Моя формула для величия человека есть amor fati: не хотеть ничего другого ни впереди, ни позади, ни во веки вечные. Не только переносить необходимость, но и не скрывать ее… любить ее37.
Фридрих Ницше
Однажды 67-летний Томас Эдисон вернулся домой раньше обычного. А после ужина в дом влетел человек: в лаборатории пожар! На подмогу в деревушку Менло-Парк уже примчались из близлежащих городков восемь пожарных расчетов, но справиться с огнем не получалось. Лаборатории и организованному промышленному производству было почти четыре десятка лет, на протяжении которых здесь проводились самые разные опыты, в том числе и с горючими химикатами. Зеленые и желтые языки пламени вырывались из окон, угрожая дотла уничтожить империю, строительству которой Эдисон посвятил свою жизнь.
Ученый спокойно, но быстро приблизился к пожару, пробившись сквозь толпу зевак и удрученных сотрудников. Подошел сын, Томас-младший, и отец сказал с детским восхищением: «Зови мать и ее подруг. Такого пожара они никогда больше не увидят».
Что?!
Изобретатель велел сыну не беспокоиться: «Мы просто избавились от лишнего мусора». Такая реакция удивительна, но если задуматься, то другой и быть не могло. Что Эдисон мог сделать? Разрыдаться? Разозлиться? Бросить все и отправиться домой? И чего бы он этим достиг?
Вы знаете ответ: ни-че-го. Поэтому он и не стал тратить время. Чтобы делать великое, нужно уметь переживать трагедии и неудачи. Любить то, что делаем, и то, что это влечет, — хорошее или плохое. Научиться находить радость в любом происходящем событии.
Конечно, в зданиях Эдисона был не только «мусор». В золу превратились бесценные записи и модели — пропали результаты многих лет исследований. Здания построили из огнестойкого бетона, но и он может сгореть, как выяснилось. К тому же строения были застрахованы лишь частично, и Эдисону и инвесторам возместили только треть ущерба.
Тем не менее изобретатель не был убит обрушившимся на него горем. Напротив, он воодушевился. Уже на следующий день сказал репортеру, что еще достаточно молод, чтобы начать заново: «Я пережил много подобных неприятностей. Они не дают скучать».
За три недели фабрику частично восстановили, и она заработала. Через месяц работники трудились в две смены, выдавая новую невиданную продукцию. Несмотря на потерю почти миллиона долларов ($23 миллиона в сегодняшних ценах), Эдисон благодаря своей энергии заработал в том году около $10 миллионов (в переводе на современные деньги — больше $200 миллионов). Он не только пережил серьезную катастрофу, но и восстановился, и эффектно на нее ответил.
Следующий шаг после того, как мы отбрасываем ожидания и принимаем происходящее, после понимания, что мы не всё (особенно плохое) можем проконтролировать, таков: полюбить все, что случается с нами, и принять это с неизменной радостью.
Это превращение того, что мы должны делать, в то, что мы делаем. Мы вкладываем свою энергию, эмоции и усилия, и они дают реальный результат. Мы говорим себе:
Тут надо что-то делать или смиряться? Я одинаково рад и тому, и другому.
Джеймс Джеффрис, великий белый боксер-супертяж, уже шесть лет как не выступал. И вдруг его пригласили на бой против Джека Джонсона, первого чернокожего чемпиона мира среди профессионалов — надо было наказать наглеца. Против Джонсона были и достойный противник, и зрители, но Джек наслаждался каждой минутой. Он улыбался, шутил, играл весь 15-раундовый поединок. А почему бы нет? В любой другой реакции нет никакого смысла. Ненависть за ненависть? Ожесточение было бременем толпы, и Джонсон отказался идти по этому пути.
Не то чтобы он терпел издевательства — просто вокруг них он выстроил план боя. На каждое ядовитое замечание из угла Джеффриса он отвечал ударом по сопернику. На каждую грязную выходку Джонсон реагировал насмешкой и нападением, но при этом не терял хладнокровия. Удачный удар рассек ему губу, но он продолжал улыбаться — кривой, чудовищной, кровавой, но все равно веселой улыбкой. С каждым раундом он выглядел все счастливее и дружелюбнее, а Джеффрис все больше злился и уставал, теряя волю к борьбе. Впервые за карьеру он оказался в нокдауне, а в 15-м раунде бой был остановлен. Джек Джонсон победил. У Джеффриса это был последний официальный бой.
В худшие моменты жизни представляйте Джонсона — спокойного, контролирующего ситуацию, искренне наслаждающегося возможностью проявить себя, показаться людям — и неважно, желают они ему успеха или нет. Каждое замечание получало адекватный ответ — соперник сам рыл себе могилу. Джеффрис оказался на полу, и в силе Джонсона сомнений не осталось.
Тот бой описал романист и журналист Джек Лондон:
«Никто не понимает его, этого человека, который улыбается. История этого боя — это история улыбки. Если какому-нибудь человеку и случалось побеждать чем-то не более утомительным, нежели улыбкой, то это сделал сегодня Джонсон».
«Этот человек» — мы. Или, скорее, мы можем уподобиться ему, если станем стремиться к этому. Мы ведем собственную борьбу со своими препятствиями и способны делать это с непременной улыбкой (огорчая тем самым людей или препятствия, которые пытаются огорчить нас). Мы можем быть Эдисоном, который не жалуется на судьбу во время пожара, а радуется эффектному зрелищу. И начинает на следующий день восстанавливать фабрику, возвращая утраченное. Ваши препятствия могут оказаться не столь суровыми. Но они серьезны и вам неподконтрольны. Поэтому оправданна единственная реакция — улыбка.
Стоики предлагали: жизнерадостность в любых ситуациях, особенно в плохих. Кто знает, слышали ли Эдисон и Джонсон этот совет, но они ему последовали. Научиться не метаться и не стонать из-за того, что все равно от вас не зависит, — дело важное. Безразличие и принятие определенно лучше, чем разочарование и злость. Мало кто это понимает и использует. Но это только первый шаг. Лучше всего — любовь ко всему, что происходит с нами, в каждой ситуации.
Цель такова:
Нет. Я не против этого.
Нет. Думаю, мне это нравится.
Да. Я очень рад этому.
Потому что если это случилось, то это должно было случиться, и я рад, что это произошло, когда произошло. Я должен сделать максимум возможного в этой ситуации.
Действуйте именно так.
Нам не дано выбрать, что с нами произойдет, но мы всегда можем выбрать свое отношение к происходящему. Так почему бы нам не выбрать хорошее? Мы выбираем для себя. Если что-то неизбежно должно случиться, наш ответ должен быть таков: amor fati — любовь к судьбе.
Не тратьте время, оглядываясь на ожидания. Смотрите вперед, и смотрите с надменной усмешкой.
Пример Джонсона и Эдисона важен, поскольку они не были пассивны. Они не просто перетерпели и смирились с неприятностями. Они приняли то, что с ними произошло. Им это понравилось.
Я знаю, что несколько неестественно ощущать благодарность к обстоятельствам, которые для нас вообще нежелательны. Но мы уже знаем о возможностях и выгодах, заключенных в невзгодах. Знаем, что, преодолев их, мы становимся сильнее, проницательнее, увереннее в себе. Нет особого смысла откладывать такие ощущения, если потом все равно придется признать, что все было к лучшему, что можно было испытывать эти ощущения и раньше, раз уж все равно произошло неизбежное.
Вы любите препятствия, поскольку все они — топливо. Но вам не просто хочется источника энергии — он вам необходим. Вы без него никуда. Без него нельзя ничего сделать. Так что будьте благодарны за него.
Речь не о том, что хорошее всегда перевесит плохое, — ничто не дается само собой. Но в плохом всегда есть хорошее — даже если это на первый взгляд малозаметно.
И мы можем найти это и радоваться ему.
УПОРСТВО
Джентльмены, я все тверже убеждаюсь в верности плана. Повторяю, сейчас я укрепляюсь в отношении этого плана38.
Сэр Уинстон Черчилль
Одиссей покинул Трою и отправился домой, на Итаку. Он воевал уже 10 лет. Если бы он знал, что его ждут еще десять лет скитаний! Что, когда он наконец доберется до родных берегов, где ждут жена и сын, его унесет ветром обратно в море. Одиссею предстояло столкнуться со штормами, искушениями, циклопами, смертельно опасными водоворотами и шестиглавым монстром. Семь лет он проведет в плену и пострадает от гнева Посейдона. А по возвращении на Итаку окажется, что его царство и жену пытаются прихватить соперники. Как он прошел через это? Как герой смог возвратиться, несмотря ни на что? Изобретательность, конечно. А еще хитрость, лидерские качества, дисциплина и мужество. Но прежде всего — упорство.
Мы говорили об Улиссе Гранте, который воспользовался рекой, чтобы взять сухопутную крепость Виксберг. Это упорство. Одиссей перед воротами Трои перепробовал все способы, прежде чем придумать троянского коня — упорство. Всё направлено на решение одной задачи — пока она не поддастся.
Но десять лет испытаний, разочарований и ошибок; попытки хоть чуть-чуть приблизиться к дому немедленно обеспечивали массу новых проблем. Готовность вынести все наказания, на которые обрекли вас боги. Мужество и стойкость, чтобы справиться с ними и вернуться на Итаку. Это больше, чем настойчивость. Это упорство.
Настойчивость — это попытки решить трудную задачу с упрямой решимостью: колотить, пока не сломается. И настойчивыми можно назвать многих. Но упорство — это больше. Это долгая игра, то, что происходит не только в первом раунде, но и во втором, и в каждом последующем; а затем еще один бой, и еще один — до самого конца.
У немцев есть слово Sitzfleisch — усидчивость. То есть выносливость — прилипнуть к стулу и не вставать, пока всё не закончится.
Жизнь — это не одно препятствие, а множество. Нам нельзя близоруко зацикливаться на одной грани проблемы. Нам нужна решительность, чтобы попасть туда, куда нам надо, — любым образом. И ничто нас не остановит.
Мы преодолеем все препятствия. Их будет в жизни много, но мы добьемся результата. Настойчивость — это действие. Упорство — это вопрос воли. Первое — энергия, второе — выносливость.
И конечно же, они работают совместно. Теннисон, любимый поэт королевы Виктории, писал:
…Сердца героев
Изношены годами и судьбой,
Но воля непреклонно нас зовет
Бороться и искать, найти и не сдаваться39.
Проявлять настойчивость и упорство.
На протяжении истории человечество создало множество стратегий, позволяющих преодолевать проблемы отдельных людей и целых групп. Иногда решения представали в виде технологий, иногда они были насилием, а иногда — радикально новым способом мышления, который все менял. Мы видели много примеров. Но всегда одна стратегия оказывалась эффективнее прочих — с ее помощью удавалось добиться большего. Она работает в хороших, плохих, опасных и даже с виду безнадежных ситуациях.
Антонио Пигафетта, будучи в кругосветном путешествии спутником Магеллана, описывал его выдающиеся качества. И говорил он не о мастерстве морехода. Пигафетта утверждал: секрет успеха Магеллана в том, что он лучше других терпит голод. В мире гораздо больше неудач происходит из-за проблем с волей, чем от каких-то объективных внешних событий.
Упорство. Сила целеустремленности. Неукротимая воля. Эти черты когда-то отличали американскую ДНК, но со временем несколько ослабели. В 1841 году Ральф Эмерсон, эссеист, писал:
«Нашим молодым людям не везет с первой попытки, и они уже впадают в уныние; не повезет с первого шага новичку-купцу, и добрые люди твердят: он разорился! Если самый дивный гений, когда-либо сидевший на школьной скамье, не имеет через год после учебного курса порядочного места в Бостоне или в Нью-Йорке, то и приятелям его, и ему самому уже чудится, что следует сложить крылья и горевать всю остальную жизнь»40.
Представьте, что он написал это сейчас. Что он сказал бы о вас?
Б о льшая часть людей моего поколения после колледжа вернулась к родителям. Безработица среди них вдвое превышает средний уровень по стране. Исследование Мичиганского университета 2011 года показало: многие выпускники даже не пытаются научиться водить машину. Они говорят: если на дороге пробки, то зачем получать права, которые все равно бесполезны?
Мы ноем, когда дела идут не по-нашему. Мы сокрушаемся, когда не сбывается то, что нам «обещано», — даже если этому не дали случиться. Вместо дела мы сидим дома и играем в видеоигры, путешествуем или, что еще хуже, платим за дальнейшее обучение с помощью очередного кредита, который придется отдавать. А потом удивляемся, почему нам не становится лучше.
Было бы куда разумнее следовать примеру, описанному Эмерсоном. Пробовать не что-то одно, а «все профессии — рабочего, фермера, торговца, владельца школы, проповедника, редактора газеты, конгрессмена и так далее, год за годом, и всегда, подобно кошке, падать на лапы»41.
Это упорство. Эмерсон говорил, что «с ощущением уверенности в себе появятся новые силы». В упорстве хорошо то, что остановить его может только смерть. Как утверждал Бетховен, для человека с талантом и желанием трудиться не существует никаких преград.
Мы можем двигаться в обход, потерпеть неудачу или отступить. Мы можем решить, что динамика и поражение не исключают друг друга — но движение вперед возможно, даже если нам перекрыли какое-то конкретное направление. Наши действия можно стеснить, но волю — нет. Наши планы (и даже наши тела) можно разрушить. А убеждения? Неважно, сколько раз нас отбросили назад — только мы решаем, не попробовать ли еще раз. Или пойти другим путем. Или, на худой конец, принять эту реальность и поставить новую цель.
Если вдуматься, решимость несокрушима. Ничто, кроме смерти, не может помешать вам пользоваться правилом Черчилля — «продолжай двигаться». Отчаяние? Это ваше дело. Если вы выбрасываете белый флаг, вам некого винить. Мы не управляем преградами и людьми, которые их перед нами воздвигают. Но мы управляем собой, и этого достаточно.
Настоящая угроза для решимости — не то, что произойдет с нами, а мы сами. Зачем вы становитесь злейшим врагом самому себе?
Держитесь и упорствуйте.
НЕЧТО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ ВЫ
Задача человека — делать все возможное, чтобы в мире стало лучше жить, причем всегда помнить, что результаты этих усилий будут бесконечно малыми, и всегда заботиться о своей душе.
Лерой Перси, американский юрист, плантатор и сенатор
Пилота Джеймса Стокдэйла сбили в Северном Вьетнаме в 1965 году. Он успел раскрыть парашют и несколько минут до земли размышлял, что его ждет внизу. Плен? Однозначно. Пытки? Вероятно. Смерть? Возможно. Никто не знал, сколько все это продлится и увидит ли он снова свою семью и дом. Но в миг, когда Стокдэйл приземлился, размышления прекратились. Он не может думать о себе — у него есть цель.
Десятью годами ранее, во время Корейской войны, уродливые стороны инстинкта самосохранения вылезли из американских солдат во всей красе. В ужасных ледяных лагерях военнопленных каждый был сам за себя. Желание выжить заставляло запуганных до смерти заключенных драться и даже убивать таких же солдат — оно не было направлено на то, чтобы сражаться с противником или организовать побег.
Стокдэйл во Вьетнаме служил в морской авиации и был в звании коммандера42. И он знал, что, попав в плен, окажется самым высокопоставленным офицером флота, когда-либо захваченным вьетнамцами. И еще он сознавал, что не может ничего сделать. Однако в качестве старшего офицера он мог бы обеспечить руководство и поддержку коллегам по заключению (среди них, кстати, оказался будущий сенатор Джон Маккейн). Он мог не допустить повторения корейской истории, но при этом помогать своим людям и руководить ими — и этим определялась его зона ответственности. Он занимался этим больше семи лет, из которых два года провел в одиночке в ножных кандалах.
Стокдэйл относился к своим обязанностям всерьез. В какой-то момент он был близок к самоубийству — но не ради прекращения своих страданий, а в знак протеста. Другие солдаты простились на той войне с жизнью. Он не опозорит их память и принесенную ими жертву, он не позволит использовать себя в качестве инструмента. Он убьет себя, но не станет вредить другим людям — пусть даже против собственной воли, чем бы ни угрожали ему надзиратели.
Но он был живым человеком. И люди вокруг него тоже. Первое, что он сделал, — отказался от всех представлений о том, что происходит с людьми, когда из них многочасовыми пытками выбивают информацию. Он создал в лагере сеть поддержки солдат, которые стыдились того, что их сломали. Он говорил: мы вместе. Он предложил им лозунг: Unity over Self. Получалось: U.S. — Соединенные Штаты, или Единство выше «я».
Джон Маккейн расценивал происходящее так же, как и Стокдэйл, и так же был готов вынести неописуемые пытки по тем же причинам. Надеясь запятнать военную славу семьи Маккейна, вьетконговцы не раз предлагали ему освобождение и возможность вернуться домой. Он не соглашался. Он не мог отступиться, несмотря на личную заинтересованность. Он предпочел остаться и обрек себя на пытки.
Эти два человека не были фанатиками — они сомневались в целесообразности войны во Вьетнаме. Но у них была зона ответственности — их люди. Они заботились о других заключенных и черпали силу в том, что ставили чужое благополучие выше собственного.
Будем надеяться, вы никогда не окажетесь в лагере для военнопленных. Но мы живем в сложных экономических условиях, а они могут иногда создавать ощущение безнадежности.
Вы молоды, вы не были причиной, это не ваша вина. Мы все в этой передряге. Но от этого только проще потерять чувство собственного «я», не говоря уже об ощущениях других людей. Проще думать в глубине души: мне плевать на других, надо заботиться о себе, пока не поздно. Особенно когда руководители вашего сообщества показывают: именно так они относятся к вам, когда дело принимает крутой оборот. Но вы откажитесь. Именно в этот момент мы должны показать нашу силу воли.
Несколько лет назад, в разгар финансового кризиса, художник и музыкант Генри Роллинз сумел выразить этот человеческий долг лучше, чем тысячелетние религиозные учения:
«Люди готовы отчаяться. Они могут демонстрировать вам не лучшие свои стороны. Но вы никогда не должны опускаться до уровня тех, кто вам не нравится. Сейчас самое время иметь внутренний моральный и гражданский стержень. Иметь моральный и гражданский компас. У вас, молодых, есть прекрасная возможность быть героями».
Вам не нужно быть мучеником. Когда мы сосредоточены на других, помогаем им или просто показываем хороший пример, растворяются наши собственные страхи и неприятности. У нас не остается на них времени. Общая цель дает нам силу. Желание сдаться или поступиться принципами внезапно ощущается более эгоистичным, когда мы думаем о людях, которых затронет такое решение. Но то, что препятствия вызывают у нас скуку, ненависть, разочарование или замешательство, не означает, что такие же чувства возникнут у других.
Когда мы застреваем на какой-то неразрешимой или невозможной задаче, один из лучших способов создать новые возможности или пути для движения — это подумать: я не могу решить проблему для себя, но могу ли я сделать лучше для других? Представим на мгновение, что для себя вы не можете сделать ничего. Но вдруг можно использовать ситуацию на благо другим? Как нам извлечь из событий что-то хорошее? Если не для себя, то для семьи, подчиненных или тех, кто может впоследствии попасть в сходную ситуацию. Что точно не поможет другим, так это эгоизм. Почему это происходит со мной? Что мне со всем этим делать?
Вы удивитесь, насколько меньше безнадежности будете ощущать, когда придете к такому заключению. Поскольку теперь у вас будет что делать. Как и у Стокдэйла — у вас появится цель. Вместо ослепляющей бесполезности у вас найдутся приказы по совершению необходимых действий.
Прекратите усложнять ситуацию, думая: «Я, я, я». Прекратите ставить перед событиями это опасное «я». Я делал это. Я был таким умным. Я обладал этим. Я заслуживаю лучшего. Неудивительно, что вы несете потери, неудивительно, что ощущаете себя одиноким, ведь вы раздуваете собственную важность и преувеличиваете свою роль.
Начните думать: единство выше «я». Мы вместе.
Даже если мы не можем нести груз всю дорогу, мы можем попробовать, ухватившись за тяжелый конец. Мы будем помогать другим. И помогать себе, помогая им. Становясь лучше, обретая благодаря этому смысл.
В источник силы можно обратить все, сквозь что вы идете, все, что вас держит или стоит на вашем пути, — если вы будете думать не о себе, а о других. У вас не останется времени на собственные страдания, поскольку вы сосредоточитесь на страданиях других людей.
Гордость можно сломать. Выносливость имеет свои пределы. А желание помогать? Ни суровость, ни лишения, ни страдания не способны помешать состраданию к другим людям. Сострадание есть всегда. Чувство локтя тоже. Это сила воли, которую нельзя отнять, от нее можно только отказаться.
Прекратите делать вид, что вам преградило путь что-то особенное или несправедливое. Что ваши неприятности — вне зависимости от их сложности — это какое-то уникальное бедствие, подобранное исключительно для вас. Это просто то, что есть.
Подобная близорукость нам только вредит, поскольку убеждает: мы центр вселенной. В действительности же за пределами нашего опыта существует мир, в котором люди видели и худшее. В нас нет ничего особого или уникального. Все мы в различные моменты жизни сталкиваемся со случайными и часто непостижимыми событиями.
Напоминайте себе об этом — и вы потеряете еще немножко эгоизма.
Вы всегда можете вспомнить, что десять, сто, тысячу лет назад кто-то, похожий на вас, точно так же стоял там же, где стоите вы, и испытывал сходные ощущения, борясь с такими же мыслями. Тот человек понятия не имел о вашем существовании, но вы знаете о нем. Пройдут столетия, и кто-то окажется в вашем нынешнем положении.
Приветствуйте эту силу, это ощущение принадлежности к целому. Дайте будоражащей мысли окутать вас. Все мы просто люди, делающие то, что можем. Все мы просто пытаемся выжить и при этом сделать мир чуточку лучше. Помогите другим людям, внесите свой вклад во вселенную, прежде чем она поглотит вас, и будьте счастливы этим. Протяните руку. Будьте сильным для других, и это сделает сильнее вас.