— Это хорошо? — спросила Андрианна.
— Конечно, хорошо. — Гай запустил сигарету так, что она описала дугу перед тем, как упасть. — Разве плохо происходить из старинной хорошей семьи? Отец говорит: только в Америке на это не обращают никакого внимания. Там имеет значение только всемогущественный доллар.
Андрианна не часто вспоминала о том, что она американка. Однако ей было неприятно, что Гай так небрежно говорит о ее родине. Что за высокомерие! Что за лицемерие! Неужели он полагает, что Джино Форенци и другие супербогачи Европы так культурны и утонченны, что совсем не думают о своих миллионах?
Андрианна ничего не сказала Гаю, чтобы не давать повода для малейшей размолвки. Он был слишком напряжен, что было на него непохоже, нервно ходил взад-вперед, пока они ожидали машину, зажигал одну сигарету за другой, откидывал их после одной-двух затяжек. Андрианна тревожилась в неведении, кому именно позвонил Гай и почему после этого он потерял свое обыкновенное хладнокровие?
Он был утомлен долгим ожиданием, и когда наконец появился шофер, Гай молча указал ему на кучу чемоданов и баулов. Он взял маленький кейс и предложил Андрианне руку. Она взяла было свой самый большой баул, но он заставил поставить его на землю и протянул ей косметический кофр.
— Когда леди путешествует, она несет только свою сумочку и кофр с драгоценностями. Если она хочет, то может еще сама нести косметический несессер.
Андрианна щелкнула каблуками:
— Яволь, мой фюрер. — Она поняла: вот еще одно правило жизни в высшем обществе, и решила никогда его не забывать. Гай был превосходным учителем правил роскошной жизни.
Некоторое время они на самом деле жили роскошно.
|
|
Целую неделю они жили в «Марбелла-Клубе», возвращаясь в номер только далеко за полночь. Они завтракали, как европейцы, прекрасными валенсианскими апельсинами и огромным количеством чашек испанского кофе, заедая их восхитительными булочками. Потом они играли в теннис, плавали, катались на яхте и обедали не раньше трех-четырех часов дня. Они объезжали окрестности в белом «форенци» с откидным верхом, который взяли напрокат.
— Как бы там ни было, но больше всех машин я люблю «форенци», — сказал Гай.
На мгновение забывая, что она решила не задавать никаких вопросов, Андрианна поинтересовалась, куда делся красный «форенци» Гая.
— Я отвел его в Гштаадт и оставил на улице.
— Просто так оставил на улице?
— Да, потому что он зарегистрирован на имя моего отца. Наверное, машину обнаружат и доставят ему. Я хотел осложнить их задачу.
Конечно, ее разъедало беспокойство, как дорого обходится им прокат белого автомобиля, но поездки по окрестностям доставляли ей истинное наслаждение. Они катались по оливковым и апельсиновым рощам, заезжали в старинные городишки. Где бы они ни ехали — вблизи или вдали виднелись горы. Повсюду их окружали тропические, неестественно зеленые растения, а вдали под солнцем блестело неслыханно синее море.
— Все это напоминает Южную Калифорнию — и климат, и ландшафт, — сказал Гай Андрианне.
— Ты был там?
— В Калифорнии? Конечно. Мы с отцом ездили туда как минимум раз в год. У него масса друзей в Лос-Анджелесе. А ты?
Андрианна подумала, что сейчас самое время рассказать Гаю всю правду. Она вновь заколебалась и вновь передумала открывать ему то, что скрывала.
|
|
— Нет, я никогда не бывала в Калифорнии. Но я хотела бы побывать там — и в Калифорнии, и в Нью-Йорке.
— Ты увидишь и Калифорнию, и Нью-Йорк. Мы поедем туда вместе, — сказал Гай, снимая руку с руля и заставляя ее съежиться от страха.
— Гай! Смотри на дорогу!
— Ты права! Мне надо вести машину внимательнее. Но все по твоей вине.
— По моей вине?
— Конечно, ты меня отвлекаешь. Но мы можем это легко исправить. — С этими словами он расстегнул брюки, обнажив свой напряженный член. — Ну вот, теперь я буду смотреть на дорогу, держать обеими руками руль и наслаждаться твоим обществом.
Андрианна хихикнула. Он был неугомонный, как всегда. Все разговоры с Гаем завершались одним и тем же. Точно так же все дороги ведут в Рим. Может быть, потому, что Гай итальянец? Она начала ласкать его сначала медленно, потом более энергично, вдохновляемая его стонами, близкими к рыданиям. В экстазе он клялся ей, что всегда-всегда будет боготворить ее...
Неделю спустя они переехали из «Марбелла-Клуба» в Каса-де-Лас-Палмас, жилище шведской актрисы Инги Стролман и ее мужа герцога Молино.
На герцогиню они натолкнулись случайно, в ночном казино. К удовольствию Андрианны, Гай выиграл несколько сотен песет... правда, еще несколько минут спустя он их все проиграл, опечалив свою подругу.
Актриса, очень высокая и белокурая, попыталась утешить Андрианну:
— Не принимай это так близко к сердцу, малышка. Это не большая сумма. Здесь надо привыкнуть жить по принципу: легко пришло — легко ушло.
Андрианна была скорее раздражена, чем утешена. Она нашла, что Инга Стролман говорит с ней покровительственно, а так как она сама была высокого роста, то не любила, когда ее называли малышкой.
|
|
Потом актриса повернулась к Гаю и сказала ему:
— Почему бы вам с вашей очаровательной подругой не переехать пожить у нас? Вы можете переселиться прямо завтра.
Хотя Андрианна за спиной Инги энергично замотала головой, Гай принял приглашение с такой готовностью, как будто предвидел его.
— У Инги самые лучшие гости, самая лучшая еда, самые веселые вечеринки во всей Марбелле, — объяснил он Андрианне, когда та стала жаловаться, что не хочет быть гостьей в доме Стролман. — Все рвутся к ней на вечеринки. У тебя какие-то веские причины, почему ты не хочешь остановиться в ее доме?
— Не знаю. Просто она мне не нравится. У меня предчувствие. Я думаю, что она просто положила на тебя глаз.
Гай рассмеялся:
— Не будь глупышкой. И не веди себя как малое дитя. Мы отлично проведем время.
Каса-де-Лас-Палмас была построена на холмах, и с нее открывался прекрасный вид на Марбеллу. Вокруг росли пальмы, оливковые рощи, вниз сбегали террасы. Андрианна не могла не восхититься великолепием необычного строения. Публика со всех концов света, собравшаяся у актрисы, сравнивала ее дом с Калифорниа Пэлас, говоря, что это не средиземноморская вилла, а несбыточная мечта голливудской кинозвезды. Чего только там не было! И дворики с фонтанами, и ванны с золотыми кранами, и огромные холлы с мраморными полами и зеркальными стенами, и гардеробные величиной с жилую комнату, и потрясающая концертная установка, и бесчисленная обслуга.
Но какие бы неискренние замечания Андрианна ни слышала в этом доме-дворце, одно было истиной: все стремились любым способом оказаться на вечеринке Инги. Почти каждую ночь Лас-Палмас наполнялся изысканной публикой, которая хотя и была неискренна, но жаждала побывать в доме Инги, жаждала, чтобы ее увидели в этом доме, жаждала поужинать у Инги (она привезла с собой французского повара) и протанцевать всю ночь в этом великолепии. Обязательным номером было фламенко, танец, который Инга обожала. Музыканты играли, профессиональные танцоры танцевали и обучали начинающих: Инга настаивала на том, чтобы танцевали все.
В целом жизнь на вилле была изматывающей. Если у Инги не устраивался очередной прием, она ехала развлекаться и ужинать в ресторан или какой-нибудь другой дом. Потом они ехали попрыгать где-нибудь в баре или ночном клубе или даже в казино. Редкий день они ложились спать раньше шести утра. И не вставали раньше двух часов пополудни. Только тогда жизнь возобновлялась. Если же вечеринки были в доме Инги, то ужин подавали не раньше полуночи, а фламенко начиналось не раньше двух часов ночи.
Андрианна научилась танцевать фламенко так хорошо, что инструкторы говорили, они никогда в жизни не видели, чтобы англичанка так хорошо исполняла этот танец. Гай был доволен и гордился ее способностями. Он даже специально съездил в Севилью и купил ей платье для фламенко, безумно красивую кружевную мантилью и специальные туфли на высоком каблуке. Андрианна была так взволнована подарком, что разрыдалась, как будто Гай подарил ей огромный бриллиант или необыкновенный сапфир.
В ту ночь она особенно тщательно укладывала волосы и долго одевалась. Когда все приготовления были закончены, Андрианна решила, что сегодня ночью она сделает все, чтобы порадовать Гая, — это все, что она могла сделать для него в обмен на доброту и любовь. Она будет танцевать так хорошо, как никогда.
Когда Андрианна сошла вниз по мраморной лестнице, вечер был в разгаре. На ней было желтое платье, пышные кружева сбегали от бедер вниз, тугой корсаж подчеркивал талию, ее черные волосы были гладко зачесаны вверх, а с затылка спускалась длинная мантилья, закрепленная серебряным гребнем. В ушах были крупные серебряные серьги. Когда она появилась — в зале воцарилось восхищенное молчание. Было впечатление, что со старинного полотна испанского художника сошла испанская принцесса.
Она исполнила сольный танец перед уже выдохшейся толпой гостей, — когда она аккомпанировала себе серебряными кастаньетами, стояла такая торжественная тишина, которая была красноречивее хлопков и топота ног. В полной тишине она скинула желтые туфли на каблуках и продолжила танцевать босая. Пробежала волна одобрения и восхищения. Наконец, раздалось финальное — оле! — минуту стояла тишина, и зал взорвался аплодисментами. Громче всех хлопал Гай. Он подбежал к Андрианне, обнял ее и нашептал ей на ухо сотню нежных итальянских слов.
Инга была потрясена:
— Браво, малышка! Это было превосходное зрелище, хотя ты еще и новичок во фламенко. — Она повернулась к Гаю: — Вы уверены, что в этой несколько чопорной английской оболочке нет хотя бы немного горячей испанской крови?
— Меня уже ничего в Энни не удивит после того, как я видел ее сегодняшнее фламенко! Она может делать все!
— Это хорошо! — сказала Инга и улыбнулась. — Когда у вас закончатся деньги, Энни сумеет, может быть, заработать на жизнь вам обоим своими танцами. Не в Испании, конечно. Здесь профессиональных танцоров фламенко больше, чем требуется. Зато в таких странах, как Англия или Швеция, Энни сможет иметь успех. Публику можно будет убедить, что она — испанская принцесса или еще кто-нибудь. Я уверена: там, где появится Энни — она сумеет обмануть всех.
Андрианна не понимала, что именно имела в виду Инга. То ли она шутила над ней, то ли нет. Это особенно не нравилось ей в Инге — никогда нельзя было сказать, что именно актриса имеет в виду.
Зато она безошибочно знала, чего хочет Гай. Когда они наконец легли в постель, он, воспламененный ее танцем, занялся с ней любовью так, как когда-то с Беатрис. Андрианна не возражала. Она не возражала и когда они поменялись ролями. «Не имеет значения, как именно заниматься любовью, — думала Андрианна. — Любовь — восхитительная вещь, и главное в ней — человек, которого ты любишь».
На следующее утро все гости, включая и Гаэтано, спустились на пляж раньше обычного. Андрианна осталась в постели. Никогда в жизни она не была так утомлена. У нее болели руки, ноги, даже пальцы. Она чувствовала себя слабой, она хотела спать, и больше ничего. И еще прикосновение языка в самом своем чувствительном месте. О-о... Это был Гай. Она не хотела полностью просыпаться, но лишь наслаждалась необыкновенными ощущениями, слегка постанывая. Как она любила Гая!
Она вытянула руку, чтобы погладить курчавые волосы, но вдруг ощутила под рукой прямые жесткие пряди. Андрианна открыла глаза и вместо Гая увидела Ингу — склонившуюся над ней. Она была в черных чулках и в черном поясе!
— Я думала, ей был нужен ты! Боже, какая же я чертова дура! Меня надо арестовать за тупость! — рассказывала Андрианна Гаю о происшествии. Вернувшись с пляжа, он застал ее за складыванием чемоданов.
Она думала, что он будет взбешен так же, как и она. Но он сел на кровать, запустил пальцы в свою чёрную шевелюру и расхохотался.
Андрианна пришла в такую ярость от его смеха, что начала хлестать его замшевым пиджаком, который собиралась положить в чемодан.
— Значит, ты считаешь, что это забавно?
— Это не то чтобы забавно, но и не незабавно. — Он попытался подавить смех. — Ты не думаешь, что слишком чувствительна?
— Излишне чувствительна? После того, как эта... женщина...
— Эта проститутка, ты хотела сказать? — помог ей найти подходящее слово Гай. Он встал и обнял ее за талию.
— Ты считаешь, это всего-навсего большой розыгрыш?
— Ну, в конце концов, все не так ужасно. В конце концов, она тебя не изнасиловала и не избила. Она всего-навсего поцеловала твое милое гнездышко. Это не так уж и плохо. Многим девушкам это даже нравится.
— Неужели? Ты такой же извращенец, как Инга!
Гай опять расхохотался. Она опять начала хлестать его на этот раз ладонями, Гай пытался защититься... Они сцепились, но в конце концов Андрианна, измученная столькими усилиями, тоже начала смеяться, а ее гнев начал рассеиваться.
Гай начал распаковывать чемоданы.
Она стала серьезной.
— Что ты делаешь?
— Вынимаю одежду из чемоданов.
Андрианна села на диван:
— Нет, Гай, я не останусь здесь больше. — Она говорила совершенно спокойно. — Я это сделаю. Я не останусь здесь.
Гай не рассмеялся:
— Но мы еще не готовы уехать отсюда. Мне нужно еще решить кое-какие дела.
— Какие такие дела?
— Надо найти место, где мы будем жить. Я должен решить, где доставать деньги. Твои три тысячи фунтов уже закончились, ты знаешь.
— Мы можем найти работу. В одном из английских баров. И мы можем найти дешевую комнату в Торремолинос, я уверена.
— Нет, я не для этого приехал в Коста-дель-Сол.
— Зачем же ты приехал сюда?
Он грустно улыбнулся:
— За хорошей жизнью.
Она смотрела на Гая очень серьезно:
— Я думала, что у нас была с тобой хорошая жизнь, хорошая, потому что мы были вдвоем. В любом случае здесь я не останусь, ни под каким предлогом.
— Что же ты станешь делать, если я не поеду с тобой?
— Я поеду в Торремолинос сама, найду место, где смогу остановиться, поищу работу. Я уверена, что найду себе работу.
— Ты сможешь уехать без меня?
— Да, я смогу.
Секунду он размышлял, потом недоуменно покачал головой и сказал:
— Что ж, тогда... складывай вещи. — Он направился к двери.
— Чьи вещи? — спросила она испуганно. — Только мои?
— Нет, и твои, и мои. Когда ты закончишь, надень пояс целомудрия и жди меня. — Он улыбнулся. — Как сказал один генерал или кто-то еще: «Я вернусь».
— Куда ты идешь?
— Решить некоторые проблемы.
— Подожди минуточку... — Андрианна подбежала к нему, обняла и расцеловала. — Мой герой!
Он был доволен. Она это видела. Он опять покачал головой:
— Но эта... Инга. Она просто стопроцентная проститутка.
— Но разве ты не знал? Не подозревал?
— Что именно? Что она шлюха?
— Ну, что она... любит женщин. Что она попытается...
— Но она не любит женщин. То есть она не любит их точно так же, как и мужчин. Она из тех женщин, которые любят получать удовольствие там, где находят его. Это не так уж плохо, в конце концов...
— Да? Даже если она не выполняет некоторые небольшие формальности — спросить, например, для начала разрешения? Или об этой стороне хорошей жизни, Гай, ты забыл мне рассказать? Иди к своей цели любым путем и плевать на остальных?
Гай взглянул на Андрианну озадаченно, потом улыбнулся:
— Ты невозможна, моя дорогая.
«Нет, — подумала Андрианна. — На Коста-дель-Сол миллион красивых девушек. Почему Инга выбрала именно меня?»
— Я думаю, что Инга последняя шлюха потому, что она смешала все мои планы. Заставила меня сдвинуться, когда я еще не был готов...
Ближе к вечеру они уже переехали в роскошный особняк Гарри Мэнсфилда. Его белый дом стоял у самого моря и находился на полдороге из Малаги в Марбеллу.
Гарри был полной противоположностью Гая: зеленоглазый и розовощекий, с льняными волосами. В то же время они прекрасно дополняли друг друга, и Гарри был ничуть не менее обаятелен. Кроме того, он обожал удовольствия. Андрианна подумала, что, пожалуй, эта его черта ей не нравилась — как не понравилась ей эта черта у Инги.
Позднее она поняла, что именно ее отталкивало от Гарри. Когда он улыбался, то весь лучился теплом и расположением к собеседнику. Он как будто говорил: «Как забавно, не правда ли?» Но когда вы видели его глаза, то не могли понять, над вами ли он смеется или вы вместе смеетесь над одной и той же шуткой.
Это несовпадение, пожалуй, не слишком бросалось в глаза. Инга же говорила приятные слова, но таким голосом, что вы ни на секунду не сомневались, она просто насмехается над вами.
Дело было, конечно, не только в глазах Гарри и в голосе Инги, думала Андрианна. Дело было в том, что Гай предпочитал проводить с Гарри большую часть времени, ему было явно интереснее с ним. Она вспомнила, что еще перед отъездом в Испанию Гай предупредил ее, что в Марбелле у него были друзья и один — особенно близкий друг — англичанин, потрясающий парень, владелец клуба. В тот же вечер Гарри повез их к себе в «Рог». Не задавая вопросов, Андрианна поняла, что потрясающий англичанин и есть не кто иной, как Гарри.
Потом она пыталась себя убедить, что, должно быть, ошибалась в Гарри. Если Гай его любил, значит, он и на самом деле был потрясающим.
Ее волновало и то, как обстоят дела, которые Гай хотел устроить до отъезда к Гарри. Ведь он не хотел уезжать именно потому, что, по его словам, не был еще готов.
Не прошло и двух недель, как все встало на свои места...
— Сегодня мы едем в Танжер, — объявил Гай.
Андрианна была взволнована. Хотя экзотический Африканский континент и находился всего в двух часах плавания на пароме через пролив, они еще ни разу там не были, и Андрианна просто умирала от нетерпения поскорее побывать там.
— Что мне надеть?
— Не сафари, — пошутил Гай. — Это все же не самая черная Африка.
Она выразительно взглянула на Гая. Она знала, конечно, что Танжер был английским владением, что это был большой Город с настоящими магазинами, в которых торговали купцы, бегло говорившие по-английски. Они продают дорогие восточные ковры и изделия из кожи. Там же нищие обитатели в фесках и кафтанах торгуют всем, чем только придется, окружая толпой любого иностранца, встреченного на узкой улочке и в течение двадцати секунд снижая цену на свой товар с пяти долларов до доллара. В Танжере загадочная стихия Африки сталкивалась с рафинированностью европейской цивилизации, и ее дети — англичане, американцы, немцы — любовались достопримечательностями города и дышали дурманом, который вряд ли сумеют вдохнуть где-нибудь еще.
В представлении Андрианны Танжер был связан с «касбахом» в исполнении темноволосого красавца Чарльза Бойера, который стремился вырваться из темных узких улочек восточного города на яркий свет цивилизации. Танжер был связан и с великолепной Хейди Ламарр, красавицей из фильма «Алжир». Какие замечательные актеры!
— Как долго мы там останемся?
— Ночь. — Заметив ее разочарование, Гай добавил: — Не огорчайся, мы вернемся туда еще не раз...
Через час она вышла — в белом шелковом платье-шемизе с маленькими перламутровыми пуговками, с небольшой сумкой от Вуиттона с косметическим кофром в руках.
— Извини, пожалуйста, — сказал Гай, — мне надо было сразу предупредить тебя: надеть надо джинсы и старую куртку. На пароме может быть ветрено. Конечно, на вечер можно прихватить с собой какие-нибудь принадлежности, но положи их в рюкзак, а не в Вуиттон.
Наконец они уселись в автомобиль, чтобы ехать в Алжесирас, где и оставят машину перед тем, как сесть на паром. Совершенно неожиданно для Андрианны рядом с ней оказался и Гарри. Она не думала, что он будет их сопровождать.
— Я буду показывать вам достопримечательности, дорогая, — объяснил Гарри свое присутствие.
Однако на Гарри, в отличие от них с Гаем, были не джинсы. Одетый в белые брюки, синий блейзер с блестящими пуговицами, он походил на богатого туриста. В руках у него был дорогой кожаный чемодан. Он прихватил с собой две большие соломенные шляпы. Одну он надел сам, другую бережно водрузил на голову Андрианне.
— Если мы будем сидеть на палубе, то солнце в сочетании с водой просто убьет нас. Я сгорю через минуту. А вам тоже — на всякий случай — нужно надеть шляпу.
Какой Гарри предусмотрительный!
Когда они припарковали машину и собрались идти покупать билеты на паром, навстречу им бросилась высокая красивая немка и чуть не задушила Гарри в объятиях. На ней был костюм из шелка и льна — Андрианна подозревала, что от Диора, на шее, на золотой цепочке, висел фотоаппарат «Роллей», она несла две кожаные сумки — одну черную, другую коричневую.
— Гарри, дорогой, я думала, ты никогда больше не покажешься, — вздохнула она!
Гарри тоже расцеловал ее и сказал, что ради нее он готов приползти откуда угодно хоть на четвереньках.
Какой Гарри очаровательный!
На пароме Андрианна заметила, что все пассажиры делились на несколько групп. Одну группу составляли марокканцы. У них была масса багажа, дешевые чемоданы и баулы, перевязанные веревками. Вторая группа — хиппи и студенты. Они были одеты в джинсы, сандалии или тапочки на резиновой подошве. На некоторых были пиджаки и тяжелые ковбойские ботинки. Они знакомились и быстро завязывали дружеские отношения, независимо от национальности, бренчали на гитарах, пели битловские песни и рассказывали друг другу о своих похождениях: «Ты не слышал, что случилось со мной в Амстердаме?»
На пароме были люди среднего класса. Они сидели на палубе, невзирая на жару, или внизу, за столиками, ели свои собственные припасы и пили воду, которую тоже везли с собой. Совсем небольшую группу составляли испанские бизнесмены, одетые в черные костюмы. В руках у них были атташе-кейсы, они ехали в Танжер по делам буквально на день.
Ну и совсем маленькая группа состояла из туристов, но туристов богатых. Здесь были американцы, англичане, французы и немцы. Мужчины были одеты, как Гарри, в безукоризненно отутюженные брюки и синие блейзеры, на запястьях у них поблескивали часы «Ролекс» или «Картье», а солидные чемоданы ясно говорили о принадлежности к первому классу. Женщины тоже были одеты, скорее, как приятельница Гарри — Хейди: в шелк, лен и кашемир. Если у кого-то и был фотоаппарат, то никак не дешевле «Роллей». Они проводили время у игровых автоматов, бросая в щелки по двадцать пять песет.
Андрианна, Гай, Гарри и Хейди сидели под палубой, потягивали джин без тоника, запивая его минеральной водой. Хейди много смеялась, а Гарри развлекал их забавными историями, связанными с поездкой на пароме.
Когда паром пришвартовался, все пассажиры бросились к пропускному пункту, выстроившись в очередь, держа наготове паспорта и багаж для таможенного досмотра. Когда очередь дошла до их четверки, таможенник холодно направил Гая и Андрианну к группе, состоявшей из хиппи и студентов, одарив сияющей улыбкой Гарри и Хейди. Андрианна была искренне изумлена, когда увидела марокканца в феске, важно прошествовавшего навстречу Гарри и Хейди, он взял их багаж и проводил к столику, где проставляли штамп в паспорт.
— До встречи, ребята! Мы прихватим с собой бутылку! — Хейди улыбнулась Андрианне и Гаю с явным сожалением.
Андрианна пришла в ярость:
— Что происходит?
— Не огорчайся, — засмеялся Гай. — Ты просто можешь убедиться во всех преимуществах путешествия богатым туристом из Испании в Марокко и обратно. Как видишь, можно даже избежать таможенных строгостей. Это в принципе не важно, когда едешь из Испании в Марокко, но когда возвращаешься? О, на этом можно сколотить целое состояние!
«Сколотить целое состояние? Ну конечно! Боже, как же она была глупа!»
Для чего еще стал бы Гай, больше всего в жизни любивший комфорт, любивший удобства даже больше рискованных предприятий, разыгрывать из себя нищего хиппи? Неужели только для того, чтобы Андрианна воочию убедилась во всех преимуществах умения произвести впечатление? Нет, конечно. У него на уме было что-то значительно более важное.
Теперь ей стало ясно, почему за столь короткое время в постели Гарри побывало так много женщин. Ведь не так много девушек захочет предпринять подобное, достаточно рискованное путешествие, лишь бы пощекотать себе нервы. Гарри нужно было переспать со многими, чтобы выбрать для дела нескольких.
Кроме того, если одна и та же богатая пассажирка будет путешествовать слишком часто из Испании в Марокко и обратно, она неизбежно привлечет к себе внимание. Для человека, везущего драгоценное зелье, это опасно. К тому же известно, что богатые девушки быстро устают от подобных приключений. Им приедаются одни и те же ощущения, пусть и острые, они отправляются дальше, в поисках новых приключений, в поисках новых мужчин, новых неизвестных мест...
А вот она, Энни Соммер, бедная девушка, путешествующая как богатая и умеющая вести себя соответственно, к тому же безумно влюбленная, — она могла бы стать постоянной спутницей, на которую смогут рассчитывать и Гарри, и Гай.
Их очередь продвинулась еще на несколько дюймов. Андрианна сжала Гая за локоть:
— Значит, вот что ты припас для меня? Торговля наркотиками. Ты хочешь, чтобы я участвовала в торговле наркотиками и помогала Гарри?
— Помогала Гарри? — Гай обнял Андрианну. — Нет, конечно. Ты будешь помогать мне. Мы будем работать вместе, Энни, ты и я.
— Нет, Гай. Я не хочу. Для тебя это острое ощущение, а для меня нет. Мне ненавистна сама идея. Ты не понимаешь? У меня будет нервный срыв. Я просто заболею. Кроме того, ты же обещал мне!
Гай поцеловал ее в щеку, в подбородок, в волосы и успокаивающе прошептал:
— Что я тебе обещал?
— Что ты не будешь заниматься наркотиками. Представь, если нас поймают? Что скажет твой отец?
— Мой отец? Забудь о нем! — резко сказал Гай. — Речь идет только о тебе и обо мне. — Его тон смягчился. — Гашиш — это не столь уж серьезный наркотик. Нас никто не задержит. Схема отработана. Продажей занимается Гарри, мы не будем иметь к этому никакого отношения. Моя дорогая, неужели я заставлю тебя делать что-нибудь опасное? Никогда. Но ты не должна меня подвести.
Андрианна содрогнулась, зная, что совершенно неизбежно она сделает то, что ей говорит Гай. Она не могла, не сможет его подвести... Кроме того, Гай делал это не только для себя, но и для нее. Они ведь не сразу поехали к Гарри. Она вспомнила их первые часы в Испании. Вспомнила, как Гай куда-то позвонил, как он был огорчен телефонным разговором. Вероятно, он позвонил Гарри, и его не устроила та цена, которую они заплатят за пребывание в его доме. Сначала он решил, что она им не подходит... Что цена слишком высока... Да и позже, если бы Андрианна не потребовала от него немедленно уехать от Инги, он тоже не думал бы переезжать к Гарри. Он ведь сделал это с неохотой.
Безусловно, и на ней лежала часть ответственности за происходящее. По крайней мере, на этот раз не ей, а Хейди придется везти опасный груз. Андрианна утешала себя мыслью о том, что ее попросят совершить подобные путешествия лишь пару раз. Ну а потом, как богатым девушкам, которым быстро приедается одно и то же, Гаю тоже приестся это занятие, надоест Коста-дель-Сол, и они поедут в поисках новых впечатлений в другие места.
Ей отчаянно хотелось, чтобы ее надежды оправдались.