Мальстен смиренно кивнул.
— Не волнуйся, Бэс, я не попытаюсь сбежать. Я уже подверг опасности слишком многих людей, и часть из них погибли. — Он вздохнул. — Новая война, жертвы в Малагории — всего этого нельзя допустить, я не имею на это никакого права. Я обязан тебе жизнью и понимаю, что пришла пора вернуть долг. Об одном прошу: помоги найти убежище для Аэлин и Грэга. Их я в это не хочу впутывать. И, — он чуть помедлил, — думаю, им лучше не знать о твоих истинных намерениях.
Бэстифар настороженно изогнул бровь.
— Так, Мальстен, и отчего мне совсем не нравится, как это звучит? Что, по-твоему, я собираюсь делать, скажи-ка на милость?
— Разумнее всего с твоей стороны было бы выдать меня Культу, пока не началась война, я прекрасно понимаю это. — Мальстен прищурился.
Несколько мгновений Бэстифар тупо смотрел на него, пытаясь осознать то, что услышал. Затем глаза его широко распахнулись, он несколько раз мигнул и недоверчиво покачал головой.
— Ответь мне только на один вопрос, — медленно произнес он. — Почему в любом развитии событий ты видишь три варианта: плохой, очень плохой и ужасный?
Мальстен нахмурился.
— Прости, но события, которые ты описал, никак не вселяют оптимизма.
Бэстифар вскочил на ноги и в искреннем возмущении всплеснул руками.
— Проклятье, Мальстен, ты всерьез считаешь, что я сдам тебя Бенедикту Колеру, рассыплюсь в раболепных речах перед Советом Восемнадцати и отступлю в темный угол зализывать раны на искалеченной гордости?! — Он прыснул со смеху. — Воистину, ты прав: ты понятия не имеешь, что у меня в голове, раз предположил такое!
Мальстен виновато потупился.
— Бэстифар, гордость иногда может быть недосягаемой роскошью для власть имущего. В последний раз, когда гордость проявил я, в мои руки попала Кровавая Сотня. Чем это обернулось, ты сам прекрасно знаешь. Упрямиться сейчас для тебя плохой выход. Разумнее было бы…
— Замолчи, во имя богов! — махнул рукой Бэстифар. — Ты разве не понимаешь? Перед Советом Восемнадцати помахали лакомым кусочком, они его заглотили и не подавились. — Он недовольно фыркнул. — Даже если б я тебя сдал и прогнулся под все их требования, они все равно двинулись бы на Малагорию войной. Колер для того и приписал мне Битву при Шорре, чтобы поймать Совет на крючок! Это дает ему гарантию, что они не отступятся. — Бэстифар заговорил вкрадчивым, заговорщицким голосом: — Видишь теперь? Ничего не изменится, если я сдам тебя Колеру. Кроме того, что я потеряю военного союзника, способного взять под контроль целую армию.
Мальстен беззащитно уставился на него.
— Значит, ты собрался воевать?
— Больше тебе скажу: ты — тоже.
— Ты и я против армии Совета Восемнадцати? — нервно усмехнулся Мальстен.
— Ты, я и союз малагорско-аллозийской армии, — кивнул Бэстифар. — Не стоит все-таки забывать про армию, Мальстен, это невежливо.
Данталли отрывисто хохотнул.
— Хорошо, Бэс, я понял. Я даю тебе слово, что буду сражаться за твою страну в этой войне. До тех пор, пока опасность не минует, можешь не опасаться, что я попытаюсь бежать.
Бэстифар приподнял подбородок и шумно втянул воздух.
А после? После — попытаешься? — подумал он, однако задать эти вопросы вслух отчего-то не осмелился. Вместо этого он нервно оправил рубаху и натянуто улыбнулся.
— Что ж, рад, что мы пришли к соглашению. Но, — он поджал губы, — пока нападения нет и воевать нам не с кем. А значит, тебя нужно чем-то занять на время твоего пребывания здесь, иначе в твою дурную голову забредают всякие мрачные думы. — Он картинно поводил пальцем в воздухе, обрисовывая контур головы Мальстена.
— Я могу найти работу в городе. Может быть, устроюсь кукольником или подмастерьем к кому-нибудь из местных мастеров. Я не собирался тебя стеснять своим дармоедством.
Бэстифар приподнял брови.
— Своим… боги, ты невозможен! А цирк тебе, стало быть, наскучил? — нервно хмыкнул он. — Ты поэтому сбежал?
— Насколько я знаю, ты легко заменил меня в цирке. — На этот раз Мальстен ожег глазами Бэстифара. Всего на миг, но аркалу этого было достаточно. Губы его растянулись в самодовольной улыбке.
— Что я слышу? Неужто это ревность? — Он покачал головой. — Прости, Мальстен, но ты так внезапно исчез в прошлый раз, что ты меня фактически вынудил искать тебе замену. И, если уж на то пошло, замена вышла не самая лучшая. Думаю, ты поймешь, когда я познакомлю тебя с Дезмондом. — Лицо Бэстифара на миг скривилось. — И я подумал, что, — он чуть помедлил, — может, ты обучишь его?
Мальстен недоверчиво повел головой в сторону.
— Обучу его чему?
— Искусству давать представления, разумеется! Чему же еще?
— Мы оба знаем, что у этого представления на один акт больше, Бэс, — строго произнес Мальстен. — Так какой тебя интересует? Его мастерство данталли или его расплата?
Аркал неуютно повел плечами.
— Временами мне кажется, что ты совсем не знаешь меня, мой друг, а временами твоя проницательность просто обезоруживает. — Он широко улыбнулся. — Его представления еще терпимы, хотя и этому искусству я бы хотел его обучить. Но его… гм… финальный акт попросту ужасен! Думаю, ты поймешь это и сам. Если, конечно, возьмешься его обучать.
Мальстен вздохнул.
— Не торопи события, Бэс. Мне нужно посмотреть на него.
— Конечно-конечно! — Аркал приподнял руки. — Вообще, наверное, не буду больше утомлять тебя разговорами. Селим предписал тебе покой.
Мальстен не ответил, и Бэстифар поджал губы.
— В общем… поправляйся. Делами займемся потом.
— Как скажешь, Бэс.
— Вот и ч у дно!
С этими словами Бэстифар покинул покои Мальстена. Неуютное чувство отчего-то продолжало ворочаться в его душе, и теперь он совершенно не представлял, что с ним делать.
***
Грат, Малагория
Третий день Паззона, год 1489 с.д.п.
Слабость раздражала Мальстена, как никогда. Если б не действие яда, он сумел бы подняться уже на следующий день — даже с такой раной. Но яд Кары, похоже, причинил гораздо больше вреда, чем могло показаться на первый взгляд, и теперь на восстановление уходило катастрофически много времени.
Коря налитое чугунной тяжестью ноющее тело за немощность, Мальстен осторожно поднялся с кровати и, держась за каждую опору, попадавшуюся ему на пути, добрался до стола, на котором стоял кувшин с водой. После ранения его почти постоянно мучила жажда, и, судя по тому, что сказала Кара, это тоже было последствием яда.
Кувшин почти опустел, и Мальстен подумал, что стоило бы озаботиться новой порцией воды — заодно и заставить свое немощное тело понемногу снова привыкать двигаться. Видят боги, он не чувствовал в своем распоряжении такой роскоши, как возможность неделями отлеживаться в постели под опекой заботливых слуг Бэстифара.
Забрав с собой кувшин, Мальстен медленно направился к двери. Тело упрямо желало снова занять горизонтальное положение и продолжало требовать воды, тогда как мысли и тревоги устремлялись к запертой в клетке Аэлин Дэвери. Мальстен чувствовал, что должен добраться до нее, должен помочь ей, но опасался, что сделает только хуже, если положится на свои силы. Здравый смысл подсказывал, что лучше играть по правилам Бэстифара, но сидеть без дела и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, было мучительно.
Ты должен что-то сделать, — звучал настойчивый голос совести данталли. В ответ на это ноги налились чугунной тяжестью, заставив Мальстена тяжело навалиться на стену в попытке перевести дух. Скрипнув зубами от злости, он заставил себя добраться до тяжелой резной двери, преодолев около десятка шагов. К этому моменту руки и ноги уже дрожали от слабости.
Хватит раскисать! — приказал он себе. — Двигайся!
Должно быть, Сезар Линьи сказал бы ему нечто в этом роде.
Вспомнив наставника, Мальстен печально улыбнулся и заставил себя навалиться плечом на дверь, надеясь, что капризные швы, о которых столько переживал лекарь, не разойдутся. Только сейчас он вдруг понял, что слышит в коридоре какой-то гомон: кто-то переговаривался у самой его комнаты, и людей было много. Не двое и не трое, а будто целая толпа.
Кто бы это мог быть? Гратцы, возненавидевшие его за смерть Отара Парса?
Выйдя из отведенных ему покоев, Мальстен приготовился к худшему, но изумленно замер, потеряв дар речи. Он не был уверен, что бодрствует, потому что зрелище казалось, скорее, сном, чем явью.
В коридоре перед ним и впрямь стояла толпа, но он совсем не ожидал увидеть здесь этих людей. Видят боги, даже с возмущенными гратцами, готовыми разорвать его в клочья, он встретился бы с б о льшим мужеством, нежели с труппой малагорского цирка…
Они все были здесь.
— Мальстен!
— Это и вправду ты?
— Ты вернулся!
— Мы знали, что ты еще появишься!
— Мальстен, почему ты ушел?
— Ты вернулся в цирк?
— Тебя ранили? Как ты себя чувствуешь? Выглядишь паршиво…
— Так слухи не врали!
— Мальстен, как здорово, что ты снова здесь!
— Ты ведь будешь снова работать? Его Величество ведь возьмет тебя на прежнюю работу?
Они заговорили наперебой. Мальстен едва не задохнулся от напора требовательной, счастливой надежды, что звучала в голосах артистов труппы и некоторых музыкантов.
Они… ждали моего возвращения? Хотели, чтобы я снова…
Мальстен ощутил предательское головокружение и прислонился к стене, чтобы не упасть. Перед глазами начал смыкаться коридор темноты. Глиняный кувшин выскользнул из рук и разбился. Кто-то подхватил данталли под руку и помог сохранить равновесие.
— Эй, тише, дружище. Ты и впрямь выглядишь паршиво. — Мальстен узнал голос силача Кирима. — Не стойте столбами, принесите воды! — распорядился он.
— Мальстен! — окликнул женский голос.
Слишком знакомый.
Мальстен распахнул глаза, вздрогнув.
Ийсара.
Гимнастка вышла вперед, пробившись через толпу артистов и музыкантов, и замерла напротив данталли, заглянув ему в глаза. Выдержать ее взгляд оказалось слишком тяжело, и Мальстен опустил голову, чувствуя, как тело обдает волной предательского жара вины и стыда.
Неужели и она — ждала моего возвращения? Не может быть, чтобы она все это время тосковала по мне.
— Мальстен, — нежно произнесла Ийсара, осторожно проведя рукой по его заросшей щетиной щеке. — Я… мы скучали по тебе. — Она улыбнулась, и за улыбкой ее скрывалась заметная печаль.
— А я воды принес! Одна нога здесь, другая там! — радостно заявил кто-то из труппы. Распознать голос Мальстен не сумел.
Ийсара, казалось, собиралась прижаться к нему, но Кирим внушительно взглянул на нее и остановил:
— Будет тебе, Ийсара, успеется! — Он снова открыл дверь покоев и помог Мальстену зайти внутрь. — Видишь же, он еще в себя не пришел. Крепко же тебе досталось…
Мальстен почти не слушал, что говорил ему Кирим. В голове и впрямь помутилось от усталости, а оба сердца нервно стучали в груди при мысли о том, что придется объясниться с Ийсарой.
Стараясь придумать, как хотя бы попытаться не оскорбить чувства норовистой циркачки, Мальстен поймал себя еще на одной мысли: вся труппа ждала его возвращения. Стало быть, тому, кого Бэстифар решил поставить ему на замену, здесь не очень доверяют.
Осуждая себя за высокомерие, Мальстен позволил слабой победной улыбке показаться на губах.
***
Когда Мальстен открыл глаза в следующий раз, тело уже не так ныло и даже казалось не таким тяжелым.
Я, что, провел без сознания несколько дней к ряду? — ужаснулся про себя данталли. Проверить эту мысль ему не удалось. Он зашевелился на кровати, решив предпринять новую попытку встать, и лишь тогда понял, что в комнате находится кто-то еще.
— Скажи на милость, чем тебя пронять, чтобы ты не пытался нарушить прописанный лекарем режим, если даже снотворные травы, которые могут свалить взрослую лошадь-тяжеловоза, тебя не берут? — скороговоркой произнес посетитель, стоявший в лучах яркого гратского солнца и оттого казавшийся темной фигурой на фоне божественного света Мала.
Впрочем, многие жители Обители Солнца считали его именно чем-то подобным.
— Бэс? — Мальстен сел на кровати. — Погоди… снотворные травы?
Бэстифар отступил от яркого солнечного пятна и показался Мальстену. Как и всегда, он был в красной рубахе, отчего данталли пришлось напрягать зрение и фокусироваться, чтобы разглядеть его.
— А ты знаешь другой способ удержать тебя от ненужной активности? — хмыкнул Бэстифар. — Уговоры, например, не помогли. Пришлось изгаляться с травами: на наше с Селимом счастье, тебя мучила жажда.
Мальстен нахмурился.
Интересно, Кара знала про травы в воде? — невольно подумал он. Отчего-то ему казалось, что нет.
— Так или иначе, — развел руками Бэстифар, — слуги не уследили за новой водой, которую тебе принесли, и перед тем, как ты опять уснул, тебе дали воду без трав. Снотворного эффекта не наступило — надо признать, у этих трав он довольно кратковременный. — Он посмотрел на хмурящегося Мальстена, сидящего на кровати, и недовольно цокнул языком. — Бесы, Мальстен, может, перестанешь смотреть на меня так, будто я подливал тебе яд в воду?
Данталли скептически изогнул бровь, сунув ноги в ботинки, любезно выставленные перед кроватью, но ничего не ответил. Бэстифар устало вздохнул.
— Ладно, я пришел не за этим, — примирительно произнес он. — Подумал, что настало время сдержать слово и проводить тебя к твоей подружке. Ты же, в конце концов, не веришь мне на слово, что она в порядке. Сможешь убедиться в этом сам.
Мальстен встрепенулся. Он встал на ноги и с радостью отметил, что слабость в теле уже совсем не такая тяжелая, она не должна свалить с ног через пару шагов.
— Убедился? — хмыкнул Бэстифар. — Я тебя ничем не травил, эффект снотворных трав полностью прошел.
Мальстен кивнул. Бэстифар еще несколько мгновений подождал его комментариев, но, так и не дождавшись, вновь вздохнул и указал на дверь покоев.
— Можешь идти. Дорогу ты, я думаю, не забыл за три года.
На этот раз в глазах Мальстена мелькнуло удивление.
— Не под стражей? И даже без твоего строгого надзора?
Бэстифар поморщился.
— Мальстен, ты не пленник, — сказал он. — Мы с тобой договорились о военном союзе, я не собираюсь стеснять тебя в перемещениях. К тому же, мы оба знаем, что конвой тебе не помеха. Никто не найдет на тебя управу, даже я… — Бэстифар запнулся, повторяя мысль, сказанную когда-то Карой. Ему было непросто произнести ее, однако, как ни странно, это возымело эффект. Мальстен благодарно кивнул и даже слегка улыбнулся.
— И при этом ты связал меня совсем другой нитью.
— Связал? Я? — хмыкнул аркал.
— Нить данного слова гораздо сильнее тех, которыми владею я сам.
— Я… — Бэстифар запнулся и нахмурился. — Бесы, так ты пойдешь к своей Аэлин или нет? Видят боги, она уже, наверное, решила, что я тебя прикончил! — Он нервно хохотнул, несколько раз махнув на дверь.
Мальстен отозвался сдержанным кивком и вышел из покоев, которые когда-то занимал на правах гостя малагорского принца. Он задумался, насколько изменилось его положение теперь, три года спустя. Кто он здесь? Действительно боевой союзник малагорского царя? Военный трофей? Разменная монета в переговорах? Точно не пленник — это Бэстифар обозначил не единожды, хотя верить ему на слово Мальстен не спешил.
Пока он шел и размышлял, ноги сами несли его в нужном направлении, спускали по лестницам, ведя к подземелью, в котором он когда-то переживал расплату за цирковые представления в обществе Грэга Дэвери.
Расплата — зрелище.
Зрители захотят еще.
Мальстен постарался отбросить эти мысли прочь. Иногда опираясь рукой на стены, чтобы дать слабому телу передышку, он продолжал уверенно спускаться в подземелье. Стражники, увидев его, не удивились — похоже, они были предупреждены о его визите к пленникам. Они не сказали ни слова, спокойно позволив ему пройти.
Каменные стены дворца здесь казались холоднее и грубее. Лишь после того, как Мальстен миновал один лестничный пролет, показались настенные факелы, а серый камень сменился красным кирпичом. Это был отсек подземелья, в котором Бэстифар обожал проводить время — в своей комнате абстракций или… Мальстен не хотел думать о том, как Бэстифар все эти три года «развлекался» здесь, применяя свои силы на Грэге.
И как я посмотрю ему в глаза после всего, что случилось? — нервно спрашивал он себя, но не замедлял шаг и не останавливался. Он понимал, что должен увидеть Грэга.
И Аэлин. Ее — в особенности.
Лестница окончилась полом из пыльного песчаника. Настенные факелы выхватили из полумрака подземелья две встрепенувшиеся фигуры в соседних тюремных клетках. Мальстен вздрогнул, бросив взгляд на Грэга, хотя и отметил, что изможденным и уставшим охотник не выглядит.
— Мальстен! — услышал он женский оклик.
Аэлин прильнула к прутьям клетки. Глаза ее светились волнением и, казалось, блестели от слез. Мальстен сделал шаг к ней, но замер, бросив взгляд на Грэга.
Охотник неспешно поднялся с койки и подошел поближе, насколько позволяла тюремная камера. На губах его застыла печальная улыбка.
— А вот и ты, — покачал головой он. — Я уж думал, ты сюда не явишься.
— Папа, прекрати, — попросила Аэлин. Грэг не мог видеть ее из-за разделяющей их стены, но она картинно закатила глаза. — Не обращай на это внимания, Мальстен. Я, вообще-то, уже объяснила ему, как обстояли дела. Я рассказала ему все, но, похоже, он не упустит шанса тебя пристыдить, такова уж его натура.
Грэг покосился на разделявшую их стену, а затем перевел взгляд на Мальстена.
— А разве я не справедлив? Раз уж ты решил пойти на попятную и приползти к своему аркалу, мог бы хоть проведать старого друга в темнице. Но ты, как я вижу, был слишком для этого занят?
— Папа!
Мальстен вздохнул.
— Твое негодование мне вполне понятно, — кивнул он. — Но и ты должен понимать: иначе я не мог.
— Не пичкай меня небылицами. У тебя был выбор, — хмыкнул Грэг.
— Если не знать меня — да, — спокойно ответил Мальстен, — был.
— Мальчики, будет вам пререкаться! — фыркнула Аэлин, вновь взглянув на Мальстена. Взгляд ее сделался обеспокоенным. — Как ты? Кара рассказала мне о том, что случилось. Ты выглядишь… изможденным.
Мальстен покривился.
— Я в порядке, — покачал головой он. — Лучше скажи, как ты. Тебе… не причинили вреда?
Аэлин хмыкнула, стараясь не обращать внимания на недовольное цоканье языком из соседней камеры.
— Бэстифар в максимально легкой форме продемонстрировал, что такое придержать боль. — Заметив в глазах Мальстена блеск ярости, Аэлин покачала головой и поспешила добавить: — У меня были легкие ссадины на руках. Бэстифар предложил облегчить боль, я отказалась. А потом объяснила ему, почему его воздействие называют пыткой. Удивилась, что больше никто не сделал этого, хотя он, вроде, интересовался.
— Наверное, Мальстен это все-таки пыткой не считает? — ядовито прошипел Грэг.
Данталли сурово посмотрел на него.
— Повторюсь: я понимаю твое негодование, но, Грэг, клянусь богами, будешь продолжать в том же духе, и я заставлю тебя замолчать. Ты знаешь, что это не пустая угроза.
Аэлин опасливо покосилась на стену, за которой стоял ее отец.
— Папа, серьезно, прекрати! — строго произнесла она.
Грэг нехотя замолчал, сложив руки на груди. Аэлин вздохнула.
— О чем это мы? — устало улыбнулась она.
— О Бэстифаре и пытках, — нервно передернул плечами Мальстен, заставив ее улыбнуться. — Насчет пытки я ему объяснял. Просто отчего-то Бэс не желал это осмысливать.
Аэлин неопределенно повела головой.
— Возможно, теперь он понимает, — обнадеживающе улыбнулась она, почти сразу посерьезнев. — Что он намеревается делать?
Мальстен коротко пересказал ей суть разговора с Бэстифаром. Будущее вторжение в Малагорию со стороны Совета Восемнадцати ошеломило ее.
— Боги, — выдохнула она. — Не думала, что до этого дойдет.
— Малагория больше не безопасна, — не удержавшись, заметил Грэг, покосившись на стену, разделяющую их с Аэлин.
Мальстен понимающе кивнул, в этом он был с ним согласен.
— Я добьюсь того, чтобы вас выпустили отсюда, клянусь всеми богами Арреды. Вас обоих.
Несколько мгновений Грэг смотрел на него испытующе.
— Не давай обещаний, которых не выполнишь, — устало покачал головой он. — Аркал ни за что не позволит мне разгуливать здесь на свободе. Слишком часто я обещал его убить.
Мальстен нахмурился, но не стал задавать охотнику вопросов на этот счет.
Рано, — подумал он. Не успел он оформить эту мысль, как Грэг сменил тему, переведя ее в еще более деликатное русло.
— Лучше расскажи мне, каковы твои намерения.
Мальстен сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу, почувствовав себя нерадивым учеником Сезара Линьи.
— Папа, хватит, — вновь попросила Аэлин. Голос ее звучал нервно.
— Отчего же? — парировал Грэг. — Разве много охотников потеряли хватку настолько, что к ним иные существа в семью набиваются?
— Папа! — Аэлин возмущенно ударила по прутьям клетки. — Мальстен, во имя богов, не слушай его!
Мальстен подошел к клетке Грэга и внушительно посмотрел в глаза пленнику.
— Ты можешь ненавидеть меня. Можешь думать обо мне все, что угодно — это твое право, и я не собираюсь переубеждать тебя и оправдываться перед тобой. И это никак не изменит того, как я отношусь к Аэлин. Поэтому не трать красноречие на попытки пристыдить меня.
Грэг выдержал его взгляд. Некоторое время он молчал, затем опустил голову и невесело усмехнулся.
— Ты ее любишь, — сказал он, и это не было вопросом.
— Рад, что ты это понимаешь, — спокойно ответил Мальстен. Аэлин прерывисто вздохнула, не отрывая от него взгляда.
— А ты изменился за те три года, что аркал не влиял на тебя, — хмыкнул Грэг.
Мальстен не ответил. Он подошел к клетке Аэлин и коснулся ее пальцев, держащихся за прутья.
— Прости меня, — тихо произнес он, покачав головой. — Я не хотел, чтобы ты оказалась в плену. Я надеялся…
— Я знаю. — Аэлин улыбнулась, мягко проведя рукой по его ладони. — Не вини себя. Все не так плохо, как кажется. В плену Красного Культа было бы явно хуже. К тому же Бэстифар, похоже, не собирается держать меня тут слишком долго. Иначе он не подослал бы ко мне Кару. — Она пожала плечами. — Кстати, по твоему рассказу она представлялась мне куда более неприятной особой.
Мальстен криво усмехнулся.
— Вам удалось найти общий язык?
— Делаю из этого вывод, что устанавливаю контакт лучше, чем ты, — улыбнулась Аэлин. Затем, посерьезнев, добавила: — Главное, что ты в порядке. Там, на площади… я так боялась за тебя. Не представляю, как мне хватило сил уйти и оставить тебя там одного.
Грэг усмехнулся.
— Я говорил тебе: он вполне мог приложить к этому руку.
Аэлин испытующе посмотрела на Мальстена, не ответив отцу. Данталли прикрыл глаза.
— Ты ведь это сделал, да? — с досадливой ноткой осуждения спросила она.
— Лишь для того, чтобы уберечь тебя, — вздохнул Мальстен. — Хотя, надо думать, в твоих глазах это не служит мне оправданием.
Аэлин недовольно нахмурилась.
— Когда же ты уже перестанешь рисковать собой, чтобы спасти меня?
— Тебе правда нужен честный ответ?
На губах Аэлин застыла невеселая улыбка.
— Полагаю, что знаю его. — Она кивнула. — Я прощаю тебя, но лишь с одним условием. — Мальстен посмотрел на нее, и лишь тогда она продолжила: — Ты не посмеешь больше лишать меня выбора. И когда придет пора сражаться за Малагорию с Бенедиктом, я буду в этом участвовать.
— Айли! — возмущенно окликнул ее Грэг, но она проигнорировала его.
— Ты можешь погибнуть… — тихо произнес Мальстен, сжав кулак от невольно всколыхнувшейся злости на то, что Аэлин продолжает звать Колера по имени.
— Как и ты! — с жаром парировала охотница. — Я не запрещаю тебе применять нити, как ты делал это с солдатами Кровавой Сотни. Не запрещаю тебе помогать мне сражаться лучше, но если ты заставишь меня сбежать, — она покачала головой, — это будет конец, Мальстен. Ты с таким упорством доказывал мне и моему отцу, что не лишаешь людей свободной воли, так вбей себе это в голову и не забывай! — Она внушительно посмотрела ему в глаза. — Помогать мне в бою ты можешь. Но влиять на мои решения с помощью нитей…
— Больше никогда, — вздохнул Мальстен и кивнул. — Я не поступлю так больше, даю слово.
— Вот и поглядим, чего это твое слово стоит, — с вызовом произнесла Аэлин.
Эти слова прозвучали для него, как пощечина, но Мальстен знал, что заслужил это. Аэлин сжала его руку, которую он все еще держал на прутьях ее клетки.
— А теперь заканчивай упрекать себя и вытащи меня отсюда, — улыбнулась она. Взгляд ее скосился в сторону стены, разделявшей их с отцом. — К сожалению, упросить Бэстифара освободить нас обоих не выйдет. Но мы с отцом поговорили, и он понял, что пока что иначе нельзя.
Мальстен посмотрел на Грэга, и тот кивнул, не скрывая своего недовольства.
— Эта чертова клетка надоела мне до зубовного скрежета, но лучше уж я буду прозябать в ней один, чем та же участь постигнет мою дочь, — сказал он.
— Мы что-нибудь придумаем, — покачал головой Мальстен.
Грэг усмехнулся.
— Ты же и сам в это не веришь.
— Это не помешает мне постараться.
Охотник тяжело вздохнул.
— Тогда иди и постарайся.
***
Вернувшись в свои покои, Бэстифара Мальстен там уже не застал. Поразмыслив над тем, как следует с ним разговаривать, данталли подошел к этому вопросу, как к политическому мероприятию. Он переобулся из гостевой обуви в свои сапоги, которые обнаружил в комнате, по малагорской традиции подпоясал рубаху тканевым поясом, висевшим на спинке стула, пригладил растрепавшиеся волосы, постаравшись придать себе приличествующий вид.
Выйдя из комнаты, он направился по коридору в сторону тронной залы. Мальстен не был уверен, что застанет Бэстифара там, но отчего-то решил проверить залу первой. Он не ошибся с выбором. Бэстифар стоял на огромном полукруглом балконе и созерцал Грат. Заслышав позади себя шаги, он неспешно обернулся, кивнул и вновь устремил взгляд на залитый солнцем город.
— Только посмотри на это, — тихо произнес он. — В Грате царит мир, который я самолично выстроил из песка и пыли. Видел бы ты его, когда я только прибыл сюда! Сплошная разруха и беспорядок. И вот, каков Грат теперь. — Бэстифар посмотрел на Мальстена. — Вопреки тому, что ты обо мне думаешь, я умею не только разрушать.
Данталли понимающе кивнул.
— Мне это прекрасно известно, — сказал он.
Бэстифар поджал губы.
— Что ж, хорошо, если так. А еще тебе должно быть прекрасно известно, что я не могу позволить себе потерять все то, что выстраивал годами. Моя страна не должна пострадать от рук Бенедикта Колера и попасть в загребущие лапы Совета Восемнадцати.
Мальстен покачал головой.
— Я приложу все усилия, чтобы этого не случилось. Я ведь обещал тебе, — спокойно сказал он.
— Мне кажется, или в твоих словах маячит какое-то «но»? — спросил он. — Впрочем, в твоих словах всегда есть место какому-то «но». — Тон его изменился: продемонстрированная серьезность уступила место легкой иронии, которая давалась аркалу явно проще. — Дай угадаю: выпустить леди Аэлин из клетки? В этом заключается твое главное условие?
Мальстен кивнул.
— Ты знаешь меня гораздо лучше, чем я тебя.
Бэстифар хмыкнул.
— Леди Аэлин освободят сегодня же, — ответил он. — Хотя, видят боги, было бы куда проще диктовать условия, грозясь тебе, что она будет отвечать за любое твое неповиновение.
В отличие от Бэстифара Мальстен даже не улыбнулся в ответ на это высказывание. Напротив, он ожег аркала взглядом, полным осуждения.
— Проклятье, Мальстен, тебе на материке напрочь отбили умение понимать шутки? — нервно усмехнулся аркал.
— Не надо так шутить.
Бэстифар приподнял руки в знак своей капитуляции.
— Невозможный ты тип! — фыркнул он. — Да не трону я ее, говорил же уже! Отпущу. А Кара за ней присмотрит. Девочки, вроде, даже сдружиться успели, так что поубивать друг друга не должны.
Несколько мгновений взгляд Мальстена оставался жестким, а затем все же смягчился.
— Спасибо, — кивнул он. — В таком случае и я обещаю тебе, что сразу же приступлю к исполнению твоей просьбы.
Бэстифар неопределенно повел плечами.
— Погоди, Мальстен, воевать пока не с кем.
— А обучать твоего циркового постановщика больше не нужно? — приподнял бровь данталли. Бэстифар едва не хлопнул себя по лбу.
— Проклятье, у меня с твоими условиями это совсем из головы вылетело! — усмехнулся он. — Нет-нет, надобность в этом не отпала. Рад, что ты сможешь приступить. Хотя… Селим вряд ли одобрит такое рвение, ведь ты не до конца оправился от раны. Расплата будет сильной…
— С расплатой я разберусь, — покачал головой Мальстен. — Это моя забота.
Бэстифар вздохнул.
Как будто и не уезжал, — подумал он, силясь понять, неужто его невинная шутка так сильно задела данталли. По невыразительному лицу вечно мрачного анкордского кукловода было невозможно это понять.