Моя голова взрывалась от полученной информации. Рэй так рьяно ухватился за меня и так сильно стремился поделиться собственными знаниями, что я уже был готов взмолиться о пощаде.
– Рэ‑э‑э‑эй, ну пожаа‑а‑алуйста, я больше уже не могу! Дай мне отдохнуть!
– Нам осталось лететь всего ничего, вот прилетим на Тортугу, я пойду искать нужного мне человека, а ты – отдыхать. Итак, на чём я остановился?
– На мосте Эйштейна‑Розена… – вздохнул я, никогда раньше не слышавший такого названия.
– Ивар, как же ты собираешься быть пилотом, если даже не слышал о таких вещах?
Как‑как? Школу на Захране я чаще прогуливал, чем посещал, так что знания от неё у меня скорее обрывочные. В автосервисе Добрана я просто смотрел, как чинили двигатели механики, впитывал в себя информацию, что как называется, как часто надо менять свечи, куда залить масло и тому подобные вещи. Лишь добродушный Григор время от времени объяснил маленькому пятикласснику интересные факты, такие как: «ионный двигатель работает с очень‑очень маленькими атомами, срывая с них электроны и оставляя лишь положительно заряженные частицы, которые разгоняет электромагнитным полем до невиданных скоростей». Примерно из всего этого и складывалось моё образование: частичное посещение обязательной планетарной школы для всех детей, пояснения от механиков в автосервисе Добрана, да рассказы дяди Григора, когда у него было на меня время.
В целом, я никогда не стремился узнать больше об устройстве двигателей или о том, какой образ жизни ведут другие планеты, да информации в планетарной инфосети Захрана, положа руку на сердце, об этом было мало. Я всегда считал, что для пирата самое главное – это молниеносная скорость реакции, умение пилотировать флаер в зоне турбулентности, грамотная маскировка под астероид или же тонкое управление кораблём при попадании под метеоритный дождь.
Однажды, классе в восьмом, Добран дал Игорке покататься на своём личном флаере, том самом, который я когда‑то помог починить мужчине. И Игорка, сев за штурвал, достаточно быстро освоился. Это лишний раз меня убедило, что практика вождения кораблём гораздо важнее каких‑то сомнительных знаний.
– Ау, пацан, ты меня слышишь? – выдернул меня из собственных размышлений о детстве Рэй.
– Ой, прости, Рэй, задумался, – покаялся я.
– Так вот, если говорить простым языком, мост Эйнштейна‑Розена – это туннель в космосе, появившийся из‑за деформирования пространства‑времени. Массивные объекты, такие как гиганты, сверхгиганты и чёрные дыры, искривляют пространство‑время.
– Искривляют время и пространство? – повторил я недоверчиво. – А это как?
– Пацан, представь себе тяжеленный шар для боулинга. Представил?
– Ну… да.
– А теперь возьми этот шар и положи, скажем, на мягкий матрас для сна или батут.
– Шар, очевидно, промнёт матрас.
– Да, верно. А ещё если ты положишь что‑то маленькое рядом, например, карандаш или ручку, то оно скатится по матрасу прямо к шару. Так действует сила притяжения на космические корабли. Именно поэтому многие корабли оснащены двумя двигателями: реактивным, чтобы преодолеть притяжение планеты, и ионным – чтобы перемещаться в космосе на скоростях, близких к световым. Но сейчас не об этом. Достаточно массивный объект может настолько изогнуть пространство‑время, как в случае с шаром для боулинга и матрасом, что это создаст связь между двумя удаленными в обычном понимании точками.
– В смысле?
– Представь на матрасе две точки. Матрас – это космос, а тебе надо добраться из одной точки в другую. Если ты будешь передвигаться по матрасу пешком, – Рэй смешно зашевелил указательным и средним пальцем, имитируя шаги, – то это займёт о‑о‑о‑очень много времени. Но вот если взять и сложить матрас пополам, чтобы точки совпали, и проткнуть его в этом месте копьём, воспользовавшись им, как туннелем или мостом, ты значительно сократишь расстояние между точками. Это и есть мост Эйштейна‑Розена или червоточина. Ещё его иногда называют кротовой норой.
– О‑о‑о‑о, – я был потрясён объяснениями Рэя.
– Так это получается, что можно добраться из одной точки космоса в любую другую, практически не потратив топлива и время на путешествие?! – внезапно осенило меня. – Почему же все тогда не перемещаются исключительно за счёт этих… мостов?
– Мостов Эйнштейна‑Розена. Называй их просто кротовыми норами или туннелями, – вздохнул Рэй. – Дело в том, что ни одна из рас, входящих в Объединение Миров, не может самостоятельно построить такой туннель. Для этого надо жить в четырёхмерном пространстве. Возможно, существует какая‑то раса, которая строит эти норы, но с нами на контакт они не выходят. Всё, что нам остаётся, – просто пользоваться плодами их работы.