Во время беседы фюрер исключительно вежлив со мной и предупредителен. Можно сразу заметить, что ему приятно разговаривать с человеком, который не падает от страха при любом кризисе.
Радость доктора Наумана по поводу отстранения доктора Дитриха не поддается никакому описанию. Доктор Дитрих в нашем министерстве — это просто инородное тело.
Теперь министерство снова будет под единым руководством. Доктор Науман получает от меня задание создать для этого необходимые условия.
Всю Страстную пятницу я тружусь дома не разгибая спины. Я вообще даже не замечаю праздника. В сегодняшней сводке ОКВ звучит какая-то новая отвратительная нота. Можно себе представить, как, внимая этим печальным вестям, немецкий народ постепенно теряет все свое мужество.
В течение вечера на Западном фронте мало что изменилось в территориальном отношении. Передовые части противника пробились в район Брилона и Падерборна, намереваясь, вероятно, выйти к Везеру. На остальных участках противник сейчас занят подтягиванием тылов. Наши контрмеры должны начаться уже в этот вечер. Конечно, в настоящий момент вряд ли можно надеяться на многое.
Что же касается Восточного фронта, то в Венгрии снова усилилось давление противника на участке вдоль германской границы. В одном месте противнику удалось перейти границу и овладеть двумя австрийскими деревнями. К югу от Балатона мы еще держимся пытаясь по возможности сохранить за собой район нефтедобычи. Исключительно сильными были новые удары советских войск в Верхней Силезии. Противник добился нескольких вклинений, но все их удалось ликвидировать. Положение в Глогау стало несколько критическим в результате действий вражеской авиации; гарнизон Кюстрина из тысячи человек под командованием Райнефарта пробился к нашей передовой. Исключительно критическая обстановка сложилась в районе Готенхафена и Данцига. Боюсь, что здесь все скоро кончится.
Я засиживаюсь до поздней ночи, отыскивая и обосновывая предпосылки для реорганизации нашего отдела печати. От рейхслейтера Бормана пришло уведомление, что фюрер имел трехминутную беседу с доктором Дитрихом, в ходе которой Дитрих сам попросился в отпуск на неопределенное, а Зюндерман — на ближайшее время. Наконец-то у меня появилась настоящая свобода действий, необходимая для реализации всех моих начинаний. Я использую эту возможность и начиню прессу такими фактами, от которых и в последующее время нельзя уже будет отказаться.
1 апреля 1945 года, воскресенье [с. 1-38]
Вчера
Военное положение
На Восточном фронте основным районом боев была Венгрия. Между рекой Драва и западной оконечностью озера Балатон противник вел фронтальное наступление в направлении Надьканижи и добился глубокого вклинения, в результате чего приблизился на 20 километров к району нефтедобычи. Одновременно советские войска продвинулись от Залаэгерсега на юг и юго-запад, преследуя цель охватить район нефтедобычи с фланга и овладеть им. От Сомбатхея и Гюнса противник повернул на северо-запад и достиг германской границы западнее Сомбатхея, перейдя ее северо-западнее Гюнса. Его передовые танковые части вышли к Кирхшлагу. В то же время противник продолжал наступление вдоль железной дороги Раб — Эденбург [Шопрон] — Винер-Нойштадт; здесь он находится примерно в 20 километрах к востоку от Эденбурга. Захватив Раб, советские войска продвинулись почти на 10 километров в направлении Прессбурга [Братислава]. На реке Нитра противник во многих местах вклинился в нашу оборону и вышел к реке Ваг, на западном берегу которой создал несколько плацдармов.
Еще одним основным направлением действий противника был район Моравска-Остравы, где Советы вчера опять ввели в бой крупные силы, поддерживаемые танками, и добились вклинений местного значения на участках между Фрайшгадтом, Ратибором и Качером. Ратибор и Качер попали в советские руки. Непосредственно к югу от двух этих городов противник был остановлен на отсечной позиции.
На прилегающем участке фронта вплоть до реки Нейсе все ожесточенные атаки противника были отбиты. В районе Бреслау нам удалось улучшить свои позиции. В Глогау противник после упорных боев проник в центр города. На всем участке фронта по Одеру серьезных боевых действий не отмечено. Ни о каких особых событиях не доложено также и из Данцига и Кёнигсберга. В Курляндии советские войска продолжают упорно атаковать наши позиции, однако обстановка существенно не изменилась.
В англо-канадском секторе Западного фронта на Нижнем Рейне наши соединения, ведя тяжелые бои, сдерживают продвигающегося вперед противника. Англичане ударами с севера и востока овладели Эммерихом и отсюда перешли в наступление в направлении голландской границы. В районе Бохольта обстановка существенно не изменилась. Продвигающаяся через Боркен группировка противника устремилась дальше на север и вышла в район Штадтлона. Другая группировка овладела Косфельдом; здесь наши войска предпринимают контратаки с целью сузить район вражеского вклинения между Косфельдом и Дюльменом. От Дюльмена противник продвинулся еще на пять километров в направлении Мюнстера и находится сейчас примерно в 25 километрах юго-западнее этого города. Между Мюнстером и Реклингхаузеном английские войска пересекли у Людингхаузена канал Дортмунд-Эмс. Группировка противника, наступавшая из района Дорстен — Гладбек в направлении Бюра и Реклингхаузена, была остановлена; в ходе контратак были взяты обратно несколько населенных пунктов. Немецкая линия обороны проходит теперь по северной границе Рурской области, вдоль Рейна до района Бойеля и затем поворачивает и идет вдоль реки Зиг до района Зигена.
В районе прорыва американцев, продвинувшихся из Вестервальда до рубежа Вецлар — Гисен — Марбург, обозначились теперь два направления действий. Одна группировка противника наносит удар на север с целью соединиться с англо-канадскими войсками где-то в районе между Хаммом и Падерборном; вторая группировка разворачивается на восток и продвигается в направлении Герсфельд — Фульда. Группировка противника, наступающая на север, повернула у Брилона частью сил на запад, а остальными продолжает наступать на север и северо-восток. Между Брилоном и Касселем противник находится примерно на рубеже Арользена и Бад-Вильдунгена. По еще не подтвержденным данным, противник, продвигавшийся из района Марбурга на восток, достиг Герсфельда. На автостраде у Альсфельда замечены крупные скопления вражеских войск. Силы противника, наступающие через Лаутербах в юго-восточном направлении, вплотную подошли с запада к Фульде.
В районе Ханау никаких существенных изменений не произошло. Здесь усиливается немецкое сопротивление. В данное время противник остановлен в районе Гельнхаузена. Под Ашаффенбургом ему также не удается добиться новых успехов. В результате контратак был отбит Швайнгейм. Вдоль восточных склонов Оденвальда создана новая оборонительная линия, проходящая от Клингенбергана-Майне через Мильтенберг, Аморбах и Обербах до Неккарштайнаха. У Аморбаха противнику удалось прорвать эту линию и выйти к Вальдюрну и Бухену. Наступая с севера на юг, противник ворвался в Гейдельберг. Между Гейдельбергом и Мангеймом он пересек Неккар и вступил в Шветцинген.
С итальянского фронта никаких особых сообщений не поступило.
Днем в воздушное пространство рейха вторглось до 1300 американских четырехмоторных бомбардировщиков, которые подвергли бомбардировке портовые и транспортные сооружения в Гамбурге, Бремене и Вильгельмсхафене. Около 500 американских четырехмоторных самолетов со стороны Италии подвергли ударам с воздуха Вену, Винер-Нойштадт, Клагенфурт и Грац. Наши истребители сбили восемь самолетов противника. С наступлением темноты 60 «москито» совершили беспокоящий налет на Берлин. Около 20 «москито» бомбили Эрфурт. Не потеряв ни одного самолета, четыре наших перехватчика сбили четыре «москито». В течение всей ночи над западной частью рейха активно действовали ночные истребители дальнего радиуса действия.
В Лондоне продолжают целенаправленную пропаганду, призванную сеять страх и тревогу в немецком народе. Утверждают, что рейх практически уже прекратил существование, что о какой-либо единой внутренней организации в Германии сейчас не может быть и речи и что правительство потеряло всякую власть и силу. Эта пропагандистская тактика слишком прозрачна, чтобы ей мог постоянно сопутствовать успех. Как англичане, так и американцы в настоящее время делают все, чтобы к 25 апреля, то есть ко дню открытия конференции в Сан-Франциско, каким-то образом закончить все в Европе, поскольку и Лондону и Вашингтону ясно, что именно в Сан-Франциско возникнут первые по-настоящему серьезные, чреватые кризисом политические споры и что там не хотели бы видеть нас в качестве «третьего радующегося», оставшегося у них за спиной.
Действительно, все действия на западе, видимо, рассчитаны противником на то, чтобы убедить самого себя в возможности скорой военной победы над нами. Гаулейтер Вагнер из Карлсруэ подробно докладывает мне о положении в своем гау. Он тоже горько сетует на то, что моральный дух как среди населения, так и в войсках исключительно сильно снизился. По его словам, теперь уже никто больше не боится резко критиковать фюрера. Конечно, вину за поражение Германии несут ВВС, но и фюрера упрекают в том, что он, своевременно не сделав перестановки кадров, не добился перелома. Хотя и верно, что противник не отваживается на серьезное кровопролитие, но, наталкиваясь на сопротивление, он всякий раз использует свою авиацию, которая просто превращает район сопротивления в пустыню. Я уже неоднократно отмечал, что наш народ не испытывает перед англо-американцами такого страха, как перед Советами; наоборот, многие радуются их приходу, считая, что тем самым немцы будут защищены от Советов. Жители левобережных районов Рейна, безусловно, проявили очень слабую политическую выдержку. Они были деморализованы продолжительными вражескими бомбардировками и теперь бросаются в объятия англо-американцев — иногда с воодушевлением, а иногда все-таки не без внутреннего сопротивления. Частично, по крайней мере в некоторых городах и деревнях, население даже активно выступает против наших войск, если те оказывают сопротивление противнику, что, разумеется, действует на войска крайне угнетающе. И в самом деле, сегодня, конечно, уже нельзя говорить о сколько-нибудь существенном общем сопротивлении. Правда, кое-где еще держатся отдельные группки, но они, естественно, не имеют никакого значения для продолжения военных операций.
По поручению главнокомандующего немецкими войсками на западе Мюллер также прислал мне свой доклад о моральном состоянии гражданского населения, и доклад этот исключительно тревожен. Правда, я полагаю, что на Мюллера слишком сильно повлияли настроения офицеров штаба главного командования немецких войск на западе. Он сваливает всю вину за катастрофу только на гражданское население, что вполне соответствует политике генерального штаба, который хочет оправдать и командование сухопутных войск, и особенно себя за события на Западном фронте. И в докладе Мюллера подчеркивается, что население встречает англо-американцев с белыми флагами и нередко в деревнях и городах происходит нечто вроде торжественных встреч. Партия преждевременно оставила города и деревни. А население теперь начало заниматься грабежом. Оно предается панике, вызываемой страхом перед танками противника. В районах, прилегающих к Майну, ходят даже слухи о том, что штаб-квартира главного командования немецких войск на западе делает все, чтобы свалить вину на население и обелить сухопутные войска, а особенно их генералитет.
Мой ответ Мюллеру на его доклад достаточно едок, и он должен довести его до сведения генерала [-фельдмаршала] Кессельринга. В этом ответе я подчеркиваю, что моральное состояние населения неизменно оставалось первоклассным, пока на нашей земле не появился враг. Так, население отважно выдержало все налеты вражеской авиации. Однако нет ничего удивительного в том, что население теряет стойкость, когда постоянно видит собственными глазами, как бегут назад отчаявшиеся толпы солдат и офицеров сухопутных войск, бросающих свое оружие и не оказывающих противнику ровно никакого сопротивления. В какой малой степени войска готовы сражаться, видно еще и из того, что только войска генерала Паттона с начала наступления захватили в плен 140 тысяч человек. Это ужасное обвинение против тех, кто вопреки моему совету помешал нам выйти из Женевской конвенции. Паттон заявляет также об уничтожении им около 90 тысяч наших солдат и офицеров. Эта цифра неверна. Она явно завышена. Однако число взятых в плен, может быть, и соответствует истине. Не отвечают фактам и заявления Паттона о достигнутых им величайших во всей военной истории победах. Как можно говорить о каком-то военном успехе перед лицом столь явного материального превосходства и столь ужасающих бомбардировок с воздуха, которые превращают поля сражений буквально в пустыню, а города и деревни — в развалины?
Тем не менее я придерживаюсь мнения, что в Западной Германии постепенно начнется партизанская война. Об этом свидетельствует целый ряд признаков. Англичане также высказывают опасения по поводу того, что наши борцы за свободу создадут серьезные помехи для их тыла. Впрочем, они теперь серьезно надеются на близкий крах Германии. Они даже полны решимости назначить точную дату победы союзников независимо от того, будем ли мы оказывать сопротивление или нет. Они попросту хотели бы объявить войну законченной в приказном порядке. Однако так просто это у них не получится, и вряд ли подобный приказ произведет на нас какое-либо впечатление. Уже отсюда видно, насколько англо-американцы торопятся завершить войну в Европе. Сообщения о том, что в Лондоне уже готовятся к празднованию победы, разумеется, рассчитаны исключительно на наш образ мышления.
Попутно заслуживает упоминания, что в Лондоне постоянно твердят о необходимости создать предпосылки для того, чтобы предложить Германии самые жесткие условия мира.
То и дело там высказывается опасение, что наше отступление на Западном фронте продиктовано некими высшими соображениями, что мы будто бы имеем намерение объединить свои войска, сражающиеся как на западе, так и на востоке, чтобы вместе с большевиками начать общую борьбу с нашим и их врагом — англо-американцами. Это может создать определенные возможности для конфликта, особенно если принять во внимание, что именно сейчас политические мотивы кризиса начинают приобретать исключительно угрожающий характер и большие масштабы. «Манчестер гардиан» заявила, что в преддверии конференции в Сан-Франциско у союзников не наблюдается ни малейших признаков единства. Под нажимом общественности Стеттиниус вынужден раскрыть суть заключенного в Ялте тайного соглашения, согласно которому Советскому Союзу по требованию Сталина должны предоставить три голоса. Это тайное соглашение вызвало самую резкую критику со стороны общественности США. В полдень пришло сенсационное сообщение о том, что при сложившихся обстоятельствах конференция в Сан-Франциско должна быть отложена. Сталин сейчас, очевидно, не испытывает никакого желания пускаться в долгие дебаты с англо-американцами. Он оправдывает это тем, что Молотова в настоящий момент нельзя послать в Сан-Франциско, поскольку он должен участвовать в совещаниях по разработке советского бюджета. Это несколько циничное заявление, безусловно, вызовет в Лондоне и Вашингтоне соответствующую реакцию. В Лондоне пытаются объяснить возникновение этой дилеммы тем, что, мол, Германия уже находится на грани катастрофы и потому-де сейчас нельзя отвлекаться на конференцию в Сан-Франциско. Действительная же причина вероятного переноса конференции — это, конечно, политический кризис в лагере наших врагов. Предполагают, что Сталин вознамерился потребовать для себя в Сан-Франциско целых 16 голосов, что, разумеется, опрокинет все англо-американские расчеты. Помимо этого, Москва официально заявила, что Кремль требует, чтобы Люблинский комитет, даже в его сегодняшнем, нереорганизованном виде, был приглашен в Сан-Франциско в качестве официального польского правительства. Реорганизовать же его просто невозможно, так как Советы всячески затягивают переговоры в Москве. Это заявление Кремля вызовет настоящий шок у англо-американской общественности. Оно выдержано в довольно едких выражениях и заканчивается фразой о том, что Кремль ожидает быстрейшего решения этой проблемы. Иными словами, Сталин считает нынешний момент вполне подходящим для того, чтобы сменить тон в разговоре с англо-американцами на более жесткий и довести кризис во вражеской коалиции до крайнего предела.
Боле докладывает мне о неудаче, которая постигла Хессе в Стокгольме. Хессе — типичный риббентроповец, не пользующийся, прежде всего в английских политических кругах, ни малейшим доверием. Если англичане и захотели бы вообще разговаривать с немцами, то уж, во всяком случае, не с Риббентропом. С этой точки зрения отправка в Стокгольм именно Хессе была чистой воды дипломатической ошибкой. На Востоке очень серьезную озабоченность в данный момент вызывает развитие событий в Венгрии и на австрийско-венгерской границе. Церф, который только что вернулся с фронта в Венгрии, представил мне доклад о тамошних делах. Он объясняет, что наше наступление захлебнулось из-за немыслимо плохой погоды. Наступательные действия развивались в совершенно непроходимой болотистой местности, так что наши танки просто не могли двигаться. Зепп Дитрих сделал все, чтобы наступление было успешным, но он, конечно, никакой не командующий армией. В лучшем случае он мог бы командовать дивизией. Как бы то ни было, но наши потери исключительно велики, и в дальнейших операциях на 6-ю армию, в общем-то, вряд ли можно делать ставку. Для Зеппа Дитриха это, разумеется, ужасно. Можно себе представить, как он страдает от всего происшедшего.
Война в воздухе снова принесла нам огорчения: совершены массированные налеты на Грац, Гамбург, Бремен и Вильгельмсхафен. Эскадры вражеских бомбардировщиков опять непрерывно появляются над Германией, причиняя нам огромнейший ущерб. Отныне против этих бомбардировочных эскадр будут применяться в качестве таранящих истребителей старые немецкие самолеты. Нужно исходить из того, что потери этих истребителей-таранов при их тотальном использовании против вражеских бомбардировщиков составят до 90 процентов. Использование старых истребителей в качестве воздушных таранов должно начаться через восемь — десять дней. Ожидают, что это даст исключительный эффект. От 50 до 90 процентов наших летчиков-истребителей записались в эту группу добровольно; следовательно, боевой дух наших летчиков-истребителей еще исключительно высок, хотя Геринг по понятным причинам постоянно и утверждает обратное.
Исключительно [одно слово неразборчиво] заявление по поводу англо-американских террористических налетов на Дрезден передал нам Герхарт Гауптман. Он, оказывается, сам пережил один из них и говорит об этом языком, вполне достойным первого писателя рейха.
Я сейчас занят делами, связанными с организацией радиостанции для нашей акции «Вервольф». Ею будет руководить Слезина, который приобрел на этом поприще немалый опыт еще во время сражения в Саарской области. Прюцман, занимающийся подготовкой самой организации «Вервольф», сделал пока не очень много. Мне кажется, что дело у него движется слишком уж вяло. Он жалуется на то, что население в захваченных противником западных немецких областях все еще ведет себя пассивно и настроено против партии. Однако это вовсе не причина, чтобы выполнять свою работу столь медленно. Сейчас здесь нужно быть очень энергичным. Я рассчитываю дать всему делу мощный импульс с помощью пропаганды, которую мы развернем, используя создаваемую нами новую радиостанцию «Вервольф».
Во всех докладах имперского управления пропаганды с мест и в письмах, поступающих ко мне, слышится настоящее отчаяние. В целом их авторы явно склонны считать, что, по мнению населения, война проиграна. Из-за потери столь обширных районов у нас-де уже не осталось базы для дальнейшего производства вооружений, поэтому и никаких шансов у нас больше нет. Во многих случаях люди уже задают себе вопрос, как лучше и достойнее расстаться с жизнью. Кое-кто, правда, требует радикальных мер, в частности — и это повторяется вновь и вновь — выхода из Женевской конвенции; но и от этой меры люди не ждут слишком многого. В целом же те, кто еще предан нам, большей частью задаются теперь только одним вопросом: как подобающе умереть?
В докладе начальника имперского управления пропаганды Гамбурга Родде относительно критики ВВС очень верно оценивается нынешнее отношение немецкого населения к нашей военной авиации и к Герингу. В этом докладе и в других многочисленных письмах прежде всего поднимается вопрос о том, почему за неисполнение приказа о разрушении моста через Рейн у Ремагена были вынесены драконовские приговоры, которые немедленно были приведены в исполнение, тогда как лиц, ответственных за катастрофу в войне в воздухе, не привлекли ни к какой ответственности. Требуют, например, военно-полевого суда над Герингом с вынесением ему смертного приговора. Авторы писем теперь совершенно не скрывают своих настроений и даже не стесняются ставить под письмами свои имена и полные адреса.
Относительно развития событий на западе в народе считают, что здесь что-то произошло не так, как надо. Предполагают даже возможность предательства. Да и фюрер тоже ведь придерживается мнения, что событиям в районе Трира, приведшим к развалу Западного фронта, невозможно дать никаких иных объяснений.
Плохие примеры поведения членов партии тоже производят на население исключительно отталкивающее впечатление. Вследствие этого партия, как явствует из докладов и писем, в значительной мере растеряла свой престиж. Народ если и возлагает на кого-нибудь надежду, так только на фюрера. Население, согласно донесениям, в целом еще добросовестно выполняет свой долг, хотя и критикует многое в государственном и партийном руководстве; оценивая развитие военных событий на западе как ужасное и возлагая кое-какую надежду на наше сопротивление на востоке, оно вместе с тем по-прежнему готово сделать все, что от него потребует государственное руководство.
Исключительно трудной постепенно становится продовольственная проблема. Последнее сокращение норм настолько урезало наш рацион питания, что его едва хватает на поддержание существования. Вполне естественно, что под воздействием тяжких ударов, которые сыплются на наш народ, в нем все сильнее утверждается своего рода фатализм. Люди начинают смотреть на приближающееся несчастье как на неотвратимое стихийное бедствие, как на своего рода природное явление, которому немыслимо сопротивляться.
Итоги укрепления обороны Берлина за истекшую неделю можно считать более или менее положительными. Правда, у нас забрали значительные контингента войск, но зато у нас теперь гораздо лучше с вооружением. Прежде всего увеличилось количество единиц тяжелого оружия. Более угрожающим представляется положение с запасами угля. Из Рурской области мы его практически уже не получаем. Достать его из других источников тоже невозможно; поэтому нужно перейти к радикальному ограничению расхода угля. Особенно сильно будет ограничено транспортное сообщение. В будущем пользоваться средствами транспорта смогут лишь те, кто занят важной для фронта работой. Сейчас я занимаюсь коренной реорганизацией нашего радио. Его деятельность должна стать более гибкой и в большей мере ориентироваться на текущее военное положение. Прежде всего следует радикально перестроить структуру и организацию службы новостей. То же относится и к отделам новостей в прессе. Я пользуюсь случаем, чтобы подвергнуть серьезной атаке те бюргерские газеты в Берлине (особенно «Дойче абендцайтунг»), которые изъясняются сегодня таким языком, словно у нас хмельное застолье с пивом и сосисками.
Доктор Дитрих уведомил своих сотрудников, что он по приказу фюрера уходит на несколько недель в отпуск. Однако я не склонен удовлетворяться этим. Я прикажу разработать новое положение о руководстве прессой, в котором вообще не будет предусмотрено должности начальника имперского управления печати.
В течение дня обстановка на западе продолжает осложняться. Военные совещания у фюрера заняли более четырех часов. Фюрер исключительно недоволен тем, что мероприятия, которые он распорядился провести, все еще не помогли улучшить обстановку. Он подолгу ведет телефонные переговоры с отдельными командующими армиями на Западном фронте, заклинает их сделать все, чтобы хоть где-нибудь остановить противника, и объясняет, что сейчас поставлено на карту в целом.
Ухудшение же обстановки, как это можно понять из сообщений, весьма значительно. Противник вплотную подошел к Рейне и Алену, а на юго-западе продвигается между Мюнстером и Хаммом. Таким образом, вся наша рейнсковестфальская промышленная область поставлена под самую непосредственную угрозу, а частично вообще уже потеряна. Южнее Липштадта противник разворачивается в направлении Зоста, кроме того, он подошел на расстояние четырех километров к Касселю. Сейчас обозначился планируемый им удар на Тюрингию. Он наносится в направлении Мейнингена. Между прочим, и здесь противник встречает лишь незначительное сопротивление. Правда, на некоторых участках фронта нашим контратакующим частям удается одерживать небольшие успехи, но они не делают погоды. Нынешней ночью должны начаться более крупные операции с целью отражения наступающего противника, однако, видимо, придется подождать, прежде чем выяснится, смогут ли они принести какое-то ощутимое облегчение.
В ходе совещания, на котором обсуждалась обстановка на Западном фронте, у фюрера снова была драматичная стычка с Герингом. Геринг опять оказался виновным в целой серии беспорядочных действий, которые всех просто выводят из себя. Я не могу понять, почему фюрер так долго терпит все это.
Слава Богу, в нескольких случаях использования наших МЕ-262 достигнуты весьма обнадеживающие результаты. Мы, конечно, можем сейчас вводить в действие лишь небольшое количество этих новых истребителей, однако там, где они появляются, число сбитых самолетов противника весьма значительно.
На венгерском участке фронта противник добился новых успехов, в том числе и на границе рейха, которую он уже перешел. Теперь серьезная угроза постепенно нависает и над областью Нижнего [18]Дуная. В остальном на Восточном фронте было более или менее спокойно.
Отвод наших войск из Кюстрина был осуществлен не так, как мыслил себе фюрер. Группенфюрер СС Райнефарт, который командовал ими, по приказу фюрера арестован Гиммлером. Утверждают, что Райнефарт отступил без приказа.
Во второй половине дня у доктора Наумана был Зюндерман — просил у него милостей. Пока доктор Дитрих в отпуске, Зюндерман хочет продолжать руководить прессой. Но с ним я не связываю особых надежд. Я должен сейчас подобрать людей, действительно сильных и обладающих характером, чтобы они действовали в точном соответствии с моими указаниями и обладали прежде всего выдержкой, столь необходимой в критических ситуациях. Про Зюндермана этого никак нельзя сказать. Я вообще намерен сейчас решительно радикализировать всю нашу политику в области пропаганды и информации. На нынешнем этапе войны наилучшим языком будет язык самый жесткий.