МЫ СЛЫШИМ ШЕПОТ СТОЛЕТИЙ» 18 глава




В этих двух фрагментах Бердяев дает реальную ситуацию, сложившуюся в условиях современной цивилизации.

Рерих в своих очерках все время обращает наше внимание на то, что во взаимодействии Культуры и цивилизации приоритет должен принадлежать Культуре, что избавит цивилизацию от многих искажений, ей свойственных. «Будем помнить завет Света, – пишет он, – что прежде всего самое важное для нас будет дух и творчество, затем идет здоровье и лишь на третьем месте – богатство»[482].

Проблема взаимодействия Культуры и цивилизации столь же сложна и многообразна, как и принципиальные моменты взаимодействия духа и материи, в которых целостность и синтез чередуются с разделением и дифференциацией.

Изначальный, древнейший период человеческой истории дает нам свидетельства о том, что между Культурой и цивилизацией не существовало такого резкого разделения, которое возникло впоследствии. По всей видимости, это была единая и цельная самоорганизующаяся система духа и материи человеческой деятельности, так называемый первоначальный синтез. Мифология различных народов довольно ярко отразила это явление. Этнографический материал также подтверждает его. Род, например, был категорией первоначальной цивилизации, но существование его было немыслимо без родового божества. Орудия производства, включая и оружие, освящались на родовых и племенных алтарях. Первобытная космогония была тесно связана с ориентацией в Пространстве и Времени. Огонь был священен не только в святилище, но и в домашнем очаге, на котором готовили пищу.

Священные рощи, священные реки, священные горы были связаны с экологией местности, где жили люди, поклонявшиеся им. На них распространялись определенные табу, мудро и строго регулировавшие необходимое экологическое равновесие огромных территорий. Включение самой природы в цельную систему «Культура – цивилизация» было одним из характерных и важнейших особенностей самой системы. Это единение с природой, умение жить в ритме с ней, было тем важнейшим средством первоначального синтеза, который делал подчас столь неразличимыми элементы Культуры и цивилизации. Дифференциация этих двух категорий началась с исключения природы и природных явлений из самой системы, с отделения человека от природы, иначе говоря, от реалий самой Планеты. «Начало» это было достаточно длительным и продолжалось, видимо, не одно тысячелетие. Пока очень трудно сказать, что послужило побудительным или причинным моментом к возникновению иного отношения к природе. Но фактом остается то обстоятельство, что разрыв связей с природой, а также забвение природы самого человека облегчило возникновение и становление «техногенной цивилизации» и привело к грубым экологическим нарушениям, поставившим уже в XX веке нашу Планету на грань катастрофы. На протяжении человеческой истории формы взаимодействия Культуры и цивилизации, а иногда и переход одного в другое или, вернее, изменение пропорций одного и другого в жизни определенных обществ были самыми разнообразными. Но основная тенденция в развитии этого взаимодействия состояла во все более усиливающемся расхождении этих понятий и углублении различий между ними на Западе, в значительной мере, и в меньшей – на Востоке.

В истории человечества мы находим самые разные сочетания Культуры и цивилизации, приносившие различные результаты. Можно привести несколько примеров для понимания эволюционной роли этого взаимодействия, которому Рерих уделяет такое большое внимание в своих философско‑художественных очерках. Он относит к ряду эволюционных целей установление гармонии между Культурой и цивилизацией там, где они разошлись достаточно далеко друг от друга. «Башни духа могут быть созидаемы там же, где и высятся башни рукотворные»[483]. Гармония же является лишь ступенью к синтезу Культуры и цивилизации, который утончит и одухотворит структуры, связанные с обустройством жизни самого человека. Этот синтез произойдет на более высоком уровне, нежели тот, который существовал в изначальные исторические времена.

«Богатство само по себе еще не дает Культуры. Но расширение и утончение мышления и чувство Красоты дают ту утонченность, то благородство духа, которым и отличается культурный человек»[484].

Основное взаимодействие Культуры и цивилизации происходит на пространственно‑временном отрезке, соединяющем главные энергетические процессы – дифференциацию и синтез. Между ними находится богатейший спектр различного рода оттенков, слагающих циклы взаимодействия энергетики Культуры и цивилизации. Есть исторические периоды, когда Культура и цивилизация находятся в гармонии, есть этапы, когда они сближаются или расходятся. Расхождение приносит самый негативный результат, ибо, какие бы циклы ни проходило явление «Культура – цивилизация», в своей основе это целостная структура, такая же, как и дух с материей, расхождение или разделение которых носит в конечном счете условный характер.

«Часто кажется, – пишет Рерих, – точно бы пути Культуры и условия обихода разошлись. Но если разошлись рычаги одной и той же машины, то, естественно, нельзя же ожидать полного хода, нельзя же избавиться от губительных перебоев. Даже детский разум понимает, что просвещение, образование, Культура составляют огонь, топливо двигателя»[485].

В этой энергетически цельной структуре, управляемой в конечном счете Великими Законами Космоса, пульсируют и вибрируют дух и материя и, стремясь к сужденному им эволюцией синтезу, то приближаются к нему, то вновь удаляются от него. Поэтому возникают то эпохи расцвета, которые напитывает дух Культуры, и цивилизация становится Культурной, то берет верх материальная цивилизация, и тогда Культура отходит на второй план, подчас не в состоянии влиять на цивилизацию. Эта закономерность была подмечена Николаем Константиновичем Рерихом. «Опять, как и во всех спиралях нарастания, мы видим какие‑то почти завершающиеся круги, но иногда почти неуловимое повышение сознания создает новую ступень, которая отражается на многих страницах истории искусства. Мы видим, как чередуются специализация и синтез»[486]. Об этом же писал позже и один из интереснейших русских философов Питирим Сорокин, выдвигая свою концепцию циклов Культуры. Правда, он рассматривал цивилизацию и Культуру как нечто целостное, но в циклах, которые он подметил, очень четко видна роль то одной, то другой части явления. Можно оспаривать некоторые его положения, но принципиальная схема движения Культуры не вызывает сомнения. И хотя он не исследует сущностные, глубинные причины этого движения, носящие, без сомнения, энергетический характер, а создает картину на уровне следствий, тем не менее эта картина отражает главные реалии самого движения. Он выделяет три вида фундаментальных Культур в истории человечества: идеальная, или религиозная, идеалистическая, или промежуточная, чувственная, или материалистическая. Но если вникнуть в глубину самого культурно‑исторического процесса, то станет ясно, что речь идет не о видах «фундаментальных культур», а об уровнях взаимодействия Культуры и цивилизации. Определяющим критерием этого уровня служит преобладание или влияние той или иной части явления «Культура – цивилизация».

Первый уровень связан, по мысли Питирима Сорокина, с представлением о Боге как всепроникающей реальности. Эта реальность пронизывает живопись, музыку, литературу. Религия также определяет институты политической власти, придавая им теократический характер. Иными словами, в силу каких‑то обстоятельств Культура, или духовная часть человеческой деятельности, оказалась доминирующей. В качестве примера такого соотношения Сорокин приводит европейское средневековье. Но мы далеки от мысли принять эту формацию за идеальный вариант культурной доминанты. В период средневековья развилась и значительно укрепилась христианская церковь со всеми ее сектами, направлениями и ответвлениями. Не осмыслив значения этого своеобразного института, мы не сможем разобраться в сути идеальной или религиозной фундаментальной Культуры в той форме, в которой она предстает в средние века нашей истории. Церковь, или скорее сам культ или служба, базируется на синтезе ряда искусств, таких, как живопись, музыка, пение, носящих ярко выраженный культурно‑духовный характер. Это были средства, с помощью которых происходило общение с Высшим, вне зависимости от того, какое название или имя имело это Высшее. С этой точки зрения христианская церковь представляла собой центр духовной культуры своего времени и несла в себе духовную власть над людьми. Однако для церкви европейского средневековья, в конкретных исторических и политических обстоятельствах, одной лишь духовной власти над прихожанами оказалось недостаточно. Она постепенно стала обретать ту гражданскую власть, которая была скорее присуща цивилизации, нежели духовной культуре. Церковь как институт оказалась той точкой, где сопрягались Культура и цивилизация. Сохраняя функции духовной Культуры, церковь в то же время в своей деятельности обрела моменты, присущие цивилизации. Однако в этом случае, как ни странно и ни парадоксально, доминирует цивилизация, а не духовная культура, которая используется отцами церкви как средство для достижения чисто земных целей и своих политических интересов. Поэтому становится недостаточно Бога на небе, возникает наместник его на земле – римский папа, который блюдет земные интересы Бога, если таковые вообще существуют. По мере вовлеченности католической церкви в земные, материальные дела резиденция папы превращается в своеобразный двор, в княжество со своей государственностью и автономией. Ватикан, таким образом, становится карликовым теократическим государством, которое несет в себе же искажения и дефекты, присущие теократии, возникающие в точке взаимодействия Культуры и цивилизации. В конечном счете каждая церковь, как бы мала она ни была, превращается в микроскопическую теократию. Сама по себе теократия не является результатом синтеза, а есть итог развития тех тенденций, которые в отличие от синтеза не носят эволюционного характера, ибо связаны в первую очередь с материей земных интересов, а не с Высшим и духовным. Такой характер церкви и теократии вне зависимости от того, существуют они на Востока или на Западе, приводит к зарождению именно в институте церкви тех разрушительных сил, которые подрывают духовную Культуру и порождают так называемую безбожную цивилизацию. Вряд ли можно согласиться с Питиримом Сорокиным, что внутренние процессы в его «фундаментальных культурах» дают одни и те же результаты – строго последовательную смену «идеальных» и «материальных» формаций. Историко‑культурный материал Востока наталкивает нас на иные выводы, которые меняют крайние точки сорокинской концепции. Примером могут служить индийская Культура и цивилизация, сохранившие вплоть до XX века определенную гармонию между собой. Трудно сейчас в небольшой статье сказать, почему это произошло. Но многовековое существование и взаимодействие этих двух категорий в значительной мере одухотворило цивилизацию и предотвратило использование духовной Культуры в качестве средства достижения различных земных материальных целей. В конечном счете именно в Индии духовная Культура оставалась всегда целью, как и сам человек и его внутренняя структура, что предотвращало переход самой Культуры в цивилизацию, или, иными словами, уход ее в катакомбы этой цивилизации.

Основные институты древнеиндийской цивилизации были как бы освящены и идеологически обоснованы самой духовной Культурой, традиции и философский фундамент которой были сосредоточены в комплексе самых разнообразных верований, получивших название индуизма. Поэтому индуизм являлся не только религией, но и образом жизни целой страны, питая его в течение многих веков. И лишь позднее вторжение в Индию чуждой цивилизации в определенной степени нарушило это равновесие, разведя пришлую цивилизацию и коренную Культуру в разные стороны.

Как ситуация с институтами христианской церкви, так и феномен колониальных захватов, в значительной мере повлияли на образование той европейской цивилизации, в которой одержала победу концепция – «единственная реальность в мире та, что поддается восприятию органами чувств»[487]. Такая цивилизация была отделена от Бога, или Высшего, и от Культуры как таковой.

От Бога отъединила ее сама церковь, а от Культуры в целом – феномен колониального режима. «Тезис, что „Запад гниет“, – писал Бердяев, – и означал, что умирает великая европейская Культура и торжествует европейская цивилизация, бездушная и безбожная»[488].

Как ни странно, но цивилизация, полностью оторванная от Культуры, возникла на Востоке в европейских колониях. Этот процесс шел с XVIII по XX век и внес в цивилизацию Европы своеобразный и значительный вклад, пока еще нами не осмысленный. Те, кто изучал историю и культуру колониальных стран, занимавших к середине XIX века огромную территорию, всегда задавались вопросом, как колониальный режим влиял на ту или иную зависимую страну. Но пока еще не решался серьезно вопрос, как колониальная западная цивилизация влияла на европейские страны. Пожалуй, впервые на протяжении последних веков сложилась ситуация, при которой пришли в близкое и немирное соприкосновение цивилизация из Европы и чуждая ей Культура, богатая и своеобразная, покоренных ею стран.

Потеряв собственную культурную основу и не обретя иной, заморская цивилизация обнаружила своеобразные и подчас странные черты. Она все больше и больше уходила от Культуры как таковой, не оставляя для нее места в своей структуре. Христианская церковь, действовавшая на почве колониальных стран, воинственная и служившая верной опорой колониальному режиму, потеряла также свою культурно‑духовную суть. С самого начала заря европейского капитализма, окрашенная кровью колониальных войн, несла в себе черное зерно почти полного разъединения Культуры и цивилизации, которое в XX веке достигло своей кульминации. Искаженная в значительной мере и «обескультуренная» западная цивилизация, сложившаяся в колониях, тем не менее воздействовала и на цивилизацию метрополии, меняя ее первоначальный облик, высасывая из нее последние остатки Культуры эпохи феодализма. Эта вновь рожденная цивилизация ударила бумерангом по цивилизации европейских стран и окончательно оторвала от нее Культуру как нечто ненужное в мире новых ценностей, связанных с капиталом, богатством и наживой. Буржуазные революции, носившие прагматический и материалистический характер, укрепили и увеличили этот разрыв, образовавшийся в целостном теле явления «Культура – цивилизация». Так началась эпоха Великого отчуждения Культуры и цивилизации. Дух отошел от материи. Материя же в свою очередь стала претендовать на духовные ценности и на власть над ними. Оторванная от Культуры цивилизация стала формировать однобокое материалистическое мышление, в котором верх взял голый прагматизм, уничтоживший последние остатки идеализма XIX века. Сам человек, его душа, чувства, его внутренняя сложная жизнь были отторгнуты от общества, его новых ценностей и новых материалистических задач. Материя, как никогда раньше, завладела господствующими позициями, агрессивно и бесцеремонно потеснила дух и лишила общество людей необходимой ему коллективной энергии. Она разорвала связи с Высшим, усомнилась в существовании космического творчества и присвоила себе функции Бога‑творца, будучи уверенной, что этот новоявленный творец в состоянии создавать все своими руками и интеллектом. «В цивилизации, – писал Н.А.Бердяев, – иссякает духовная энергия, угашается дух – источник культуры. Тогда начинается господство над человеческими душами не природных сил, сил варварских в благородном смысле этого слова, а магического царства машинности и механистичности, подменяющей подлинное бытие»[489]. И еще: «Машина налагает печать своего образа на дух человека, на все стороны его деятельности. Цивилизация имеет не природную и не духовную основу, а машинную основу. Она прежде всего технична, в ней торжествует техника над духом, над организмом. В цивилизации само мышление становится техническим, всякое творчество и всякое искусство приобретает все более и более технический характер. Футуристическое искусство так же характерно для цивилизации, как символическое искусство – для Культуры»[490].

Машинная, техногенная цивилизация перестает нуждаться в философии, искусстве, религии в истинном смысле этих слов. Она подменяет Культуру развлекательной индустрией, на базе которой и возникает так называемая массовая культура, призванная обслуживать материю общества, а отнюдь не питать его дух. Такая цивилизация потакает низким чувствам и инстинктам человеческого тела, убивает его энергетику, мешает гармонии духа и материи, затрудняя человеку дальнейшее эволюционное восхождение. «Старая Европа, – с горечью пишет Бердяев, – изменила своему прошлому, отреклась от него. Безрелигиозная мещанская цивилизация победила в ней старую священную Культуру. Борьба России и Европы, Востока и Запада представлялась борьбой духа с бездушием, религиозной Культуры с безрелигиозной цивилизацией»[491].

И когда мы говорим, что человечество зашло в тупик, наводнив Планету машинами, подчинив человека этой машине, нанеся непоправимый экологический вред природе Земли, а соответственно и самому человеку, мы должны понять причину всего этого. Она, эта причина, состоит в расхождении Культуры и цивилизации, в умалении Культуры и вознесении материальной цивилизации. Понадобилось совсем немного. Когда‑то в силу ряда причин сдвинулось равновесие между Культурой и цивилизацией, державшее Планету, как два крыла, и все пошло не по эволюционному пути, а по ухабистой, пыльной дороге, ведущей в тупик и чреватой энергетическими катастрофами.

Поэтому и Учителя, Космические Иерархи, и Николай Константинович Рерих уделяют такое большое внимание Культуре как явлению, двигающему эволюцию, и истинной цивилизации, держащей на себе материю этой эволюции. Справедливо считая, что оптимальное развитие техники необходимо не только цивилизации, но и Культуре, Н.К.Рерих ставит закономерный вопрос: для чего, для каких целей используются мощные технические средства? В чьих руках они окажутся и как повлияют на духовное развитие человечества в целом, и как скажутся на росте его сознания? «Музыка в консервной банке, – пишет Рерих в одном из очерков, – искусство на фильме, лекции по радио, корабли без капитана, аэропланы‑бомбометы без пилотов и как корона механизации и венец уничтожения человеческого духа – война ядовитыми газами и биологическое истребление всего живущего»[492].

В своих работах, очерках, статьях, картинах Рерих старается показать истинную роль Духовной Культуры и осмыслить те искажения и перекосы, которые внесла современная цивилизация в жизнь человеческого общества. Он оставляет за Культурой приоритетную роль во всех областях человеческой деятельности и низводит капитал, торговлю, экономику в целом на второстепенный уровень, который не может быть господствующим в силу временности своего характера. Он наблюдал грандиозную экономическую катастрофу в 20–30‑е годы нашего века, охватившую капиталистический мир. И может быть, лучше, чем кто‑либо, понимал, что это был не экономический кризис, а духовный кризис буржуазной обескультуренной цивилизации. Состояние экономики было лишь следствием того положения Культуры, в которое ее поставила сама цивилизация. Любое критическое явление в современном мире, он понимал это ясно и четко, связано прежде всего с нарушением баланса на уровне явления «Культура – цивилизация». «Думали, что материальный кризис мира можно разрешить материальными вычислениями. Но проказа зашла слишком далеко. Кризис мира вовсе не материальный, но именно духовный. Он может быть исцелен лишь духовным обновлением. Холодный язык мозга обманул счетчиков, и опять настоятельно требуется обратиться к тому вечному языку сердца, которым создавались эпохи расцвета»[493].

Отступление от Культуры, ее забвение ради материальных благ привели мир к тому состоянию, в котором он оказался в 20–30‑е годы XX века. «Жизнь во всех ее новых формах уже перерастает понятие условной цивилизации. Проблемы жизни, нарастающие с каждым днем, повелительно устремляют людей к высшим решениям, для которых уже невозможно отговориться условными, изжитыми формами. Или все вновь преображенные возможности сочетаются с прекрасным, истинно культурным решением, или пережитки цивилизации потянут слабовольных к одичанию»[494].

Поиск «высшего», «истинно культурного» решения был всегда основной целью Рериха при осмысливании и проработке важнейших проблем. «Высшее решение» всегда диктовалось путями эволюции. Эти же пути несли оптимизм в самых сложных и, казалось бы, безвыходных ситуациях. Оптимизм Питирима Сорокина основывался на его концепции регулярной смены фундаментальных «типов Культуры». Что бы ни происходило на уровне современной буржуазной цивилизации, она все равно исчезнет, и на смену ей придет что‑то новое. «Но главное, – пишет Сорокин, – это то, что и преступность, и насилие являются следствием распада системы моральных ценностей, и с приходом новой формации, новой ментальности и новой шкалы ценностей ситуация может кардинально измениться»[495].

Каждое явление, утверждает Николай Константинович, имеет свои циклы развития, свои смены, свои взлеты и падения. В XX веке Культура и цивилизация достигли кульминационной точки в своей дифференциации, в своей разъединенности. Их дух и материя, преодолевая страшные кризисные явления, обычно сопровождающие распад старой и становление новой системы, выходят в эволюционный канал неизбежного Синтеза. И только Синтез может привести систему «Культура – цивилизация» в состояние, которое будет соответствовать магистральному направлению развития Космической эволюции. В конце концов, целью эволюции в нашем плотном мире является сближение духа и материи, достижение гармонии между ними на определенном этапе и, наконец, Синтез духа и материи, который приведет к созданию одухотворенной материи и повысит ее энергетический уровень. Этот Синтез, как утверждал Рерих, изменит смысл цивилизации, одухотворит ее и превратит Культуру и цивилизацию в целостное явление, но действующее уже на более высоком уровне, нежели в своем изначальном варианте. «Благодетельный Синтез, – писал Николай Константинович, – поможет и ввести в обиход жизни оздоровляющие высокие понятия и научит вмещать то многое, что еще вчера казалось или пустою отвлеченностью, или неприменимою неуклюжестью, или просто смешным с точки зрения условных привычек, предрассудков и суеверий»[496].

В пространстве любого явления, в котором действуют дух и материя, мы должны найти ту точку, в которой в силу ряда исторических и энергетических причин возникает творчество Синтеза, или то энергетическое пространство, где созданы возможности озарений, которыми движется Синтез.

Точка Синтеза в пространстве «Культура – цивилизация» в течение истории человечества меняла несколько раз свое местоположение. В древности эта точка находилась в пространстве мифологии, создавая целостный и образный мир мифологического мышления и сознания. В эпоху формирования и развития религиозного мышления эта точка была перенесена на религию и несла в себе соединение с Высшим, без чего не могла создаться ни духовная система Культуры, ни прочно связанная с нею зарождающаяся цивилизация, еще окончательно не оторванная от Культуры как самоорганизующейся системы духа. И наконец, в нашу эпоху полного разъединения Культуры и цивилизации она перенеслась в область науки, знаменуя собой начало процесса формирования нового научного сознания и научного мышления. И поэтому новое Учение, данное Космическими Иерархами нашей Планете и называющееся Живой Этикой, реализует себя не через мифологические образы, не через религию, а через науку, или ту точку Синтеза, которая связана с основными направлениями эволюции. В одном из своих очерков Рерих писал, что «искусство и наука являются устоями грядущей эволюции», имея в виду науку как энергию, синтезирующую в единое целое категории духовной Культуры и материальной цивилизации. Гениальный русский ученый В.И.Вернадский, создавая свою теорию ноосферы, Сферы Разума, считал, что наука и научное мышление являются важнейшим фундаментальным условием процесса формирования этой сферы. Однако та наука, которая сформировалась в период материальной цивилизации, оторванная от Культуры, отчужденная от человека и нравственных проблем, стать творящей точкой Синтеза не может. Она должна пройти период серьезной трансформации.

«Каждый отрицатель не может называться ученым, – пишет Рерих. – Наука свободна, честна и бесстрашна. Наука может мгновенно изменить и просветить вопросы мироздания. Наука прекрасна и потому беспредельна. Наука не выносит запретов, предрассудков и суеверий. Наука может найти великое даже в поисках малого»[497].

На современном этапе наука не может называться наукой, если она не изучает новых энергий, и прежде всего психическую, а также миры иных состояний материи. «Наука не может выйти за пределы механического круга, пока эта стена не будет преодолена пониманием Тонкого Мира»[498]. Именно наука с ее знанием и опытом должна вывести человечество в Беспредельность. «Ведь наука приобщает человека к овладению пространственным огнем. И все устремления к открытию космических сочетаний приносят человечеству космическую Мощь. Потому наука должна осветить сознание и утвердить человечество в Беспредельности»[499]. Наука обязана быть нравственной, настаивают создатели Живой Этики. Она должна использовать древние знания и облечь их в современные формулы. Тонкие явления и энергии высоких вибраций должны стать предметом ее исследований. «Туманные рассуждения о призраках, о предчувствиях и внушениях отдадим на суд истинной науки. Не убоимся предоставить ученым рассмотреть все явления в свете строго научного изучения. Но пусть будет такое изучение действительно строгим, иначе говоря, справедливым. Только это условие необходимо, когда касаемся законов космических.

Пусть сравнивают передачу мысли на расстоянии с радио. Пусть приложат к видениям основы телевизии. Пусть припомнят новейшие открытия, они лишь помогут в вопросе психической энергии. Пусть не боятся сопоставлять видения с открытиями научными. Ведь не ради кощунства или самомнения можно черпать сопоставления из всех областей природы. Физика пусть подтвердит самые наивысшие психические проявления»[500].

Космические Иерархи и их ближайшие сотрудники Н.К. и Е.И.Рерихи широко смотрели на процессы трансформации науки и не отбрасывали ни рек, ни ручейков, которые могли напитать океан Знания в самом высоком его смысле. «Мы всегда останемся доброжелателями всех искренних познавателей, – писал Николай Константинович. – И теософы, и психические исследователи, и спиритуалисты, и физиологи, к какому бы лагерю они ни принадлежали, они являются пионерами науки грядущего»[501]. И только такая наука грядущего может действительно сыграть важнейшую эволюционную роль в предстоящем фундаментальном Синтезе Культуры и цивилизации. Трансформированная наука станет тем пространством, где произойдет, и уже, по всей видимости, происходит, энергетический творческий процесс взаимодействия материи и духа, имеющий своей целью свести различия между ними к минимуму или достигнуть их слияния.

Данное предисловие было бы неполным, если бы мы не коснулись проблем России. Многие соображения и высказывания Рериха, которые мы находим в очерках сборника, связаны именно с нею.

То, что возникло на месте российской культуры и цивилизации после 1917 года, условно может быть названо социалистической цивилизацией. Она создавалась тоталитарным, т. е. насильственным, путем на обломках традиционной духовной Культуры и на основных принципах чуждой нам западной цивилизации. В ходе созидания и сотворения «нового человека» была надолго уничтожена эволюционная основа целой страны. Безумная мечта о бесклассовом обществе, обществе без противоречий и противостояний, привела к грубому нарушению Великого Закона о противоположениях в Космосе. Каждое явление, чтобы быть явлением, должно иметь второе «действующее лицо». Взаимоотношения этих двух сторон определяет взаимодействие духа и материи, а не индивидуальная воля человека или беспочвенная мечта. Противоположения в любом явлении обеспечивают его жизнь, накапливают энергию для его эволюции и развития. Невежественное и насильственное вмешательство в Космические закономерности, в диалектику процесса «дух – материя» приводит к самым разрушительным последствиям. Классовые противоречия уничтожались вместе с их носителями. Ликвидировалась творческая основа общества введением «всеобщего согласия». Отсекая одно противоположение за другим, создатели «социалистической цивилизации» заложили в самом ее зародыше смерть, застой и разложение. Роль «второй стороны» взяло на себя государство, придав ей форму ГУЛАГа. Последний поставлял не только огромную трудовую силу, но и удерживал страхом распад того или иного явления, вдыхая в его гниющие легкие спертый воздух, настоенный на человеческих страданиях, боли и унижениях.

Культура как самоорганизующаяся система духа была искусственно заменена узкой прагматической идеологией марксизма, обслуживающей интересы правящей верхушки. Естественная религиозность человека, оторванная от истинных духовных источников, нашла свое выражение в извращенной, бездуховной практике поклонения одной из европейских социально‑экономических теорий. «Но о духе, – писал Н.А.Бердяев, – запрещено говорить в советской философии, материализм остается священным символом»[502]. И еще: «Все определяется для нее (советской философии. – Л.Ш.) не просветлением мысли, не светом разума, а экзальтацией воли, революционной титанической воли. Философия должна не познавать только мир, но переделать мир, создавать новый мир»[503]. Придание философии функций, ей не свойственных, привело к различным подменам и искажениям смысла философии. Из нее исключалась та часть, которая была связана с Высшим, с иными мирами, иными измерениями. Обретение религиозного характера теорией, не связанной с этим Высшим, привело к развитию бездуховности у поклонников этой теории, к искаженному использованию религиозной энергии человеческой души в явлениях, не свойственных этой энергетике.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: