Очень большое беспокойство на западе опять вызывают так называемые отставшие от частей солдаты. Они постоянно появляются там, где противник совершает прорыв через наш фронт. Тут же появляются мародерствующие дезертиры, которые, выдавая себя за отставших от частей солдат, спекулируют на сострадании населения и ловят рыбку в мутной воде. Зимон со всей серьезностью обращает мое внимание на исключительную усталость от войны населения на западе. Это было неизбежно вследствие тяжелых бомбардировок запада, продолжавшихся месяцами и годами. Зимон ждет от меня обращения к западногерманскому населению. Однако его требование чтобы я дал населению реальной прогноз того, как будет развиваться война в ближайшие недели, несколько наивно. Было бы великолепно, если бы, например, по этому вопросу как-нибудь высказался Геринг, который в счастливые времена выступал очень часто и зычным голосом, ибо именно он, пожалуй, и несет главную ответственность за нынешнее военное положение.
Из поездки на запад возвращается Бальцер. Он тоже довольно удрученно докладывает мне о большом разладе между войсками и местным населением, подчеркивая, что поражения на западе объясняются главным образом тем, что на наших позициях слишком мало войск и что хотя они и имели приказ при любых обстоятельствах защищать каждый метр земли, но при прорыве противника их больше невозможно было остановить. Модель сильно подавлен поражением, но в остальном он такой же энергичный, как всегда. Он опасается, что если нам не удастся ликвидировать плацдарм у Ремагена, то англо-американцы либо повернут к Франкфурту [-на-Майне], либо пойдут на север, в Рурскую область. Поэтому Модель требует новых дивизий, чтобы по крайней мере иметь возможность как-то прикрыть рейнский фронт.
Сами англо-американцы не простирают своих целей так далеко. Напротив, они утверждают теперь, что из-за тяжелых потерь нужно приостановить боевые действия. Они удивлены нацистским духом, постоянно проявляющимся в боях на западе. Они сознают, что национал-социалистское руководство рейха будет продолжать борьбу при любых обстоятельствах и что вообще нельзя всерьез говорить о капитуляции.
Во Франции сохраняется неустойчивое положение, вызванное главным образом проблемой снабжения продовольствием. Французы голодают и мерзнут. Англо-американцы не обращают ни малейшего внимания на внутриполитическое положение своих союзников, не говоря уже, например, об итальянцах. В оккупированных противником районах Италии сейчас разразилась эпидемия. Население Рима повально больно сифилисом, что дает повод для серьезного беспокойства в лагере противника.
Вдобавок по-прежнему растет критика ялтинских решений. Она значительна как в Лондоне, так и в Вашингтоне. В Вашингтоне она несколько сдерживается только тем, что американцы надеются на вступление Сталина в тихоокеанскую войну. Он должен решить этот вопрос до 13 апреля. В этот день он должен либо расторгнуть советско-японский пакт о нейтралитете, либо продлить его автоматически на пять лет.
Через нейтральные страны я получил сенсационное сообщение об обстоятельствах смерти Чемберлена. После нашего польского похода Чемберлен поддерживал стремление заключить компромиссный мир с Германией. Он считал, что настоящий враг Европы и, следовательно, владений англичан в мире не рейх, а Советский Союз. Если война продлится, то она наверняка выродится в войну на истощение. В такой войне, может быть, погибнет и Германия, но Англия-то погибнет определенно. Это пророчество Чемберлена было охарактеризовано в свое время кликой Черчилля как болтовня дряхлого и уставшего человека. Но оно удивительно правдоподобно. На английской стороне даже предполагают, что секретная служба по поручению Черчилля отравила Чемберлена. Хотя я и сомневаюсь в этом, тем не менее Черчилль не был слишком удручен смертью Чемберлена.
Японцы сейчас наводят порядок во Французском Индокитае. Они сместили французского военного коменданта и взяли дела в свои руки.
Из американских источников мы узнаем, что Рузвельт намерен включить в список военных преступников и японского императора. Это очень хорошо. Императора в Японии почитают как Бога. Если его включат в список военных преступников, то даже японские политики, жаждущие компромисса, не решатся на прекращение войны с США.
В Англии проявляется повышенный интерес к развитию событий в Румынии. Радеску все еще находится в английском посольстве, и его не возвращают Советам. Английские газеты осуждают правительство за его политику молчания.
Они требуют от него откровенной информации о развитии событий в Румынии, а правительство Черчилля, разумеется, не в состоянии дать такую информацию.
Советы для успокоения общественности распространяют сообщение о возвращении Маннергейма на свой пост. Очевидно, он должен придать официальный вид начинающейся избирательной кампании. Однако «Правда» совершенно определенно подчеркивает, что финские выборы не внутреннее дело Финляндии. Другими словами, Советы намерены вмешиваться в них по всем правилам искусства.
В полдень я принимаю берлинских крейслейтеров и делаю им полуторачасовой обзор нынешнего военного положения и задач, возлагаемых теперь на руководителей столицы рейха. В этом кругу можно всегда говорить очень свободно и откровенно. Я делаю это весьма охотно, ибо чувствую себя среди единомышленников.
Проблема эвакуации сейчас снова очень обострилась, на этот раз в связи с развитием событий в Померании. Там в руки противника попало около 300-400 тысяч человек. Военные события настолько перепутались, что больше не было возможности вывезти людей из угрожаемого района. В очень тяжелом положении окажутся и желающие эвакуироваться из района Данцига и Западной Пруссии. У Форстера сидят на чемоданах сотни тысяч людей из Восточной Пруссии, которых он уже не в состоянии эвакуировать.
В минувший день подвергся сильной бомбардировке Гамбург. Очевидно, противник хочет разрушить верфи, где строятся наши подводные лодки, ибо здесь кроется для нас важный шанс, способный повлиять на будущий ход военных действий. В последнее время налеты «москито» на Берлин становятся все разрушительнее. Значительный ущерб нанесен прежде всего городскому транспорту. Англичане непрерывно вот уже в течение трех недель каждый вечер атакуют столицу рейха своими мерзкими «москито». Защиты от них практически нет.
Проверка ведомства иностранных дел моими сотрудниками по делам тотальной войны наталкивается на величайшие трудности. Господа из этого ведомства относятся к проверке как к крупной дипломатической акции. Читая донесения об этом, можно только посмеяться. Ведомство иностранных дел — это чисто чиновничье учреждение, чья деятельность целиком регламентируется соблюдением всяческих формальностей, оно перестало жить здоровой, естественной жизнью.
Генерал Хауэншильд будет прикован к постели около трех недель. Это большая потеря для нас. Его замещает генерал Рейман, с которым я еще не знаком. В будущем управление коменданта крепости Берлин и управление командующего войсками должны быть разделены: генерал Хауэншильд останется командующим войсками, а генерал Рейман возьмет на себя обязанности коменданта крепости. После этого я познакомлюсь с ним несколько ближе; на этом посту мне нужен первоклассный руководитель — ему отводится решающая роль. К несчастью, серьезно заболел и комендант города Берлин генерал Хофмайстер, так что в настоящий момент Берлину очень недостает военных руководителей. Я вынужден принять здесь экстренные меры, ибо, несмотря на все признаки, свидетельствующие об обратном, можно каждый день ждать удара Советов в направлении столицы рейха.
Во второй половине дня я пишу передовую статью под названием «За работу и к оружию!». В ней я выдвигаю ряд жестких, беспощадных лозунгов о дальнейшем продолжении борьбы.
Вечерняя сводка не отметила существенных изменений на западе. Положение на ремагенском плацдарме также не изменилось. Как раз сейчас мы пытаемся подвезти туда сильные подкрепления. В районе Эммериха противник ставит дымовую завесу вдоль линии фронта и ведет артиллерийский обстрел. Так что здесь надо, пожалуй, ждать очередного удара.
Что касается востока, то весьма отрадно развиваются события в Венгрии. Мы форсировали реку Шио и создали два плацдарма на другом берегу. Это удовлетворительное известие. Теперь надо попытаться окончательно обратить противника в бегство. Прорыв удался нам и в верховье, так что отсюда, очевидно, можно двигаться дальше. Хуже развиваются события в районе Шварцвассера, где противник вклинился в наши позиции на семь километров. Надеюсь, что Шёрнер справится с ним, ибо в конечном счете речь идет о жизненно важном для нас угольном и промышленном районе Моравска-Остравы. У Ратибора сильные атаки противника оказались безуспешными. В Штригау полностью уничтожены его последние группы. Наши и иностранные корреспонденты могут теперь посетить город. В районе Данцига события по-прежнему развиваются неблагоприятно. В отдельных местах противник вышел к морю. Фронт остается подвижным. Частично он складывается для нас благоприятно, частично — весьма неблагоприятно. Все дело в том, достигнем ли мы действительно решающего успеха в Венгрии. Если бы это случилось, то наши военные шансы опять существенно возросли бы и мы, возможно, оказались бы перед новым началом.
14 марта 1945 года, среда [с. 1-41]
Вчера
Военное положение
В Венгрии юго-восточнее Балатона достигнут значительный прогресс. За рекой Шио созданы два плацдарма. Юго-восточнее Балатона также отмечено продвижение вперед у Аба. Восточнее Секешфехервара наша танковая колонна, возглавляемая «тиграми», продвинулась в результате атаки примерно на восемь километров в восточном направлении.
В Словакии идут упорные бои у Альтзоля, где противник в нескольких местах вклинился в наши позиции. У Яблунковского перевала противнику тоже удалось вклиниться в наши позиции. Но в результате контратаки он был задержан и частично отброшен. Снова отбиты сильные атаки Советов на район Моравска-Остравы, за исключением одного их вклинения в наши позиции примерно на глубину трех километров. Благодаря нашей быстрой контратаке снова освобожден Штригау. Не удались вражеские атаки против Бреслау и южнее Козеля. На фронте по Нейсе без особых перемен. На одерском фронте между Франкфуртом и Кюстрином продолжались активные советские атаки, в частности у самого Кюстрина, но без какого-либо продвижения противника. На этом участке фронта вчера в течение примерно полутора часов из 100 орудий нами было выпущено 11 тысяч снарядов — доказательство того, что наше положение с боеприпасами значительно улучшилось. Многие вражеские позиции разрушены артиллерийским огнем. Атаки противника восточнее Штеттина отбиты. Дивенов попал в руки Советов. Атаки на Кольберг отбиты. В Западной Пруссии противник атаковал главным образом южнее и севернее Нойштадта. Южнее Нойштадта ему удалось в нескольких местах вклиниться в наши позиции; однако в результате контратак противник отброшен на исходные позиции. Далее на севере в руки врага попал Путциг. Однако подступы к Путцигской косе остаются еще у нас. В Восточной Пруссии боевая активность спала.
В Курляндии снова отбиты сильные атаки противника южнее Фрауэнбурга.
На Западном фронте ведется интенсивная артиллерийская перестрелка. Особенно тяжелому вражескому обстрелу подверглись Леверкузен и его окрестности. Южнее Дюссельдорфа мы выдвинули свои подразделения прикрытия до Цонса. Ожесточенные бои идут на плацдарме у Линца. Противник, преодолевая наше упорное сопротивление и наши контратаки, смог несколько продвинуться севернее Хоннефа и восточнее Линца. Он находится теперь к северу от Хоннефа и примерно в четырех с половиной километрах восточнее Линца. На Мозеле между Кобленцем и Кохемом в районе вклинения противника у Трира шли лишь местные бои. Южнее Саарбурга подбито несколько танков. У Саарлаутерна и между Саарбрюккеном и Сааргемюндом все атаки противника отражены. В районе Хагенау обе стороны вели интенсивную разведку.
В Италии особых боевых действий не было.
На западе активно действовали истребители-бомбардировщики и штурмовики. Кроме того, зафиксированы массированные налеты соединений двухмоторных бомбардировщиков. Наши самолеты имели несколько попаданий в железнодорожный и понтонные мосты у Ремагена.
Около 1100 американских четырехмоторных бомбардировщиков атаковали портовые и транспортные сооружения в Свинемюнде. Были атакованы также Марбург-на-Лане, Фридберг, Вецлар и Франкфурт-на-Майне. 600 английских четырехмоторных бомбардировщиков атаковали объекты в Дортмунде и районе Бохума — Гельзенкирхена. Из Италии около 550 американских четырехмоторных бомбардировщиков совершили налет на Вену. Часть их бомбила Грац и Брук-на-Муре. Ночью опять был совершен беспокоящий налет на Берлин. 10 «москито» сбросили бомбы на Магдебург.
Вражеский западный лагерь все еще не уверен в прочности своего положения на Западном фронте. Особенно англичане опасаются что, выиграв время, мы смогли бы создать на нашем берегу Рейна новую линию обороны, перед которой они испытывают немалый страх. О положении дел на западе можно судить по тому, что англичане отказываются допустить на фронт советских корреспондентов. Однако это может быть задумано и как ответ на постоянно практиковавшийся Советами отказ допускать англо-американских корреспондентов на Восточный фронт. Англичане и американцы в прошлом очень сердились на Советы за это и пытаются теперь, очевидно, отомстить им.
Между Эйзенхауэром и Харрисом происходит оживленный обмен поздравительными телеграммами по поводу разрушения германских городов на западе. Этот обмен телеграммами является позорнейшим документом в том, что касается культуры. Я думаю, что через 50 лет европейские народы с отвращением будут вспоминать об этом цинизме. Оба главных гангстера делают вид, будто разрушение германских городов — памятников культуры Запада — является подвигом. Они хвастаются своими зверствами и жестокостью, доказывая тем самым, что, находясь на вершине своего триумфа, не могут переварить достигнутых побед, да и не заслуживают их. Тем не менее в ставке Эйзенхауэра отдают себе отчет в том, что на западе все еще предстоит вести титаническую борьбу. Заявляют, что война будет носить с обеих сторон беспощадный характер и что вообще не может быть и речи об уступчивости вермахта. Прежде всего в ставке Эйзенхауэра глубоко поражены тем фактом, что все пленные немецкие солдаты верят в победу, а также, как заявляют, с почти мистическим фанатизмом верят в Гитлера.
Борьба за плацдарм [у Ремагена] стала исключительно ожесточенной. Она стоит нам больших жертв, но и противнику тоже. Насколько трудным становится для американцев положение на плацдарме, видно из того, что они теперь неожиданно заявляют, будто этот плацдарм не имеет для них большого значения. Очевидно, врагу трудно дотянуться до плодов. Тем не менее именно здесь, конечно, наиболее уязвимый пункт нашего Западного фронта.
Из американских сообщений можно узнать, какое отчаянное положение создалось в настоящий момент в Бонне. Население голодает и мерзнет. После эвакуации из города партийных организаций и властей оно не получает никакой помощи. Жалкий американский офицер пытается управлять городом. Можно себе представить, в каких формах это будет осуществляться.
В англо-американских сообщениях постоянно отмечается, что население на западе пребывает в состоянии тупой апатии. И такое состояние вполне можно понять, если принять во внимание ужасные бомбардировки последних недель и месяцев. Но, как показывает опыт, эта апатия скоро пройдет. Во всяком случае, можно быть уверенным в том, что у американцев будет немало забот с управлением столь сложным районом. Это окажется не таким простым делом, как они себе, очевидно, представляют.
Снова дают знать о себе евреи. Их рупором является известный и пресловутый Леопольд Шварцшильд, который выступает сейчас в американской печати за то, чтобы с Германией ни при каких обстоятельствах не обходились мягко. Если бы иметь власть, то этих евреев надо было бы когда-нибудь уничтожить, как крыс. В Германии мы, слава Богу, уже достаточно позаботились об этом. Я надеюсь, что мир последует нашему примеру.
Что касается политического аспекта военного положения, то раздающиеся каждый день в мире голоса против распространения влияния Советов множатся и в Англии. К хору критиков присоединилась теперь и «Манчестер гардиан», которая сетует прежде всего на то, что Советы отрезали Румынию от внешнего мира до такой степени, что больше нет никакой возможности получать подробную информацию о ее внутриполитическом развитии. Но то ведь известная тактика Кремля — опускать железный занавес над страной в тот момент, когда Советы ее захватывают, чтобы иметь возможность вершить за этим занавесом свои страшные, кровавые дела.
В Москве теперь разгорелась борьба за новое так называемое польское правительство. Англичане и американцы пытаются склонить Молотова к включению в Люблинский комитет по крайней мере Миколайчика. Однако Советы не допускают этого. Напротив, они хотят самостоятельно распоряжаться в Польше и используют в этих целях лишь один зависимый от них и послушный им Люблинский комитет, который, как известно, является большевистской ширмой.
И в Финляндии большевики пытаются использовать теперь все средства для воздействия на предстоящие выборы. В Англии опасаются, что это будут так называемые прибалтийские выборы, то есть что Советы хотят терроризировать эти выборы в такой же степени, как в свое время в Прибалтийских государствах, где они в ряде случаев умудрились получить свыше 100 процентов голосов избирателей.
По поводу взятия Кюстрина Сталин издал теперь 300-й приказ о победе. Эти 300 приказов являются подлинным мерилом наших страданий. Собственно говоря, нам надо было бы насторожиться еще при 3-м приказе; но мы оставили без внимания и 30-й приказ, не сделав серьезных выводов, а теперь должны воспринимать как злой рок 300-й приказ, хотя он, может быть, и не вполне отражает действительность. Содержащееся в приказе Сталина заявление о том, что на этом 300-м этапе большевистской победы основная часть германской военной машины разгромлена, не совсем верно.
Дуче в результате социализации ключевых отраслей промышленности в Северной Италии снова завоевал себе известные симпатии среди итальянских рабочих. Во всяком случае, это социализация не является импровизацией. Напротив, по недавно поступившим сведениям, она хорошо продумана и оказывает значительное воздействие прежде всего психологического свойства.
В полдень у меня состоялось продолжительное совещание в берлинском Совете обороны. Мне наносит первый визит генерал Рейман, который теперь, пока болен генерал Хауэншильд, будет заниматься делами обороны Берлина и, вероятно, станет также преемником и генерала Хауэншильда. Он не производит на меня впечатления чрезмерно усердного человека. Это обычный тип буржуазного генерала, который верно и храбро исполняет свои обязанности, но от которого, пожалуй, едва ли следует ожидать исключительного усердия. В общем балансе обороны Берлина есть ряд пробелов. Прежде всего у нас очень плохи дела с боеприпасами. Этому вопросу я буду отныне уделять особое внимание.
При проверке берлинского железнодорожного узла выяснилось, что огромное количество военных грузов, в том числе и боеприпасов, находится где-то на запасных путях. Эти военные грузы я использую, насколько это только возможно, для организации обороны Берлина.
Саперы заложили взрывные заряды в Берлине, которые намного превосходят допустимые рамки. Закладка такого количества взрывчатки говорит о том, что саперы, очевидно, исходят из предположения, будто они находятся во враждебной стране. Они должны, например, в случае угрозы взорвать все мосты, ведущие в Берлин. Если бы это действительно произошло, то столица рейха должна была бы погибнуть от голода. Я найду того, кто отвечает за это, и позабочусь о том, чтобы саперы рассматривали приказ о проведении взрывов не только со своей, саперной точки зрения.
Пока что мы не создаем в Берлине военно-полевых судов, хотя мы и стали прифронтовым городом. Я думаю обойтись Верховным народным судом, пока он еще остается в Берлине.
Генерал фон Кнобельсдорф вместе с регирунгспрезидентом Биндингом проверили управление кадров сухопутных войск и нашли в нем наилучший порядок. Управление кадров сухопутных войск — это первое учреждение вермахта, которое оказывается в полном порядке и которое нельзя ни в чем упрекнуть. Чувствуется, что генерал Бургдорф много потрудился и здесь.
Заместитель гаулейтера Кёрбер докладывает мне о проверке управления военной авиации. Здесь полная противоположность управлению кадров сухопутных войск. Управление военной авиации — это совершенно коррумпированное учреждение, и поэтому можно понять предложение Кёрбера просто-напросто распустить его или свести до минимума, поскольку оно, так или иначе, не может больше выполнять свои задачи. Когда я констатирую, что имевшиеся в распоряжении военной авиации 193 тысячи тонн бензина сократились до 8 тысяч тонн, мне ясно, чего можно и чего нельзя ожидать от военной авиации. Какая польза от производства огромного числа истребителей, если у нас нет ни бензина, ни летчиков для их использования?
Мой сотрудник Лизе занимается проверкой вермахта в Голландии. Он находит и там премилую обстановку. В Голландии разместилось немало штабов, которые перебрались туда из Франции и Бельгии и ведут теперь в голландских деревнях мирную жизнь, потягивая пиво. Я очень скоро покончу с этим.
Воздушная война по-прежнему ужасна. На этот раз на очереди оказались Дортмунд и особенно Свинемюнде. В Свинемюнде вражеские бомбы попали в толпы эвакуируемых. В порту потоплено несколько пароходов, в том числе пароход с двумя тысячами эвакуируемых людей на борту. Здесь произошло подобие массовой катастрофы. К этому следует добавить запоздалые сообщения из Эссена, Дессау и Хемница. Эти города представляют собой сплошные развалины.
Фюрер теперь решил продолжать эвакуацию на западе, несмотря на связанные с этим исключительные трудности. Эвакуация практически не проводилась совсем, поскольку население просто отказывалось покидать свои деревни и города. Так что надо было применять силу, но где у нас солдаты для применения такой силы и где люди, которым может понравиться такое насилие? Принятое фюрером решение исходит из совершенно ошибочного предположения. В этом убеждает меня и доклад о положении на западе представленный мне Шпеером после его поездки туда. Шпеер детально изучил обстановку там и пришел к выводу, что практически эвакуировать больше невозможно. Шпеер весьма мрачно высказывается о принятых мерах. Он считает что в задачу военной политики не входит проявление геройства по уничтожению народа, о чем весьма определенно говорил и фюрер в своей книге «Майн кампф», по крайней мере применительно к первой мировой войне. Его слова относятся прежде всего к германской дипломатии, которая в условиях нынешнего военного положения до сих пор не нашла возможности избавить Германию от постепенно разрушающей и уничтожающей нас войны на два фронта. Вечером на западе существенных перемен не происходит. Это значит, что обстановка по-прежнему неблагоприятна для нас. Плацдарм у Ремагена ликвидировать не удалось. Напротив, противник еще больше его укрепил. На нем находятся теперь подразделения пяти американских дивизий. Англичане, что весьма характерно, вывели из Италии две дивизии, направив одну из них в Грецию, а другую — на Ближний Восток. Эта мера носит типично антисоветский характер. Из нее следует, что противоречия во враждебном лагере стали значительными и дают нам повод для новых надежд. В Венгрии наши войска добились лишь незначительного успеха. У меня складывается впечатление, что наше наступление застопорилось, что могло бы иметь роковые последствия. Зеппу Дитриху удалось создать один плацдарм за рекой Шио, но еще остается под большим вопросом, сможет ли он развернуть с него дальнейшие операции. В ставке по крайней мере высказывают мнение, что теперь и надо бы наступать. Но последовательность в операциях пока еще совершенно отсутствует. Противник исключительно сильно атаковал у Шварцвассера; но Шёрнер начал контратаку, так что противнику не удалось продвинуться на значительное расстояние. У Бреслау положение несколько стабилизировалось, но нам по-прежнему надо ждать здесь в ближайшее время новых сильных атак. Удары противника в районе Франкфурт — Кюстрин остались безрезультатными. В районе Штеттина также не произошло изменений. Таким образом, силы Советов, кажется, в значительной степени связаны и не могут проводить в настоящий момент широких операций. Положение у Данцига складывается неблагоприятно. Противник опять вклинился в нескольких местах в наши позиции, и город Данциг уже находился под артиллерийским обстрелом. В Восточной Пруссии опять началось крупное наступление, в результате которого противник вклинился в наши позиции на четыре километра. Но есть надежда, что с этим наступлением справятся. В Курляндии все вражеские атаки были отбиты.
В целом военное положение опять неустойчиво. О его дальнейшем развитии нельзя сказать ничего определенного.
Вечером на Берлин совершают очередной налет «москито». Эти налеты становятся изо дня в день все тяжелее и болезненнее. Очень большой ущерб наносится прежде всего городскому транспорту Берлина.
Налет «москито» в этот вечер был особенно роковым для меня лично, так как бомба попала в наше министерство. В результате взрыва бомбы красивое здание на Вильгельмштрассе полностью разрушено. Тронный зал, голубая галерея и заново отстроенный мною театральный зал превратились в груду развалин. Я сразу же еду к министерству и осматриваю причиненные разрушения. Сердце щемит при виде того, как в считанные секунды совершенно сровняли с землей такое неповторимое произведение архитектурного искусства, как это здание. Сколько труда нам стоило построить театральный зал и восстановить в прежнем виде тронный зал и голубую галерею! Как бережно мы обращались с каждым произведением настенной живописи и с каждым предметом мебели! И теперь все это уничтожено. К тому же в развалинах возникает пожар, который представляет величайшую опасность, поскольку под горящими обломками лежат 500 фаустпатронов. Я принимаю все меры для своевременного прибытия большого числа пожарных машин, чтобы по крайней мере не допустить взрыва фаустпатронов.
Очень грустное чувство овладевает мной, когда я принимаю эти меры. Именно в этот день — 13 марта — я 12 лет назад вошел в это здание в качестве министра. Крайне скверное предзнаменование на будущие 12 лет.
Все мои сотрудники — Шах, Штеег и Гёрум — на месте, и каждый усиленно старается спасти все, что еще возможно. Но из красивейшей части здания спасать больше нечего. И что толку от всех причитаний и грусти! Нам надо отказываться от этих чувств и концентрировать усилия на борьбе за сохранение по крайней мере свободы и земли для нашего народа. Однако это отнюдь не исключает, что при виде столь тяжелых потерь, поражающих человеческую душу, чувствуешь себя несколько подавленно.
После бомбежки министерства мне сразу же звонит фюрер. Он тоже весьма опечален тем, что удар постиг теперь и меня. До сих пор даже при самых сильных налетах на Берлин счастье было все же на нашей стороне. Но теперь мы не только лишились здания — с нас свалилось и бремя заботы о нем. Впредь мне уже не надо будет больше дрожать за здание министерства.
Все, кто видел пожар, в один голос выражают презрение и ненависть к Герингу. Все то и дело спрашивают, почему, наконец, фюрер не принимает решительных мер в отношении и его, и военной авиации.
Фюрер приглашает меня к себе для краткого разговора. Мои слова производят на него очень сильное впечатление. Я рассказываю ему о причиненных разрушениях и прежде всего о растущей тяжести ежевечерних налетов «москито». Я не могу умолчать также о резкой критике по адресу Геринга и военной авиации. Но когда начинаешь говорить на эту тему с фюрером, то всегда слышишь одну и ту же песню. Он приводит причины развала военной авиации, но не может решиться сделать из этого выводы. Он рассказывает мне, что со времени последнего разговора с ним Геринг совершенно сломлен. Но какая от этого польза! Я не испытываю никакого сострадания к нему. Если он в одном из последних столкновений с фюрером, возможно, и утратил выдержку, то это лишь незначительное наказание ему за ужасные страдания, которые он причинил и продолжает причинять немецкому народу.
Я еще раз прошу фюрера решительно вмешаться наконец в это дело, ибо дальше так продолжаться не может. Мы не можем, в конце концов, губить народ лишь потому, что не обладаем решимостью вырвать корни нашего несчастья. Фюрер рассказывает мне о постройке новых истребителей и бомбардировщиков, от которых он кое-чего ожидает. Но мы уже так часто слышим об этом, что просто нет больше сил возлагать на них особую надежду. Кстати, уже довольно поздно, чтобы не сказать — слишком поздно, ждать решительных успехов от подобных мер.
Фюрер добавляет, что он еще до войны постоянно требовал создания скоростных бомбардировщиков, поскольку скоростные бомбардировщики, прежде всего типа «москито», обещали достижение большого успеха в бомбардировке вражеских городов. Но этого не сделали, как и многого другого, и нет никакого проку в том, что фюрер говорит сегодня, что хотя он и настаивал на нужных вещах, но не добился их осуществления. Тут, добавляет фюрер, Геринг всегда разбирался во всем лучше, как и Гиммлер лучше разбирается теперь в проведении операций на востоке, хотя, впрочем, он считался с возможностью удара по Берлину, тогда как, по прогнозам фюрера, удар последует в Померании, что и произошло на самом деле. Фюрер показывает мне стенограмму состоявшегося в те дни обсуждения военного положения, из которой ясно следует, что прогноз фюрера был абсолютно верным. Но и здесь я могу только возразить: какая польза от этих заявлений? Народ требует решений! Он требует решительных мер, которые наконец покончат с этой неразберихой во всем военном руководстве.