Что касается положения в самом Советском Союзе, то и здесь, пожалуй, преобладает очень сильная усталость от войны. Собственно говоря, с войной хотели покончить уже после успешного наступления на Баранов, но — как следует из секретных донесений — в настоящий момент Сталиным полностью овладела истерия победы. Он подготовил комитет Зейдлица, чтобы при случае объявить его временным правительством Германии, если бы для этого появилась психологическая возможность и он мог бы отважиться на такое открытое провоцирование англичан и американцев.
В Японии надеются на дальнейшее сохранение советского нейтралитета в тихоокеанском конфликте. Советы — как считают в Японии — вынуждены оттягивать с маньчжурского фронта так много войск, что вообще не могли бы решиться на вступление в тихоокеанский конфликт.
В самом Токио некоторые авторитетные политики готовят свержение нынешнего кабинета Койсо и проведение более компромиссного курса. Но пока у них нет возможности осуществить это.
В западных государствах, в частности в их военном руководстве, растет страх перед Советами. Эйзенхауэр, например, недавно сказал доверительно одному лицу, что если англичане и американцы не смогут окончательно победить на Западе, то война в Европе в политическом отношении будет ими проиграна.
Положение в Померании, естественно, дает основание для сильнейшего беспокойства, хотя Гудериан все еще считает, что в результате контратак удастся его выправить. Взгляд на карту просто вызывает ужас. Но нельзя судить о положении только по карте.
Наш бывший губернатор Варшавы доктор Фишер попал в плен к Советам. Его наверняка ждет ужасная судьба. Я и не ожидал от него, что в последний момент он найдет мужество покончить с собой, чтобы избежать грозящих ему теперь последствий.
Бывший начальник итальянского генштаба Роатта бежал из военной тюрьмы в Риме. За его поимку обещан миллион лир. Этого предателя обвиняют сейчас обе стороны. Такое предательство дорого обошлось ему.
Воздушный террор не имеет границ! Его последствия не поддаются больше точному учету. Вечный вопрос: а где же наши истребители? — все настойчивее звучит как в руководстве, так и в народе… [ Здесь пропуск в тексте: с. 19 оригинала при фотокопировании была, очевидно, по ошибке закрыта другим листом. ]…устремились в тыл, объединились в группы и при контроле просто утверждают, что офицеры бросили их на произвол судьбы. Таким образом они пытаются снять с себя вину за свою собственную трусость.
Во время заседания берлинского Совета обороны разгорается серьезный спор с генералом Шёнфельдом, который, замещая заболевшего генерала Хауэншильда, некомпетентно критикует строительство оборонительных сооружений, ведущееся под контролем вермахта. В вермахте давно стало модой взваливать на политические учреждения вину за все, что плохо делается. Так и в этом случае. Но я весьма энергично и аргументированно отвергаю эту бестактную и наглую попытку. Во всяком случае, я теперь требую представлять мне еженедельно сводку оборонительных работ в Берлине с конкретным ответом на вопросы, сколько продовольствия, бензина, оружия, боеприпасов и, боеспособных солдат имеется для защиты столицы рейха. Я вынужден требовать таких докладов еженедельно, так как, естественно, в этих основных данных о защите столицы рейха наблюдаются большие колебания и в случае угрожающего развития событий я намерен и обязан решительно действовать с учетом таких колебаний. Вермахт весьма неохотно предоставляет мне эти сведения, поскольку вынужден при этом давать полный отчет. Но ему не уклониться от выполнения моего требования.
Шпеер, взяв под контроль железные дороги, отказывается теперь от дальнейшей мобилизации военнообязанных железнодорожников и требует даже, чтобы вермахт выделил ему дополнительные людские контингенты. Я ожидал этих трудностей; тем не менее контрольные строительные комиссии, созданные для железных дорог рейха, будут продолжать свою работу.
Мы еще не продвинулись дальше в вопросе учета множества военнослужащих, находящихся в пути. Очень трудно найти для этого простой и всеобъемлющий способ.
День приносит уйму работы.
К вечеру на Западном фронте не выявляется существенных перемен, кроме выхода противника на широком фронте к Рейну. Но, слава Богу, нам тем не менее в случаях непосредственной угрозы всегда удавалось своевременно взрывать мосты через Рейн. Картина военных действий на западе, конечно, далеко не радужная, но в настоящий момент мы все же можем тешиться надеждой, что нам удастся удержать Рейн в качестве прочного оборонительного рубежа, а англичане и американцы не смогут создать плацдармов на нашем берегу реки. Напротив, мы сами намерены удерживать такие плацдармы на левом берегу Рейна.
Что касается положения на востоке, то наша атака в районе Лаубана развивается хорошо. Хотя мы и не захватили значительного пространства, Советы все же понесли тяжелые потери. При известных условиях мы сумеем осуществить небольшое окружение, хотя и скромных размеров. Советы перебрасывают теперь войска и снаряжение из района Фюрстенберга, по всей вероятности, в Верхнюю Силезию. Уже предсказанный фюрером удар по Моравска-Остраве, кажется, вскоре будет нанесен. Таким образом, в настоящий момент для Берлина еще нет прямой угрозы. Положение в Бреслау существенно не изменилось. События же в Померании развиваются по-прежнему драматически и безрадостно. Враг захватил Бельгард и Кёзлин. Военный комендант Кольберга — если за ним вообще можно признавать этот титул — предложил фюреру сдать Кольберг врагу без боя. Фюрер немедленно снял его и назначил на его место молодого офицера. Сохраняют ли вообще эти опустившиеся генералы уважение к историческим традициям и чувство ответственности и не испытывает ли в настоящее время военный комендант Кольберга гораздо больше честолюбия, чтобы подражать скорее Люкаду, чем Гнейзенау?
Мы сейчас готовим наш крупный контрудар в Померании. Я надеюсь, что его вскоре можно будет нанести. Во вторник ожидается наше наступление в Венгрии. Если бы обе операции удались, то это было бы, конечно, великолепно. Но надежды на то, что они обе могут осуществиться, были бы, пожалуй, слишком уж велики. В Восточной Пруссии положение несколько ухудшилось в результате того, что Советам удалось в нескольких местах глубоко вклиниться в наши порядки. Однако мы надеемся справиться с ними.
Вечером мы опять проводим несколько часов в бомбоубежище. На Берлин налетели «москито». Тем временем авиация противника наносит массированные террористические удары по саксонским городам. Очевидно, на этот раз на очереди Хемниц. Надо надеяться, что не произойдет такой же катастрофы, как некоторое время тому назад в Дрездене.
7 марта 1945 года, среда [с. 1-45]
Вчера
Военное положение
В Венгрии особых боевых действий не было. В Словакии противник продолжает свои атаки в районах Шемница и Альтзоля.
На участке восточнее Моравска-Остравы вплоть до района Оппельна, а также между Оппельном и Лаубаном противник продолжает подготовку к наступлению, так что надо считаться с возможностью того, что Советы попытаются прорвать и этот фронт. С германской стороны продолжаются атаки в районе Гёрлица, Лаубана и Лёвенберга с целью постоянно беспокоить таким образом противника в различных местах, мешать концентрации его войск и препятствовать такому же сильному массированному удару, как в Померании. Наши вчерашние атаки в районе Гёрлица привели к новым успехам местного значения. У Губена немецким войскам также удалось улучшить свои позиции. Атака противника силой полка у Лебуса была отбита, хотя он и вклинился совсем незначительно, на 100 метров, в наши порядки.
Главные бои происходили вчера опять в Померании, где противнику в результате концентрации сил удалось прорвать наш протяженный фронт между Одером и Кёнигсбергом и существенно расширить свой прорыв. Севернее Наугарда противник проник до районов Воллина и Каммина. В районе этого широкого прорыва еще повсюду находятся германские войска: с одной стороны (как в Кольберге и Бельгарде), разрозненные окруженные части, а с другой — наши главные боевые силы, сплоченные и хорошо сражающиеся соединения, которые, несомненно, сыграют особую роль в момент, когда дело дойдет до нашей более крупной акции. Эти войска находятся в районе между Бад-Польцином и Драмбургом. На подходе крупные силы, в том числе танковая дивизия «Силезия». Атаки Советов на Кольберг и Бельгард были отражены. Западная линия района вражеского прорыва проходит сейчас примерно восточнее Воллина до района севернее Наугарда, затем восточнее Наугарда вплоть до района западнее Штаргарда и отсюда к Шведту-на-Одере. Восточная линия проходит примерно от Регенвальде до Шлаве, который находится в наших руках, между Руммельсбургом и Бютовом, а дальше у Хайдероде снова примыкает к оборонительному рубежу между Хайдероде и Вислой. Таким образом, противник не смог существенно расширить свое вклинение в восточном направлении; все вражеские атаки между Руммельсбургом, Хайдероде и Хаде были отбиты.
Атаки Советов в Восточной Пруссии вследствие понесенных накануне тяжелых потерь были менее сильными. Положение не изменилось. И у Кёнигсберга особых боевых действий не было. Атаки противника в Курляндии у Прекульна ослабли. Зато южнее Фрауэнбурга противник крупными силами при поддержке штурмовиков перешел в новое наступление, но смог лишь в нескольких случаях осуществить вклинения местного характера, которые тотчас же были парированы. Все другие его атаки провалились.
На западе наступающим англо-американским войскам удалось на рубеже между Кёльном и Ксантеном оттеснить наши обороняющиеся части до Рейна. Однако мы удерживаем еще несколько плацдармов на левом берегу Рейна, например плацдарм радиусом около 15 километров вокруг Везеля, включая Ксантен, а также в речных извилинах у Рейнберга, у Орсоя и напротив Хамборна, Дуйсбурга и Дюссельдорфа. Повсюду в ходе упорных боев противник нес крупные потери в живой силе и технике, пока его превосходящим силам не удалось в конечном счете оттеснить нас к Рейну. Мы тоже понесли тяжелые потери. У Кёльна противник находится сейчас на северной, северо-западной и западной окраинах внешних городских районов. Южнее бои ведутся примерно на линии западной окраины Кёльна, западнее Брюля и на шоссе Брюль — Эйскирхен. Эйскирхен захвачен противником. За Эйскирхеном противник сумел продвинуться в направлении Бонна только на два-три километра, в направлении Мюнстерейфеля — примерно на шесть-семь километров. Южный поворотный пункт англо-американского наступления находится в районе между Гемюндом и Шлейденом; отсюда к югу удерживается старая линия обороны в горах Эйфель. Но считают, что и эту линию нельзя будет удержать длительное время. В результате вражеского удара северо-западнее Прюма сейчас опять возникло значительное углубление фронта в западном направлении. Противник оказался здесь в 10 километрах северо-западнее Герольштейна. Еще одно неприятное вклинение противника — из района северо-западнее Битбурга, где около 60 танков прорвались из Кильбурга вдоль шоссе Битбург — Даун на северо-восток и, достигнув Хейденбаха, оказались примерно в 12 километрах юго-западнее Дауна. Пока что вражеские танки остановить не удалось. Восточнее Битбурга противник тоже продвинулся примерно на пять-шесть километров в направлении Витлиха и находится сейчас в 15 километрах западнее Витлиха. Севернее Трира отражено несколько атак противника; восточнее Трира американцы в нескольких местах подошли к Руверу и пересекли шоссе, ведущее из Рувера на Хермескейль.
В районе Форбаха по-прежнему идут упорные оборонительные бои. Однако положение не изменилось.
Опять усиливаются боевые действия в Италии. Хотя еще и нельзя говорить о крупном наступлении, тем не менее повсюду отмечаются активные наступательные действия, в частности севернее Порретты около Вергато, где противник расширил фронт своих атак, но вследствие ожесточенного германского сопротивления сумел добиться лишь незначительных успехов местного характера.
Очень сильные воздушные налеты противника на востоке были направлены главным образом против Бреслау, который попеременно бомбили около 1200 советских самолетов. В центре города возникли многочисленные пожары. В Курляндии отмечались активные действия штурмовой авиации противника. Наша авиация на востоке действовала со средней интенсивностью и наносила удары главным образом в Померании.
На Западном фронте двухмоторные бомбардировщики и истребители противника весь день совершали многочисленные налеты в основном на Мюнстерланд, Рейнланд, Вестфалию и район Среднего Рейна. В течение дня около 800 американских четырехмоторных бомбардировщиков под почти таким же сильным прикрытием истребителей вторгались в воздушное пространство рейха, нанося удары по Северо-Западной и Центральной Германии, а также по протекторату. Налеты совершались, в частности, на Харбург-Вильгельмсбург, Хемниц, Плауэн, район Пильзена [Пльзеня], Ганновер и Нюрнберг. Ударам подвергались главным образом промышленные и транспортные объекты. Более слабое английское соединение, насчитывавшее примерно 120 четырехмоторных бомбардировщиков, нанесло удары по промышленным и транспортным объектам Рурской области в районе Гельзенкирхена. Пока что стало известно, что сбито 11 самолетов.
Ночью Хемниц подвергся бомбардировке соединением из 600 английских четырехмоторных бомбардировщиков во главе с «москито» и под прикрытием истребителей. Беспокоящие налеты совершались «москито» на Берлин, Ганновер, Брауншвейг и Висбаден. С юга более слабое английское соединение совершило беспокоящий налет на Грац. С востока советские самолеты-штурмовики наносят непрерывные удары по району Штеттина.
59 наших ночных истребителей сбили 20 самолетов.
Англо-американские военные эксперты весьма удручены тем, что, как они говорят, германские армии ускользнули за Рейн, и притом, как они недвусмысленно добавляют, в полном порядке. Они заявляют поэтому, что потребуется новое вторжение, поскольку Рейн — такое же препятствие для военных операций, каким в свое время был пролив Ла-Манш. Следовательно, они сознают, что не добились полной победы при наступлении на западе. Поставленная Эйзенхауэром цель уничтожения германских армий не достигнута. Говорят о 45 тысячах военнопленных; но и этого противнику недостаточно, чтобы питать большие, чем прежде, надежды на скорое окончание войны.
Особенно хвалят англо-американские военные эксперты наши арьергарды, которые в самом деле сражаются с фантастически боевым духом. В основном именно благодаря им удалось прикрыть отход за Рейн.
Теперь на западе, вероятно, снова наступит период выжидания, ибо англичане и американцы, как известно, не позволяют себе слишком смелых операций и будут поэтому опасаться форсировать Рейн без обеспечения своих тылов и проведения планомерной подготовки к такому форсированию. Тем не менее, время как никогда торопит противника. Он опасается, что подводная война нанесет значительный урон его флоту, и в результате нищета в оккупированных им западных областях может еще больше возрасти, не говоря уже о трудностях снабжения англо-американских дивизий на фронте. Характерная деталь: английские газеты откровенно констатируют, что Черчилль и я оказались правы, когда на минувшей неделе подчеркнули в своих заявлениях, что в ближайшие месяцы главной для западного лагеря союзников станет проблема морского тоннажа. Здесь для нас кроется серьезный шанс. Наши подводные лодки должны продолжать активно действовать, и прежде всего следует ожидать, что сейчас войдут в строй лодки нового типа, которые, очевидно, добьются гораздо лучших результатов, чем нынешние, пусть и обеспеченные шноркелями.
Пресса противника опять хвалит Рундштедта. Именно ему ставят в заслугу почти беспрепятственный отвод наших войск за Рейн. Рейна англичане и американцы очень боятся. Они сознают невозможность осуществить в центре Германии такое же вторжение, как прошлым летом. Здесь для них слишком много крупных препятствий.
Черчилль, конечно, опять инспектирует войска, находящиеся на территории Германии. Он купается в лучах своей славы. Он был у Эйзенхауэра и Монтгомери. Монтгомери наверняка доложил ему о некоторых фактах соперничества, существующего между ним и Эйзенхауэром.
Английского министра воздушного флота Синклера очень беспокоят наши новые налеты на английскую территорию. Хотя в военном отношении они не носят слишком трагического характера, но тем не менее, вероятно, по-прежнему воздействуют на настроения англичан — прежде всего потому, что опять пришлось ввести отмененное некоторое время назад затемнение на юге Англии и в Лондоне. Кажется также, что обстрел нашими снарядами «Фау» по-прежнему приводит к большим опустошениям в английской столице, — во всяком случае, настолько большим, что они опять оказывают длительное воздействие на настроения англичан.
Забастовки в Англии растут словно грибы. Очевидно, английские рабочие полагают, что война в целом выиграна и что теперь для них настало время заявить о своих социальных требованиях. В Лондоне бастуют 10 тысяч докеров. Для погрузки важных грузов приходится использовать военнослужащих.
Из внешнеполитического доклада, составленного для меня Боле на основе донесений его зарубежных представителей, считаю нужным позаимствовать следующую информацию.
В английском народе все больше крепнет общее понимание того, что все внутри — и внешнеполитические трудности, все экономические проблемы и все неурядицы этой зимы в Англии связаны только с тем, что войну не удалось закончить осенью 1944 года и правительство не подготовило никаких альтернатив в своих планах. Зимняя кампания в Арденнах вместе с усилением ответного обстрела Лондона, открытая враждебная перебранка с США и страх перед неконтролируемой теперь политикой Москвы довели к середине января кризис до такой стадии, что требование о немедленном окончании войны стало почти всеобщим. Разумеется, при этом англичане твердо убеждены, что угроза германской победы исчезла навсегда и теперь только от ловкости политиков зависит так или иначе довести войну до победного конца путем быстрых переговоров с Германией. Этим объясняется неожиданно острая критика неразумности действий правительства всеми теми, кто по-прежнему открыто выступает за безоговорочную капитуляцию[9]. Сильно пугают англичан также потери американцев в живой силе во Франции, ибо они показывают, что может принести продолжение войны и для английской армии, которой даже во все предыдущие годы удавалось избегать слишком больших людских потерь.
Этим распространенным настроениям и мнениям противостоят веские факты, с которыми приходится считаться правительству: во-первых, Англия и важнейшие части ее империи, а также Франция практически оккупированы американскими армиями; во-вторых, Рузвельт даже под влиянием большевистского проникновения на Балканы ни на йоту не отошел от достигнутой в Касабланке договоренности о том, чтобы добиваться безоговорочной капитуляции, и поэтому Англия вынуждена придерживаться ее, даже не считаясь с очень тяжелыми жертвами; в-третьих, военные операции Советской России стали более самостоятельными и независимыми, чем операции американцев, и поэтому в случае разрыва соглашений осуществление целей и намерений Англии в Европе станет еще проблематичнее. Предельное усиление пропаганды вокруг якобы совершенных немецким народом зверств вместе с подчеркиванием тезиса о необходимости продолжать самую жестокую войну на уничтожение, чтобы достичь безоговорочной капитуляции, подтверждают упорное желание правительства добиваться этой цели вопреки настроениям народа. Отсутствие всякой подлинной оппозиции в парламенте, которая при том же его составе еще существовала в 1940 и 1941 годах, отступление или подавление всех революционных элементов или движений и прежде всего практическая невозможность заменить Черчилля позволяют правительству сравнительно легко обходить любую критику.
Тем временем окончательно выкристаллизовались представления Черчилля и его сторонников о войне и целях мира. Англия должна непосредственно участвовать в достижении полной победы над Германией, и тогда только совместно с США и Советской Россией она сможет выбраться из европейского конфликта. Неожиданно широкий размах русского наступления еще настойчивее заставляет активизировать собственные операции и скорейшим путем договариваться со Сталиным относительно принципов оккупации Германии и всей Центральной Европы и управления ими в случае краха Германии. Москва совершенно ясно дала понять, что вмешательство международных комиссий в дела территорий, оккупированных Советской Россией, или ограничение англосаксами ее прав на военную оккупацию и гражданское управление принципиально и практически исключены. Больше всего Англия опасается, что Москва посадит, по крайней мере в оккупированной ею части Германии, послушное себе правительство (например, правительство Зейдлица), в результате чего может возникнуть союзная с Москвой коммунистическая Германия, которая не только перебросит мосты к коммунистическим Франции и Бельгии, но и определит политическое и идеологическое развитие всей Европы.
Как бы уже ни поубавился в Англии восторг в отношении Советской России и как бы ни стремились Сити и широкие круги средних классов к проведению ярко выраженного антирусского курса, Англия пока практически не может отказаться от дружбы и сотрудничества с Советской Россией, чего бы это ни стоило. Тем более что Америка ни в одной сфере своей внешней политики не проявила готовности поддержать твердый курс Англии по отношению к Москве. Наоборот, Рузвельт при каждом удобном случае подтверждает свое стремление и дальше улучшать и развивать за счет Англии отношения Америки с Советской Россией. В этих условиях японские политики, очевидно, считают, что Америка только тогда изменит свое отношение к Советской России, когда война с Японией завершится победой, когда США перестанут зависеть от благожелательности Советской России или ее возможного участия в этой войне. Есть также много признаков того, что московское правительство со своей стороны придает большое значение дружбе с Америкой и всегда готово использовать ее против Англии.
В переговорах со Сталиным Англии надо решить главный вопрос: Сталина надо заставить дать ответ, рассматривает ли по-прежнему Советская Россия занятые ею территории в Европе — будь это Польша, Румыния или Югославия, будь это оккупированная часть Германии — как советскую сферу влияния, в которой другие союзники вообще не имеют голоса. Если Москва отклонит межсоюзническое решение для этих территорий, то Англия с помощью или без помощи Америки потребует для себя аналогичных прав в отношении Западной Европы или хотя бы Италии и, возможно, очищенных от немцев Норвегии и Дании. Есть множество признаков того, что Америка намерена вывести основную часть своих сражающихся в Европе армий сразу после окончания здесь войны и даже еще раньше. Это полностью отвечало бы сути нынешней политики Америки, ее стремлению избегать политических споров между Англией или Западной Европой и Советской Россией. Судьба Европы, в сущности, вообще не интересует Америку, она заинтересована разве только в том, чтобы держать Европу в состоянии военного и экономического бессилия.
По мнению ведущих лондонских экономистов, для Англии возникает следующая ситуация: 1) только при условии безоговорочной капитуляции Германии Англия сможет унаследовать руководство и экономические блага по крайней мере в центрально— и западноевропейских странах; 2) это может произойти только при сохранении тесного сотрудничества с Советской Россией и при четком разграничении с ней сферы влияния; 3) американцы не способны заботиться об отдельных европейских странах или подчинять их и не заинтересованы в этом; 4) все страны, не попавшие в непосредственную зависимость от России, примкнут к Англии как в силу экономической необходимости, так и из-за политического страха перед Советской Россией. Этого ожидают даже от побежденной Германии, если она не попадет в лапы Советской России еще в ходе планируемой Англией заключительной фазы войны.
В целом в Лондоне теперь еще убеждены в возможности помешать — путем достижения внешнеполитической договоренности с Москвой — коммунистической революции в Западной Европе и удерживать коммунистов в постоянном меньшинстве при помощи демократической парламентской системы, если удастся ограничить расширение советской сферы влияния допустимыми сейчас рамками. В противном случае Англия, кажется, полна решимости сохранить свою сферу влияния при помощи военной оккупации еще на долгое время и в послевоенный период.
Этот доклад составлялся еще в период, когда проходила Ялтинская конференция, но тем не менее, как мне кажется, он в общем и целом правильно оценивает политическое положение в стане врага. Из него можно понять, что в настоящий момент у нас нет политических шансов. Но такое положение может измениться со дня на день, прежде всего если события на оккупированных Советами территориях будут развиваться и дальше такими же стремительными темпами, как в последние дни.
Боле показал мне также докладную записку о реформе нашей дипломатической службы. Эта докладная записка, предназначавшаяся для фюрера, содержит много дельных мыслей; но ведь дельные мысли в настоящий момент у нас невысоко ценятся. Нашу дипломатическую службу следовало бы реформировать еще перед Ялтой. Теперь мы дорого расплачиваемся за то, что упустили случай. Впрочем, у нас теперь нет времени для проведения основательных реформ как в этой, так и в некоторых других областях. Мы живем, так сказать, сегодняшним днем.
Содержание другой докладной записки, представленной Боле фюреру и посвященной общей военной политике, совпадает с тем, что уже часто, правда лишь в общих чертах, обсуждалось фюрером и мною. Таким образом, Боле не сообщает фюреру ничего нового. Характерно только, что Борман впредь отказывается докладывать фюреру о подобных записках, так как не хочет вмешиваться во внешнеполитические дела, а кроме того, считает, что Риббентроп сейчас так внимателен к любым соображениям на этот счет, что подобные донесения можно представлять непосредственно ему. Я считаю это довольно бессмысленным. Риббентроп настолько подорвал свой авторитет в лагере противника, что, вероятно, не подходит для установления контактов с Лондоном или Вашингтоном.
Что касается оккупированных врагом западных областей, то здесь происходит непрерывное, хотя и медленное, нарастание кризиса. Голодный тыл англо-американского фронта вселяет в нас большую надежду. Здесь возникает политическая оппозиция, прямо грозящая вылиться в большевизм, с чем (особенно когда это происходит на западе нашего континента), конечно, не могут смириться англичане. Почти во всей Европе изо дня в день увеличивается число голодных демонстраций. Черчиллю и Рузвельту уже удалось ввергнуть этот континент в ужасный хаос. От сообщений о продовольственном положении, особенно на западных территориях, кровь стынет в жилах. Если от англичан и нельзя ожидать, что они задумаются над этим по гуманным соображениям, все же они будут вынуждены как-то отреагировать, когда дело обернется военным ущербом, что, очевидно, случится в ближайшее время.
Просто наивно звучит заявление английского правительства о том, что оно намерено теперь сыграть посредническую роль в Румынии. Намерение — да, но возможность — это вопрос. Советы не допустят вмешательства в эти дела.
В Хорватии, согласно представленному мне докладу, царит ужасная неразбериха. Террор усташей не поддается описанию. А Тито находится в положении третьего радующегося. Он действительно выглядит народным вождем высокого ранга. По сравнению с ним Поглавник — поистине жалкая фигура: он держится только при помощи германской военной силы. Но в остальном у меня складывается впечатление, будто наши солдаты защищают в этом районе юго-востока Европы сплошной хаос. Положение здесь настолько запутанное, что в нем уже невозможно разобраться.
Сенсационное сообщение поступило из Хельсинки. Маннергейм заболел и уступил пост премьер-министра Паасикиви. Болезнь совершенно явно дипломатического свойства: Маннергейм не может больше выполнять свои обязанности. Другими словами, большевикам теперь надоели в Финляндии пустые разговоры, и они хотят действий. Сообщение о болезни Маннергейма вызвало сильный шок в Швеции. Стокгольмские газеты делают вид, будто они не могли предвидеть такое развитие событий. А ведь именно шведы уговаривали финнов четыре месяца назад заключить соглашение с Советами и выйти из войны. Теперь сбылись все наши пророчества о подобном развитии событий.
В Померании по-прежнему исключительно угрожающее военное положение. Наши контрмеры, кажется, слишком запоздали. Частично их осуществлению помешали Советы. О нормальном наступлении не может быть и речи. В последнее время мы всегда оказывались неспособными к крупным и решающим действиям. В свое время в ходе операции Захарова в районе Кюстрина великолепно сражались войска генерала Власова. Прямо-таки позорно, когда в отчетах офицеров этих войск открыто говорится о сложившемся у них впечатлении, что германские войска устали, измотаны в боях и не хотят больше сражаться с врагом. Немцы якобы постоянно расспрашивали этих русских офицеров, и прежде всего советских военнопленных: «Как обращаются Советы с германскими военнопленными?» Значит, по-видимому, многие вынашивают мысль попасть как-нибудь в советский плен. Отсюда также можно заключить, что мы в том, что касается положения на фронте, перегнули палку. У нас нет больше таких военных сил, чтобы в решающий момент снова одержать решительную победу. Сам Власов считает, что, хотя у Советов и достаточно солдат и оружия, они тем не менее столкнулись с почти неразрешимыми трудностями снабжения из тыла. На Одере у них сосредоточена масса танков, но им не хватает бензина. Если бы нам удалось глубоко вклиниться в их позиции, то мы могли бы наверняка рассчитывать на крупный оперативный успех. Но в том-то и дело: если бы нам удалось! Серьезные трудности представляют для них и переделка на отвоеванных у нас территориях узкой железнодорожной колеи на широкую. Конечно, обратная переделка была бы гораздо проще. Власов считает, что Советы будут наступать не прямо на Берлин, а сначала на Дрезден, если только мы не опередим их нашим контрударом. Советские солдаты тоже очень устали от войны, но они полны адской ненависти ко всему немецкому, что надо считать результатом изощренной большевистской пропаганды. Когда Власов заявляет, что Сталин — самый ненавистный человек в России, то это, конечно, говорится ради собственного оправдания. Однако его утверждение, что Советы испытывают существенный недостаток в людях, верно. Они используют во всех тыловых районах женщин, и только этим объясняется, что они располагают еще поразительными контингентами пехоты.