Чекисты рассказывают...
Серия: Чекисты рассказывают – 1
«Чекисты рассказывают...»:
Советская Россия; Москва; 1970;
Аннотация
Книга рассказывает о благородном, самоотверженном и опасном труде советских разведчиков и контрразведчиков. Время действия – канун Великой Отечественной войны, военное время и послевоенные годы. В качестве авторов выступают ветераны-чекисты полковники Р. Абель, А. Авдеев, А. Зубов, В. Егоров, А. Сергеев и другие. Авторы – непосредственные участники описываемых событий, это придает всей книге необычайную точность и достоверность.
Книга оформлена Р. И. Абелем.
Чекисты рассказывают...
Мы победили потому, что лучшие люди всего рабочего класса и всего крестьянства проявили невиданный героизм в этой войне с эксплуататорами, совершали чудеса храбрости, переносили неслыханные лишения, жертвовали собой...
В. И. Ленин
ПРЕДИСЛОВИЕ
Органы государственной безопасности нашей страны более пятидесяти лет стоят на страже интересов Советского государства. Вместе со всем советским народом они прошли славный и героический путь – от первого залпа «Авроры» до громовых раскатов стартующих космических ракет, вписав в летопись борьбы с врагами нашей Родины немало замечательных страниц. Они были и остаются карающим мечом социалистической революции, умело раскрывая замыслы многочисленных врагов Советской власти, и, говоря словами В. И. Ленина, «...репрессией, беспощадной, быстрой, немедленной, опирающейся на сочувствие рабочих и крестьян...» пресекали происки контрреволюции.
В борьбе с врагами нашего государства выросли и закалились замечательные кадры советских разведчиков и контрразведчиков, людей кристальной честности и огромного личного мужества, готовых к самопожертвованию ради народного дела.
|
|
Именно таких людей встречает читатель на страницах сборника «Чекисты рассказывают...», составленного И. И. Шмелевым. Рассказы сборника открывают перед читателями героику чекистских будней, где подвиг стал нормой поведения. Такой результат достигается в первую очередь тем, что авторы сборника – не профессиональные литераторы, они – чекисты и рассказывают часто о виденном и пережитом ими самими, о своих друзьях, товарищах по оружию. В их рассказах работники госбезопасности предстают не в романтическом ореоле «сверхчеловека», а обыкновенными советскими людьми, с которыми, возможно, читатель, не подозревая об этом, не раз сталкивался в повседневной обстановке. Но в этой обыкновенности кроется сила советских чекистов. Ничем, казалось, не отличаясь от многих людей, в обстоятельствах чрезвычайных, где требуется мужество, отвага, решимость и непоколебимая стойкость, они являли всему миру величие духа советского человека. Подвиги бойцов незримого фронта достойны восхищения и потому, что они совершают их часто вдали от Родины, во вражеском кольце, рассчитывая только на свои силы и выдержку.
Сборник охватывает большой отрезок времени – от предвоенных лет до сегодняшних дней. Начинается он с рассказов В. Листова «Операция «Янтарь» и В. Егорова «Чекист всегда чекист». Кто знает, сколько бы новых жертв понес наш народ, если бы не самоотверженная деятельность советских контрразведчиков по обезвреживанию фашистской шпионской сети в стране. Немецко-фашистское командование, используя опыт захваченных стран Европы, надеялось создать и в Советском Союзе «пятую колонну», которая, дезорганизуя и терроризируя тыл Советской Армии, помогала бы вторжению оккупантов. С этой целью немецкая разведка стремилась «нашпиговать» нашу страну шпионами, диверсантами и террористами. Но планы фашистских обер-шпионов успешно разрушались чекистами с помощью советских людей. Об операциях по выявлению и уничтожению вражеской шпионской сети в Прибалтике рассказывает В. Листов. Рассказ В. Егорова посвящен операции по ликвидации в Советском Азербайджане и на территории Ирана диверсионных групп, на которые возлагалось уничтожение нефтяных промыслов Баку.
|
|
В годы Великой Отечественной войны чекисты бдительно охраняли государственные и военные тайны, оперативные планы Советских Вооруженных Сил. Одновременно они вели тонкую и сложную, крайне необходимую работу по выявлению военных замыслов врага и обеспечению командования Советской Армии разведывательными данными.
Бесстрашно, не щадя жизни, сражались с немецкими захватчиками в их тылу чекисты-разведчики. Об их героической борьбе рассказывает А. Авдеев. Сотни километров по лесам и болотам с боями прошла во вражеском тылу разведывательная группа, составленная из московских спортсменов, под командованием младшего лейтенанта Бориса Галушкина, впоследствии Героя Советского Союза («Друзья боевые»), выполняя задание командования партизанского разведывательно-диверсионного отряда. Она пробилась через линию фронта и доставила командованию Западного фронта Советской Армии важные сведения. Эту тяжелую и опасную одиссею разведчики проделали с раненым товарищем на руках.
|
|
Образцы мужества, верности долгу и стойкости являли советские разведчики, попав во вражеский застенок. Ни пытки, ни страшные мучения не могли заставить их изменить Родине. Они отказывались купить себе жизнь ценою предательства. Их героическое поведение бесило фашистских варваров, но в то же время вызывало невольное уважение. Именно таким несгибаемым коммунистом-чекистом предстает перед нами начальник оперативной группы старший лейтенант Назаров, попавший тяжелораненым в плен («Мужество»). Даже неимоверные мучения не помешали ему сообщить из вражеского застенка о предателе-радисте.
Многогранные, живые, глубоко человечные, близкие нам по духу встают со страниц образы чекистов. Это, обращаясь к ним, Ф. Э. Дзержинский говорил:
«Кто из вас очерствел, чье сердце уже не может чутко и внимательно относиться к терпящим бедствие, те уходите из этого учреждения. Тут больше, чем где бы то ни было, надо иметь доброе и чуткое к страданиям других сердце».
Слова эти огненными строчками выжжены в сердце настоящих чекистов, без них нет чекиста. Вероятно, их вспомнил разведчик Петр Головко в последние минуты перед гибелью, жертвуя собой ради спасения советских граждан, отправляемых в Германию («Песня о Соколе»). Он вечно будет живым примером отваги, мужества и самопожертвования.
Разнообразны, как сама жизнь, ситуации, обстоятельства, в которые попадали наши чекисты. Но всегда они сохраняли энергию, волю к жизни, к победе. Смерть только в бою! Гибель от безволия, слабости они считали худшим случаем духовной демобилизации. Трогательным и волнующим представляется в этой связи рассказ «Верность». Спасаясь от погони, пробирается безлюдными тропами советский пограничник, бежавший из плена. Он едва держится на ногах от усталости и голода. Как хорошо бы сейчас лечь и забыться, заснуть навсегда. Но он гонит прочь подобные мысли, ведь он боец, чекист, его место среди сражающихся товарищей. Все ближе преследователи, за спиной слышатся топот сапог и лай огромной овчарки. Нет, видно, не уйти. И он решает дать врагу свой последний бой. Сжимая ослабевшими пальцами камень, он поворачивается навстречу врагу. Бросив камень, он падает, не удержавшись на ногах. «Все, конец!» Но что это? Собака его не трогает, он узнает в ней своего четвероногого друга Абрека, с которым до войны нес службу на границе. Теперь он не один. Уничтожив фашиста, пограничник вместе с собакой возвращается к своим.
В годы войны советские разведчики не только боролись за освобождение своей Родины от захватчиков. Как воины-интернационалисты, они помогали в борьбе за свободу другим народам. Совместной деятельности советских разведчиков и партизан с польскими патриотами посвящен рассказ С. Стрельцова «В польском рейде».
В трудные для страны годы Великой Отечественной войны органы государственной безопасности наводили страх на фашистских прихвостней – предателей Родины, трусов, дезертиров, спасавших свою шкуру. Даже в тылу фашистских войск, на временно оккупированных территориях не было спасения предателям.
Ловко прикрываясь личиной религиозности, действовала в советском тылу на территории Липецкой области секта «истинно православных христиан», руководимая бывшим кулаком, уголовником с большим стажем. Установив связь с немецкой разведкой, секта улавливала в свои сети отдельных неустойчивых советских граждан, представляя их затем для использования фашистской разведке. С помощью советской патриотки Дуни советские контрразведчики обезвредили и это шпионское гнездо («Дуня»).
Отгремели бои. Над логовом фашистского зверя взметнулся наш алый победный стяг. Страна перешла к залечиванию нанесенных войной ран. Но силы мировой реакции и империализма не могли спокойно смотреть на возрождение нашего народного хозяйства. Потерпев поражение в своей попытке задушить Страну Советов немецко-фашистскими войсками, агрессивные круги империализма не оставили надежд помешать мирному строительству нашего общества. Но теперь они, приспосабливаясь к изменившейся обстановке, к наличию многих стран, выбравших социалистический путь развития, применяют все более коварные и изощренные методы в своей подрывной деятельности против СССР. И вновь, как в годы войны, чекисты ведут бескомпромиссную борьбу на незримом фронте. Давно демобилизовались бойцы, принесшие на своих штыках свободу многим странам Европы, но по-прежнему в боевом строю остались бойцы незримого фронта – сотрудники органов государственной безопасности.
Перед разведками империалистических государств их хозяева сейчас ставят задачи по ослаблению могущества социалистических стран, их единства и сплоченности с силами рабочего и национально-освободительного движения. Главное острие атак империалистической разведки направлено против нашей страны. Любой ценой вражеские разведки пытаются получить информацию о военно-экономическом потенциале Советского Союза, о Вооруженных Силах СССР, о внутреннем положении, о новейших достижениях науки и техники.
О грязных приемах и методах империалистической разведки и ее агентов рассказывают А. Зубов, Л. Леров, А. Сергеев в своих повестях «Тайна пятидесяти строк» и «Дело «Доб-1». Они ярко и убедительно показывают, как пытаются иностранные разведчики с помощью шантажа, провокаций и запугиваний склонить советских людей к измене Родине, выдаче государственной тайны. Под видом туристов, студентов, деловых людей, работников дипломатического корпуса и т. п. империалистические разведки засылают в нашу страну своих агентов, а те в свою очередь ищут неустойчивых людей среди советских граждан, стремятся завязать с ними переписку, выведать у них разведывательную информацию, однако чаще всего это лишь напрасные потуги. Коварству и изощренности шпионов противостоят бдительность советских людей, их патриотизм, а также – и это самое главное – щит и меч нашей страны: органы государственной безопасности. За каждой операцией по разоблачению и обезвреживанию деятельности империалистических разведок стоят советские чекисты, их мастерство и беззаветная преданность Родине, своему народу.
Сборник венчают рассказ Р. И. Абеля «Возвращение на Родину» и интервью с ним корреспондента журнала «Смена» А. Лаврова.
Имя Абеля широко известно у нас в стране и за рубежом: он выступал в кино, интервью с ним печатались в советских газетах и журналах. Но Рудольф Иванович очень скупо рассказывал о себе, о том, что довелось ему пережить в те годы вдали от Родины. Поэтому включенный в настоящий сборник его рассказ по существу является одним из первых. В нем он делится своими переживаниями и впечатлениями о времени пребывания в американских тюрьмах. Заключенные федеральной исправительной тюрьмы в Атланте приняли его в свою среду. Абель с присущей ему увлеченностью осваивал новый для него вид прикладного искусства – шелкографию. Это была его работа по назначению тюремного начальства. А в свободное время Абель с не меньшим увлечением решал математические задачи. Несмотря на то что администрация тюрьмы все время боялась, что какой-нибудь уголовник, стремясь заработать дешевую популярность героя-«антикоммуниста», может попытаться убить его, Абель старался не думать о таких вещах и не уклонялся от встреч с заключенными. Он вспоминает в рассказе об этих встречах, очень точно подмечая, что наряду с «отпетыми» главарями бандитских шаек, грабителей банков, жуликов, фальшивомонетчиков и прочей уголовной накипи в тюрьме содержались и талантливые, умные люди, которые могли бы приносить пользу обществу. Но они были искалечены этим самым обществом, в котором все доступно богачам и ничего не достается беднякам.
Родина не оставила Абеля в беде. Морозным утром 10 февраля 1962 года, на мосту Глиникер-Брюкке, что соединяет столицу ГДР с Западным Берлином, был произведен обмен Абеля на осужденного Военной коллегией Верховного Суда СССР в 1960 году к 10 годам лишения свободы американского летчика-шпиона Гарри Пауэрса.
В своем интервью корреспонденту журнала «Смена» Рудольф Иванович делится с молодежью, читателями журнала мыслями о самовоспитании и самодисциплине, о работе чекиста-разведчика, в которой самым главным является неистребимая и безграничная любовь к своей Родине. Абель вспоминает, что все то время, пока он находился в американской тюрьме, его не покидала уверенность, что на Родине делается все возможное, чтобы помочь ему. Высказанные Рудольфом Ивановичем мысли и советы особенно полезны нашей молодежи, которая, по его характеристике, обладает настойчивостью в решении поставленных задач, целеустремленностью в работе, высоким общеобразовательным и культурным уровнем и преданностью Родине, то есть всеми теми качествами, без которых немыслима работа чекистов.
Этими замечательными качествами обладает и сам Р. И. Абель. Свои незаурядные способности художника Рудольф Иванович показал при иллюстрировании данного сборника.
Прочитана последняя страница... Но можно с полной уверенностью сказать, что читатель еще долго будет мысленно возвращаться к образам славных героев-чекистов, преисполненный благодарности к авторам и составителю сборника, безыскусно и правдиво рассказавшим о делах и подвигах советских разведчиков и контрразведчиков.
Н. ЧИСТЯКОВ,
генерал-лейтенант юстиции,
кандидат юридических наук
В. ЛИСТОВ
ОПЕРАЦИЯ «ЯНТАРЬ»
I
Была ранняя весна 1941 года, вторая весна с начала моей работы в контрразведке. В середине дня меня неожиданно вызвал к себе начальник – майор государственной безопасности Крылов.
Пригласив сесть, Крылов опустил взгляд к столу, где лежала четвертушка бумаги с машинописным текстом. Он явно был чем-то озабочен.
Больше года работал я с Крыловым, говорил друзьям, что Крылов – мужик свойский, а к его насмешливому тону, к испытующим хитрым глазам привыкнуть не мог. Рядом с Крыловым чувствовал я себя мальчишкой.
Крылову было за пятьдесят. Он любил шутку, и по моему адресу их выпадало, пожалуй, больше всего. Виной тому была молодость, неопытность. Но его шутки не обижали. Они как-то скрашивали будни, делали служебную обстановку простой и непринужденной.
Сейчас я молча сидел перед Крыловым и чувствовал себя прескверно: в чем же я мог оплошать?
Вероятно заметив, что я начинаю краснеть, майор ткнул папиросу в пепельницу, тщательно примял ее, передвинул на столе бумагу и деловито сказал:
– Получен приказ. Завтра мы с вами выезжаем в Прибалтику. Вашу кандидатуру назвал я.
...И вот скорый поезд мчит нас на запад. Ехать около суток. Двадцать часов раздумий. А поразмыслить есть о чем. «Каким будет задание? В чем оно состоит? И, самое главное, что будет поручено мне, сумею ли справиться?»
Приехали днем. Погода стояла еще зимняя, но в полдень снег подтаивал, и капли, падающие с крыш, протачивали в сугробах глубокие рытвины. Под вечер возвращалась зима. На крышах застывали прозрачные сосульки.
В городе все было необычно: и голубые фонари, вспыхивающие вечером на центральной улице, и перезвоны колоколов, и силуэты католических костелов.
Бродя по улицам, я рассматривал сияющие витрины маленьких магазинов, которые принадлежали частным лицам. Раньше об этом я знал только из книг.
На следующее утро, в связи с приездом «московской бригады», как начальник местного управления, майор государственной безопасности Дуйтис выразился о Крылове и обо мне, состоялось совещание.
Дуйтис, тучный краснолицый человек, говорил медленно, как бы превозмогая себя. Но речь его, несмотря на частые остановки, была собранной, логичной.
– Как вам известно из наших докладных, в городе активно действует бандитская, а точнее сказать, фашистская организация. Существует она давно. При буржуазном строе правительство боялось ее трогать, опасаясь высоких покровителей в Германии... К нам попали некоторые архивные материалы буржуазной контрразведки, из которых видно, что организация получала от фашистов поддержку.
– Эти материалы изучены? – спросил Крылов, когда Дуйтис сделал паузу.
– Мы использовали лишь некоторые сведения...
Крылов кивнул головой.
– После того как в городе установилась Советская власть, местные фашисты стали действовать более нагло. Они распространяют антисоветские листовки. Получены сведения о том, что банда готовит удар в спину Красной Армии в случае вооруженного конфликта с Германией. Они уверены, что война неизбежна, готовятся к ней, считая себя резервом фашистов в нашем тылу... Что касается состава организации, то нам известно, что ряд главарей живет в городе, несколько человек – на хуторах. Более точными сведениями не располагаем.
Дуйтис закончил.
– Никто из банды не арестован?
– Одного мы арестовали, но он молчит.
– Как его фамилия?
– Крюгер... Ганс Крюгер.
Совещание затянулось. Я молча сидел в углу, перебрасывая взгляд с одного незнакомого лица на другое.
Не терпелось взяться за дело. Теперь задача состояла в том, чтобы наиболее реально набросать план мероприятий, как можно скорее проникнуть в замыслы организации. А для этого требовалось множество дополнительных сведений. Поиски начались с первого же дня. Времени не жалели. «Упустишь свежий след – кусай потом локти!» – говорил Крылов.
Работали часов до двух, до трех ночи. Крылов задерживался еще дольше, и я возвращался в гостиницу один.
Трехэтажное здание управления выходило фасадом на большой пустырь. Летом на пустыре, вероятно, зеленел газон. Сейчас пустырь неуютно щетинился голым кустарником. Я решил использовать эти прогулки по незнакомому городу в своих целях: приучал себя к хладнокровию... Выходя из управления, неторопливо огибал пустырь по обтаявшей асфальтовой дорожке, поглядывал по сторонам, не поворачивая головы.
Минула первая неделя. Отбор сведений, сопоставление событий – задача нелегкая, но день ото дня справляться с ней становилось все легче, и я начинал верить в свои силы. Казавшиеся вначале незначительными факты начинали играть все более важную роль. К ним-то, к этим «пустякам», Крылов учил присматриваться как можно внимательнее. В справедливости наставлений шефа я убедился очень скоро.
II
В ту ночь я, как обычно, закончил работу поздно. Голова трещала. Глаза слипались, хотелось спать. Но стоило выйти на улицу, как морозный воздух сразу прогнал сон. Гостиница была недалеко, и, чтобы продлить прогулку, я шел не торопясь, всей грудью втягивая в себя сладковатый морозный воздух, не забывая внимательно вглядываться в темноту переулков. Было тихо, город спал. На середине пути к гостинице я заметил прилипшую к металлической ограде фигуру человека. Остановившись, стал наблюдать. Фигура отделилась от ограды и, все так же согнувшись, стала продвигаться вперед. Издали казалось, что человек крадется. Я пошел следом. Человек вел себя странно. Он то припадал к ограде, подолгу стоял на месте, то отрывался от нее и неуверенно продолжал путь. Видимо, все-таки он был пьян. Я догнал его и некоторое время шел рядом.
– Что с вами?
Мужчина поднял голову.
– Н-нехорошо, – произнес он с сильным акцентом.
– Что нехорошо?
– Мне н-нехорошо, – повторил он и, схватившись за живот и скорчившись, припал к металлической решетке.
Я шагнул к мужчине, тронул его за плечо.
– Вы больны?
– Да, да... Помогьите... У меня язва... – с трудом подбирая слова, сказал он.
Левой рукой я подхватил мужчину за пояс. Он поднял голову, в слабом свете фонаря взглянул мне в лицо.
– Русский?
– Да...
– Чекист?
– Почему вы так решили?
– Рьешил... Ночью люди редко помогают... Боятся. А вы не испугались... Кто сейчас ходит ночью?
В темноте я не мог хорошенько рассмотреть его черты, но то, что увидел, запомнилось. Лицо крупное. Большой нос, глубокие впадины щек. И на всем этом усталость и печать внутренней боли. Но что же заставило его выйти на улицу ночью?..
Два квартала прошли молча.
– Этот дом, – кивнул мужчина головой, – я позвоню...
В коридоре зажегся свет, и женщина что-то спросила. Я плохо понимал по-литовски и не разобрал ее слов.
– Ты не бойса, – ответил мужчина по-русски, – меня привел русский. Ты поблагодари его...
Прощаясь с незнакомцем, я запомнил на всякий случай название улицы и номер дома. Город переживал трудные дни. С наступлением темноты жители отсиживались дома. А кое-кто выходил на промысел. Случайна или не случайна была встреча с этим человеком?
Спустя несколько дней поздно вечером я услышал на улице выстрелы. Еще не зная в чем дело, натянул пальто и выскочил из управления. Дежуривший у подъезда солдат что-то объяснял окружившим его людям, указывая на пустырь. Я разобрал его слова:
– В том направлении...
Несколько человек побежали через пустырь к ближайшим домам. Я кинулся за ними, догнал и понял, что случилось самое неприятное: сбежал Крюгер. И оборвалась единственная нить, ведущая в логово организации.
Осмотрели подворотни и лестничные клетки ближайших домов. Преследовать не было смысла. Узкие улочки пересекались здесь и там, темнота работала на беглеца.
* * *
Когда я возвратился в управление, группа сотрудников обсуждала случившееся.
– Крюгера доставили на допрос из тюрьмы. Жольдас пытался вести с ним беседу на житейские темы, и Крюгер охотно поддерживал разговор о доме, о полевых работах... Когда Жольдас наклонился зачем-то к ящику стола, Крюгер метнулся, схватил мраморное пресс-папье и ударил следователя по затылку. Потом спокойно достал из ящика стола пистолет и был таков... Ногой вышиб раму и выпрыгнул, – рассказывал собравшимся незнакомый мне пожилой лейтенант государственной безопасности.
Дальнейшее я уже знал: дежуривший возле здания вооруженный солдат, заметив беглеца, выстрелил сначала вверх, затем в убегавшего. Промахнулся. Было ужо довольно темно, и фигура быстро таяла в сумраке. Еще два выстрела прозвучали впустую. Я продолжал прислушиваться к разговору:
– Жольдас не новичок. Как он мог допустить? Непонятно...
– Понадеялся на свои силы.
– Но ведь это неумно: посадил его почти рядом!
– Он, бедняга, кажется, еще не пришел в себя.
– Не повезло парню! За это могут отдать под суд.
– Теперь Крюгер всех предупредит. Ищи-свищи!..
Я вошел в кабинет следователя. Жольдас с забинтованной головой лежал на диване. На полу – осколки стекла. Ветер дул в разбитое окно, наполняя комнату холодом.
На ноги было поднято все управление. Назначили секретные посты, усилили наблюдение за кварталами, где бы мог найти пристанище Крюгер. Подключили милицию. Все было тщетно...
Когда острота случившегося немного сгладилась, Крылов вызвал меня и поручил прочитать архивные материалы.
– Посмотрите еще раз, – сказал он, перелистывая бумаги, подшитые в три довольно потрепанные папки. – Вдруг удастся за что-нибудь зацепиться. Пусть Жольдас поможет вам как переводчик.
После бегства Крюгера Жольдаса отстранили от дел, и он слонялся из кабинета в кабинет. Лицо его осунулось, глаза потускнели. Это был крепкий тридцатилетний мужчина. Ростом он не вышел, зато в каждом движении собранного тела так и сквозила немалая сила, и поэтому было неловко видеть его униженным. Несколько грубоватое лицо, ясные голубые глаза. В глазах был весь Жольдас – честный и смелый, прошедший немалую школу борьбы. Товарищи сочувствовали ему, но ничем помочь не могли.
Получив задание, Жольдас оживился. Хоть и несложное, но все-таки дело...
Документов много. Пожелтевшие листы тонкой бумаги, кое-где пробитые машинкой насквозь. Жольдас читал и переводил страницу за страницей. Было утомительно и скучно. Подробные описания, где и когда состоялись сборища, какие вопросы обсуждались. Упоминались и руководители организации, но вместо фамилий были клички. Видимо, главарь организации фигурировал под кличкой Старик. И только-то!
Вскоре наше внимание привлек некий Лукас. Судя по донесениям, Лукас входил в руководящее ядро организации, но потом по неизвестным причинам взбунтовался... Имя Лукаса фигурировало все чаще. Распри росли. Лукас возмущался жестокостью главарей банды, а они обвиняли Лукаса в симпатиях к Советскому Союзу...
Чем закончилась ссора главарей, было неясно, никакого ответа о личности Лукаса материалы так и не дали.
А время шло. С юга потянул теплый весенний ветер. Пошел дождь и начисто растопил снег. Установилась теплая погода.
Однажды, дойдя до гостиницы и усомнившись, стоит ли идти в душную комнату, я повернул назад и долго шел по улице. Стояла глубокая ночь. Совершенно непреднамеренно я оказался вблизи переулка, куда однажды провожал больного человека. Я повернул за угол и прошел мимо дома. Дом старый, выдержанный в традиционном стиле – с башенками и шпилями, которые тонули в черноте ночного неба. Окна темны. Я прошелся по улице дальше и, думая о своей тяжелой, вовсе не романтичной работе, вспомнил, с каким нетерпением ждал окончания спецшколы, чтобы как можно скорей приступить к делу и своими руками вылавливать всякую нечисть! На деле оказалось все гораздо обыденнее и суровее.
Я хотел было повернуть назад, как вдруг ясно расслышал женский голос. Казалось, женщина что-то крикнула. Я не понял, была ли это просьба о помощи. Скорое крик выражал досаду: «Отстанете от меня или нет!»... Я замер. Нет, теперь все тихо. Что же это такое? Не мог же я ошибиться... Вот, снова! Нет, теперь не крик. Стук по стеклу. Будто кто-то осторожно и настойчиво стучал в окошко во дворе дома с башенками.
Мягко ступая, пригнувшись, я подошел ближе. Стук повторился. Я припал к забору, напряг зрение, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Нет, ничего не видно. Омытые дождем стены черны...
Настойчивый стук по стеклу повторился. И сразу скрипнула форточка. Тот же высокий женский голос недовольно что-то спросил. С улицы ответил мужской, сдавленный, сиплый. Я уже знал некоторые слова, необходимые в обиходе, но тут различить ничего не мог... Долго слушал. Голоса то нарастали, то стихали. «Уходите! – крикнула женщина. – Уходите отсюда!» – и форточка захлопнулась.
Минуту спустя стук по стеклу повторился. Человек, стоявший на улице, казалось, был раздражен, стучал не опасаясь.
– Тебе что от меня надо? – услышал я вдруг мужской голос, как мне показалось, принадлежащий моему незнакомцу. Фраза была сказана так громко и четко, что я смог ее разделить на слова и уловить смысл. – Я не хочу тебя видеть! Мы – враги навсегда! Прощай! – форточка со звоном захлопнулась.
Я прижался к забору. Ждал. Вот скрипнула калитка. Шагов не было слышно, но угадывалось, что человек здесь, совсем рядом. Я сжался, готовый к прыжку... Но человек будто растаял. Его не было видно, исчезло и ощущение его присутствия. Может быть, он тоже что-то почувствовал и, затаившись, ждет меня?
Заморосил дождь. Набежал ветер, рванул вдоль забора, зашумел голыми ветвями деревьев. И хлынул настоящий ливень.
Я ударил ботинком по забору, метнулся на дорогу, лег. Руками уперся в грязь. Ждал... Слушал... Расчет был прост: заставить затаившегося человека выдать свое присутствие. Никакого эффекта. Я встал и, понимая, что делаю глупость, шаг за шагом исследовал тротуар, забор... Никого не было.
В гостиницу я вернулся промокший до нитки, грязный и злой. Крылов в соседней комнате спал. Я развесил одежду, лег в постель, надеясь понять исчезновение человека, но не успел положить голову на подушку, как сразу все исчезло: тревоги, подозрения.
Наутро, едва проснувшись, я торопливо рассказал Крылову о своем ночном приключении. Теперь я был убежден в причастности незнакомца к какой-то группе.
Крылов в белой рубашке с засученными рукавами, какой-то домашний, весь «гражданский», выслушал рассказ и рассмеялся:
– У тебя, Володя, как у Дон-Жуана, главные события происходят ночью!.. Ну, хорошо, хорошо, не обижайся. Надо будет за этим человеком понаблюдать. Слишком часто попадается он нам с тобой на глаза...