слышите меня?
- Слышу хорошо, - отозвался в наушнике голос лейтенанта Серова.
- Начинайте.
- Понял вас, начинаю.
- Ну вот, - сказал я, оглядывая вытянутые лица. - Теперь нам остается только ждать.
- Что значит "ждать"? - вспылил мэр. - Я кто вам здесь? Я мэр, чтоб вы знали. И я должен знать - будет штурм?
- Штурма не будет, - сказал я успокаивающе. - Мои ребята не штурмуют никогда.
- А что, в таком случае они будут делать?
- Они возьмут террористов измором, - улыбнулся я. - Должны же эти шахиды что-то есть и пить? Запасов театрального буфета надолго не хватит, вот они и сдадутся... вам.
- Вы мне арапа не заправляйте тут! - заорал мэр. - Измором! Здесь вам не дурачки какие сидят!
- Будем ждать, - с нажимом сказал я, сел на стул, сложил руки на груди и закрыл глаза. Я почти физически ощущал возмущение мэра, он стоял передо мной и шумно дышал. - И не стойте тут! - сказал я жестко, открывая один глаз. - Так я вам все и выложил! А если у шахидов здесь жучок сидит и стучит им?
- Что? - мэр растерянно захлопал глазами. - Какой жучок? Кто стучит?
Я промолчал. Мне было наплевать на жучков и бандитских осведомителей - мои парни давно уже включили глушилку для сотовых телефонов и перерезали телефонные провода, идущие в театр. Шахиды были обречены. Мои парни в плен не берут. Никого. И никогда.
Я сам предложил создать такую группу. Такие победы над террористами, какая была в Москве на Дубровке, могут вызывать только огорчение. Люди гибнуть не должны! Если хотя бы один человек погиб, говорить о победе нельзя, нельзя! А сколько тогда погибло?
Я написал президенту письмо, в котором предлагал создать отряд именно для таких случаев - случаев захвата заложников. Я сделал конкретные предложения - сколько это будет стоить государству, в какие сроки я обязуюсь подготовить отряд, и что и кто мне для этого нужен. Письмо переслали в ФСБ, меня вызвали туда и я начал работать.
Прежде всего, я поехал по элитным воинским частям вербовать парней. Вербовать было совсем нетрудно, потому что я предлагал месячную зарплату в пять тысяч долларов, но мне нужны были отборные парни, не простые, а безупречно здоровые, с безупречной репутацией и безупречной генетикой. Я разработал тесты на физическую выносливость и умственное развитие, и оказалось, что в полном объеме эти тесты может пройти только один из тысячи. После кропотливой работы я отобрал три десятка парней и увез их на одну из военных баз, где они должны были тренироваться, и где я должен был выбрать из них десяток молодцев, которые и составили бы отряд "Зет".
Я затребовал себе специалистов по восточным единоборствам и нинцзюцу. У нас, благодаря американским фильмам сложилось превратное представление о нинцзя. Мы даже переделали название, стали называть их нинзя, и считаем, что нинцзя обязательно умеет каратэ, кунг фу, таэквондо и много гитик. В то время как нинцзюцу - это искусство быть невидимым, не более того. Нинцзя должен уметь незаметно пробраться в стан врага, выведать все секреты и также незаметно убраться восвояси. Таким образом, мои парни должны были стать невидимками. И в этом им должен был помочь сверхсекретный костюм, разработанный в недрах наших спецслужб, "Мимикрон", который принимает цвет поверхности, когда к ней прислоняется одетый в него человек. Словом, мимикрия. Ну, а если ребят обнаружат, что весьма маловероятно, но, все-таки, возможно, тогда им, конечно, пригодятся навыки восточных единоборств. Среди преподавателей был специалист и по самбо, и по дзю-до. Еще преподаватели по топографии, спецы по подземным коммуникациям, по связи, преподаватели арабских и кавказских языков, и много, много других.
Я сразу сказал парням - хорошей жизни не ждите. За такую зарплату вам придется пахать и пахать шестнадцать часов в сутки. Учеба, тренировки, снова учеба и опять тренировки. До седьмого пота, до крови из носа, до тошноты. Зато вы у меня станете выносливыми, тренированными, пролезете в любую щелочку, куда и кошка не протиснется, и убьете любое количество проклятых тварей - террористов. Я сразу вытребовал парням лицензию на убийство. Негласную, конечно, никто вам не признается, что дал письменное разрешение убивать, но кредо моего отряда - ни одной живой твари после операции.
Я не заметил, как заснул. Перед глазами у меня появилась какая-то решетка в палец толщиной, она закрывает выход в темный узкий коридор, по бокам которого идут толстые кабели. Решетка заперта на замок. Базукин непростительно долго возится с ним. Наконец створка бесшумно распахивается на предусмотрительно смазанных петлях, мы проникаем в коридор, который заканчивается тупиком. В потолке - люк, закрытый тяжелой чугунной крышкой. Авдеев просовывает в щель тонкий жгут перископа, на экранчике прибора в его руках видна пустая комната.
- Ребята, - скомандовал я. - Вдвоем - раз! - подняли.
Парни с едва слышным шумом сдвинули крышку в сторону. Мы вошли в комнату, захламленную какими-то фанерными щитами, мусором и битым кирпичом. Типичное подвальное помещение, заброшенное и никому не нужное. Однако тяжелая дверь заперта на врезной замок. Авдеев запустил перископный жгут в замочную скважину. На экранчике комната, заваленная старой мебелью, тряпками и обломками декораций из давно прошедших спектаклей. Посередине сидел часовой. Это бородатый террорист в камуфляжной форме. Судя по всему, он не совсем трезв, клюет носом и изо всех сил старается не уснуть.
Авдеев знаками показал, что может снять его через скважину. Я кивнул. Авдеев приладил к скважине духовую трубку. Через секунду террорист мертв, но выглядит так, будто он наконец-таки уснул. Базукин приступает к открытию замка. Через несколько секунд мы в комнате.
За второй дверью слышен голос. Кто-то напевает заунывную песню на непонятном языке. Авдеев опять воспользовался перископом. Следующее помещение было большое, скорее всего, это был склад старого театрального реквизита. Здесь трое мужчин за столом играли в карты, еще один сидел на полу, свесив руки между колен, и пел. Я сделал знак Авдееву, тот подошел к самой двери и сказал по чеченски, с протяжным стоном:
- Зайди сюда!
Пение снаружи смолкло, но через мгновение возобновилось.
- Зайди сюда, шакал! - повторил Авдеев.
- За шакала ответишь, - отозвался певец и открыл дверь.
Он тут же упал с громким стуком. За дверью весело рассмеялись, прокричали что-то вроде того, что молодец, Ахмед, успокоил пьяницу.
Авдеев уже пускал газ через щель. Мы надели противогазы и вошли в склад. Террористы бессильно висели на стульях, парализованные.
- Прикончите их, - приказал я.
Авдеев и Базукин деловито и хладнокровно выполнили приказ. За следующей дверью была лестница на первый этаж.
- "Зет два" - главному, - сказал я в микрофон. - Выходим на первый этаж. Пять тварей в аду.
- Спасибо, Серов, - отозвался главный. - Кузьмин и Панкратов тоже подобрались к первому. Работайте.
- Черт возьми! - сдавленно сказал кто-то над ухом. - Так вы штурмуете?! Вы понимаете, что в любую минуту они могут взорвать свои проклятые бомбы?! Вы штурмуете? Почему вы не можете ответить прямо?
Я открыл глаза, посмотрел на говорившего. Это мэр, потный и взволнованный.
- Успокойтесь, - мягко сказал я. - Присядьте, и я вам все объясню.
Мэр тяжело опустился на стул. Было видно, что он сильно переживает случившееся и находится на грани нервного срыва. Во рту он перекатывал что-то твердое, видимо валидол.
- Видите ли, - начал я, - мы не штурмуем. Мы просачиваемся сквозь все щели тихо и незаметно и ликвидируем всех тварей, попадающихся на пути. Ребята вышли на первый этаж. До конца операции осталось не больше часа. Прочесать все помещения, выйти в зал и перестрелять террористов.
- Но как? - тихо сказал мэр. В глазах его появилась надежда.
- Очень просто. Вот, например, вы и ваши товарищи заметили, как я вошел в помещение? Вы не увидели и не услышали. Так же и террористы. Это называется нинцзюцу - искусство быть невидимым. И неслышимым.
- Хорошо, - прошептал мэр, и лицо его разгладилось.
- Простите, - вмешался в разговор генерал. Он стоял неподалеку и все слышал. - Но террористов нужно брать живыми. Их нужно судить.
- Ах, оставь, Петрович! - с досадой отмахнулся мэр. - Судить да рядить! Полковник правильно делает - чик! - и нет проблемы. Посадишь его, он то сбежит, то еще что-нибудь. Отсидит, выйдет, и опять за старое. А так - все шито-крыто. Ладно, - сказал мэр, поворачиваясь ко мне и неуверенно трогая мой рукав. - Отдыхайте.
Я кивнул и закрыл глаза.
- Контролирую освещение, - послышался голос в наушнике. Это Петров.
- Хорошо, Петров, - сказал я. - Не трогай его ни под каким видом. А то, не дай Бог, дернется кто из тварей и нажмет кнопку.
- Слушаюсь.
Мы пользуемся кодированной связью. Подслушать нас нельзя, в наушниках будет слышен только скрежет и гул.
Мы вышли на второй этаж. Все помещения первого этажа прочесаны, все твари ликвидированы. Второй этаж освещен очень скудно - террористы разбили все лампочки, опасаясь снайперов. Еще бы - почти вся боковая наружная стена стеклянная.
Двигаемся быстро, короткими перебежками. Пробежал, прислонился к стене и стал почти невидимым. Подходим к очередной двери, Авдеев исследует помещение перископом, запускает газ, через тридцать секунд входим, добиваем двух тварей, двигаемся дальше.
Наконец находим лестницу, ведущую в ложу осветителей. Авдеев медленно поднимается, мы ждем. Через минуту поступает сообщение, что снял одну тварь и владеет ложей. Поднимаемся к нему. Сообщаю главному и остальным. Кузьмин тоже вошел в противоположную ложу. Панкратов прочесывает второй этаж. Оглядываем зал через перископ. Зал почти темный, горят только два потолочных светильника. Зрители спят сидя. Вычленяем среди них шахидов - спасибо им за то, что позаботились одеться в черное. По проходу ходят два часовых с автоматами. Посреди зала огромный заряд взрывчатки, размером в полчеловека. Возле него сидят двое шахидов. Балкон и ложи пусты. Всего двенадцать тварей. Ждем. Панкратов сообщает, что второй этаж чист.
- Приготовились, - говорю я. - Начинаем на счет три. Раз. Два. Три!
На то, чтобы бесшумно расстрелять всех шахидов патронами с цианидом уходит не более десяти секунд. Никто из зрителей даже не проснулся.
- "Зет три" - говорю Кузьмину. - Оставь человека контролировать зал. Остальные на зачистку. Авдеев! Ты здесь. Базукин - за мной.
Через полчаса операция завершена. Обезврежен главарь банды. Докладываю главному.
- Отлично, - отвечает главный. - Уходите.
- Ну, вот и все, - сообщил я мэру. - Через пять минут можете входить. Только помните - в помещениях театра, кроме зрительного зала, парализующий газ, который еще не выветрился, так что поосторожнее там. И саперов первыми запустите. Ну, вы понимаете, что к чему. Все лавры вам, господин генерал, пользуйтесь. Какую великолепную операцию вы проделали! Так и доложите президенту. А меня и моих парней здесь не было. Вы слышите? Знаете, что такое государственная тайна? Ну и чудно. Засим - прощайте. - Я натянул на лицо маску "Мимикрона" и включил костюм. У всех сделались большие глаза. Мэр подошел ко мне, протянул руку пощупать, действительно ли я исчез.
- Ам! - сказал я, он вздрогнул и убрал руку.
Мой уход из приемной выглядел примерно как смазанное движение очень горячего воздуха в летний зной над жестяным покрытием. Люблю дешевые эффекты!
* * *
Я развернул газету и стал читать, попыхивая сигаретой.
"Захват театра. Быль и небылицы.
Вчера поздно ночью заложники, захваченные бандой террористов в городском театре, были освобождены. Люди заснули пленными, а проснулись свободными. Все террористы уничтожены. Пострадавших среди заложников нет. Как утверждают официальные источники в аппарате мэра, была проведена молниеносная операция по освобождению людей. Не сделано ни одного выстрела. Ваш корреспондент поинтересовался у пресс-секретаря, каким образом удалось провести такую удивительную операцию? Может быть, террористы сами сдались властям? Ответ пресс-секретаря был очень уклончивым. По существу, на вопрос он не ответил прямо, принялся расписывать заслуги спецслужб.
Вообще, проведенная операция вызывает очень много вопросов. Поступила непроверенная информация, что в помещениях театра был нервно-паралитический газ, однако все заложники в один голос утверждают, что в зале, где они находились, никакого газа не ощущалось. Людям можно верить, все они здоровы и бодры, несмотря на пережитый стресс после двухдневного пребывания под дулами автоматов.
Вашему корреспонденту удалось поговорить с одним из заложников, который не спал во время освобождения. Это Иван Заливакин, рабочий лопастного завода. Вот что он говорит:
- Да, я не спал. Все кругом спали, большинство шахидов тоже. По залу ходили двое или трое бандитов с автоматами. Все было тихо. И тут послышались выстрелы.
- Так выстрелы, все-таки, были? Официально утверждается, что никто не стрелял.
- Это были легкие, едва слышные хлопки. Очевидно, стреляли из оружия с глушителями. Часовые в зале принялись крутить головами в поисках источника звука, но ничего не обнаружили. И тут же упали на пол. Я сидел, ни жив, ни мертв. Ну, думаю, штурм начался. Сейчас газ пустят и хана нам всем. Однако все было тихо, и воздух чистый... То есть воняло, конечно, люди ходили в оркестровую яму... Но газа не было. Потом я осмелился привстать и оглядеться. Все шахиды лежали мертвые. Мертвого всегда можно отличить от спящего. Стреляли, видимо, не пулями, а какими-то короткими стрелами с ампулами. Я видел, невдалеке от меня сидел шахид в черном, ему в шею попало. Я разбудил соседа, сказал ему, что все мертвы, можно убираться потихоньку, но тут в зал вошли люди в масках и мы с соседом юркнули под сиденья, думали, сейчас стрелять начнут, или что. Но никто больше не стрелял. Вошедшие озирались, как мне показалось, удивленно и покачивали головами. Начали будить людей, да тут многие и сами проснулись. Вот и все. Стали проверять документы, чтобы кто из террористов не затесался в ряды заложников.
Итак, операция вызывает много вопросов. Почему вошедшие в зал люди озирались удивленно? Не указывает ли это на то, что не они перестреляли шахидов? В таком случае, куда делись те, кто это сделал? И как они проникли в здание, которое наверняка тщательно охранялось террористами?
Мне не удалось поговорить с командиром группы "Альфа". Он уклонился от встречи с журналистами. С бойцами "Альфы" поговорить, конечно же, не дали. Я так и не дознался, куда делись трупы террористов, проводилась ли медицинская экспертиза, и какова причина смерти шахидов.
Как видим, вопросов много, а ответов на них нет. Официальные круги или отмалчиваются, или уходят от ответа, или несут полную околесицу. Все лавры достались генералу Лавронникову и его ведомству. Но на лице генерала не заметно радости от победы. А не поднесли ли ему эту победу на блюдечке?"
Тайна тайной, но все всегда становится явным. Скоро, скоро пойдут слухи про отряд "Зет". Несколько таких операций, и террористы начнут бояться неизвестно чего - полумифического, невидимого и неслышимого отряда, который непременно (вот она, неотвратимость наказания!) придет и перережет глотки. Побольше таких статей, всякого рода журналистских расследований, проблемных передач и тому подобное.
Нас похвалил президент. Но не этим я был доволен. И даже не тем, что президент пообещал выплатить премии за удачное освобождение заложников. Я был доволен тем, что наконец-то у нас в стране появился отряд, который поставит непреодолимый заслон тварям, воюющим с безоружными женщинами, стариками и детьми.