Саи возвращается сегодня. Я жду этого события со смешанным чувством нетерпения и страха. Я ездил в его ашрам. Это в пятнадцати милях отсюда. Мне нравится ехать на такси и наблюдать здешнюю пьянящую и изрядно странную жизнь. Деловая суматоха города сменяется деревенским покоем: понуро бродят старые коровы и лошади; отощавшие дети-калеки просят милостыню; машина шныряет среди людей и увиливает от испускающих дым автобусов; шофер беспрерывно сигналит и не давит людей и животных только по милости Божией. Порой видишь лачуги и мерзость запустения, а потом снова появляются небольшие поля и доносится запах травы. Я гляжу по сторонам, невольно испытывая чувство умиления.
Бриндаван неожиданно оказался очень красивым. Деревья, их цвет, их движения с трудом поддаются описанию. Они мирно и молитвенно раскачиваются на ветру, воздевая к небу яркие цветы. Люди составляют контраст этому дивному зрелищу - они сидят, босые, на земле, обсаженные мириадами мух и муравьев, а вокруг бродят шелудивые собаки.
Я встретил американскую семью: супружеская пара и их дети. Рассказы этих людей о величии Сатья Саи, их благовейная преданность ему подняли мое настроение.
Сегодня, бродя по магазинам, я купил два коврика ручной работы, сотканные тибетскими беженцами. Я сразу обратил на них внимание, - наверное, потому, что впечатление от них перекликайтесь с моим нынешним настроением. Яркие, броские краски и неистовость рисунка: взорвавшийся, готовый раскрутиться клубок драконов и других таинственных существ - словно бы сгусток энергии, который вот-вот распадется, прорвется, извергнется.
Я все меньше понимаю, зачем я сюда приехал. Многие говорят, что за всем этим должен скрываться какой-то план, но даже эта идея мне больше не кажется привлекательной. Я жду приезда Сатья Саи, однако я растерян и уязвлен. Я могу входить на территорию ашрама, но меня до сих пор не пропускают через внутренние ворота, то есть туда, где Сатья Саи проводит большую часть времени. Остается лишь надеяться, что со временем меня подпустят ближе к нему.
Я постоянно вижу перед глазами тебя и наших девочек, и мне начинает казаться, что нас не разделяет тысячемильное расстояние. Но взгляд на тоскливые белые стены возвращает меня в мое примитивное обиталище. Так ношусь я, с удивительной скоростью, между этим миром и моим собственным, пытаясь в моем смятении хоть как-то соотнести их между собой. Я скучаю по тебе и очень скоро вернусь домой.
Целую тебя.
Сэм.
PS. Когда я увижу Саи, я попрошу его движением руки сделать что-нибудь красивое для Рути, Рейчел, Бетти и Джуди, Я так люблю моих дорогих девочек.
Вторник, 16 мая. Половина восьмого утра.
Дорогая Шэрон!
Приятно было услышать по телефону твой голос. Сначала мне показалось, что ты где-то далеко. Но одна-две секунды, и я снова был с тобой. Я очень скучаю без тебя и без детей и часто думаю о вас. Я скоро вернусь.
Хочу рассказать, что случилось за те дни, что я не писал тебе. Мне посчастливилось снова встретить Альфа Тидемана. Он и Матаджи попросили обо мне Сатья Саи, и меня, наконец, пропустили во внутреннюю часть ашрама. Мне разрешают есть вместе со студентами, и я часто бываю в доме Сатья Саи. Это считается великой честью. Я видел людей, которые прожили здесь по шесть месяцев, но Саи не удостоил их ни единым взглядом. Разумеется, мне оказана милость, потому что иначе сидел бы я в одиночестве по ту сторону ворот и дрог под дождем. Я уже стал было думать, что меня так и не подпустят к нему и что, выходит, я напрасно проделал весь этот долгий путь.
Уже несколько раз так было - стоит мне расхандриться, как происходит что-нибудь такое, что выводит меня из этого состояния. Так случилось и на этот раз. Вот теперь, когда меня допустили в дом Сатья Саи, я не спускаю с него глаз. Это увлекательное зрелище. Я покорен его манерой поведения, его энергией, его быстрыми спонтанными реакциями. Когда он выступает, он никогда не читает по запискам, а мысли свои он поясняет интересными историями из повседневной жизни. Его выступления очень увлекательны и информативны, но меня отвращают его строгие моральные предписания.
Моральные принципы, которые проповедуются в лекциях, совершенно не согласуются с моими более современными взглядами в этих вопросах. В соответствии с этими принципами требуется строжайшее воздержание в половых отношениях, подавление агрессивных устремлений, непроявление враждебности, доброта во всех действиях и поступках. Лекции читаются весь день, с самого утра, и длятся по 55 минут каждая. Иногда приходит Саи, и тогда сразу становится интересно.
Особенно меня раздражал один лектор. Это была лекция о состояниях сознания, и лектор говорил вещи, которые были абсолютно несовместимы с моими основными и незыблемыми убеждениями. Он дoшeл до того, что стал утверждать, будто бы мысль и действие тождественны и будто бы нет никакого различия между дурной мыслью и дурным действием. Это совершенно неприемлемо в свете современной психиатрии. Я изнывал и раздражался все больше, но в эту минуту неожиданно погас свет, и микрофон замолчал. Потом откуда-то, из всеобщей сумятицы, появился Саи и пригласил лектора, Альфа Тидемана, еще несколько человек и меня пообедать с ним в его личной столовой. Какое удивительное везение! Еще один случай, когда неожиданная удача спасла меня от отчаяния.
В облике Сатья Саи и в его действиях есть что-то исключительное. У него высокий мелодичный голос, блестящие глаза и кошачья проворность в движениях. Он отличается живым умом и почти никогда не покидающим его чувством юмора. Подчас он резвится с непосредственностью малого ребенка, но может в один миг обернуться воплощением власти и силы.
За обедом Сатья Саи за нами ухаживал, накладывал еду в тарелки. Вдруг он обратился к почти беззубому, простоватому по виду старику с нарисованными полосами на лбу. Он похлопал старика по животу и, как мне показалось, шутливо его побранил. Сразу после этого Саи ушел. Тогда я спросил старика через переводчика, что все это значило. Оказалось, что Саи пригласил старика выступить назавтра с лекцией и спросил, сможет ли он выудить из своей утробы хоть какие-нибудь идеи. Старик улыбнулся. Он никогда не знает, сказал он, о чем он будет говорить. Просто идет к кафедре и начинает... Ему думается, что это Саи говорит через него.
В тот же день, немного позднее, я снова встретился с Саи. В знак уважения я молитвенно сложил ладони перед собой, а он дотронулся до моих рук и пригласил приходить на следующий день. Пока что я могу сказать только, что Сатья Саи добрый и сердечный человек и что за ним интересно наблюдать, его интересно слушать. Но это, разумеется, не основание, чтобы возводить его в ранг Божества.
Я напишу снова на этих днях.
Целую крепко.
Сэм.
Среда, 17 мая. Четверть девятого.
Дорогая моя Шэрон, дорогие девочки!
Вчера был длинный день. Я все еще не видел чуда, однако, я милостливо допущен в дом Сатья Саи и имею возможность общаться там со всеми замечательными людьми, которые его окружают. Вчера перед нами выступал и демонстрировал свое искусство один из лучших в Индии учителей танца. Я беседовал с пожилым человеком, который в течение многих лет сотрудничал с Махатмой Ганди и даже долгое время сидел вместе с ним в тюрьме. Это большая честь для меня.
А вот и Альф. Пришел к завтраку. Мы каждый день вместе завтракаем, а потом едем в ашрам. Так что я останавливаюсь на этом. Допишу завтра.
Четверг, 18 мая.
Дорогие Шэрон и девочки!
Я провожу целые дни в ашраме и часто вижу Саи. Все говорят, что я счастливец, а я предаюсь тоске. Я все еще не видел никаких чудес. Однако я поражен знаменитостью людей, которых я здесь встречаю. Но на Сатья Саи такие вещи не действуют. Вчера приезжал из Нью-Дели важный генерал, но Саи его не принял.
Я познакомился с С. Бхагавантамом, выдающимся исследователем в области ядерной физики и бывшим научным консультантом и советником Министерства обороны Индии. Вчера здесь был губернатор одной провинции. И все же, когда я сижу, скрестив ноги и изнывая от боли, на жестком полу, когда ем пальцами рис с хлебом, когда пью воду, в которой вполне может быть всякая зараза, и испытываю приступы тошноты от запаха специй, когда сижу рядом с беззубым простоватого вида стариком с разрисованным лицом, одетым в белую пижаму, я все больше и больше недоумеваю, - что я тут, собственно делаю?
Вчера, во время одной скучной лекции, я битый час разглядывал облепленную мухами и муравьями коросту на ступне Альфа Тидемана. Вот так-то. А чудес все нет, и настроение мое совсем упало.
Мое воображение то возносит меня на пьедестал - я великий глашатай Слова Божьего, меня величают званием поборника справедливости, и мои почитатели проносят меня на руках по улицам американских городов, - то бросает на рифы жизни, и я уже вижу себя обездоленным, без гроша в кармане, в глубокой подавленности.
У меня нет больше уверенности, что я смогу поговорить с Саи наедине. А о том, чтобы получить от него духовное напутствие и руководство, и думать не приходится. Если Саи и примет меня наедине, то, видимо, - как это обычно бывает, только перед самым отъездом.
Я внимательно слежу за Сатья Саи, буквально не спускаю с него глаз, и все-таки каждый раз пропускаю его так называемые материализации. То зачешется плечо или спина, и я на секунду отвернусь, то что-нибудь постороннее отвлечет мое внимание. "Ты видел, ты видел?" - вдруг зашепчет мне в ухо Альф. А мне еще одно огорчение - опять я пропустил чудо. Говорят, Саи может нарочно все так подстраивать, чтобы разжечь аппетит или испытать терпение. Однако я не склонен даже допускать дерзкую мысль о том, что Саи будто бы намеренно водит меня за нос.
Ну, ладно. По крайней мере, расцвело. И я бодр и готов вынести еще один тоскливый день. Может, хоть сегодня что-нибудь произойдет.
Целую тебя.
Сэм.
Четверг, 18 мая.
Четверть одиннадцатого утра.
Дорогая моя Шэрон!
Сегодня был утомительный, но замечательный день. Утром была торжественная церемония, во время которой Сатья Саи сам раздавал одежду и еду собравшимся тут беднякам. Это было прекрасное незабываемое зрелище. И хотя чуда своими глазами я так и не увидел, но мне впервые всерьез подумалось, что Всезнающий Отец наш и Утешитель, быть может, и в самом деле ходит по земле, среди нас, и от этой мысли глаза мои наполнились слезами.
Я вспомнил, как несколько месяцев назад, во время медитации, я увидел в отдалении слабый свет. Я подумал тогда, что это может быть свет в далеком окне. И мне представилось, что по ту сторону окна находится Бог и что, если бы мне удалось подойти достаточно близко, я мог бы увидеть Его. И теперь вдруг эта поразившая меня мысль, когда я увидел, как Саи любовно и сострадательно одаряет страждущих. У меня возникло чувство, что я подошел к заветному окну и вблизи гляжу на нашего любящего Отца. Я едва сдержал нахлынувшие слезы.
Саи отличается неисчерпаемой энергией. Он сам проводит почти все церемонии и праздненства. На этот раз он сам без устали paздaвaл людям одежду. Последователи Саи уверены, что он знает все про каждого человека, с которым он встречается. Они утверждают, что, выступая публично, Саи мгновенно улавливает вопросы, возникшие у слушателей, и вплетает ответы в ткань своих речей. Они утверждают, что он делает это постоянно и что таким образом он отвечает на сотни вопросов. Сегодня я сам видел, как Сатья Саи с неизменным радушием приветствовал, по отдельности, буквально тысячи людей. Причем, надо сказать, между ним и всей этой толпой установилось поистине удивительное чувство близости и взаимного узнавания.
Вечерняя часть сегодняшней программы была для меня истинным испытанием. Я чувствовал себя усталым и тосковал по дому. Все вокруг говорят, что это естественный ход вещей. Ибо Бог не сразу являет нам Свою Милость. Он испытывает человека, до той поры, пока тот не созреет для Божественного Откровения. Разумеется, я мог бы, подобно большинству людей на планете, принять Бога и поверить в Него без прямых подтверждений факта Его Бытия. Почему, в сущности, я должен рассчитывать, что мне откроется чудо или что мне будет дано увидеть воочию Высшие миры? И все же, несмотря на всю тщетность моих усилий, я не сдаюсь.
Сегодня вечером Саи говорил о праведности и моральных принципах. Он ратовал за подавление и строгое регулирование эмоций, одним словом, за викторианскую мораль, которая столь несовместима с глобальными идеями современной психиатрии. Я был раздосадован и уже подумывал о скором возвращении домой. Саи говорил о том, что не следует носить узкие брюки, длинные волосы и всякие новомодные штучки; и что следует контролировать мысли и эмоции, и о разных других "следует" и "не следует". После его выступления и песнопений люди столпились вокруг него. Они падали перед ним ниц, целовали его ноги. Я решительно чувствовал себя лишним.
Вслед за Альфом я вошел в вестибюль и стоял там вместе с еще несколькими людьми, пока Саи в задней комнате здоровался с посетителями. Нас разделяло несколько комнат и изрядное расстояние. В эту минуту мое отчаяние достигло, я думаю, высшей точки. Причина была та, что учение Сатья Саи прямо посягало на весь уклад моей жизни и даже на саму мою профессиональную деятельность. Я всерьез считал, что пора уезжать домой.
Потом он вдруг появился перед нами, держа в руках две конфеты и приговаривая: "Сласти, сласти", и сразу удалился - тем же быстрым шагом, что и пришел. Через секунду я уже расплывался в улыбке. Мое настроение совершенно переменилось. Я стоял и, словно мальчишка, заливался смехом, испытывая при этом смущение и благовейный страх от этой внезапной перемены в чувствах. Я был ошеломлен и сражен тем обстоятельством, что он сумел угадать мою тоску и отозвался на нее, хотя он был в ту минуту в другой части дома и его окружали сотни людей.
После этого поразительного эпизода я стал заново осмысливать моральные принципы, провозглашаемые Сатья Саи. Я теперь сам удивляюсь тому, как свято я верил в мою систему ценностей, хотя она является отражением цивилизации, в которой не все обстоит благополучно. В наши дни половина всех браков, заключенных в Южной Калифорнии, заканчивается разводом. Люди истощают землю, загрязняют воздух и воду, убивают друг друга, меньше всего помышляя о любви к Богу.
Почему же тогда я цепляюсь за "современные" принципы морали, такие как свобода самовыражения в сексе, несдержанность в агрессивных реакциях, разнузданность в сфере чувств и чувственности - вплоть до экстравагантности и порнографии, - дозволительность самых абсурдных идей и прихотей, какие только рождаются в погоне за сильными ощущениями, а также право претворять их в жизнь? Мы действуем согласно нашим желаниям, а не по нашему долгу. Мы превозносим, почти боготворим наш разум и отвергаем религию и Бога.
Сатья Саи, напротив, говорит о работе, о долге, об ответственности, преданности, религиозном чувстве, о любви к Богу. Он ревностный поборник суровой дисциплины, он не устает ратовать за сдерживание эмоций и непривязанность к чувствам, за необходимость поиска высших целей. Я давно втайне лелеял надежду, что эти жизненные принципы отражают глубинную истину и что, стало быть, ими и надо руководствоваться. Однако мой конкретный опыт убеждал меня, что на одной доброте и праведности далеко не уедешь. Такая линия поведения не приносит никаких плодов и лишь делает более уязвимым. Теперь я начинаю думать, что существует более высокая причина, чтобы верить в эти, быть может, старомодные, но весьма существенные, основательные и подлинные моральные устои.
Сатья Саи учит, что правильные и истинные принципы приближают человека к Богу и к пониманию подлинного смысла жизни. Саи дает людям силы, чтобы поверить в эти забытые принципы. Он дает им силы, чтобы вести жизнь, освященную преданностью великим идеалам. Я начинаю постигать его и понимать его величие.
Я вас всех люблю и буду снова вам писать.
Целую вас крепко.
Сэм.
Суббота, 20 мая. 6 часов утра.
Дорогая Шэрон и девочки!
Ну вот, наконец, я увидел чудо своими глазами. Теперь я не сомневаюсь, что Саи способен материализовать предметы: материальный предмет появился из ниоткуда, из воздуха прямо перед моими глазами.
Я не знаю, почему это случилось именно сейчас. Возможно, тот случай, когда я был в полном отчаянии, и он ко мне подошел, был поворотным пунктом. Теперь я начинаю думать, что мне выпало неслыханное счастье. Видимо, есть смысл в словах о том, что Бог испытывает и выжидает того момента, когда ты готов принять Его.
Я бродил по залу в ожидании начала программы, когда объявили, что Саи хочет обратиться с прощальным словом к профессору, который приехал сюда, чтобы читать лекции на Семинаре. Саи сидел в восьми футах, то есть в двух с небольшим метрах от меня. Он встал, повернулся лицом в мою сторону, сделал рукой в воздухе несколько кругообразных движений, и я увидел у него в руках длинные четки. Затем он надел четки на профессора. С какой простотой и любовью совершил он поистине невероятный акт! Абсолютно естественно, без всякой рисовки - для Саи это обычное дело. Однако какое потрясение! Ты только подумай, он действительно может создавать вещь из ничего!
Сегодня мне довелось беседовать с д-ром Бхагавантамом. Я писал о нем раньше. Это замечательный и широкообразованный человек, всемирно известный физик, получивший образование в Кэмбридже. Когда Бхагавантам впервые встретил Саи, он был скептиком и считал, что люди святой жизни ничего не делают, чтобы повысить уровень жизни в Индии. Он не собирался искать встречи с Сатья Саи, но однажды, прогуливаясь по берегу реки, он с ним повстречался, и они разговорились.
- У вас ученых,- говорил Саи, - искаженный взгляд на жизнь. Вы интересуетесь только преходящими ценностями. Ученые полагают, что они открывают важные законы и познают действительность. По существу же они ничего не знают о том, что на самом деле и есть самое главное,- о смысле жизни. Вы не верите в Бога,- продолжал Саи, - вы не почитаете индийское наследие, индийские традиции.
Д-р Бхагавантам почувствовал себя задетым: - Разве только ученые отвернулись от Бога? Я знаю многих не-ученых, которые не верят в Бога. Я горжусь индийскими традициями. Мой отец и мои деды были учеными: они изучали санскрит и чтили индийское наследие, индийские традиции. Д-р Бхагавантам решил сослаться на Роберта Оппенгеймера, выдающегося американского ученого, которого считают отцом атомной бомбы. Когда в Нью- Мексике взорвалась первая атомная бомба, корреспонденты спросили его, как он воспринял это событие. В ответ Оппенгеймер процитировал отрывок из индийского Священного писания "Бхагавадгита". Когда Арджуне, который был приверженцем и другом Кришны, открылся лик Бога, он так описал это видение: "Словно тысяча солнц засияла на небосклоне". Оппенгеймер сравнивал свет, порожденный атомным взрывом, со светозарным видением Бога, представившимся Арджуне.
- Если в момент высочайшего научного свершения,- говорил Бхагавантам,- американский ученый, не имеющий никакого отношения к Индии, цитировал индийский священный текст, то едва ли можно обвинять ученых в безбожии, как это делаете вы.
На этом их разговор о Бхагавадгите закончился. Они еще беседовали некоторое время, а потом Сатья Саи спросил:
- Вы почитаете Бхагавадгиту? Вы станете читать Гиту, если я вам ее подарю?
-Я бы не бросился читать ее сегодня же,- отвечал Бхагавантам,- но я, разумеется, хранил бы ее, как сокровище.
- Тогда протяните руку,- сказал Саи, взял пригоршню песка и высыпал на ладонь Бхагавантама. Д'р Бхагавантам утверждает, что песок превратился в миниатюрный томик Бхагавадгиты.
Я был рационалист, почти агностик,- продолжал он.- Я был изумлен в высшей степени. Однако, в моем представлении, всякий факт должен был иметь научное объяснение. Поэтому я, естественно, предположил, что книга была выпущена каким-то издательством, и спросил с удивлением, кто издал эту книгу.
- Ее выпустил Саи-Пресс,- ответил Саи. - Я выбрал текст на телугу, чтобы вам было легче читать.
Д-р Бхагавантам засмеялся. Потребовалось еще четыре года, продолжал он, прежде чем он поверил в Божественность Сатья Саи. За эти годы он видел множество удивительных чудес и потратил много времени и сил, пытаясь разгадать Сатья Саи. Случалось, Саи вдруг подходил к нему и говорил, что у него ошибочный ход рассуждений или что в данную минуту он рассуждает правильно. Так ему стало казаться, что Саи читает все его мысли.
Последней каплей был случай, который произошел четыре года спустя, когда Саи посетил дом д-ра Бхагавантама. Саи подошел к столу, на котором лежал большой лист почтовых марок, и медленно провел рукой по поверхности листа. Бхагавантам увидел, что на каждой марке появился портрет Сатья Саи. Бхагавантам абсолютно точно знал и видел, что Саи не доставал других марок из рукава своего облачения. Тогда он, наконец, согласился с мыслью, что Сатья Саи выше его понимания.
Я все больше начинаю верить в эти рассказы о различных чудесах. Я слышу их от всех людей вокруг. А теперь я и сам, своими собственными глазами, видел чудо и, надо сказать, весьма эффективное. Мне говорят, что Саи обладает способностью читать прошлое и будущее людей. Он знает их мысли и все обстоятельства их будущей жизни. Я говорю себе, что не могу принять все это на веру только потому, что я видел одно чудо. (Тем более, что всегда остается вероятность, что тебя одурачили). Однако я начинаю думать, что Сатья Саи обладает большой силой и что находиться подле такого человека - это редкая удача.
Поразительно! Невероятно! Неправдоподобно! Вокруг меня происходят ошеломляющие, умопомрачительные вещи. Словно стала явью самая неправдоподобная научная фантастика.
То, чему я стал свидетелем, нанесло сокрушительный удар по моим прежним убеждениям и по той системе ценностей, которой я придерживался. А ведь это мучительно - отказываться от привычных представлений. И вместе с тем факты, которые я наблюдаю, являются наглядным подтверждением той непреложной истины, что наше подлинное бытие лежит за пределами времени и пространства. Человек, являющий собой это подтверждение, не только приоткрывает нам реальность высшего порядка, но и учит, как осуществить заложенное в нас Высшее начало, Высшее естество. Я не могу оставаться глухим к этому. Я присутствую не при абстрактных академических спорах или рассудочных словопрениях на тему о том, существует ли Бог. Я наблюдаю реальные факты, подтверждающие Его Бытие.
Если тебе довелось встретить Учителя столь высокого ранга, тебе остается лишь следовать Ему и полностью повиноваться Его Воле,- подобно тому, как это описано в Библии. Теперь мне представляется очевидным, что библейские рассказы - это не аллегории, но повествование о подлинных событиях. Праведный путь и неправедный путь - это не выдумка, а истинная реальность. Божественное воистину открывается людям, чтобы наставить их на праведный путь. Бог воистину восходит на землю. Во вселенной существуют такие силы, такие творческие начала, о которых нам знать не дано.
Альф говорит, что миссия Саи заключается в том, чтобы удалить злокачественную опухоль, разъедающую современное общество. Это трудная операция, и сейчас он занят тем, что готовит к ней людей. Альф полагает, что мир стоит на пороге вселенской катастрофы и что людям будет представлена возможность либо выбрать путь праведной жизни либо, в противном случае...
Я понемногу привыкаю к смиренной мысли, что я, в сущности, не волен в собственной судьбе, ибо истинным творцом являюсь не я, а Бог. Однако мне полагается мобилизовать все свои силы, чтобы наилучшим образом исполнять свой долг, вести праведную жизнь и следовать руководству Великого Учителя, каковым является Сатья Саи. Иного пути нет.
Сатья Саи учит:
Откажись от привязанности к земным благам. Упорно трудись. Выполняй свой долг. Стремись побороть соблазны, которые предлагают тебе органы чувств. Люби людей. Учись слушать свой внутренний голос и делать то, что он тебе подсказывает. Медитируй и ищи Бога, который пребывает повсюду - вокруг тебя и в тебе.
Меня угнетает и страшит мысль, что видимо, придется отказаться от множества предметов, которые, как я полагал, приносят мне радость. Я чувствую себя совершенно беспомощным и беззащитным перед лицом устрашающей силы и могущества Сатья Саи. Мои основные жизненные принципы поколеблены. Теперь я начинаю понимать, что в мире неизбежно существуют не одни только силы добра, но и силы зла. Я несколько озадачен тем обстоятельством, что я бессилен понять пружины, механизмы и законы, действующие в этой сфере, лежащей за пределами моего чувственного опыта.
Мне неизвестны доподлинно ни замыслы, ни структура поведения Сатья Саи, так что я порой начинаю опасаться, что он сам может оказаться черным магом, и эта мысль повергает меня в совершенный ужас. Вчера вечером я крадучись пробрался в мою темную комнату в гостинице, осторожно открыл дверь ванной, распахнул дверцы шкафов, заглянул во все углы и вздохнул с радостью и облегчением, когда убедился, что там не спрятались домовые и привидения.
Я чувствую себя, поистине, как новорожденный младенец, которого пугает все, что он видит, и который едва лишь начинает постигать этот новый для него мир, еще не понимая толком, как к нему приобщиться. Хотя я слышу утешительные рассказы о том, как Сатья Саи спасает и защищает людей, однако у меня пока что нет той непоколебимой веры, которая отличает его приверженцев. Я не уверен, что он, своей милостью, защитит меня, а потому не чувствую себя в безопасности.
...Ну, кажется, я все вам рассказал. Я понимаю, что не следует увлекаться первыми впечатлениями и спешить с выводами. Так что пусть все немного отстоится и будем ждать новых событий. На днях снова вам напишу.
Целую вас.
Сэм.
Гранит и молот
Вскоре после того, как я написал предыдущее письмо, во мне произошла внезапная и коренная перемена,- как будто гранит дрогнул и раскололся под ударом молота. Можно было бы назвать эту перемену трансформацией сознания, сдвигом в ментальном восприятии действительности, обращением в религию или трансцендентальным опытом - дать название нетрудно, труднее описать. Приводимые ниже письма покажут, как все это произошло. Сейчас же я хотел бы прервать на время мое повествование, чтобы поразмышлять и постараться понять, какие факторы вызывают такого рода глубокие сдвиги в психологической и духовной сферах человека. Этот вопрос интересует меня и просто с позиции человека, как мыслящего и чувствующего существа, то есть в личном плане, и с позиции, врача-психиатра, то есть в плане профессиональном.
Едва ли не главной причиной, побудившей меня взяться за эту книгу, было желание рассказать о моем духовном опыте, поделиться моим открытием с теми, кто ищет света. Сегодня мы почти ничего не знаем о факторах и механизмах, действующих в процессе духовного преображения, но нам доподлинно известно, что данное явление существует, и это уже немаловажно. Если тебе было дано Божественное откровение или же ты стал свидетелем того, как духовное просветление снизошло на кого-либо другого, то уже этого одного достаточно, чтобы озарить твою жизнь радостью и дать тебе новые силы для дальнейшего поиска.
Что приводит человека к кардинально новому отношению к действительности? Почему один человек, после первой же встречи с Сатья Саи совершенно преображается, в то время как другой тратит месяцы и даже годы на то, чтобы понять его и принять? Почему, наконец, есть и такие люди, которых совершенно не изменяет даже длительное общение с Сатья Саи, даже самые невероятные свидетельства его величия и силы? Я пытался было разобраться во всем этом, но отказался от этой мысли, ибо понял, что ответы на данные вопросы попросту лежат за пределами моего понимания.
Помнится, я где-то читал, что однажды Саи спросили, почему некоторые люди живут в ашраме, соблюдают строгую дисциплину, медитируют, делают добрые дела и, по всей видимости, поклоняются Богу, и, тем не менее, не испытывают существенных внутренних перемен; и почему другие полностью преображаются и обретают радость и блаженство, прожив в ашраме самое короткое время. В ответ Сатья Саи привел такое сравнение. Гранит имеет определенный момент разлома - скажем, двадцать два удара молотком. Допустим, что этот гранит уже получил в прошлом (аналогично человек, в прошлых жизнях) двадцать ударов. Стало быть, только два удара отделяют его от момента разлома. Предположим, с другой стороны, что в запасе имеются только два удара. Тогда на данное воплощение приходится целых двадцать ударов.
Я не достиг того уровня сознания, когда открываются высшие миры и связанные с ними концептуальные идеи, в силу чего мне абсолютно неведомы многие из тех факторов, которые действуют в этой сфере. Поэтому я берусь описывать мой духовный опыт, хотя и с надеждой, что это поможет моему читателю приобщиться к процессу духовного преображения, но с полным пониманием того, что мои возможности весьма ограничены. Вместе с тем я мог бы, как мне кажется, пролить свет на некоторые стороны этого процесса, описав мой собственный путь к Духу. Я должен заверить читателя, что на этом пути его ждет глубокое внутреннее потрясение и что это потрясение откроет ему новое и удивительное видение мира... и принесет поразительное чувство, что, наконец-то ты вернулся к истокам своим. Я должен сказать, что именно такого рода перемена произошла со мной лично.
Вернувшись домой после первой поездки в Индию, я был сам не свой от всего увиденного и пережитого: парил в облаках и был уверен, что все жаждут меня слушать и придут в восторг от моих открытий. Почему же большинство людей в ответ на мои рассказы лишь пожимают плечами и отходят в сторону? Может быть, я упускаю что-нибудь важное? Или это они что-то не воспринимают?