Жить надоело? Дебил ненормальный?
Задавлю щас к ебеням!
Дебилоид! Мудачье!
Эй, дурак, давай, подвинься!
Слышен шум сигналов, крики. Слышно как врезаются автомобили.
САША. Кирилл!
К Саше подбегают двое водителей.
ВОДИТЕЛЬ 1. Мужик, ты чего? Мужик, тебе плохо?!
ВОДИТЕЛЬ 2. Это чикушка. Сам не уйдет. Раз, два, взяли!
Водители хватают Сашу под руки, волокут по проезжей части.
САША. Кирилл!!!
8.
Психдиспансер. Просторный белый кабинет. За окном – капель. За столом сидят Саша и психиатр – молодой мужчина, загорелый, подтянутый, и, видимо, успешный в жизни.
ПСИХИАТР (читает с листа). Семенов Александр Викторович. Тридцать три. Все верно? Так. Результаты:
«В данный момент у вас наблюдаются слабые признаки шизофрении. Лечение от шизофрении вам, скорее всего, не понадобится, но для полного спокойствия консультация психотерапевта все-таки не помешает. В любом случае можно постараться больше верить в себя и относиться к жизни более позитивно, ведь вокруг так много хороших людей и столько всего интересного!».
Пауза
САША. Точно. Столько всего интересного.
ПСИХИАТР. Александр Викторович, почему вы смеетесь?
САША. Да так, мысль понравилась. Много хороших людей, много всего интересного.
ПСИХИАТР. Александр Викторович, давайте без шуток. Это стандартный ответ, который выдается после тестирования. Так что не стоит смеяться. Кроме того, у меня к вам серьезный разговор. Хорошо? Вот и славно. Итак, вы находитесь у нас три месяца. Срок, конечно, не большой, но и не малый. Для вашего задержания у нас были определенные причины, но сегодня, учитывая результаты тестов, учитывая ваше поведение, я не вижу больше поводов для вашего пребывания здесь. В общем, Александр Викторович, сегодня вы можете покинуть диспансер. Что вы на это скажете?
САША. Ничего. Сегодня покину.
ПСИХИАТР. О вас хорошо отзываются мои коллеги. Динамика положительная. Никаких срывов в последнее время не наблюдалось. Да и вообще, за все время мы не наблюдали в вашем поведении никаких отклонений от нормы.
САША. Значит, сегодня можно уйти?
ПСИХИАТР. Да, конечно, но… понимаете, некоторые опасения у меня лично все же остаются. Все-таки то, что с вами произошло, не может не настораживать. Александр Викторович, вы помните, как вы сюда попали?
САША. Если честно, я не хочу об этом говорить.
ПСИХИАТР. Хм. А это зря. Если вы не преодолеете это в себе, не осознаете всех причин, которые побудили вас к такому поведению, то рано или поздно все вновь вернется.
САША. Больше нечему возвращаться.
ПСИХИАТР. Послушайте, Александр Викторович, давайте откровенно. Вас доставили сюда из полиции, вы помните это?
САША. Смутно.
ПСИХИАТР. Хорошо. Придется напомнить, как бы больно это не звучало. Вас доставили из полиции. А в полицию вы попали прямиком из торгового центра, в котором вы вначале, извините за выражение, нассали прямо в фудзоне, рядом с «Бургекингом», а потом после того как вас прогнали, спустились в гастроном, где съели палку брауншвейгской колбасы, выпили ряженку, два «Снежка» и закусили все это конфетами «Коркунов». Помните? Нет? Хорошо. Дальше. Проглотив все это, вы направились к выходу, и попытались покинуть магазин не заплатив за продукты. Вас задержала охрана, вы кусались, охрана вызвала полицию. Когда вас задерживали, вы постоянно повторяли одно слово, вернее имя - «Кирилл». Кирилл - это единственное, что вы говорили до момента своего попадания к нам. Но и это еще не все. Перед своим «выступлением» в торговом центре, вы парализовали движение на перекрестке улиц Ленина и Мира, спровоцировав крупную дорожную аварию, а перед этим, оказывается! еще за два месяца до этих событий… тут уж простите, я должен буду показать вам кое-что.
Врач показывает Саше смартфон
Звуки: Саня, ты чего?! Оксана, милая. Оксана! Убей его, Степан!
ПСИХИАТР. Вот. Вы набрасывайтесь на женщину, видите?
Саша молчит.
ПСИХИАТР. Вот такие дела, Александр Викторович. И это, как я понимаю, еще не весь список ваших приключений.
САША. Может быть и не весь.
ПСИХИАТР. То есть вы ничего из этого не признаете?
САША. Признаю, конечно. Просто… зачем вы мне это рассказываете? Что мне с этим делать?
ПСИХИАТР. Понимаете, Александр… Давайте так. Вот, например, последний тест Роршаха. Вот это пятно. (Показывает Саше пятно Роршаха) Что вы здесь увидели?
САША. Кажется, бабочку.
ПСИХИАТР. Правильно, бабочку. Если бы вы увидели волка, или летучих мышей – ну тогда все сразу стало бы ясно. Это болезнь. Это шизофрения. Вас нужно было бы изолировать от общества. Вот Чекатило видел волка, понимаете? Или некоторые шизофреники видят… двух медведей у фонтата. И я сначала думал, что вы типичный шизофреник. Ведь у вас на лицо немотивированное поведение. Вы мочились в общественных местах, ели бесплатно еду в супермаркете, набрасывались на женщин. А это - край. Так не делают здоровые люди. Но теперь… теперь я смотрю на это по-другому. Саша, причина вашего поведения не в болезни. Здесь что-то иное.
САША. Что иное?
ПСИХИАТР. Вы видели бабочку. Сразу скажу, что нормальные люди, без отклонений, большинство, они видят котенка. Котик – это ОК. Котята или, на худой конец, рысята, ну или бельчата – это нормально. А у вас – бабочка. Это даже не отклонение. Просто, Александр, вы – мечтательная натура. Это мечтательность, понимаете? Вам ведь тридцать три?
САША. Да.
ПСИХИАТР. Тридцать три, возраст Христа, а вы по-прежнему о чем-то мечтаете. Бабочка, это ведь символ гармонии. Значит, в вашей жизни не хватает гармонии, вы к ней тянетесь.
САША. Простите, а вам сколько лет?
ПСИХИАТР. Мне тридцать шесть, но к делу это не относится.
САША. Очень даже относится. Вы всего на три года старше меня и уже думаете, что я сам не способен понять, чего не хватает в моей жизни.
ПСИХИАТР. Погодите…
САША. Сами погодите. Думаете, я овощ? Мало ли к чему я тянусь. Как эта бабочка связана со мной? Я вам сейчас хером на стене нарисую и буду рассуждать о символике пятен. Вот это то же самое!
ПСИХИАТР. Спокойней, Александр. Я понимаю вашу агрессию. Но и вы поймите. Мы с вами должны выяснить с чего все началось?
САША. Да что началось?!
ПСИХИАТР. Ну, вы ведь работали в крупной компании, были инженером, ведущим специалистом. Молодой специалист, преуспевающая компания, семья, ребенок. Да?
САША. Не надо копошиться в моей жизни!
ПСИХИАТР. Нет, простите, я буду копошиться, это моя профессия. Преуспевающий человек, и тут – на тебе! Все понеслось, да? Понеслось в другую сторону. А с чего понеслось то? Где эта точка? Что случилось, когда вы впервые ну… сделали что-то не то?!
САША. Да что не то?!
ПСИХИАТР. Где эта точка? Что с вами произошло? Вы упали с кровати, вам дали в морду, на вас наехал автобус, вас испугала собака? Вы поссорились с родными, увидели полную луну, вас оскорбили в кафе, накричал начальник? У вас не получилось в постели, на вас написал ребенок, у вас украли деньги, умерла мать, продырявилась носки, сгорела…
САША. Я услышал птиц.
ПСИХИАТР. Сгорела дача… Птиц?
САША. Да. Я услышал птиц. Дятла. Я сидел на работе и услышал, как поет дятел.
ПСИХИАТР. Дятел? А… разве дятел поет? Он же… ну, он стучит.
САША. Это пел дятел, я помню, что это была песня дятла.
ПСИХИАТР. Вот это да. Слушайте, это интересно. Скажите, а как вообще поет дятел? Можете напеть мне?
САША. Я не буду ничего петь!
ПСИХИАТР. Ну, хорошо, тогда… а еще раньше, до этого момента на работе, вы слышали что-то подобное? Может в детстве?
САША. Да, слышал. В детстве. Когда отец был жив. Мы с ним на рыбалку поехали на Иртыш. Это в другом городе было. И там – там сосны и я с утра проснулся. Вылез из палатки и на сосне, прям на берегу которая, сидел дятел. И пел.
ПСИХИАТР. Пел? Прям пел?
САША. Прям пел. А потом отец спугнул его. Вылез из палатки и спугнул.
ПСИХИАТР. Отец. Фигура отца. Саша, а вы не помните, вы тогда расстроились? Ну, что он спугнул? У вас была обида на отца?
САША. Обида?.. хм, вон куда вы клоните.
ПСИХИАТР. Послушайте…
САША. Нет, это вы послушайте. Я вам сейчас расскажу. Я ведь тоже с образованием. Я на химика учился, я делал лекарства. Понимаете? От рака! Я делал лекарства, в настоящей лаборатории. Прежде чем сидеть и слушать про ваши бабочки, белочки и Роршахи, я делал настоящие лекарства! А еще у нас была квантовая физика, понимаете? Квантовая! И вот там в этой физике, там есть электрон. Может вы слышали? Вы ведь интересуетесь чем-нибудь кроме фигуры отца, верно? Так вот, существуют электроны, и позитроны, и нейтрино, элементарные частицы. Их много. Не важно. Вот электроны. Я вот что хотел сказать, вот с электроном ведь как? Вы что-то ищете у него. Вот как вы у меня. Что-то ищете. А у электрона нельзя ничего найти! Чем больше вы знаете его скорость, тем меньше вы знаете его местоположение. И наоборот! Электрон невозможно найти. О нем можно говорить только в вероятностных категориях. Может быть. Скорее всего. Так что, доктор, человек ведь не хуже электрона. Человек совсем не хуже электрона! И все что вы сейчас говорите – все это просто «может быть», одно большое «может быть».
ПСИХИАТР. Хм… но согласитесь, ведь человек – не электрон.
САША. Человек не хуже электрона, доктор! Он сам о себе ничего не знает. И я ничего не знаю. И вы не знаете. Никто ничего не знает. Одно может быть. Одно сплошное может быть.
10.
Весенняя теплая ночь. Три бомжа и с ними Александр сидят на лавке у пятиэтажного дома.
БОМЖ 1 – интеллигент.
БОМЖ 2 - немой имбицил
БОМЖ 3 - женщина
БОМЖ 1. Твоя история напоминает мне историю об Ионе, древнем праведнике, ветхозаветном пророке, который пытался сбежать от Господа и которого сожрал огромный жирный кит. В кишках этой уродины Иона проторчал три дня. Это так в Писании говорится, но тогда было другое времяисчисление и, возможно, он проторчал там несколько месяцев, а может и несколько лет, пока не понял, что к чему в этой сраной жизни. Если вдуматься, то все мы - маленькие Ионы, всех нас призывает Господь на путь истинный, и все мы норовим сдрыстнуть с этого пути куда подальше.
БОМЖ 3. Мальчики, у меня есть мясо, правда оно сырое и немного тухленькое, но его можно посолить и съесть. Я так часто делаю. Хотите мяса… эээ, Александр? Верно?
САША. Да верно. Но на счет мяса – нет, спасибо. У меня еще кусочек хлеба остался.
БОМЖ 3. Тогда сами делитесь, у нас тут общий стол.
БОМЖ 2. Бугага! (Отбирает у Александра хлеб).
БОМЖ 3. Гоша! Какой ты ненасытный.
БОМЖ 1. Если приглядеться, то мы все Ионы. И я такой же Иона как и ты. Помню и у меня был момент, который я поначалу не воспринял всерьез. Это было давно, еще в армии. В Советской армии. Прям на плацу, месяц прошел после присяги. Был такой поганый день, помню, такой поганый, как всегда в армии. Все как в тумане и все наяву. Ты служил в армии?
САША. Нет, у меня отсрочка была. Плоскостопие.
БОМЖ 3. Понятно, зассал, короче.
САША. Почему зассал? Тогда все ссали. У нас полкласса в Чечне погибло. Кто в армию не пошел - те живы остались. А остальные…
БОМЖ 1. Глупое решение, я считаю. Лучше подохнуть от пули, чем от цинги на помойке. Правда, Гоша? Ну-ка покажи товарищу зубы.
БОМЖ 3. Гоша тоже не служил. Претворился немым и сам в это поверил.
БОМЖ 1. А мог бы геройски пасть под Хаса-Вьюртом!
БОМЖ 2. Бугага!
БОМЖ 1. Да. Вопрос в том, ради чего все это продолжать? Если ради цинги – то я бы подумал. Но суть не в этом. Я про плац. В общем, был у нас в части один прапорщик - дебил от Бога! Бог создал его в отместку роду человеческому. Бог наградил его отсутствием мозга и животными инстинктами. И звали этого зверя - Степан.
БОМЖ 3. Ха, и моего мужа так звали!
САША. И моего друга, то есть, начальника.
БОМЖ 1. Вы меня понимаете. Степан – это диагноз!
БОМЖ 2. Бугага!
БОМЖ 1. Вот именно. Бугага! И вот зимой, под Новый год, Степан решил провести у нас занятие по политинформации. Такой предмет раньше был, типа краткая сводка новостей обо всех, кто рыпается на нашу святую Родину. Но Бог с ним с предметом. Степан решил усилить эффект от обучения и гениально смекнул провести занятия на улице в двадцатипятиградусный мороз.
БОМЖ 2. Ого-го!
БОМЖ 1. Ага! И мы, салаги, вытащили парты на плац. Посредине плаца стояла доска с картой Мира и красными стрелочками – это мы, советские, и синими флажками – это они, буржуи. А у доски за учительским столом сидел Степан. Надо отметить, что все мы, кроме нашего великого кормчего, были в одних гимнастерках. Без шапок. На уроке ведь в верхней одежде находиться нельзя? Верно? Вот и у нас был настоящий урок. Без шапок, без бушлатов. В общем, всем нам сразу после звонка стало холодно.
БОМЖ 3. Пиздец.
БОМЖ 1. Именно это и происходило в тот день. Но тогда мы не думали об этом. За нас думали наши уши и носы - они отмерзали. Они даже не краснели, а белели на морозе. Но все это было похеру Степану. Степан сидел в белом овчинном тулупе, в шапке ушанке и приказывал нам повторять свои великие политические тезисы.
«Американцы – пидорасы!» орал наш мастер на всю часть. И мы, молодые люди, многие из интеллигентных семей, многие уже сами успевшие стать отцами, должны были в голос кричать: «Американцы - пидорасы!». «Голландцы – хуесосы!». И мы, взрослые мужчины, у которых были матери, сестры, и даже жены, должны были кричать «Голландцы – хуесосы». Никто из нас в жизни не видел ни одного голландца. Но мы должны были верить Степану и повторять его заветные слова. «Испанцы – задроты, французы – проститутки!» И так далее и тому подобное. И именно в этот момент, вернее еще на голландцах, мне и явлено было откровение.
Вдруг, среди мата Степана я услышал ясный, как девичья песня, голос: «Встань, Илья! Встань из-за парты и дай прапору в глаз». И я сразу понял, сразу, без раздумий, что это был голос Бога. И тогда мне стало страшно. И тогда я затрясся по-настоящему. Не от холода, не от усталости, а от мертвящего, животного, божественного ужаса. Это был Бог! Бог требовал от меня невозможного, нереального, фантастического! Это было сродни смерти.
БОМЖ 3. Мать твою.
БОМЖ 2. Бугага!
БОМЖ 1. Вот именно! Я пытался отогнать эту мысль, пытался думать про уши и нос. Не тут-то было! Глас Божий был сильнее боли. «Встань и дай прапору в глаз», – ясно слышал я в своей голове. И тогда я не выдержал. Я встал, вернее, вскочил. Вскочил и медленно пошел. Плац замер. Замер Степан. Затихли маты и скандирования. Из окон вытянулись сотни лиц - лысых, молодых, мальчишечьих лиц. Все смотрели на меня. И Степан смотрел. Понимал ли он, что происходит? Слышал ли он то, что слышал я? Не знаю. Но он вжался в стул. Его блядские глаза налились кровью. Он зверел, он боялся. А в моей голове все звенел глас Божий: «Дай, дай, дай! Дай ему в глаз! Дай этой суке в морду!» Я чувствовал, что не могу сопротивляться. Я должен был исполнить волю Божью. Я должен был, но тут…
БОМЖ 3. Что? Что тут?
САША. Ну же, рассказывайте!
БОМЖ 2. Бугага!
БОМЖ 1. Но тут произошло следующее. Степан вдруг, от страха или от тупости, пыжась, преодолевая себя, словно загипнотизированный, посмотрел на меня, трусливо посмотрел и будто раненая сука тоненько заскулил: «Голландцы - хуесосы.., голландцы - хуесосы…» Пауза. Повисла пауза. А после нее все, весь взвод, все окна казарм, весь плац будто вновь опьянели! И я тоже опьянел. Точно эти «голландцы» были магическим приворотом. Точно в писке Степана была дьявольская сила. Мой кулак опустился. Голос из головы исчез и я, как и остальные салаги, вновь повторял за сатаной Степаном. «Голландцы хуесосы! Французы - проститутки!»
БОМЖ 3. Ох, ты ж. Вот это облом.
БОМЖ 1. Да, вроде того.
БОМЖ 3. То есть ты не дал ему в глаз? Не выполнил Завет?
БОМЖ 1. Неа, не выполнил. Струсил, смалодушничал, отрекся.
БОМЖ 3. А Степан? Он тебя покалечил? Гнобил потом?
БОМЖ 1. Нет, не трогал. Наверное, понял, что с таким связываться не стоит. Но я как-то не особо этим гордился, я просто забыл это все. Так было легче. Я забыл этот голос, я отслужил в армии, вернулся, пошел работать. Я был примерным токарем на заводе, на доске почета висел, работал на славу партии и страны. Я растил детей и гладил жену по ночам. Я выписывал Пикуля и Роман-газету. Ни разу ей не изменил. Жене. И был счастлив в своем забытьи. Пока однажды, десять лет назад, на заводе…. Знаете - я вдруг встал посреди производства. В моей голове после стольких лет вновь вспыхнул этот глас.
Десять лет назад к нам на завод приехали… голландцы! Проверять технологическую линию, обмениваться опытом. И вот один наш русский начальник привел в цех одного из них - Ганса де Бронквиста. Да. Я запомнил имя. Ганс де Броквист. Нормальный мужик! Отличный был человек, этот Ганс! Мы мило общались, он что-то рассказывал нам, мы что-то ему пытались, жестами, там, английским кто-то. А в это время, слышу, начальник наш шепчет своему заму за спиной: «Пидорас голландский». Ага. Как сейчас помню. «Пидорас голландский». И лыбится так, паскуда.
Ну и тут, конечно, я не выдержал. Все во мне вновь проснулось. Бог бурлил во мне. Я вдруг, как по вспышке выпрямился, подошел к начальнику и послал его в нокаут. Я сломал ему нос. Вот так. Через двадцать пять лет Господь нашел меня. Он нашел меня, и я не в силах был сопротивляться…
И вот я здесь, дамы и господа! Нищ и гол, стар и болен, но праведен! Праведен, как древний Иона!
БОМЖ 3. О! Все эти истории. И у меня такое было. Сколько лет я пряталась от Бога, сколько лет сопротивлялась ему!
БОМЖ 1. Именно, сопротивлялась. Дело в том, что от этого нельзя уйти. Если Бог пометил тебя – тебе крышка. Раньше или позже ты пойдешь по его пути.
САША. Слушайте, мне кажется, вы правы. Ведь я тоже слышал эту песню раньше. Эту трель дятла.
БОМЖ 3. Трель дятла. Ха!
САША. Да, именно! Я слышал и не понимал. Не понимал! Чувствовал, но не знал. А теперь знаю! Это был зов, это был призыв. Это был дятел, а могла быть другая птичка, а может и не птичка, а утренний цветок, или кристаллик снежинки, или… запах булки!
БОМЖ 1. Да ты поэт!
БОМЖ 3. Про еду не надо, прошу вас.
САША. А я думал, что я создан для этого или для этого, а птичка говорила, что я просто создан! Но я забывал, я не слышал, я был глух. А теперь!
БОМЖ 1. Вот-вот. Теперь. Ты был в чреве кита, мальчик. А теперь - ты в его заднице.
БОМЖ 3. Точно, в заднице!
САША. В какой еще заднице? О чем вы?
БОМЖ 1. Знаешь, а ведь история с Ионой не полная. Все думают, что Иона вышел из кита просто так. Услышал Бога, покаялся, и пошел веселиться по свету, напевая псалмы и молитвы. А на самом деле он ведь чуть не подох в этом ките. Он был на грани. Он почти окочурился там, в этих вонючих кишках!
САША. Окочурился? В кишках? Что это значит?
БОМЖ 1. Это значит, что если ты скатился на дно, если ты упал, ослушался и упал, то падение должно быть полным!
САША. Я не понимаю!
БОМЖ 3. Что тут понимать? Господь тебя еще не наказал. Услышал птичку и думаешь все?
САША. Наказал за что?
БОМЖ 1. За то, что отрекся! За то, что был глух!
БОМЖ 3. От этого не уйти. Мы все наказаны Господом. У меня, например, нет легкого.
БОМЖ 1. У меня аденома простаты.
БОМЖ 3. Про Гошу мы вообще молчим.
САША. Но я тоже… Я уже! У меня ведь семья была…
БОМЖ 1. Тут семьей не отделаешься. Семья – это херня.
БОМЖ 3. Да, тут дело в тебе.
САША. Не понимаю!
БОМЖ 1. Да не бойся. Мы просто исполним его волю.
САША. Какая воля? Что вы несете? Вы что, ограбить меня хотите? Но у меня ничего нет!
БОМЖ 1. О! Ничего! Ничего - это еще не все. Ничего – это целое состояние.
БОМЖ 3. Ничего – это то, что ты должен отдать. Принести в жертву.
САША. Какую нахер жертву?!
БОМЖ 1. Ну же, не бойся. Поздно бояться.
БОМЖ 3. Раньше надо было. Гоша, давай сюда. Бей ослушника!
САША. За что?!
БОМЖ 1. Предатель! Иуда! Тварь!
БОМЖ 3. Воздаяние!
САША. Не надо! Уберите руки! Оставьте меня!
БОМЖ 2. Бугага!!!
БОМЖ 1. Возмездие!
САША. Оставьте меня!
Бомжи бьют Сашу. Саша падает без сознания.
БОМЖ 1. Лох конченный. Хлеб забрали?
БОМЖ 3. В карманах пусто. Крошки одни.
БОМЖ 1. Обидно. Ну ладно. Гоша, уходим.
БОМЖ 3. Выживет?
БОМЖ 1. На все воля Божья!
БОМЖ 2. Бугага!!!
БОМЖ 1. Вот именно. Бугага. На все Его воля.
11.
Весенний день. Та же скамейка. От скамейки отъезжает автомобиль Скорой помощи. Невдалеке столпились зеваки. Посреди толпы двое парней в белых рубашках, с рюкзачками. На асфальте – запекшаяся кровь.
КРИКИ ИЗ ТОЛПЫ
Не, не доедет, подохнет в дороге.
Зря вы мужики скорую вызвали. Бомжи эти сами себя пиздят, а мы должны им ранки зализывать.
Правильно врачиха не хотела его брать!
ПАРЕНЬ 1. Послушайте, а если бы вы были на его месте?
КРИКИ ИЗ ТОЛПЫ
Я бы на его месте давно удавился.
Этот бомж тут целый месяц тусуется. Работать не хотят, а Государство должно их кормить.
Вот вы вызвали Скорую и потратили государственные деньги.
ПАРЕНЬ 2. Ну а если бы вы были на нашем месте? Вы что, не вызвали бы?!
КРИК ИЗ ТОЛПЫ
Я бы на вашем месте, не учил нас жить.
12.
Машина Скорой помощи. В салоне – молодой врач и санитарка в возрасте. За рулем – бывалый водитель. Александр лежит на кушетке с блаженной улыбкой на устах.
САНИТАРКА. Он в моче весь, зачем взяли? Вши еще. Господи! Опять отмывать всю эту блевотину.
ВОДИТЕЛЬ. Андрей Петрович, нахер вы вообще этих бомжей берете? Я понимаю – у людей сердце, или инсульт бывает. У приличных людей. А это что?
ВРАЧ. Слышали, что эти двое кричали? Я снимаю на камеру! Вы будете действовать?! Я выложу в Ютуб! Что мне было делать?!
САНИТАРКА. Ага. Я не могу. Говорит мне: «Он такой же человек, как и мы». Да ты посмотри на него! Такой же человек….
ВОДИТЕЛЬ. А кто они вообще, красавчики эти, в рубашках?
ВРАЧ. Протестанты какие-то. С айфоном.
САНИТАРКА. Мормоны значит.
ВОДИТЕЛЬ. Не. Мормонов сейчас нет. В девяностые мормоны были. Ко мне домой даже один приходил. Брат Джон из Юты, Солт Лейк-сити. Там потом Олимпиада еще была, я его на трибуне видел. Такую дичь впаривал! Они ведь нас за диких считали. Мы для них, как индейцы были, а они нам тут истину пришли рассказывать. Я ему говорю, да вашей Юты и в помине не было, когда мы печенегов мочили под Московой!
САНИТАРКА. Во-во и эти такие же… грамотные!
ВОДИТЕЛЬ. Нехристи, один черт. Сами бы взяли и попробовали его отмыть. Вызвать скорую любой дурак может, а ты попробуй потом от этого дерьма машину отмой!
САНИТАРКА. Они только души отмывают, их дерьмо не интересует.
САША. Свет. Снова свет. Все белое. Все плывет. И я плыву, словно щепка на море. Расставишь руки и море несет тебя. Страшно. Еще чуть-чуть, и пойдешь на дно. Почему я еще не затонул? Столько раз мог уйти, а все держусь. Зачем я здесь? Кому это нужно? Хотя… я знаю. Теперь я знаю. Только одно меня держит на свете. Только любовь. Любовь меня держит. Любовь. Я люблю… люблю!
САНИТАРКА. Чего это он ворочается?
ВРАЧ. Чего-то шепчет.
САНИТАРКА. Может от укола отходит?
ВРАЧ. Василий, вы быстрее можете? Мы от этой вони задохнемся.
ВОДИТЕЛЬ. Как я тебе быстрее? Пробки кругом.
САНИТАРКА. Ну, включи сигнал. В первый раз что ли!
ВОДИТЕЛЬ. Сигнал ей. Что он у вас, умирает?
САНИТАРКА. Мы умираем.
ВОДИТЕЛЬ (включает сигнал). Умирают они.
ВРАЧ. Блин, что оно так орет?
ВОДИТЕЛЬ. Нормально орет!
САНИТАРКА. Смотрите, Андрей Петрович, зрачки!
ВРАЧ. Хм… широкие какие-то… Пульс проверьте.
САНИТАРКА. Не буду я ничего проверять. Он лишайный весь!
ВРАЧ. Галина Ивановна – проверьте у пациента пульс!
САНИТАРКА. Щас! Да я вам в матери гожусь, у меня дочка старше вас, а вы мне приказываете!
ВРАЧ. Галина Ивановна! Я тут врач! Щупайте пульс!
ВОДИТЕЛЬ. Бомжара конченый. Перессоримся из-за него.
САША. Я люблю этот свет. Я люблю этот цвет. Эти лампы и окна. А там за окном. Узнаю, узнаю это серое здание. Тут я сидел и смотрел на дорогу. Я смотрел с надеждой, я смотрел с тоской. Мне хотелось сорваться, хотелось уйти, в этот светлый, наполненный счастьем мир. И вот. Смешно! Всего ничего... Я помню, была осень. Была осень - а сейчас весна… Весна! Я вижу, как все оживает. О! Это вечное тепло. Дыхание жизни. Скоро дети выйдут на улицу в одних футболках. Собаки перестанут мерзнуть в пустынных дворах. Скоро птицы сами найдут себе пропитание. Все будут счастливы, все будут свободны. Как я мечтал об этом раньше. А теперь. А теперь я люблю! Я люблю!
САНИТАРКА. Чего он несет?
ВРАЧ. Любовь какая-то. Он, наверное, пьяный еще, Галина Ивановна, понюхайте.
САНИТАРКА. Андрей Петрович, вы вообще что ли? Сами этого лишайного нюхайте!
ВРАЧ. Галина Петровна, я вам выпишу выговор!
САНИТАРКА. Да насрать мне на выговор! Нашелся начальник.
САША. Люди, прошу вас, не смотрите в окно! Не смотрите в окно! Не мечтайте так круто! Бойтесь желаний. Они исполняются. Исполняются, если вы любите. Шучу! Я шучу, люди. Я люблю вас. Люблю! Любовь это свобода. Люблю, люблю. Все люблю. Всех люблю. Степа, Варя, Кирюша, Оксана, мама, Катюша, папочка, бабуля, Дмитрий Иваныч, Маргарита Петровна, Нина Алексеевна, эти лица напротив. Люблю! Люблю этого молодого парня. Светлого молодого парня. Теперь я знаю, Во мне никогда не было ничего кроме любви. Любви к человеку, любви к миру, любви к любви! И я хочу сказать. Самое важное, самое главное. Я люблю тебя. Я люблю тебя!
Саша привстает с кушетки, хватает врача за халат.
САНИТАРКА. Чего это он?
ВРАЧ. Эй, лег обратно. Пусти!
САША. Люблю.
САНИТАРКА. Ха. Слышите, Андрей Петрович, он вас любит.
ВРАЧ. Я тебе вмажу сейчас.
САША. Люблю! Люблю!
ВОДИТЕЛЬ. Я сам ему вмажу! Эй, бомжара! Лег на место!
САША. Я люблю вас. Люблю! (Наклоняется к врачу, чтобы поцеловать)
ВРАЧ. Отпусти, сука!
САША. Люблю! Люблю!
САНИТАРКА. Лягте на место! Господи, лягте на место!
ВРАЧ. Пусти, падла!
Врач бьет Сашу кулаком в лоб. Саша падает на кушетку.
САНИТАРКА. Божечки правый.
ВРАЧ. Все. Понял? Любит он!
ВОДИТЕЛЬ. Я же говорил, не надо было бомжару брать!
ВРАЧ. Да заткнитесь вы все!
ВОДИТЕЛЬ. Гребаные мормоны.
САНИТАРКА. Андрей Петрович, мамочки, у него пульса нет!
ВРАЧ. Да пошел он.
САНИТАРКА. Пульса нет, Андрей Петрович!
САША. Гул затих. Гаснет свет. Прощание. Прощание. Оревуар мон амии, вундербар, ва бене! Как странно. Теперь я молчу. И теперь я могу говорить на всех языках мира. L'amor che move il sole e l'altre stelle. Как сладко, как торжественно! Стоит человеку лишь раз задуматься, лишь раз посмотреть в окно и все остановится, все застынет, все станет большим и мощным. И эта огромная мощь сомнет вас как каток. Вы станете опавшим листом, вы потеряете все!
САНИТАРКА. Андрей Петрович… он ушел.
ВРАЧ. Как ушел?
САНИТАРКА. Ушел… умер.
ВРАЧ. Как умер?
САНИТАРКА. Чего делать-то, Андрей Петрович? Чего делать?!
ВРАЧ. Блин, как умер?! Блин… это! Гони давай! Шокер где? Блин, не хватало еще!
САНИТАРКА. Андрей Петрович, шокер-то не работает. Шокер-то того. Вы убили его, Андрей Петрович. Вы убили его!
ВОДИТЕЛЬ. Так ведь ты же оборонялся, Андрей. Я видел, ты оборонялся.
ВРАЧ. Дай сюда шокер! Ну же! (Копошится с тарелками шокера).
САНИТАРКА. Вы убили его!
ВОДИТЕЛЬ. Он же сам к тебе лез. Может ты его и не трогал. Он и так весь избитый.
САНИТАРКА. А может он и впрямь сам умер? Точно, он сам умер. Я видела.
ВОДИТЕЛЬ. Бомжара чертов. Зачем бомжару взяли?!
ВРАЧ. Выключите этот ебаный сигнал!!!!
САША. Вы умрете. Вы превратитесь в пыль. Пыль, пепел, прах. Но, Боже, как смешно, умерев, вы обретете. Умерев, вы будете жить вечно. Вы воскреснете. Воскреснете. Воскреснете! О! Как же это сладко. Какая же в этом страсть! Вы слышите? Опять эта песня. Это дятел. Мой дятел кричит в небесах. Это дятел поет о любви. Я иду к тебе, ангел мой. Я иду к тебе, Любовь! Теперь я иду к тебе!
ВРАЧ. Выруби этот ебаный сигнал!!!
САША. Я иду к тебе!
Саша умирает. Звучит песнь дятла. Но слышит ее только врач, Андрей Петрович. Он и сам удивлен неожиданным звукам. Он замирает с шокером в руках, оглядывается, не верит своим ушам. Санитарка причитает, водитель машет руками. Андрей Петрович смотрит наверх и вслушивается в пение птицы.
Все заливает свет.
Нижневартовск.
Сентябрь – ноябрь 2016.