Бессонница приходит из прошлого
с целью свести счёты с беглецами,
скрывающимися в настоящем от
долгов.
Эльчин Сафарли
Бессонница – это очень серьезно.
Всё вокруг кажется таким далёким,
копией, снятой с копии, сделанной
с ещё одной копии. Бессонница
встаёт вокруг как стена: ты не
можешь ни до чего дотронуться, и
ничто не может дотронуться до
тебя.
Чак Паланик
Дни пролетали за днями. Закончилась холодная дождливая осень, отгремели суматошные зимние праздники, приближался март.
Уже трое суток дул фён. Сильный и порывистый тёплый ветер, веющий с гор в долину, помогал таять снегам, оставляя после себя сухую землю и пожухлую прошлогоднюю траву. Именно по этому поводу сегодня сетовал на завтраке в Большом зале школьный лесничий.
– Дык рановато ещё для фёна, Гермиона. Деревьям бы ещё подремать маленько. А они просыпаться начнут, – заметил Хагрид.
И ползавтрака рассказывал ей о стремительных таяниях снегов, лавинах, возможном резком похолодании и ухудшении погоды.
Невилл Лонгботтом, который уже третий год преподавал в Хогвартсе Гербологию, с воодушевлением поддержал разговор и поведал им о последствиях ранних цветений садов, о гибели молодых завязей и цветов.
Гермиона, которая с утра неважно себя чувствовала и уже давно мучилась от отсутствия аппетита, смогла лишь выпить чашку чёрного кофе и съесть тост. Хотелось просто лечь и впасть в спячку, как деревья в Запретном лесу. Но сегодня у неё было четыре сдвоенных пары у старших курсов и дежурство.
День прошёл в рутинных хлопотах и суете. Но ответственная работа помогала держать тело в тонусе, а у души становилось меньше времени для страданий.
Декан Гриффиндора никогда не любила ночные патрулирования и предпочла бы коротать поздний вечер в кресле у камина с интересной книгой в руках. Или в ванной с пышной пеной, или за письмом к родителям, или…
Её размышления о лучшем времяпрепровождении прервал тихий шум. Преподавательница резко остановилась и прислушалась. Разговаривали, вернее, спорили студенты. Голоса раздавались из-за приоткрытой двери заброшенного класса. Гермиона хотела немедленно войти и разогнать нарушителей порядка по гостиным, сняв при этом изрядное количество баллов с каждого. Но услышанное заставило её замереть перед дверью. Судя по голосам, в классе собрались старосты четырёх факультетов. И обсуждали они преподавательский состав Хогвартса. В данный момент – директора Снейпа.
– Снейп в последнее время просто озверел. И это мягко сказано. Носится по Хогвартсу злой как чёрт. Гриффиндору просто прохода не даёт, баллы так и улетают. Не видать нам в этом году кубка школы как своих ушей, – Гермиона узнала голос гриффиндорского старосты Джона Уиллоби. – Снейп точно контуженный. Последствия войны налицо.
– Ты думай, о ком говоришь, Уиллоби. Снейп – наш директор и бывший декан… – раздался шёпот старосты Слизерина Александра Стоктона.
– Бывший декан Слизерина, не Гриффиндора, – огрызнулся Уиллоби.
– Это не мешает ему снимать баллы и с нашего факультета тоже, – заметил Александр.
– Может, вам самим стоит держать себя в руках? Не проходит и дня, чтобы кто-то из ваших не подрался. Вы сами провоцируете директора на…
– И после того, как у Пуффендуя сегодня сняли сто баллов за взорванный котёл, ты смеешь защищать Снейпа? – не унимался Уиллоби.
– Да, сто баллов за взорванный котёл – это слишком, – согласилась Диана Коул, староста Пуффендуя.
– Диана права, – раздался тихий и мягкий голос старосты Когтеврана. – Вы провоцируете друг друга и профессора Снейпа. Почти каждую неделю кто-то из Слизерина или Гриффиндора оказывается после драки в Больничном крыле с серьёзными травмами. Вам, ребята, пора прекратить выяснять отношения. Война закончилась.
– Патрик, ты слово в слово процитировал Грейнджер. Меня вот просто тошнит от высокопарных высказываний этого синего чулка. Уже вот здесь её нравоучения.
Перед Гермионой ясно встала картинка, как Александр проводит кончиками пальцев у своей шеи. В классе послышалась тихая возня.
– За профессора Грейнджер я тебе сейчас шею сверну…
– Тише, Джон, не нужно драться. Александр, думай хоть иногда, что ты говоришь, кому и о ком, – яростно зашептала Диана.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы драться, – заметил Патрик. – Нам нужно прийти к какому-то компромиссу. Гриффиндор и Слизерин должны сдерживать свои враждебные порывы. В первую очередь речь идёт о студентах старших курсов. А младшие последуют их примеру. Диана, скажи своим, чтобы поменьше шастали после отбоя. Для Снейпа не оправдание то, что пурпурный хвощ расцветает только после полуночи, а вам всем хочется на это посмотреть. После девяти вечера теплицы будут закрыты. Уж поверьте, профессор Лонгботтом об этом позаботится. И никаких прогулок в Запретный лес за семенами, саженцами и пыльцой. Скоро весна, я вас знаю.
– Что же в это время будет делать Когтевран? – протянул Александр.
– Следить, чтобы правила соблюдались, – спокойно ответил Патрик.
– Я всё равно считаю, что это не поможет, – нарушил тишину Джон Уиллоби. – Снейп всегда предвзято относился к гриффиндорцам. Что уж говорить о нас, студентах, если он кричит даже на профессора Грейнджер. Я слышал пару раз, как они ругались в директорском кабинете.
– Ну уж если он срывается на святую Грейнджер, то всем нам крышка, – заметил Александр. – Я думаю, уж она-то его сейчас никак не провоцирует. Разве что своим гриффиндорским существованием.
– Возможно, у профессора Снейпа проблемы со сном? Мадам Помфри говорила по секрету профессору Спраут, когда я была в теплицах, что он практически не спит. Это из-за укуса Нагайны. Может, поэтому он всегда такой злой и раздражительный. Тем более с учётом его нагрузки.
– А я думаю, что это всё спермотоксикоз, – заявил Уиллоби. – У него ни жены, ни подруги. И явно давно никого не было, вот Снейп и бесится. И поэтому же не спит. А отыгрывается на нас. В первую очередь на гриффиндорцах. В том числе и на профессоре Грейнджер.
– Ты ещё скажи, что он её хочет, и поэтому злится, – добавил Александр.
– Мы обсуждаем сейчас не кто кого хочет, – устало заметил Патрик. – Хотя, признаю, если бы у профессора Снейпа наладилась личная жизнь… вот хотя бы с профессором Грейнджер, всем стало бы только спокойнее…
«Но только не профессору Грейнджер», – подумала про себя Гермиона, тихо отходя от полуприкрытой двери и направляясь дальше в темноту коридора. Она решила не раскрывать своё присутствие студентам. Ей о многом нужно было подумать. И в первую очередь о том, почему профессор Снейп опять перестал спать.
*****
– Когда вы в последний раз нормально спали, профессор Снейп? – Гермиона стояла у стола директора, упираясь ладонью в лакированную столешницу, а другой рукой отодвигая от директора стопку писем и учебные планы.
– Вы, я вижу, совершенно забыли о таком понятии как субординация, профессор Грейнджер, – Снейп кончиками пальцев оттолкнул руку девушки и подвинул письма ближе к себе.
– Обычно я стараюсь придерживаться служебных отношений, которые построены по принципу иерархичности и направлены на соблюдение дистанции между руководителем и подчинённым, – заметила Гермиона, всё ещё стоя вплотную к мужчине, практически касаясь бедром его локтя.
– Я настоятельно рекомендую стараться более убедительно, Грейнджер, – медленно, практически по слогам, произнёс Снейп, отодвигаясь в сторону. – Если вы наизусть цитируете устав Хогвартса, то должны помнить пятый пункт, а именно: за несоблюдение правил субординации можно получить выговор. После второго выговора следует увольнение. Вам всё ясно? А сейчас выйдите, вы мне мешаете.
Гермиона нахмурилась: Снейп разговаривал с ней, словно она была глупой первогодкой. Но когда было иначе? И когда это её останавливало?
– Я не уйду, сэр, – безапелляционно заявила девушка. – Нам нужно поговорить. Серьёзно.
Снейп закатил глаза и отвернулся, тонкий длинный палец начал медленно постукивать по столу.
«У нас обоих нервы на пределе. Чёртова война, чёртово проклятие, чёртова бессонница», – пронеслось в голове у гриффиндорки.
– Профессор, прошу вас, выслушайте меня, – примирительно произнесла Гермиона и присела в соседнее кресло у директорского стола. – Я пришла к вам не как подчинённая или коллега, а как друг, – девушка проигнорировала приподнятую бровь профессора и решительно продолжила: – Вы отлично помните, как вам было плохо, когда у вас началась бессонница после ранения. И лечение вам тогда практически не помогало.
– Реакция организма на змеиный яд. И вам это хорошо известно, Грейнджер. Именно вы тогда поставили на уши всю больницу, хотя вам самой нужна была помощь целителей, чтобы снять проклятие Долохова.
– Я не спорю. И не пытаюсь доказать обратное. Только тогда вы лежали в Мунго, а сейчас управляете школой и несёте ответственность за жизнь и здоровье чужих детей.
– Грейнджер, умерьте свой пыл, он понадобится вам на сдвоенных парах Гриффиндора и Слизерина. У меня всё под контролем.
– Не сомневаюсь, сэр, – кивнула девушка. – Но сколько длится ваш сон, директор? Час? Два? – не сдавалась Гермиона. Она подалась вперёд, не сводя внимательных глаз с лица Снейпа. – Сон поверхностный, и после него вы не чувствуете себя отдохнувшим. Хватит ли его для поддержания контроля и постоянной бдительности? А ведь вы варите сложные зелья для Больничного крыла и больницы Святого Мунго. Не боитесь ошибиться, профессор? Ценой ошибки может стать чьё-то здоровье, или даже жизнь. Я пришла предложить свою помощь.
– Что конкретно вы предлагаете, мисс Грейнджер? – обманчиво мягко спросил Снейп.
– Ничего нового, профессор, – волшебница решительно поднялась и обошла кресло директора, встав за его спиной. – Абсолютно ничего нового. То же, что и пять лет назад, когда судьба столкнула нас в Святого Мунго. – Гермиона осторожно прикоснулась к волосам Снейпа, мягко провела ладонью по его голове и, не почувствовав сопротивления, запустила пальцы в смоляные пряди, аккуратно массируя кожу.
Гермиона ощущала, как мужчина начал расслабляться. Дыхание его стало более спокойным и умиротворённым, он свободно откинулся на высокую спинку кресла, позволяя девушке прикасаться к нему. Руки, до этого с силой сжимавшие мягкие подлокотники, теперь расслабленно лежали на них.
Гермиона медленно перебирала волосы мужчины, пропускала их между пальцами, массировала виски и высокий лоб.
– Так делала моя мать, когда я был маленький и не мог уснуть, – нарушил тишину Снейп.
– Я знаю, вы рассказывали мне в больнице, – прошептала Гермиона, осторожно присаживаясь на подлокотник кресла лицом к профессору. Долго стоять после изматывающего рабочего дня ей было тяжело.
К удивлению Гермионы, Снейп не стал возражать и лишь медленно приподнял руку, позволяя волшебнице устроиться удобнее. Видимо, бессонница и усталость давали о себе знать, раз нелюдимый профессор разрешил нарушить своё личное пространство. И ещё, возможно, он помнил, что действия девушки способны ему помочь.
Гермиона невольно вздрогнула, когда рука зельевара расслабленно упала ей на колени.
– Никто не должен знать, Грейнджер, – тихо проговорил Снейп, прикрывая глаза.
– Никто не узнал тогда. Не узнает и сейчас, – заверила профессора Гермиона. Она немного подалась вперёд, практически упираясь коленями в мужское бедро, и запустила в волосы Снейпа и вторую руку, медленно поглаживая виски, массируя затылок.
– Когда вы успели поменять духи? – вдруг спросил Снейп с закрытыми глазами.
От неожиданности Гермиона замерла.
– Несколько дней назад, – с удивлением ответила она. – Мне их подарили Джинни и Гарри на день рождения.
– Предыдущие духи вам подходили больше, эти чересчур горькие для вас.
Снейп запрокинул голову, практически засыпая. Уже через десять минут мужчина погрузился в крепкий сон.
Волшебница осторожно убрала руки с головы зельевара и выпрямилась. Она хотела тихо соскользнуть с подлокотника и пересесть в соседнее кресло, но Снейп с силой сжимал пальцами мантию и юбку на коленях Гермионы, словно боялся, что девушка уйдёт. Гермиона попыталась разжать мужские пальцы, но Снейп нахмурился, его дыхание участилось, и волшебница оставила эту попытку. Она вздохнула и посмотрела на стол, где лежали учебные планы и школьная корреспонденция. Призвав документы, Гермиона в течение часа изучала бумаги и делала пометки карандашом, как лучше изменить расписание, пока не поняла, что у неё начали неметь ноги. Отправив пергаменты обратно на стол, волшебница тихо сбросила туфли на ковёр и осторожно пошевелила стопами, пытаясь разогнать кровь.
Гермиона надеялась, что Снейп проспит ещё часа два, если его целенаправленно не разбудить. А будить профессора в её планы не входило.
Она отлично помнила, что, когда Снейп спал после её массажа, у целителей была возможность спокойно проводить лечебную диагностику, чем они всегда и пользовались. Сама Гермиона могла в это время входить и выходить из его палаты, отправляясь на свои процедуры, тихо переговариваться с Гарри или лечащей медиковедьмой.
Но с тех пор прошло пять лет, и волшебница не знала, будет ли эффект от её массажа таким же. Возможно, Снейп вот-вот проснётся и высмеет её за попытку помочь ему.
А ведь именно благодаря разработкам и зельям профессора, Гермиона смогла окончить университет и преподавать. Пока Мастеру зелий не удалось снять с неё проклятие, насланное Долоховым. Но все эти годы Снейп не оставлял попыток, продолжая исследования.
И сейчас Гермиона искренне хотела помочь мрачному и нелюдимому профессору, зная, что сам он никогда её об этом не попросит.
Девушка всматривалась в уставшее и осунувшееся лицо Снейпа, и ощущение дежавю не покидало её. Только тогда ей приходилось сидеть на твёрдом и неудобном больничном табурете, стоявшем у кровати профессора.
Сейчас же она сидела почти вплотную к мужчине, невольно прижимаясь ногами к его выставленной вперёд ноге. Сквозь тонкий капрон чулка Гермиона чувствовала шероховатость чёрных шерстяных брюк профессора и тепло его тела. Затаив дыхание, девушка с удивлением поняла, что ей приятно касаться профессора и ощущать бедром его бедро.
Возможно, всё это из-за того, что у неё давно не было мужчины? Работая в закрытой школе и борясь с последствиями войны, было как-то не до личной жизни. Но сейчас тело остро откликалось на близость профессора, и Гермиона с изумлением ощутила горячую волну, спускающуюся к низу живота. Девушка сомкнула бёдра, унимая сладкое томление и дрожь. Всё это было необычно и очень приятно одновременно.
Волшебница тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Снейп пошевелился во сне, резко потянув Гермиону за мантию. Девушка поспешно вытянула вперёд руку и упёрлась в кресло над плечом Снейпа, чтобы удержать равновесие и не упасть на него. Прядь тёмных волос опустилась на лицо мужчины, и Гермиона осторожно убрала её в сторону.
Дежавю.
Так же впервые она прикоснулась к профессору, когда он метался в горячечном бреду на узкой больничной койке Святого Мунго. Тогда целители всеми силами пытались восполнить сильную кровопотерю и вывести из организма змеиный яд, который не давал ранам на шее нормально затянуться. Снейп не ел и практически не спал, периодически впадая в полубессознательное состояние. Таким его и обнаружила Гермиона, когда ей удалось попасть в палату профессора. В то время она и сама находилась в больнице на обследовании, и целителям пришлось в полной мере прочувствовать напор Гермионы Грейнджер.
Опустившись на белый колченогий табурет, девушка поправила растрепавшиеся чёрные волосы профессора. Потом она смачивала полотенце в лечебном зелье и обтирала лицо и шею Снейпа, пытаясь снизить жар. А когда ей это удалось, она стала осторожно поглаживать его по голове, с радостью отмечая, что мужчина погрузился в спокойный целебный сон. После она ещё много раз приходила в палату профессора, помогая ему засыпать. Когда же он пришёл в себя настолько, чтобы полностью осознавать происходящее, то тут же выставил Гермиону из своей палаты, не желая принимать помощь от гриффиндорской всезнайки. Ему абсолютно не нужны были её жалость и сострадание.
Вначале Гермиона просила принять её помощь, но натыкалась на враждебную стену отчуждения. Затем робко увещевала, но эффект был тот же. Несколько раз в роли парламентёра выступал Гарри Поттер. Снейп был настолько зол, что, даже будучи тяжелораненым, смог с помощью невербальной магии выставить парня из палаты. Тогда у Гермионы чуть не опустились руки. Но ведь гриффиндорцы никогда просто так не сдаются. И она пошла на хитрость.
О какой жалости вы говорите, профессор? Она сама взывает к его состраданию и просит помощи.
Это будет соглашение. Quid pro quo, сэр. Услуга за услугу. Здоровый сон, который заметно помогает исцелению, взамен на избавление от проклятия.
Что значит, «проклятие Долохова может снять только он сам»? Нет, Антонин умер в Азкабане. Самые опытные целители пытались помочь ей, но безуспешно. И она не знает, к кому ещё обратиться со своей бедой. С каждым днём её состояние ухудшается, проклятие постепенно высасывает физические и магические силы. Но она уверена в знаниях профессора, в его опыте и силе. Именно он – один из лучших в Тёмных Искусствах. И она искренне надеется, что вместе они что-нибудь придумают, чтобы её жизнь не превратилась в ад.
Потом Гермиона много раз обдумывала их соглашение. Правильно ли она поступила, давя на жалость, тем самым загоняя Снейпа в рамки? После битвы за Хогвартс он стал абсолютно свободным от каких-либо обязательств, сполна выплатив свои долги перед обществом. А тут появилась она со своим проклятием и своею болью.
Она помогла бы ему и так. Понимал ли он это? А нужна ли ему вообще была эта помощь? Судя по всему, нет. Но тогда у неё просто не было выбора и времени. Нужно было скорее принимать решение и действовать.
Гермиона посмотрела на часы – прошёл ещё один час. Сидеть в неудобной позе было довольно непросто. Поэтому девушка осторожно повела бёдрами, медленно съезжая с подлокотника на мужские колени. Весила она совсем немного, поэтому рассудила, что не нарушит этим сон профессора. Сидеть на коленях у Снейпа было странно и несколько волнительно. Гермиона осознавала, что за столь короткое время нарушила не только его личное пространство, но еще правила приличия и субординацию, о которой так любил напоминать профессор. Но сейчас она сама практически засыпала, оперевшись головой о плечо Снейпа и ощущая спиной и бёдрами тепло его тела. Вслушиваясь в равномерное дыхание мужчины, Гермиона сама не заметила, как погрузилась в сон.
Снейп проснулся под утро. Он несколько минут сидел, всматриваясь в те́ни кабинета и пытаясь осознать, почему он спал в кресле, а не у себя в кровати. Несмотря на то, что немного затекли шея и рука, а в лицо лезли непослушные кудри Грейнджер, профессор выспался и чувствовал себя вполне отдохнувшим. Чего с ним уже довольно давно не бывало.
Грейнджер?!
Девушка полулежала у него на коленях, откинувшись на его плечо. Она ещё спала, и Снейп ощущал грудью её тихое мерное дыхание. Девчонка всё же добилась своего – он проспал практически до самого утра.
Мужчина поморщился и разжал пальцы затёкшей руки, выпуская мантию Грейнджер. Его ладонь скользнула по гладкому женскому бедру, невольно оказавшись под приподнятой юбкой. Прежде чем отдёрнуть руку, Снейп успел ощутить кончиками пальцев шёлк трусиков и тепло женской кожи.
– Профессор? – раздался сонный голос Гермионы. – Неужели уже утро? Извините, мне не следовало так долго…
Девушка заёрзала на коленях у Снейпа, пытаясь сесть ровно. И осеклась на полуслове, понимая, что ей в ягодицы упирается внушительная эрекция профессора.
– Ох, я не ожидала, что так получится… Я… я о том, что заснула здесь.
Гермиона замолчала, понимая, что сейчас начнёт лепетать какие-то глупости. Она не могла сосредоточиться, явно ощущая под собой твёрдый мужской член. Абсурдность и неоднозначность ситуации выбивали из колеи. Гермиона сглотнула и замерла, боясь пошевелиться.
– Да, уже раннее утро, мисс Грейнджер, – спокойно ответил Снейп. – И, да, вам не следовало. И я надеюсь, такое больше не повторится. Вставайте. Живо!
Снейп не орал и не плевался ядом. Это уже хорошо. Гермиона несколько воспряла духом. Быстро одёрнув юбку, девушка упёрлась ногами в пол и соскользнула с мужских коленей. Или ей показалось, или Снейп зашипел сквозь стиснутые зубы. Обувшись, Гермиона почти бегом направилась к двери.
– Гермиона, – окликнул её профессор.
Девушка оглянулась, стараясь не смотреть мужчине в глаза. Снейп продолжал сидеть в кресле, теперь закинув ногу на ногу.
– Луше воспользуйтесь камином. Не нужно, чтобы кто-то видел, что вы выходите от меня в такое время. – Девушка явно покраснела – И… спасибо вам. Я так долго не спал уже очень давно.
Гермиона подняла глаза и робко улыбнулась.
ГЛАВА 3. ЧТО, ЕСЛИ БЫЯ…
К своему удивлению и стыду, Гермиона довольно часто за эти дни прокручивала ситуацию, произошедшую в кабинете у Снейпа тем ранним утром. Память некстати подбрасывала яркие ощущения и картинки в самые неподобающие моменты: за столом в Большом зале, в учительской на педсоветах, во время патрулирования школьных коридоров. Снейп вёл себя так, как будто ничего не произошло, а вот Гермиона забыть не могла.
Она с шумом захлопнула книгу. Косолапус недовольно посмотрел на хозяйку и спрыгнул с кровати, направившись в кресло к дремавшей Миссис Норрис.
Девушка не могла сосредоточиться на чтении, хотя книга была довольно интересная. Но ей необходимо было разобраться в себе. Понять, почему её так впечатлил тот случай.
Возможно, именно в то утро она осознала, что её директор – мужчина. Не какое-то абстрактное существо мужского пола, а зрелый мужчина из плоти и крови, со своей физиологией и потребностями. Мало того, она убедилась в этом в полной мере, ощутив на себе эту физиологию. Никакой ошибки быть не могло, в то утро она сидела на внушительной эрекции Снейпа. И когда она тогда двинула бёдрами, садясь, член ещё сильнее стал упираться в её ягодицы и промежность. И ей это понравилось.
Гермиона всегда была честна сама с собой. Да, ей однозначно было приятно ощущать под собой его тепло и твёрдость. До такой степени приятно, что потом, вернувшись к себе в комнаты, ей пришлось поменять насквозь мокрые трусы.
И сейчас она не могла подавить в себе вспыхнувшее желание и разыгравшееся воображение.
Что, если бы они не были в прошлом учителем и ученицей, а сейчас – коллегами, подчиняющимися строгой субординации? Что, если бы они были просто свободными женщиной и мужчиной? И что, если бы она не встала с коленей Снейпа, а напротив – повела ягодицами сильнее, дав понять мужчине, что ждёт от него решительных действий?
Она же может просто представить это? Гермиона откинулась на подушку и прикрыла глаза.
Она продолжает сидеть на коленях Снейпа спиной к нему. Сильные горячие ладони проходятся по её бёдрам снизу вверх, задирая чёрную шерстяную юбку.
– Ну же, приподнимись, – ласкает её ухо жаркий шёпот. – Ты же хочешь?
Да.
Она хочет сказать «да», но не может – дыхание перехватило от удовольствия, которое накатило безудержной волной. Рука Снейпа оказывается у неё между ног, осторожно скользя по кружевной кайме чулка, продвигаясь выше, к обнажённой коже… выше, к уже мокрому шёлку белья. Гермиона откидывает голову на плечо мужчины и протяжно, не стесняясь, стонет, когда он, больше не медля, отодвигает в сторону тонкую ткань и накрывает её влажное лоно ладонью.
– Да-а-а, Гермиона, ты уже готова. Как ты хочешь, чтобы я тебя взял?
Но сейчас девушка может сосредоточиться только на губах, которые ласкают мочку её уха, покрывают горячими поцелуями шею.
Гермиона хочет пошевелиться, уйти от длинных горячих пальцев, которые умело проникают внутрь неё, заставляют выгибаться и громко, в голос, стонать. Ощущения необычайно сильные и острые, она не помнит, чтобы испытывала нечто подобное. Это и возбуждает, и пугает одновременно.
Гермиона чувствует, как Снейп обхватывает её одной рукой под грудью, с силой прижимая к своему горячему телу. Другой рукой он продолжает ласкать её, не сбавляя темпа, вызывая сладостную дрожь и истому во всём женском теле. Девушка закусывает губу, перед глазами всё кружится и вертится, как в калейдоскопе. Она чувствует, что обильно течёт, и пальцы Снейпа мокрые от её выделений. Они скользят и скользят в ней, даря ни с чем не сравнимое удовольствие. Её горячие соки стекают вниз, между ягодиц, на брюки Снейпа. И он знает об этом. От этого жарко и невыносимо стыдно.
– Т-ш-ш, расслабься, ты привыкнешь ко мне. Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо со мной, – обещает Снейп. – Я хочу, чтобы ты дрожала и стонала от удовольствия в моих руках. Хочу, чтобы ты кончала долго и сладко, Гермиона. Только позволь мне взять тебя, я хочу тебя. Ты же чувствуешь это?
О да, она чувствует это, знает это. Как и то, что Снейп оказался прав – её оргазм был сладким, словно сироп. Гермиона ещё толком не пришла в себя, когда почувствовала, что Снейп поспешно стаскивает с неё трусики и приподнимает, чтобы расстегнуть свои брюки.
– Гермиона?
Теперь между ними нет преграды из плотной шерстяной ткани. И девушка садится на горячий член обнажёнными ягодицами. Мужчина протяжно стонет.
– Гермиона? – хрипло повторяет Снейп.
– Да, – тихо отвечает девушка.
И Снейп приподнимает её одной рукой, а второй направляет себя в жаркое женское лоно.
– О Мерлин, – стонет мужчина.
Ему больших усилий стоит сдержаться и не опустить Гермиону на себя одним быстрым движением. Вместо этого он медлит, плавно погружаясь в девушку.
Она необычайно узкая и тугая. И до одури мокрая, что очень обнадёживает мужчину. Кончиками пальцев Снейп размазывает влагу по её лону и бёдрам и глубже насаживает на себя, вызывая у Гермионы громкий стон удовольствия. Снейп усмехается такой скорой и бурной реакции. И повторяет движение: медленно вверх – и резко вниз. Девушка всхлипывает и хватается за подлокотники кресла. Прогибается в пояснице и упирается ногами в пол, позволяя Снейпу ускорить движения и мощно двигаться в ней. Снейпа необычайно заводит, что почти каждый его толчок сопровождается громким женским вскриком.
– О боже, я сейчас, сейчас, ах…– стонет, запрокинув голову, Гермиона.
Она чувствует, как волна оргазма накрывает её с головой. И мир вокруг неё исчезает…
Гермиона проснулась, судорожно прижимая к груди край одеяла, и вздрогнула от громкого стука – книга, лежавшая на краю кровати, упала на пол. Разбуженный Косолапус недовольно мяукнул.
Девушка пыталась перевести дыхание и прийти в себя после яркого и до ужаса правдоподобного сновидения. Она зажмурила глаза и прижала ладони к пылающим щекам. Она уже много лет не испытывала оргазм даже во сне. Как правило, ей снились кошмары: ужасы войны и горячее алое пламя, от которого ей никак не удавалось скрыться. Этот же сон был для неё в новинку, и Гермиона не знала, как на него реагировать. Видимо, потребности молодого женского организма брали своё, и неудовлетворённые сексуальные желания выплёскивались через сновидения.
Гермиона посмотрела на будильник – было раннее утро. Можно поспать ещё пару часов перед занятиями, но она понимала, что не уснёт после такого. Откинув одеяло в сторону, девушка заспешила в душ, чтобы снять с себя ночное наваждение. К тому же она хотела позавтракать пораньше, чтобы не встречаться в Большом зале с профессором Снейпом. Сейчас ему бы не составило никакого труда понять, что творится в голове у невыспавшегося и растерянного гриффиндорского декана.