Прошла неделя. Человек, которого я провожал домой, регулярно, в одно и то же время посещал маленький, находящийся неподалеку кабачок. Бывал он там недолго, несколько минут. Заказывал рюмку полынной водки, закусывал сыром и возвращался домой. По всей вероятности, это была привычка «любителя абсента», как я прозвал своего незнакомца. Больше никаких сведений получить не удалось. Наблюдения за его домиком тоже оказались безрезультатными.
– Мне нужно еще раз с ним встретиться! – уговаривал я Крылова. Крылов прикинул все возможные, желательные и нежелательные последствия и разрешил.
Я мог бы вызвать этого человека и произвести допрос. Мог бы прийти к нему домой. Но гораздо уместней в создавшейся обстановке был другой вариант: склонить его на нашу сторону не силой власти, а силой человеческой благодарности. И Крылов согласился.
Вечером, около семи часов, я пришел к кабачку. На мне было серое демисезонное пальто, серая шляпа. Ничем особым от прохожих я не отличался, разве только они были спокойны, а я взволнован. Самое трудное – неопределенность. Даже набросав десяток вариантов, нелегко решить, с какой фразы начнется разговор. Как этот разговор вести? Да и удастся ли вообще поговорить?
Наконец, уже знакомая, чуть сгорбленная фигура спустилась по лесенке в кабачок, расположенный в подвале двухэтажного дома. Это был он. Немного помедлив, я вошел в зал, постоял, как бы осматриваясь, и, дождавшись, когда «любитель абсента» выберет столик, направился туда же. Маленькая рюмка полынной водки была уже подана. Я попросил разрешения занять место и заказал кружку пива. Сосед встретился глазами со мной, кивнул головой, видимо не узнавая. Выпил, сильно сморщившись, подышал в сторону. Узнал ли он меня?
– Помогает от язвы? – спросил я.
Сосед уставился мне в лицо. Нет, не узнал! В глазах застыло недоумение.
– Я говорю: от болезни помогает?
– А вы-ы... доктор?
– Да как вам сказать...
– Льэчусь своим способ, – ответил сосед и, съев кусочек сыра, поднялся.
– Погодите, я вас провожу. И вообще, вы же знаете, по вечерам ходить в городе опасно. Тем более вам... С вашей болезнью... – Наскоро допив пиво, я поднялся вслед за ним.
– Теперь я узнал вас, – заговорил мужчина, как только мы оказались на улице. – Я вам благодарен... Большое спасиба... Не думайте, что я плохой человек. Я честный человек. Более того, я хотел к вам прийти. Да, да... Я вам хочу сказать одну вещь... Это как называется? Услуга, да?
– Я вас слушаю.
– Извините, я не могу с вами долго идти по улице. Это мне опасно. Слушайте внимательно. Я скажу и уйду...
– Да, да, говорите!
– Тот бандит, который убежал... где он скрывается – я не знаю. Но-о... может узнать одна женщина... Она вам расскажет. Она хорошо к вам отнесется. Ее зовут Грета Липски. Живет на улице Магдалены, дом четырнадцать. Застать ее можно утром... Больше я ничего не знаю, и вы меня ни о чем не спрашивайте. До свиданья.
III
В управлении как назло был обед. Странно это звучит: на улице вечер, люди готовятся спать, а здесь обеденный перерыв. В коридорах тишина. Кабинеты закрыты. «Что же делать? Идти в гостиницу, рассказать скорее Крылову...»
Я взбежал на третий этаж. Крылова в номере не было. А до конца обода целых полчаса... Обедал ли я сегодня? Ах, разве тут до еды! Аппетит внезапно пропал.
Снова бегу в управление. Влетел в кабинет Дуйтиса и начал торопливо рассказывать. Дуйтис молчал и слушал. Лицо его оставалась равнодушным и как бы сердитым. Когда я кончил, он поднял бровь, спокойно сказал:
– Что ж, разберемся...
«Только и всего?!»... Я был в недоумении...
Однако Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с «любителем абсента».
Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивая головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то же, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!»
Только из чувства реальности он не предложил отправиться к Грете тотчас же. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.
Ночью в гостинице, вновь и вновь размышляя о событиях дня, я вдруг понял, почему так холодно выслушал Дуйтис мое сообщение. В сущности ничего пока еще нет. Одни гипотезы. Что скажет Грета? А если ничего не скажет? И почему именно она может знать? Кто она? Имеет какую-то связь с организацией? Тогда вряд ли чего добьешься...
Наутро вместе с Жольдасом я вошел в небольшой деревянный домик. Молоденькая красивая девушка в переднике, расшитом национальным орнаментом, хлопотала на кухне. На плите все жарилось, варилось и кипело одновременно.
Девушка была смущена. Но кто был смущен больше – она или двое молодых мужчин, – это следовало еще установить. Во всяком случае она нашлась первой. Как только мы представились, показав ей свои удостоверения, и я уже хотел приступить было к делу, Грета воскликнула:
– Нет, нет! Раздевайтесь, вешайте пальто и проходите в комнату. А я пока управлюсь с плитой, иначе все подгорит.
Мы вошли в опрятную комнатку, сели за стол. Не успели обменяться впечатлением, которое произвела на нас хозяйка дома, как она появилась в дверях. Теперь Грета была совсем другая. Без передника, в нарядном платье.
Расставила чашки, принесла чайник. Присела к столу.
– Мы пришли к вам за помощью, – начал я.
– Пожалуйста, если смогу...
Она говорила совсем без акцента.
– Вы, конечно, слышали, что недавно сбежал бандит. Не знаете ли вы, где он находится?
Грета удивленно выпрямилась. Внимательно посмотрела на меня, потом на Жольдаса. В глазах ее нетрудно было прочесть колебание.
– Можно задать вам вопрос? – голос ее подрагивал.
– Да, конечно.
– М-м... откуда вам известно, что я могу знать?
«Вот оно!» Я, конечно же, предполагал возможность такого вопроса и заранее приготовил ответ. Но, увидев Грету, понял, что он не годится: говорить правду нельзя, а врать – не хотелось. Услышав ее вопрос, я замялся, ожидая, что девушка догадается сама. Так и вышло.
– Хорошо, я вас понимаю. Это служебная тайна. Я расскажу все, что знаю. Позавчера ко мне подошел Варма и спросил, где находится Крюгер. Я очень испугалась. Я его мало знаю. Видела несколько раз. И он почему-то догадался, что я его знаю. Может быть потому, что я часто бываю у Рейтеров? Этого человека я тоже встречала там. Потом у него с Рейтером была ссора. И Рейтер с тех пор не хочет слышать о Лукасе.
– Простите, сначала вы сказали Варма, теперь Лукас, что это значит? – воскликнул Жольдас.
– Рейтер иногда называет Варму Лукасом. Я не знаю, что это значит...
– Как он выглядит?
– Высокий такой... слегка сутулый... худой...
Я взглянул на Жольдаса.
– Он не болен? Ни на что не жаловался?
– Да, выглядит он плохо. Болезненно...
– И о чем он вас спрашивал?
– Он подошел ко мне и сказал: «Ты знаешь, где находится Крюгер?» Я испугалась и крикнула: «Нет, не знаю!» И пошла. А он крикнул вслед: «Ты знаешь, знаешь!..» Он был страшен...
– Хорошо... но вы не сказали нам самого главного: действительно ли вы знаете, где находится Крюгер? Нам это важно. Очень важно.
– Два дня назад он был у Рейтера. Это отсюда недалеко, во-он там, на возвышенности, большой деревянный дом. – Она подошла к окну и указала рукой.
– Дом бакалейщика? – удивился Жольдас.
– Да, он самый... Когда я была у Рейтеров, случайно увидела Крюгера, которого знаю в лицо...
– Один вопрос, Грета... если вам почему-либо не хочется отвечать, можно не отвечать...
– Да, пожалуйста.
Подперев голову кулачком, она смотрела выжидающе.
– Почему Рейтер не побоялся вас впустить к себе в дом, когда у него был Крюгер?
– Вы хотите спросить: почему мне доверяют такие люди?
– Не совсем так...
– Может быть. Но существо не меняется. Я хочу, чтобы все стало ясно. Семнадцать лет я и мои родители работали и жили у них в усадьбе. Я убирала, ухаживала за детьми. За это они платили нам деньги и постепенно перестали нас замечать. Мы для них перестали быть людьми. Слуги, и всё. Два года назад на их ферме умер отец. Мама и теперь помогает им в хозяйстве. Они не замечают меня и сейчас. Не хотят понять, что времена далеко не те.
– А не могли бы вы узнать, там ли Крюгер сейчас? – спросил я. – Не нашел ли он другое место?
Грета задумалась.
– Я не хочу об этом просить маму. Она испугается... Я сама попробую зайти к ним по какому-нибудь делу.
– И обязательно сообщите нам.
– Я позвоню по телефону...
Заметив происходящую в ней какую-то внутреннюю борьбу, я спросил, что ее тревожит.
– Хорошо, я буду откровенна. Если вы его арестуете, они заподозрят меня или маму. Это меня пугает...
Грета была права. Идти к Рейтерам ей не следовало. И без того так много дал разговор с ней: Рейтеры, Крюгер, Лукас... Мы оставили Грете на всякий случай телефон, поблагодарили за чай и вышли.
– Володя, – воскликнул Жольдас, – может, вернемся? Мы там ничего не забыли?
– Мы забыли ее пригласить на вечер танцев!.. Нет, нет, Витаутас, бойся женщин!..
В кабинете Дуйтиса сидел Крылов. По его лицу я понял, что майор мною доволен.
Я передал все подробности беседы с Гретой Липски о Рейтере, Крюгере и особенно о Лукасе. Жольдас стоял рядом со мной и согласно кивал головой. Потом я высказал предположение: не является ли он тем самым «любителем абсента», этот Лукас? Вот это была бы удача!
– Вы, молодой друг, кажется, близки к истине. Ваш «любитель абсента» действительно носит фамилию Варма. Карел Варма. Впрочем, уже сегодня это будет установлено. А пока... – он взглянул на часы: – По заслугам каждый награжден! Три часа отдыха достаточно? Ну, шагом марш!
– А как с Крюгером? – спросил Жольдас, кажется, не особенно обрадовавшийся отдыху.
– Крюгера, по-моему, пока тревожить не стоит, – Дуйтис вопросительно взглянул на Крылова.
– Да. И посещать дом Рейтера девушке не надо. Такой шаг может их насторожить. Когда она позвонит, попросите ее, чтобы была осторожна.
Жольдас удивленно взглянул на Дуйтиса, на Крылова. Конечно, ему хотелось как можно скорее разделаться с Крюгером.
– Ничего, ничего, – сказал Дуйтис. – Теперь он никуда не уйдет. Выставим наблюдение, узнаем, кто связан с Рейтером. Опасаться, что Крюгер покинет дом, вряд ли следует. Крюгер знает, что его ищут, и не захочет рисковать. Я думаю, Николай Федорович, вы согласны?
– Да, полностью, – сказал Крылов. – А вы еще тут?! – воскликнул он, глядя на нас – Шагом марш на прогулку, в кино! И чтоб три часа я вас здесь не видел! Ясно?
– Ясно, товарищ майор!
Мы выскочили из кабинета.
Меня неудержимо тянул к себе злополучный дом Рейтера. «Какой он? Там ли еще Крюгер?» Я не мог ни о чем другом ни думать, ни говорить. И, выйдя из клуба, предложил:
– Послушай, Витаутас, что если махнуть к этому проклятому дому? Хоть взглянуть на него!
– Ты же знаешь, Володя, нельзя мне там появляться. Увидят – все пропало.
– Мы сделаем так: ты проводишь меня до ближайшей улицы и подождешь. Я пройду мимо дома и вернусь другим путем. Посмотрю на ходу, не останавливаясь.
– А-а, поехали!..
Неожиданно пошел крупный снег. Трава уже зеленела, листья на деревьях готовились распуститься, и снег был совсем некстати. Но мне казалось, что лучшей погоды не может быть.
– Я буду тебя ждать здесь, – сказал Жольдас, когда мы вышли из автобуса, проехав на остановку дальше дома Рейтера. – Иди по параллельной улице. Пятый дом слева.
Я закурил и, попыхивая папиросой, неторопливо зашагал. Дом Рейтера стоял в глубине двора. Позади темнели какие-то пристройки, а еще дальше раскинулось поле с перелеском. Это была уже окраина. «Да, трудновато будет наблюдать за Рейтером. С улицы не подойдешь, а улизнуть из дому довольно просто».
«Так вот ты какой, Рейтер! Ну что ж, живи до времени. А там – посмотрим! Спишь, Крюгер? Дрожишь за свою шкуру? И в мыслях нет, что ты в наших руках?»
Спустя часа полтора в кабинете Крылова состоялся тяжелый разговор:
– Где вы были сегодня вечером? – спросил меня Крылов.
– Я? – вопрос удивил меня.
– Вы, лейтенант Листов?! – официальный тон неприятно резанул слух.
– Был в клубе, а потом гулял...
– А точнее! – резкий и решительный голос оглушил меня. – Точнее! – решительно потребовал Крылов.
– Я был там...
– Ага, значит, там! Моцион совершали?! Так вот, дорогой коллега Листов, что вы скажете, – Крылова душил гнев, – если я вам сообщу, что своим легкомысленным поступком«да, да, легкомысленным, несовместимым... вы едва не сорвали всю операцию!..
– Это неправда! Меня никто не видел!
– Откуда же стало известно мне?
Крылов долго молчал. Темные, обычно приветливые глаза были полны негодования. И, увидев эти глаза, я по-настоящему понял, какой глупостью была необдуманная поездка за город. Майор прав. Случиться могло любое...
– Прошу меня строго наказать.
– А кроме того, – сдерживая себя, продолжал Крылов, – знаете ли вы... Знаете ли вы, что сегодня вечером тяжело ранена Грета?
– Не может быть! – у меня под ногами качнулся пол.
IV
– Привезите ко мне Лукаса! – приказал Крылов мне и Жольдасу. – Настало время с ним поговорить. Сейчас он живет у брата жены на Озерной улице и почему-то скрывает от всех свой новый адрес.
– На Озерную! – ответил Жольдас на немой вопрос шофера, усаживаясь рядом со мной на заднее сиденье автомашины.
Небольшие домики на окраине города появлялись тут и там среди начинающих кудрявиться деревьев. За ними виднелись рыхлые, местами покрытые зеленым налетом огороды. Вдали мелькнула и скрылась за бугром блестящая, как лист новой жести, гладь воды.
Вот и нужный адрес. Приземистый, нескладный деревенский дом. Громко хлопнула дверца автомашины, которую с силой толкнул Жольдас. Во дворе пусто. В одном из окон метнулась тень и пропала. И снова все замерло... Постучали. Немного выждали и опять постучали. Никакого ответа. Жольдас что-то крикнул. И вдруг послышался слабый стон. Жольдас слушал, прижавшись ухом к двери.
– Там кто-то есть! Я посмотрю в окно, – сказал я и побежал за угол дома. Одно окно было слегка приоткрыто, и я направился к нему. Только хотел заглянуть в комнату, как услышал резкий скрежет и удар доски. «Дверь! – промелькнуло в голове. – Назад к Жольдасу!» Я рванулся обратно, но голос Жольдаса уже раздался из комнаты и тут же ударил пистолетный выстрел. Я заметался, обернулся и увидел в проеме окна массивную фигуру. «Схватить за сапоги. Дернуть на себя!» Размышлять было некогда. Я подбежал, ухватился руками за шероховатые, покрытые грязью голенища.
Сильный удар в грудь бросил меня на землю...
Когда я опомнился, Жольдас далеко по огороду гнался за неизвестным. Тяжело ступая по вскопанной земле, мужчина бежал к озеру, Жольдас его догонял. Я поднялся и, прихрамывая, побежал вдогонку. На какое-то мгновение неизвестный приостановился, не целясь, выстрелил. Жольдас слегка наклонился и присел. Когда я подбежал к Жольдасу, неизвестный был далеко.
– Ранен?
– В доме кто-то есть, – вместо ответа крикнул Жольдас.
Вместе с подоспевшим шофером я отвел Жольдаса к машине.
На выстрелы прибежали соседи. Они занялись Жольдасом, а я направился к дому.
– Я с вами, – сказал шофер и взял большой гаечный ключ.
В комнате стоял запах пороха. В углу на кровати кто-то лежал. Осторожно приблизившись, я невольно вздрогнул: человек лежал на связанных за спиной руках. Лицо его было похоже на печеное яблоко, покрытое толстой багрово-коричневой коркой. Глаза заплыли и потускнели. Рот заткнут кляпом. Неизвестный со свистом втягивал воздух через большой распухший нос.
Когда неизвестного освободили и усадили на кровати, он пошевелил руками, медленно поднес руки к лицу и непослушными, затекшими пальцами притронулся к щекам. Громко застонал. «Неужели он? Как его отделали! За что?» – промелькнуло у меня в голове.
Когда он пришел в себя, я спросил:
– Вы Варма?
Варма с трудом поднял голову, и в его измученном взгляде промелькнуло удивление:
– Опять вы? – сказал он тихо.
– Вы можете встать?
Варма попытался приподняться, но ноги не выдержали, и он ударился спиной о стену. Вместе с шофером мы взяли его под руки и повели к машине.
– Как вы сюда попали? – спросил Варма.
– Искали вас...
Отправив Жольдаса и Варму в больницу, я доложил обо всем Крылову. Вскоре после того, как Варме была оказана медицинская помощь, Крылов, допросил его.
– Кто это вас? – Крылов глазами показал на лицо Вармы, где незабинтованными оставался лишь распухший, блестящий от какой-то мази нос.
– Н-не знаю...
– Не знаете или не хотите говорить?
– Если бы знал, после этого, – Варма показал на лицо, – сказал бы.
– Резонно... Вы из организации вышли?
– Да.
– Так за что же они вас били?
– Его прислал Старик. Хотели заставить меня участвовать в операции.
– В какой операции?
– Он не сказал, я не спросил.
– Вы отказались?
– Да.
– Понятно. Кто такой Старик?
– Как это будет по-русски? Главный!
– Главарь?
– Да, да.
– Как его фамилия?
– Я не знаю. Все это прячут.
– Скрывают?
– Да.
– Где он живет?
– Это тоже скрывают. Я слышал, где-то на улице Франко. Точно не знаю.
– Как он выглядит?
– Старика я ни разу не видел.
– А кого видели?
– Ярелса и Скрипача.
Получив от Вармы все, что было можно, Крылов сказал на прощанье:
– Я думаю, что вам пока лучше домой не возвращаться, а полежать в больнице.
Жизнь в городе постепенно налаживалась. Все больше улыбок можно было увидеть на лицах людей, все веселее звучал смех. Весна шла неудержимо. Проснулись сады. И однажды утром, выглянув в окошко, я не узнал города. Куда исчезли черные заборы и облупившиеся стены домов? Как преобразился пустырь перед зданием управления: не пустырь, а широкий зеленый луг.
Город готовился к Первому мая. На витринах магазинов заалели маленькие флажки. Маляры и штукатуры подновляли фасады зданий. Город принимал праздничный вид.
Но не дремала и фашистская организация. Она готовилась к празднику по-своему.
Рано утром, часа в четыре, в дверь гостиничного номера постучали.
– Меня прислал к вам майор Дуйтис, – услышал я взволнованный голос посыльного. – Он просит вас срочно приехать в управление.
– В чем дело? – спросил Крылов.
– Кажется, нападение на военный склад.
Через двадцать минут мы были у Дуйтиса.
– День ото дня не легче. Как это произошло?
– Подробности пока неизвестны, – ответил Дуйтис. – Я послал на склад следователя. Выехали криминалисты... Похищены гранаты, тол...
– Какой марки гранаты? Сколько ящиков?
– Полторы сотни гранат системы Миллса. Килограммов двести толу.
– Ого! Значит, готовится бой.
Я знал, что такое гранаты системы Миллса. Маленькая изящная лимонка с оболочкой, напоминающей черепаший панцирь. Это мощная ручная граната.
Во дворе склада было много народу. Сначала не было видно того, вокруг чего все молчаливо столпились. Когда же вслед за Крыловым я протиснулся вперед, то внезапно словно ножом полоснуло по сердцу. В луже крови, раскинув руки, лежит молодой солдат. Полуоткрытые глаза тускло смотрят в серое небо. Совсем молоденький, почти мальчишка...
Криминалисты приступили к делу. Сфотографировали убитого, шаг за шагом обследовали место происшествия.
Я плохо следил за тем, что происходило. Все было как в тумане. Кружилась голова. Тошнило.
– Удар ножом под лопатку. Прямо в сердце! – все время мне слышался приглушенный голос врача.
«Как просто убить человека!» И сразу представил себе: ничего не подозревающий солдат ходит взад-вперед. На посту он уже не впервые. И всегда тихо. За все время ни одного ЧП. Ходит, о чем-то думает. Может быть, мечтает о доме. И вдруг кто-то сзади! Удар! Боль... Темнота...
– Что удалось выяснить? – резко спросил Крылов.
– Очень мало, товарищ майор государственной безопасности. Вот через это отверстие похищены ящики с толом.
Криминалист посветил фонариком, и я увидел разрытую землю, развороченные обломки бревен.
– На почве следы калош, покрытые пленкой нефти. В переулке – отпечатки шин грузовика. Преступники опытные. Собака следы взять не может... – и криминалист беспомощно развел руками.
По дороге в гостиницу я спросил у Крылова, кого подозревают в налете на склад.
– Ничего пока мы не знаем, – озабоченно отвечал майор, – ясно лишь одно – фашисты перешли в наступление. Уголовники на такое не пойдут. – И, помолчав, добавил: – Единственное, что известно, – несколько дней подряд часов в девять вечера напротив склада появлялся дворник в белом переднике и начинал мести улицу... Будем искать. Наше дело с вами, дорогой Володя, такое: искать, находить и вновь приниматься за поиски!
V
В самом начале рабочего дня неожиданно позвонил Крылов:
– Отложите все и спускайтесь вниз. Поедете со мной.
Когда я сбежал по лестнице, Крылов сидел в машине. Проехали через весь город. Машина остановилась возле мрачного здания городской тюрьмы. Прошли длинными коридорами, пока не оказались в кабинете следователя. Два окна, выходящие во двор, закрыты металлическими сетками. В кабинете ничего лишнего. Письменный стол, несколько стульев.
– Будете вести протокол, – обратился Крылов к переводчику, – а вы, Володя, обратите внимание на внешний вид этого человека, постарайтесь хорошенько запомнить его приметы. А лучше всего – запишите их.
– Ваше имя? – спросил Крылов.
Переводчик повторил арестованному по-немецки.
– Ганс Виндлер. Я немец.
– Ганс Виндлер... Вас арестовали при переходе пограничной линии.
– Да...
– У вас были отобраны деньги – пятьдесят тысяч рублей и инструкция к диверсионным действиям. Для кого они были предназначены?
– Не знаю...
– Кому вы должны их передать?
Не поднимая головы, Виндлер ответил:
– Я ничего не знаю.
– Странно. Не для себя же вы несли инструкцию, в которой даются наставления для бандитских действий?
– Нет, не для себя.
– Для кого же?
– Этого я не знаю...
Крылов глубоко затянулся папиросой.
– Такой ответ нас не устраивает. Вы имеете право отказаться от показаний, но отвечать «не знаю»... это смешно. Веда для кого-то инструкция предназначена?
Виндлер молчал.
– Ну, так что же?
Виндлер сидел в той же позе. Плечи опущены. Волосы на лбу взмокли.
Крылов ждал. Немец должен был заговорить. Все улики налицо. Посидит, подумает и выложит все, что надо. Но в том-то и дело, что заговорить он должен не завтра и не послезавтра, а сегодня. Дорога каждая минута. Виндлер имеет прямое отношение к фашистской организации – в этом нет сомнений. Поэтому и нужно как можно скорее вытянуть из него все сведения.
– Значит, не хотите говорить? Тогда не будем терять время и прекратим допрос! – бросил Крылов.
Он встал, всем своим видом показывая, что допрос окончен.
– Объясните ему, что, отказываясь от дачи показаний, он усугубляет свою вину, тогда как откровенное признание будет принято во внимание советским судом и поможет облегчить его участь...
Переводчик объяснил. Глаза Виндлера растерянно заметались. Он смотрел то на Крылова, то на переводчика.
– Вы говорите правду? Я получу снисхождение?
– Я вас не обманываю.
Виндлер снова опустил голову. Еще больше сгорбился. Наступило томительное молчание. Все понимали, что происходит в душе этого человека.
– Хорошо. Я верю. Деньги и инструкцию я должен вручить руководителю организации Мергелису.
– Где вы должны вручить?
– У него на квартире.
– Адрес?
– Улица Франко, девять.
– Имеет ли условное название операция?
– Да, имеет. Операция называется «Фейерверк».
– Почему она получила такое название?
– Я точно не знаю. За границей стало известно, что организация раздобыла оружие. Она будет действовать.
– Так, – Крылов нахмурился. Подошел к столу, о чем-то размышляя. Положил недокуренную папиросу на край пепельницы и, подойдя почти вплотную к арестованному, спросил:
– Как вы встретитесь с Мергелисом? Знаете ли его в лицо?
– Нет.
– А он вас?
– Тоже не знает.
Крылов почему-то посмотрел в мою сторону. Чуть-чуть усмехнулся.
– Значит, должен быть пароль?
– У меня нет пароля.
– Послушайте, мы с вами условились говорить начистоту. Пароль должен быть.
Виндлер растерянно моргал. Пот катился по его лицу.
– Они меня уничтожат...
– Вот оно что! – рассмеялся Крылов... – Пока вы у нас, бояться вам нечего.
Виндлер усмехнулся.
– Был пароль?
– Да...
– Назовите!
– «Вам привет из Мюнхена».
– Что должен ответить Мергелис?
– «В Мюнхене я знаю только Вернера».
– Где вы должны жить?
– Это решит Мергелис.
– Сколько дней здесь пробудете?
– Девять или десять. С 29 апреля меня будут ждать на границе.
– Что вы должны доставить туда от Мергелиса?
– Пакет с образцами советских документов.
– Когда вам его вручат?
– В день моего ухода...
Крылов бегло просмотрел протокол допроса.
– Я думаю, на сегодня достаточно. – И обратился к Виндлеру: – Как вас кормят?
Немец сначала не понял. Потом вдруг расцвел в смущенной улыбке, забормотал слова благодарности, закивал головой:
– Гут, гут...
– Ну гут, так гут. Кстати, есть в этом городе у вас знакомые?
– Я здесь впервые. Никого не знаю.
– Хорошо.
Крылов вызвал конвоиров. Увидев их, Виндлер вдруг торопливо заговорил. Крылов дал знак конвоирам выйти.
– Он говорит, что имеет для вас еще некоторые ценные сведения, – сказал переводчик, – только это большой секрет. Очень большой секрет. Он хочет говорить с вами наедине.
– Скажите ему, пусть не опасается.
– Скоро будет война... – сказал Виндлер.
– Война?
– Гитлер стягивает войска. У нас в штабе говорят, что летом начнется война...
– Вы военный?
– Да, я окончил специальную школу.
– Рано оборвалась ваша карьера, – усмехнулся Крылов.
Виндлер в знак согласия уныло покачал головой.
Когда Виндлера увели, Крылов долго ходил по кабинету. По временам стягивал к переносице брови. Так он делал всегда, когда обдумывал решающий шаг... Я начал смутно догадываться о его планах, когда он попросил пригласить коменданта тюрьмы.
– Где одежда Виндлера? – спросил он коменданта.
– На складе. Мы оприходовали все его вещи.
– Распорядитесь, чтобы ее хорошенько продезинфицировали и почистили. Завтра все должно быть готово.
– Будет сделано, – Комендант откозырял и вышел.
Крылов остановился рядом со мной. Прикурил от зажигалки потухшую папиросу.
– Значит, операция «Фейерверк»? Отлично. А мы назовем ее по-своему. Как, Володя, подойдет название «Операция «Янтарь»?
– Пошлем к Мергелису «курьера»... Посмотрим, как он примет гостя...
VI
Я проснулся, как от толчка. Взглянул на часы и разозлился. Спал, оказывается, всего три часа. Закрыл глаза. Принялся ровно дышать по системе йогов, но все напрасно – заснуть больше не мог.
Вчерашний день прошел в мучительных поисках. Вместе с «курьером» перебрали десятки вариантов. Отбрасывали один, придумывали другой, снова отбрасывали.
Для начала предположили, что «курьер» останется жить у Мергелиса. Как должен он вести себя в такой обстановке? Во-первых, его могут изолировать. Тогда придется искать сложные пути связи. Это был наихудший вариант, и его обсудили во всех подробностях. Расчет, однако, строился на том, что «курьер» будет чувствовать себя свободным и сможет совершать кратковременные прогулки по городу. Значит, с ним можно встретиться. Лучшее место встречи – магазин. Съездили в район проживания Мергелиса, не выходя из автомобиля, облюбовали две бакалейные лавки. Договорились о месте нескольких тайников.
Дом Мергелиса взяли под наблюдение, чтобы в случае перевода «курьера» на ночлег в другое место, наши работники знали, где он находится.
– Дальше ждать нельзя, – сказал Крылов, осматривая «курьера» со всех сторон. – Сегодня ночью отправитесь к Мергелису. Ну-ка, покажитесь!.. Да-а... Усы все же придется немного покрасить...
К двум часам ночи все было готово. «Курьер» получил толстую пачку денег и инструкцию. Крылов давал последние указания:
– Встречаться будете накоротке, три-четыре минуты. Много рассказать не сможете, поэтому информацию передавайте в письменном виде. Вот вам блокнот и ручка. Они заграничной фирмы... Если заметите хоть малейшее недоверие – бросайте все и приходите сюда.
Крылов стиснул руку «курьера»:
– Желаю удачи!
И вот рассвет! Что с «курьером»? Сегодня в 11.00 с ним встреча. Состоится ли? А вдруг провал? Вдруг нет его в живых?
В десять утра поступило первое сообщение: «курьер» ночевал у Мергелиса. В половине девятого он выходил на улицу. Несколько минут сидел на лавочке в саду. Был спокоен. Папиросу курил медленно...