Эксклюзивистский потенциал христианства, зримо проявившийся уже в IV в., к XI-XIV вв. достиг своего пика. Именно в это время жесточайшие преследования еретиков, их поиск и уничтожение прекратились в обычную практику. Важнейшей причиной, обусловившей возможность реализации данного потенциала, явилась «папская революция» XI-XII вв. Как подчеркивает современный американский исследователь Г. Берман, «это была революция против подчинения духовенства императорам, королям и феодальным баронам,:ia утверждение римской церкви как независимого, корпоративного политического и юридического образования под эгидой папства». Основополагающий документ «папской революции» — «Диктат папы» Григория VII (1075) провозглашал не только независимость католической церкви от земной власти, но и её верховенство над нею, «плоть до права папы освобождать подданных «нечестивого» государя от присяги на верность. Подобного рода идеи, хотя и не в такой решительной форме, высказывались католическими идеологами и ранее, но реализация их стала возможной лишь после установ-ления феодальной раздробленности в Западной Европе вследствие распада империи Карла Великого (IX-X вв.) и укрепления института папства.
В XI-XIII вв. произошло освобождение духовенства от полно-мластного контроля со стороны государственной власти, его объединение под властью папы, проведение более отчетливой, чем ранее, границы между клириками и мирянами (введение целибата — безбрачия духовных лиц, окончательное утверждение причастия под шумя видами как исключительной привилегии клира), создание самостоятельной церковной юрисдикции и системы канонического пра
ва, охватывавшей и многие аспекты жизни мирян. Все это способствовало оформлению католической церкви как надтерриториаль-ной, хорошо организованной корпорации, достаточно замкнутой и вместе с тем способной (по крайней мере потенциально) диктовать свою волю светским правителям и вообще всем мирянам.
Папы, выдвигая лозунг «•свободы церкви» от государственного контроля, активно отстаивая его в борьбе с императорами, которая с переменным успехом длилась с конца XI, по крайней мере, до XIV в., в то же время стремились к руководству всем христианским миром. Иннокентий III (1198-1216), утверждая, что папа управляет не только церковью, но и всем миром, считал себя заместителем (викарием) Иисуса Христа. Подчеркивая, что земные правители властны только над телами людей, тогда как церковь — также и над душами, он активно побуждал королей к принесению ему вассальной присяги, неоднократно налагая на целые королевства интердикты (временное запрещение на совершение богослужения и обрядов). Идеалом Иннокентия III была вселенская христианская монархия под главенством папы. Естественно, в условиях, когда понятия юридического и нравственного закона были разграничены очень слабо, все, что не одобрялось церковью, немедленно попадало в разряд не просто осуждаемого, но подлежащего искоренению.
Однако оформление жестко централизованной католической церкви означало лишь создание силы, готовой преследовать инакомыслие. Не менее важно, что эта готовность получала достаточно активное содействие со стороны государственной власти. Она не раз конфликтовала с церковью, но, как правило, не по вопросам борьбы с ересями. Американский религиовед Б. Тьерни отмечает: «В той ситуации, когда единая религия определяла весь образ жизни общества, её отвержение было равнозначно разрыву всяческих отношений со своим сообществом и превращению в некоего изгоя, опасного с точки зрения средневекового человека». Тьерни проводит параллель между современным нетерпимым отношением к государственным изменникам, которых в отдельных случаях могут даже подвергнуть наказанию смертью, и средневековым отношением к ереси, рассматривавшейся как измена церкви.
Крупнейший западноевропейский средневековый мыслитель Фома Аквинский (1225-1274) в «Сумме теологии» высказывал мнение о недопустимости обращения неверных и иудеев принудительным путем. Однако текст Евангелия от Луки (Лк 14:23) трактовался им, как ранее Аврелием Августином, в духе принуждения, распространявшегося на тех, кто уже принял христианскую веру. Их, по мнению Фомы, необходимо было заставить вернуться к ней, если они впа-
сть в ересь. Фома проводил аналогию с обетом, который необходимо принимать добровольно, но если он всё-таки дан, то должен быть |>бязательно исполнен. Отсюда следовал вывод о допустимости применения к еретикам карательных санкций: «по справедливости их может светский судья убивать и лишать имущества... так как они кощунствуют против Бога и соблюдают ложную веру, то они подлежат большему наказанию, чем те, кто... чеканит ложную монету».
Логическим результатом такого отношения к ереси и инакомыслию было создание централизованного института по борьбе с ними, получившего название инквизиции (от лат. Inquirere — искать, расследовать). Отдельные антиеретические акции, выходящие за пределы простого отлучения, осуществлялись уже в XI в. (сожжение еретиков в Тулузе, 1020 г.), но оформление системы преследований относится к рубежу XII и XIII вв.
Оно было связано с развитием, прежде всего в южных областях Франции, дуалистической ереси катаров (альбигойцев), резко противопоставлявших духовное и материальное, и отрицавших воплощение и воскресение Христа. Наибольшую тревогу вызывали успехи катаров в создании религиозной организации, альтернативной католической церкви. В областях, населенных катарами, не имела успеха проповедь Бернарда Клервоского (первая половина XII в.), который одним из первых стал утверждать, что только католическая церковь определяет принадлежность к еретичеству, но его уничтожение является долгом государства.
III Латеранский собор (1179) принял постановление о противодействии катарам, предав их анафеме и запретив католикам общение с ними. Подчеркивалось, что епископы в борьбе с ересью должны «опираться на светские законы и требовать содействия князей для того, чтобы страх светского наказания принуждал людей искать духовной помощи». Против катаров был провозглашен Крестовый поход, участникам которого было обещано отпущение грехов —как и тем, кто направлялся в Палестину с целью освобождения «Гроба Господнего».
На Веронском соборе (1184) был принят декрет, согласно которому изобличенный в ереси должен был передаваться светской власти для наложения на него наказания. Декрет обязывал светских правителей в присутствии местного епископа клясться в том, что законы против ереси будут ими неукоснительно соблюдаться. Епископам предписывалось проводить процесс расследования (inquisi-tio) и разыскивать еретиков. Кроме того, все еретики объявлялись официально отлученными от церкви. Присутствовавший на соборе германский император Фридрих I (1152-1190) немедленно принял
декрет о преследовании еретиков на территории империи. Таким образом, усилия церкви получили поддержку со стороны государства.
Поскольку меры, предпринятые против катаров, не дали ощутимого результата, в 1209 г. против них был провозглашен новый Крестовый поход, положивший начало т. н. Альбигойским войнам (по названию местечка Альби в южной Франции, являвшегося одним из центров катаров), завершившимся в середине XIII в. практически полным искоренением ереси. В 1209 г. крестоносцы (в основном французские феодалы) взяли штурмом г. Безье, жители которого отказались выдать катаров. На вопрос одного из крестоносцев, как отличить еретиков от католиков, папский представитель Арно-Амальрик дал знаменитый ответ: «Убивайте всех, Бог узнает своих».
К началу XIII в. была создана централизованная система подавления ересей. Ранее задача поиска еретиков (в этом заключается принципиальное отличие от преследований христиан в Римской империи, где, как уже отмечалось, необходимо было поступление доноса, а специальный розыск, как правило, не осуществлялся) возлагалась на местных епископов. В 1232 г. папа Григорий IX учредил специальную папскую инквизицию и поручил её осуществление монахам-доминиканцам (а впоследствии — и францисканцам). Первоначально папские инквизиторы ещё должны были советоваться с епископами, но в 1257 г. папа Александр IV своим решением полностью избавил их от епископского контроля.
Инквизиция достаточно быстро распространилась почти во всех западноевропейских странах. Позднее всего она появилась в Англии (1401) и большинстве государств Пиренейского полуострова (1478). Несмотря на то что деятельность и характер инквизиции в конечном счете определялись папой, в различных регионах она действовала с разной степенью суровости. Например, во Франции после подавления альбигойцев инквизиция долгое время не была особенно активна. В Италии с началом Авиньонского пленения пап (1309-1377) инквизиция также ослабла.
Инквизиционная практика обычно выглядела следующим образом. Вначале инквизитор, извещая местные духовные власти о своем прибытии, приказывал им в определенное время созвать народ. К собравшемуся населению инквизитор обращался с речью, призывая «еретиков» сознаться в уклонении от учения церкви, а всех знающих что-либо о виновных или подозреваемых в ереси - дать о них информацию. Часто провозглашались «сроки милосердия» длительностью от 15 до 30 дней. В это время «еретик» ещё мог, сознавшись в своих «заблуждениях», получить снисхождение в случае отречения от
них и дачи подробной информации о своих сообщниках. Снисхождение обычно выражались в наложении строгих постов, необходимости совершать покаянные паломничества.
После окончания «срока милосердия» начиналось собственно инквизиционное судопроизводство. Трибунал состоял из папского инквизитора, его помощников (в их число могли входить епископ данной местности или настоятель доминиканского монастыря) и нотариуса. Местное духовенство должно было оказывать инквизитору активную помощь. Кроме того, действовала целая сеть шпионов и добровольных доносчиков. Они указывали инквизитору на подозреваемое в ереси лицо, которое должно было явиться на заседания трибунала. Простая неявка в инквизиционный суд уже рассматривалась как признание в ереси. На обвиняемого заранее смотрели как на виновного, при этом инквизитор всеми силами старался добиться признания. Обвинение должно было быть поддержано двумя свидетелями, имена которых держались в тайне. В редчайших случаях, если трибунал устанавливал, что один из свидетелей заведомо лжет, предполагаемого еретика отпускали.
Однако обычно именно признание обвинения было для подозреваемого в ереси единственным реальным средством спасения. Доказательством искренности признания и «обращения» должна была быть выдача «единомышленников». Естественно, здесь, как и, в особенности, на этапе поиска еретиков, открывались широчайшие возможности для сведения личных счётов. Раскаявшихся «еретиков» приговаривали к различным видам наказания — от ношения позорящего одеяния с крестами на спине и груди до тюремного заключения.
Если же лицо не признавало себя виновным, то после демонстрации орудий пыток дело могло дойти и до их применения. Официально пытки по отношению к подозреваемым в ереси разрешил применять папа Иннокентий IV в 1252 г. Известно было три основных вида пыток: веревкой, водой и дыбой. В первом случае обвиняемому сжимали веревкой конечности, во втором — заливали лицо водой, не оставляя возможности ни проглотить её, ни вздохнуть, в третьем — завязывали руки сзади, выворачивали их и поднимали к потолку. По правилам пытка могла применяться только один раз. На практике инквизиторы легко решали эту проблему, объявляя последующие пытки лишь «продолжением» первой.
Ведя допрос с пристрастием, инквизиторы чувствовали себя совершенно безнаказанными. Ни светская власть, ни местные епископы не имели права вмешиваться в их деятельность, а лишь оказывать всемерное содействие. В 1256 г. папа Александр IV предоставил инквизиторам и их подчиненным право отпускать друг другу
все грехи, связанные с исполнением обязанностей инквизиционного судопроизводства.
Если, несмотря на все усилия инквизиционного трибунала, человек по-прежнему не признавал себя виновным, его передавали в руки светской власти. Оправдательных приговоров инквизиция не выносила, но, вопреки распространённому мнению, не приговаривала и к смертной казни. Её задача официально заключалась в том, чтобы спасти души «заблудших», направить их на путь спасения. Передача «еретика» в руки светской власти означала, что церковь отступается от столь закоренелого грешника. А законы практически всех западноевропейских государств приговаривали «упорствующих еретиков» к сожжению на костре. Такой вид наказания, взамен применявшихся ещё в начале XIII в. изгнаний, конфискаций имущества, объявлений вне закона, становится общепринятым приблизительно с середины этого столетия.
В то же время церковь никоим образом не осуждала смертную казнь за ересь, так как считала подобное наказание вполне достойным для оскорбителя Бога, указывая, что земные страдания хотя бы частично облегчают грешнику страдания посмертные. В 1288 г. папа Николай IV прибег к отлучению от церкви тех представителей светской власти, которые уклонялись от сожжения лиц, обвиненных инквизицией в ереси.
По поводу того, почему применялся именно этот вид наказания, существуют различные мнения. Согласно одному объяснению, ересь сравнивалась с чумой, а единственным препятствием для распространения последней считалось предание огню трупов умерших во время эпидемии и принадлежащих им вещей. По другой версии, лишь огонь костра до некоторой степени мог считаться подобием огня адского.
К сожжению обычно приговаривались «нераскаявшиеся еретики» и те, кто впал в ересь вторично. Потомство такого еретика лишалось права занимать церковные должности, его дом подлежал срытию до основания, а имущество —- конфискации.
Для светской власти подозрение в ереси часто было способом расправы с политическими противниками. В качестве примера можно назвать обвинения, выдвинутые по инициативе французского короля Филиппа IV Красивого против членов Ордена тамплиеров во Франции: ересь, идолопоклонство, содомский грех и др. Прибегнув к помощи инквизиции и заручившись поддержкой папы Климента V, король добился ликвидации ордена и казни его руководителей (1307-1314). Имущество же тамплиеров отошло в королевскую казну, ради чего, собственно, весь процесс и затевался.
Национальная героиня Франции Жанна Д’Арк, действия которой по снятию осады с Орлеана внесли решительный перелом в ход изнурительной Столетней войны с Англией, а проведенная по её инициативе коронация наследника престола Карла обеспечила государственную независимость страны, в 1430 г. попала в плен к англичанам. По их инициативе она была подвергнута суду инквизиционного трибунала, который под давлением Англии обвинил её в колдовстве и ереси. Под угрозой сожжения Жанна отреклась от своих •заблуждений», но затем последовал «рецидив ереси». Жанна вновь переоделась в мужскую одежду, а её ношение женщиной, порицаемое Библией, составляло один из пунктов обвинения. После этого Жанна была немедленно отправлена на костёр. Правда, в 1456 г. французская героиня была реабилитирована, а в 1920-м даже канонизирована католической церковью в качестве покровительницы Франции.
Число жертв инквизиции трудно подсчитать, но несомненно, оно измерялось сотнями тысяч. Среди них оказались такие выдающиеся мыслители и ученые, как Галилео Галилей, вынужденный отречься от гелиоцентрического взгляда на устройство Вселенной (1632), Джордано Бруно (сожжен в 1600 г.) и многие другие.
Особый характер приобрела инквизиция в Испании. Хотя, как уже отмечалось, она была организована здесь достаточно поздно, но стала, в отличие от других стран, государственным учреждением, орудием королевского абсолютизма, и действовала с необыкно-ненным размахом. Особенно суровые меры в отношении еретиков принимались в то время, когда пост Великого Инквизитора Испании занимал монах-доминиканец Т. Торквемада (1483-1498). Им было написано специальное руководство по инквизиционной практике, активно внедрялась в жизнь процедура аутодафе, что в переводе с испанского означает «акт веры». Такое название данная церемония получила потому, что во время неё раскаявшиеся еретики должны были, примиряясь с церковью, возвращаться в её лоно. Аутодафе осуществлялось обычно на одной из городских площадей, при большом стечении народа. Перед собравшимися, среди которых почётное место занимали члены инквизиционного трибунала и духовенство, проносились изображения еретиков, ускользнувших от инквизиции и бежавших за пределы Испании. Эти изображения впоследствии сжигались. Далее следовали раскаявшиеся грешники, одетые в сан-бенито (от исп. saco bendito — освященный мешок) — позорящее одеяние жёлтого цвета, с нашитыми на нем крестами. После этого зачитывались приговоры, и «примирившиеся» с церковью отправлялись м тюрьму. Нераскаявшиеся же передавались в руки властей и сжига
лись за городом. Всего испанские власти, по подсчетам отечественного исследователя 3. Плавскина, за всё время действия инквизиции (последний смертный приговор еретику был приведен в исполнение в 1826 г.) отправили на костер около 35 тысяч человек.
Объектом самого пристального внимания со стороны испанской инквизиции были крещеные иудеи (мараны) и мусульмане (мори-ски), подозревавшиеся в тайной приверженности к своим прежним религиям. Следует отметить, что по сравнению с более ранним периодом, когда отношение к проживавшим на территории Пиренейского полуострова мусульманам и иудеям было достаточно терпимым (подробнее об этом см. ниже), после завершения в 1492 г. Реконкисты — восстановления полного контроля христиан над этой территорией — ситуация резко изменилась.
Созданное в 1479 г. единое испанское королевство, нарушая данные ранее обещания не принуждать иудеев и особенно мусульман-мавров к принятию христианства, в конце XV — начале XVI в. поставило их перед выбором: обратиться в «истинную веру» или уехать. Эта дилемма первоначально встала перед иудеями, права которых уже в XV в. были сильно ограничены. Часто многие из них принимали христианство под страхом смерти. В 1492 г. все иудеи, не желавшие креститься, должны были (с разрешением взять с собой имущество, за исключением драгоценных металлов и металлических монет) покинуть пределы Испании. 31 июля этого года из страны отбыл последний открыто исповедовавший иудаизм еврей. Всего же уехало от 100 до 300 тысяч иудеев. В 1499 г. испанские монархи Фердинанд и Изабелла обнародовали указ, в соответствии с которым любого иудея, обнаруженного на территории Испании, ждала смерть в случае отказа от немедленного крещения.
В 1502 г. давление на мавров, к тому времени уже достаточно серьёзное, вылилось в формулирование столь же трагической дилеммы: крещение или отъезд. В 1527 г. испанский король Карл V сообщил папе Клименту VII о полном изгнании ислама, однако признался, что «крещение было для многих мавров не вполне добровольным, и некоторые мориски не слишком сведущи в вопросах нашей святой веры». Естественно, вынужденные к принятию христианства под давлением, оставшиеся в Испании мориски и мараны часто втайне сохраняли приверженность своим прежним религиям. Конечно, были и искренне обратившиеся в христианство. Но инквизиция ставила под подозрение всех, делая существование даже бывших мусульман и иудеев в Испании крайне затруднительным. В итоге даже меры инквизиции показались недостаточными, и в 1609 г. последовало изгнание за пределы страны морисков. Мараны же продолжали
оставаться под постоянным подозрением. Крайние формы религиозной нетерпимости сохранялись в Испании очень долго, и даже в 1720 г. пятеро маранов были приговорены к сожжению после обнаружения в Мадриде тайной синагоги.
Освоение испанцами территорий в Новом Свете после открытия X. Колумбом Америки (1492) сопровождалось многочисленными проявлениями насилия и нетерпимости. Уже в 1493 г. папская булла «Интер коэтера» призвала испанских королей Фердинанда и Изабеллу приступить к подчинению вновь открытых земель и обратить их обитателей в христианскую веру. В начале XVI в. теологом X. JI. де Паласиосом Рубиосом было составлено «Рекеримьенто» (требование) — документ, зачитывавшийся индейцам при покорении Америки. В нем утверждалось, что папа Римский, являясь господином мира, подарил земли в Новом Свете испанским королям. Индейцам предлагалось без промедления, «по своей доброй и свободной воле», после получения соответствующих наставлений принять христианство. В этом случае коренным жителям американского континента предоставлялись гарантии в том, что они не будут обращены в рабство.
Хотя в «Рекеримьенто» давалось обещание не принуждать индейцев к крещению, содержавшиеся в нем требования принятия католицизма «без возражений и упрямства» и угрозы применения военных санкций с последующим обращением в рабство в отношении тех, кто «не сделает требуемого или хитростью попытается затянуть решение свое», фактически ставили аборигенов перед выбором: принять христианство или оказаться рабами. Подталкивая таким образом индейцев к католицизму, предоставляя неофитам определенные льготы, испанцы одновременно предпринимали решительные меры по искоренению «идолопоклонства», устраивая публичные сожжения местных святынь.
С 1503 г. утвердилась практика передачи индейцев, считавшихся подданными короны, испанским колонистам на правах долгосрочного или краткосрочного пожалования, получившая наименование «энкомъенда» (покровительство). Энкомьенда рассматривалась не только как форма использования принудительного труда туземцев, но и в качестве средства, облегчавшего и ускорявшего их христианизацию. Резкое сокращение, под влиянием различных факторов, в том числе из-за применения насилия при обращении в католицизм, численности местного населения, вынудило Испанию принять так нназываемые «Новые законы» (1542-1543). Институт энкомьен-ды был реформирован. Индейцы признавались свободными людьми, по отношению к ним запрещалось применять насилие, а таксация
повинностей должна была следовать после обучения основам христианства. В 1573 г. король Филипп II запретил называть освоение Нового Света «конкистой»(завоеванием), предложив использовать термин «пацификация»(умиротворение), требуя от испанцев завоевывать доверие индейцев лишь убеждением, избегая уничтожения «идолов».
Безусловно, это способствовало изучению испанскими миссионерами местных языков, обычаев и культуры, использованию индейского пиктографического письма для разъяснения христианских образов. Однако «на местах» такого рода распоряжения короны далеко не всегда исполнялись пунктуально. Иезуит Б. Валера в «Сообщениях о древних обычаях аборигенов Перу», написанных в середине XVI в., приводит в качестве примера такие методы обращения в христианство, как окропление миссионерами связанных или закованных в цепи индейцев водой. Но и после крещения индейцы считались второсортными христианами. В ряде мест действовали запреты на посвящение туземцев в священнический сан, а по всей Америке существовало разделение между испанскими и индейскими церковными приходами.
Разумеется, в испанских колониях действовала и инквизиция. Первоначально она пыталась применять столь же строгие методы, что и в Европе. Особенно свирепствовал первый епископ Мексики X. Де Сумаррага, распоряжавшийся сечь плетьми и возить привязанными к мулам туземцев, отступивших от христианства. В Мехико неоднократно устраивались аутодафе, заканчивавшиеся сожжением впавших в «идолопоклонство». Однако скоро стало ясно, что при желании в отступничестве от христианства можно обвинить едва ли не любого крещеного аборигена. А полное их истребление совершенно не входило в планы испанцев. По распоряжению Филиппа II (1575) индейцы были изъяты из-под юрисдикции инквизиции и переданы под наблюдение епископских викариев, которые обычно ограничивались духовными наказаниями. Косвенно этот факт свидетельствует о малопродуктивное™ применявшихся методов насильственной христианизации.
Ещё одним ярким проявлением средневековой религиозной нетерпимости были Крестовые походы. Наиболее известны Крестовые походы на Восток, осуществлявшиеся с конца XI до последней трети XIII в. Само выражение «крестовый поход» их современникам было почти незнакомо. Употреблялись понятия «паломничества», «поход в Иерусалим», «путь в Святую Землю», а для характеристики участников военных экспедиций — «воины Христовы». Термин «крестовый поход» появился, видимо, не ранее конца XIII в. Он связан
с крестом, нашивавшимся на одежду шедшего освобождать «Гроб Господень» от «неверных» - мусульман.
Призыв к первому Крестовому походу на Восток прозвучал во французском городе Клермоне в 1095 г. Папа Урбан II заявил о настоятельной необходимости для католиков взяться за меч и освободить «Гроб Господень» в Иерусалиме, оказав также помощь византийцам (которых он ещё именовал, несмотря на свершившееся м 1054 г. разделение церквей на Западную — католическую и Восточную—православную, «нашими братьями») в борьбе с турками-а-льджуками. «Поход,—заявил папа,— станет искуплением грехов христианского мира, осквернившего себя грабежами, убийствами и насилием». Участникам похода было обещано полное отпущение грехов. Как отмечает С. И. Лучицкая, первые Крестовые походы подразумевали не только отвоевание «Святой Земли», но и обращение мусульман.
Во время первого Крестового похода в 1099 г. был взят Иерусалим, при этом было уничтожено огромное количество мусульман, включая женщин, детей и стариков. Как подчеркивает известный французский историк Ж. Ле Гофф, до начала Крестовых походов западные авторы ещё проводили разграничение между мусульманами и язычниками, считая лишь последних теми, кому Бог абсолютно неведом. Но уже Урбан II в своей знаменитой речи назвал мусульман «гнусными рабами дьявола, недостойными звания людей». Стали распространяться совершенно неправдоподобные, учитывая полное отрицание исламом культовых изображений, слухи об установлении мусульманами золотых и серебряных идолов в христианских храмах на контролируемой ими территории. Мусульмане теперь все чаще именовались «язычниками», а Мухаммед упоминался в связи с Антихристом. В первой половине XII в. Бернар Клервоский, говоря о необходимости второго Крестового похода на Восток, призывал к истреблению мусульман: «Язычников не следовало бы убивать, если бы их можно было каким-либо другим способом удержать от слишком большой вражды или угнетения верующих. Ныне же лучше, чтобы они были истребляемы». Добавим, что в ходе Крестовых походов часто «попутно» уничтожались и иудеи.
Изменилось и отношение к византийцам. В XII в. они уже часто обвинялись в ереси. В 1204 г., во время четвертого похода, армия крестоносцев, движимая в первую очередь соображениями алчности и действуя в интересах венецианского купечества, вместо Палестины нанесла удар по Константинополю и разграбила его. Сомневающихся в законности подобной акции удалось переубедить. Хронист Робер де Клари писал: «Епископы и клирики сообща говорили и полагали,
что битва является законной... что напасть на них будет не грехом, но, напротив, великим деянием благочестия». После разгрома Константинополя разрыв между Восточной и Западной христианскими церквами стал необратимым.
Крестовые походы ознаменовали окончательное отступление от пацифизма, характерного для раннего христианства. Безуспешно пытаясь прекратить внутренние войны в рамках западнохристианского мира, Западная церковь теперь указывала католикам на общего врага. Католический историк И.Лортц подчеркивает: «Если прежде носителями “миссионерского меча” были короли и императоры, то теперь сама церковь, откровенно наступательно захватившая право на меч..., претендует на “право на кровопролитие”». Логическим следствием произошедших перемен было образование монашеских рыцарских орденов —тамплиеров, госпитальеров и др.
Помимо Крестовых походов на Восток предпринималось немало других военных экспедиций, получавших одобрение папства, например против язычников-славян или мусульман Пиренейского полуострова. Конечно, у всех этих операций имелись и чисто земные мотивы. Например, не последнюю роль в организации Крестовых походов на Восток сыграло стремление церкви избавить Европу от огромного количества безземельных рыцарей, находивших выход своей энергии в беспрерывных столкновениях. Однако религиозная форма крестоносного движения, основанного на принципиальной нетерпимости к иноверцам, желание принудить их к принятию христианства силой меча более чем очевидны.
Тем не менее вывод о тотальном характере религиозной нетерпимости в средневековой Европе был бы не вполне корректным. Перечисляя многообразные и весьма масштабные формы проявления ин-толерантности: религиозное принуждение, насильственные крещения, подавление инакомыслия, преследование, а подчас и искоренение религиозных меньшинств, следует иметь в виду, что наряду с господствовавшей тенденцией к утверждению монополии католической церкви и христианского эксклюзивизма, имелись и явления иного порядка — как в теории, так и на практике. Иными словами, на каждое выражение нетерпимости можно найти свое «но», которое выглядит подчас едва различимым на фоне явно преобладавших принуждения и насилия в делах веры.
Начнем с констатации общеизвестного факта сохранения двух религиозных меньшинств — мусульман и иудеев, хотя положение их, как уже было показано на примере Испании, отнюдь не было стабильным, а права — надежно гарантированными. Самым крупным меньшинством, причем проживавшим на территории многих евро-
нейских стран, были иудеи. После окончательного изгнания евреев из Палестины во II в. н. э. они ни на одной значительной территории не составляли большинства населения. Эксклюзивистские потенции иудаизма так и не получили стимула к развитию, поскольку отсутствовал такой важный закрепляющий элемент, как поддержка со стороны власти. Талмуд, как уже отмечалось, содержит «Семь правил Ноя», ориентируя евреев скорее на изоляцию от не-евреев, чем на подчеркивание исключительной истинности иудаизма. Не поощрялся и активный прозелитизм, хотя сама возможность обращения не-евреев в иудаизм не отрицалась. Кроме того, в Талмуде содержится и призыв с уважением относиться к законам тех стран, на территории которых евреи проживают, и не восставать против их правителей.
Однако христиане, получив начиная с IV в. государственную поддержку, приступили к активному и часто насильственному обращению иудеев. Инициативу здесь проявляла светская власть, прежде всего франкские короли Хильперик и Дагоберт (VI-VII вв.), стремившиеся к достижению религиозного единообразия. Когда давление становилось нестерпимым, многие иудеи следовали принципу «Киддуш-ха-Шем» («Освящение имени Божьего»), требовавшего мученичества за веру, и предпочитали смерть христианству. Церковь периодически порицала практику «принуждения в вере», но делала это не слишком активно и последовательно. IV Толедский собор (633) определил, что обращение возможно лишь по благодати, но не по принуждению. Однако действительность принудительного крещения сомнению не подвергалась. Насильственное обращение иудеев в христианство порицал папа Григорий I Великий (590-604), но ему принадлежат и такие слова: «Если даже насильственно крещенные сами и не станут добрыми христианами, то, может быть, станут их дети».
Постепенно оформилась и преобладавшая в Средние века богословская точка зрения на иудеев, которая, согласно католическому историку Й. Лортцу, выглядела так: «Израиль не узнал ожидаемого Мессию, когда Он пришел... и в лице своих старейшин, высшего священства и народа деятельно участвовал в его казни и ясно признал ответственность за это» («весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» —Мф 27:25). Отсюда вытекало представление о евреях как проклятом народе, а об иудаизме — как искаженном христианстве, продолжающем существовать из-за «упрямого непонимания» или изменения евреями библейских текстов.
Как отмечает историк Дж. Трахтенберг, средневековые знатоки канонического права применяли и такую формулу: человечество —
мистическое тело Христово, в состав которого входят не только христиане, но и неверные, которые также выполняют определенную функцию подобно тому, как в человеческом организме каждый орган исполняет свою задачу. Поэтому еврейскую общину как члена данного универсального тела следует сохранять, но с максимальной изоляцией от «верных» христиан. Так или иначе католическая церковь всегда официально признавала право иудеев на существование и исповедание своей веры.
Уже в конце I тысячелетия н. э. в большинстве европейских стран, на территории которых проживали иудеи, вводились запреты на владение ими землей, ношение оружия, занятия различными видами деятельности. Как следствие, многие евреи были вынуждены сконцентрироваться на торговле и ростовщичестве. Но до первого Крестового похода их положение было относительно стабильным. В 1091 г. император Священной Римской империи Генрих IV специальной грамотой запретил принуждать иудеев к принятию христианства. Это не помешало массовому истреблению евреев крестоносцами в начале первого крестового похода (1096) в таких городах, как Майнц, Кобленц, Вормс и др. Будучи «чужими» для христиан, они оказались первыми жертвами предприятия, опиравшегося на религиозное рвение и энтузиазм.
В XII—XIII вв., когда церковь усилила борьбу с ересями, создав инквизицию, положение евреев резко ухудшилось. Иудеев, как это ни покажется сегодня абсурдным, часто подозревали именно в ереси, и понятия «еврей» и «еретик» стали, как подчеркивает Дж.Трахтенберг, едва ли не тождественными. Характерно, что, подобно еретикам, иудеи должны были иметь специальные нашивки на одежде. В XIII в. сложилась и особая система закрытых еврейских кварталов — гетто, создание которых поддерживалось церковью. Тогда же церковь в категорической форме стала запрещать браки христиан и иудеев.
При этом церковь, повторим, официально никогда не подвергала сомнению право иудеев на существование и исповедание своей веры. В XII в. впервые была издана специальная Constitutio pro Judeis. В данном документе запрещалось применение силы в процессе обращения иудеев в христианство. Хотя папы неоднократно подтверждали Constitutio pro Judeis, в целом позиция католической церкви и в особенности отдельных её представителей, в том числе и очень высокого ранга, последовательностью не отличалась.
На низовом, народном уровне в адрес иудеев выдвигалось множество самых различных обвинений. Самое распространенное — в ритуальном убийстве («кровавый навет»), совершаемом якобы чаще
всего во время пасхальной недели с целью оскорбления христианства. Несмотря на то что ещё в начале XIII в. созданная германским императором Фридрихом II специальная комиссия, состоявшая из христианских богословов и крестившихся евреев, пришла к выводу об отсутствии где-либо в Ветхом Завете и Талмуде даже намеков на необходимость кровавых жертв, а напротив, о наличии ясных указаний о невозможности для иудеев осквернять себя кровью, представления о совершении ими неких ритуальных убийств дожили до сегодняшнего дня.
Разновидностью «кровавого навета» было представление об иудеях-осквернителях гостий (облаток) — пресного хлеба, используемого при причащении. Современной наукой доказано, что небольшие красные пятна, появляющиеся иногда на гостиях и считавшиеся кровавыми, вызваны действием микроскопического грибка, но в Средние века вина возлагалась на иудеев. В отношении «кровавого навета» папство заняло в целом осуждающую позицию, периодически, хотя и без особого успеха, призывая клириков не распространять слухи о «ритуальных преступлениях».
Наконец, в очень сложном положении оказывались врачи-евреи. Церковь запрещала христианам пользоваться их услугами, иногда выдавая разрешительные грамоты королевским особам. Врач-еврей при дворе христианского короля постоянно рисковал, причем при любом исходе лечения — как благоприятном, так и неблагоприятно