* * *
Читал «Записки Соловьева» в «Вестнике Европы». Очень похоже то, что он говорит о Севастопольской кампании и последствиях, с тем, что было со времени Японской войны. Слова Хомякова, что у нас с Петра после хорошего царствования – скверное. Петр – Екатерина I, Петр II – Анна, Елисавета – Петр III, Екатерина II – Павел, Александр I – Николай I. Можно продолжать: Александр II – Александр III, Николай II – хорошее ли царствование и дурное ли Александра III? Не второе‑ли?
* * *
…Русские люди высшего образования обыкновенно ничего не читают поступив на службу и по прошествии некоторого времени русский человек выходит невеждой, ибо сам считает себя образованным, и другие считают его таким, а у него остались смутные понятия, ибо прежнее образование не обновлялось и не развивалось чтением; о научных предметах начнет говорить – чепуха, поклонение старым богам; если что прочтет, хвалит на удачу, восхищается без толку и без толку ругает, и все с видом знатока; особенно, если успел попасть на службе в большие чины. Учителя не составляют из этого исключения. Некогда читать!
* * *
Анекдоты о Назимове. Во время юбил. Москов. университета Шевырев предлагал пригласить актрис для изображения 9 муз. Назимов – «Зачем же только 9? Сколько угодно пригласим». Помощник его Муравьев требовал, чтобы университетские типографии набирали старым, избитым шрифтом, а набело «печатали бы хорошим, новым».
* * *
…Преобразователь вроде Петра В. при самом крутом спуске держит лошадей в сильной руке, и экипаж безопасен, а правители вроде Людовика XVI и Александра II пустят лошадей во всю прыть с горки, а силы сдерживать их не имеют, а потому экипажу предстоит гибель.
* * *
…Рабы одинакового происхождения с господами, а иногда и высшего. Крестьяне славянского происхождения, а господа – татарского, черемисского, мордовского, не говоря уже о немцах.
* * *
…Хорошо бы написать, почему журналист выше министра. Министры ничего не читают, смотрят свысока и т. д. Репортер‑журналист набирается чужими мыслями и распространяет невежество, ибо разговаривает с высокопоставленными, которые говорят много вздору.
* * *
…Луиза Мишель была дочь крестьянки и аристократа. Нужна значительная примесь деспотической крови для того, чтобы создать истинного анархиста. (Бакунин, Кропоткин, Толстой).
Луиза Мишель – «Меня считали смелой, но смелость моя вызывалась только тем, что обстановка опасности увлекала мое художественное чутье».
* * *
А. Ст. говорил, что Дума сегодня будет распущена.
* * *
Озоль бежал заграницу, но на границе был арестован.
Июня, 3 ч. утра.
Американские журналисты приходили в редакцию и говорили, что они телеграфировали о роспуске Думы.
А. Ст‑н по телефону сказал, что ему телефонировали, что заседание совета министров еще продолжается. Роспуск Думы еще только догадка.
* * *
Против печати, на основании особого положения, сегодня строгое распоряжение градоначальника. То же в провинции.
Это – ответ правительства Думе. Надо думать, что правительство переусердствует, как всегда, и драконовские циркуляры останутся в бездействии. Необходим был закон, а не циркуляр, и закон поумнее того, который введен был на основании 87 ст.
* * *
…«Le style, – dit М. Clavean, – с’est l'art de donner à la pensée non seulement le mot propre, mais le tour juste, le tour unique. C'est le con de le couler instantanément dans le seul moule qui lui convienne et de le require vivant aux yeux».
Мопасан о том же стиле: «Quelle que suit la chose qu’on veuille dire, il n’y a qu‘un mot pour l’exprimer, qu‘un verbe pour l'animer, qu’un adjectif pour la qualifier».
* * *
…Дума распущена в 9 ч. Из «Речи» говорили, что «Русь» говорит, что это вздор. Мы им подтвердили. Новый избирательный закон. Новая Дума – 1 ноября.
* * *
– «Наши дети разоряются на кокоток».
– «Это – девушка?».
– «37 лет».
– «А та вдова 35 лет».
– «Не вдова, – молодая женщина».
– «Обе уроды.»
– «Она – княжна, знатного рода».
– «С родословием не спят».
– «Это я живу в XX веке, а вы жили в XIX».
– «Ты женат и не имеешь права иметь любовницу».
– «Сперва женись, тогда можно и любовницу».
* * *
Роспуск гос. Думы прошел совершенно равнодушно. Само общество, к сожалению, сонно и недеятельно, а оппозиционный элемент многочислен и деятелен. Россия страшно задолжала. Если бы она обанкротилась, то и Франции досталось бы на орехи жестоко. А средств у России, как ни у одной державы.
Июня.
Вчера какой‑то офицер принес копию телеграммы государя Дубровину, председателю союза русского народа. Телеграмма была послана Булгаковым в типографию и поставлена в первую полосу. Миша об нем мне сказал:
– «Государь нашел себе партию и прислал удивительную телеграмму Дубровину».
Вот она:
«Высочайшая телеграмма. Председателю союза русского народа Дубровину. – Передайте всем председателям отделов и всем членам союза русского народа, приславшим мне изъявления одушевляющих их чувств, мою сердечную благодарность за их преданность и готовность служить престолу и благу дорогой родины. Уверен, что теперь все истинно верные и русские, беззаветно любящие свое отечество сыны сплотятся еще теснее и, постоянно умножая свои ряды, помогут мне достичь мирного обновления нашей святой и великой России и усовершенствования быта великого ее народа. Да будет же мне союз русского народа надежной опорой, служа для всех и во всем примером законности и порядка. Николай».
Я не поверил в подлинность этой телеграммы до того, что велел ее выставить и написал обидные письма Булгакову и Мише за их неосмотрительность, полагая, что эта телеграмма – поддельная. Я отыскал заметки Прокофьева о событиях при дворе с разрешительными пометками министерства двора и нашел, что штемпель не таков: на заметках Прокофьева: – «За начальника канцелярии министерства императорског. двора» такой‑то, а тут – «За заведывающего» и т. д. Вверху на заметках Прокофьева – «Со стороны м‑ства императорского двора не встречается препятствий» и затем рукописью «напечатанию». На разрешительной заметке телеграммы последнее слово «напечатанию» сделано штемпелем.
Сегодня в «Русском Знамени» телеграмма напечатана полностью вместе с телеграммой государю Дубровина и со славословием последнего в самых выспренних выражениях.
* * *
Приехал Витте. Он уезжает за границу к своему доктору, потом в Пиринеи, потом к дочери в Брюссель. Приехал проститься. Я показал ему телеграмму царя к Дубровину. Большой разговор. «Царь самоуверен. Во время японской войны он после всякого несчастья думал, что вот теперь мы победим и все исправим. И теперь также. Распустив Думу, он думает, что настанет благословение божие и революции конец», тогда Витте начинал ему советовать, он говорил:
– «Сергей Юльевич, вы забываете, что мне 38 лет».
Но в его поступках что‑то детское, хотя про него нельзя сказало, что он не образован.
Я напомнил ему. В первые дни царствования Николая II я спросил Витте – «Что же будет?»
– «А будет то, что дела понемногу пойдут, в лет 35–36 он будет хорошим правителем».
– «Я то же самое сказал П. Н. Дурново. Он мне сказал: «Вы жестоко ошибаетесь. Это будет слабосильный деспот».
Витте написал 90 стр. о причинах японской войны со всеми документами. Будет печататься, кажется, заграницей. Я не расслышал. Обещал дать мне.
– «Новый выборный закон, – это больной зуб. Его не вырвали, стали лечить разными каплями. Ничего не выйдет. Я советовал взять от губернских, уездных, земских собраний, городов и волостей, сколько приходится на губернию, и предложить этой Думе выработать выборный закон. Я говорил Столыпину, они только кое‑что поправили. В совет министров были приглашены Горемыкин, Акимов, Ермолов и Булыгин. Вот почему Ермолов стал кричать «ура» и пить шампанское».
Он говорит, что революция все будет возрастать. Когда все свободы будут осуществлены, начнется революция. Он предлагал министерство: первый министр, министр внутренних дед – Дурново, просвещения – Пихно, землеустройства – Никольский. «Дурново ничего не отменит, но их почистит и вычистит».
«Надо было созвать новую Думу 1 сент. 1908 г. Малый срок – это гибель. Начнется то же самое».
Июня.
Царю, разумеется, сказали, или он сам заметил, что «Новое Время» не перепечатало телеграмму Дубровину. Говорят: «Новое Вр.» демонстративно не перепечатало. Еще, когда я считал, что телеграмма подложна, так она бестактна. «Русское Знамя» пером Дубровина пишет статьи таким холопским слогом, что хочется плюнуть. Точно постоянно надо становиться на ходули и говорить языком, нигде не употребительным. Левые газеты подхватили телеграмму. Она им на руку.
* * *
Был Петр Ботнан, 1‑й секретарь посольства в Англии. Его хотят назначить министром в Марокко. Он получает теперь 6500 р., а занимает квартиру в Лондоне в отеле Ritz в несколько комнат и платит за нее 5 фунт. в день, да 5 ф. в день стоит содержание. Он женился не американке, у которой свой дом в Париже. Говорил, что 55 членов Думы замешаны в заговоре на жизнь государя. У них захвачены заготовленные телеграммы к европейским правительствам от имени временного правительства с объявлением о перевороте и о дружбе России. Наши революционеры всему ведут протоколы, все записывают, все сохраняют в архивах. Очень заботятся об истории, как бы она их не пропустила. У них как у женщин, страсть хранить любовные письма.
Несколько лет тому назад сожительница В. Р. Зотова принесла мне корзину с документами и просила ее оставить у меня. Оказалось что эта корзина была наполнена фальшивыми печатями для паспортов, бланками для них, портретами революционеров, письмами их, счетными книжками и т. д. Я взял. Зотов был секретарем редакции «Голоса» и хранил у себя этот архив и был архивариусом. Его сожительница говорила, что она хотела бросить корзину в Фонтанку, но пожалела. Я взял и разобрал. Несколько писем, одно – Фигнер, было сложено в виде горошины очень искусно.
Июня.
В «Руси» по поводу моего «Маленького Письма»:
«Знаете, кто был самый талантливый человек во 2‑й Думе? В «Нов. Времени» читаем: «Самый талантливый и искренний человек в ней был грузин Церетели. Это – горькая правда, и ее нечего скрывать. Если бы у него было столько же ума, сколько таланта и чувства он не попал бы на скамью подсудимых».
«А стал бы сотрудником «Нов. Времени?» Но тогда, впрочем у него не было бы «чувства». Так оно все как‑то и не выходит «Умный» человек либо сотрудник «Нов. Врем.», либо «такую рожу скрючит, что святых вон выноси», как говорит городничий»…
Нет, умные люди все ушли из «Нового Времени» в «Русь», в «Нов. Врем.» остались только дураки!
Июня.
Очень интересная речь Андреевского в процессе Андреева, Пистолькорс и любовницы их обоих, а потом жены Андреева, Сары Левиной. Характерна сцена между ею и мужем, когда она, проспав с ним ночь и потребовав от него «ласк», сказала:
– «А знаешь, я выхожу замуж за Пистолькорса».
Ранее этого сцена между Андреевым и его дочерью от Сары, которой дочь открылась отцу о намерениях матери выйти замуж за Пистолькорса.
Сара – замечательно бездушная, распутная и наглая. Для сцены хороший сюжет.
Июня.
У И. Л. Горемыкина… Он, председ. гос. совета, Ермолов, подававший свой избирательный закон, и Булыгин были приглашены в совещание. Прошло, как хотел Столыпин. Царь только не согласился созвать Думу 1 октября, а написал 1 ноября.
Горемыкин: «Распустить Думу, но без нового закона, о котором должно быть упомянуто, что он будет издан, и тогда Дума будет созвана. Созыв на осень 1908 г. Составить законы должен гос. сов., т.‑е. те члены, которые захотят ответить на это предложение, другие могут не участвовать, и пригласить предводителей дворянства, или земцев, кого хочет государь. Он не сам отвечает. Если Дума соберется плохая, он имеет право сказать, что не он составил закон, а вот те и те люди, самодержавие (брошюра Д. Хомякова, ее дал Горемыкину царь) – не деспотизм, оно должно поступать по законам, в данном случае поручить оставить законы иному собранию – Собору. У нас все этого боятся».
С ним согласились Коковцов и Шванебах. – «Безработные. Их невыносимое положение. Кадеты правые и октябристы левые. Все дело в том, чтобы у Думы была власть, чтобы Дума не была только законодательным учреждением, а именно властью. В этом все дело. – Через год будет кадетское министерство, К этому все идет. – Печать. – Крайние партии. Анархия будет продолжаться».
«Теперешнее положение – затяжной шанкр»…
– «Вы со мной не видались, и от меня ничего не слышали!» – «Крыжановский готов все исполнить». – «Кто составлял закон?» –«Бесстыжев, – так называют составителей»… – «Кавказ тоже хотели лишить представительства. Но Воронцов упросил. Все случай и случайность. – Свалить всю ответственность на государя, тогда как этого не следовало делать. Распустить Думу – это не coup d'etat. Но составить новый избирательный закон без совета лиц и учреждений – это coup d’etat».
* * *
A. C. Ермолов занес книгу «L'Industrie dans la Russie Méridionale, sa situation, son avenir. Rapport présenré à M.‑Ministre de l’Industrie er de travail de Belgique, par Marcel Lauwick, avocat de la C'our d’Appel Bruxelles, 1907».
Ермолов говорил, что участвовал в этой книге.
Июня.
Наши левые газеты верят, что деньги для восстания на юге Франции получались из‑за границы. А когда мы говорили, что деньги для русской революции получались из‑за границы, над этим смеялись. Хвалы Клемансо за умелое усмирение мятежа при незначительности жертв. Французы трусливее русских, и им есть, что беречь.
* * *
…От нашего брата отдает улыбкой деревенской проститутки, давно больной сифилисом.
* * *
Дубровин в «Русском Знам.» цитирует Евангелие о свободе по кн. Гильтебрандта «Справочный и объяснит. словарь к Нов. Завету. 1884–5 СПБ.» и наврал, цитируя «Послание к галатам» апостола Павла, 1, 4–5, вместо 2, 4, – и другое вранье.
Июня.
Был сегодня Киреев.
Статья Новиковой о книге одного англичанина, который говорил, что положение России на Д. Востоке превосходное. Кирееву кажется это вздором. Англичанин, действительно, говорил о таких вещах, каких на самом деле не существует в активе.
Дубровин пишет царю частные письма, преподавая ему советы, напр., удалить бар. Фредерикса, министра двора, и Мосолова. Это говорил Киреев.
Он так рассказывал случай с вел. князем Александром Михаиловичем. Он написал статью о флоте. Царь прочел ее и похвалил и разрешил напечатать ее на правах рукописи и разослать по флоту. Он это сделал. Царь ему спустя некоторое время.
– «Я тебя должен наказать».
– «За что?»
– «За нарушение дисциплины. Ты напечатал статью и разослал ее, не испросив позволения у Алексея. Это важный проступок. Я отнимаю у тебя команду судном, и ты на год должен уехать в Крым и жить там».
Так и было.
* * *
Была Милютина. В прошлом году она выпросила на воспитание какой‑то девицы 150 р., нынче тоже просит столько‑же. Я обещал. Девица назначается в сельские учительницы. Муж ее, как она уверяет, играл: он ужасно занимается союзом октябристов. Она, конечно, тоже. Если‑бы она поступила в труппу, то играла бы grandee dames. Впечатление не симпатичное. Из благотворительных попрошаек.
– «Моего мужа постоянно смешивают с Милюковым» – сказала она.
–«Что же делать, если их фамилии похожи. Меня это злит. Между ними ничего общего, надеюсь. Милюков – нечто даже у врагов своих, а Милютин – ничто даже у друзей своих. Какой‑то линючий петух с линючим голосом, но самомнения пропасть».
А. А. Столыпина я назвал медведем. По ее мнению, он недеятелен, но «какое дарование!».
* * *
Меньшиков говорил, что мне надо бы писать роман. Чехов мне то же советовал. Я много думал о романе. Но я не могу написать. «В конце века любовь» мне стоил большого труда. Когда этот роман появился на немецком языке в переводе Шабельской, в «Kleiner Journal» и потом отдельно, один швейцарский критик нашел, что последние главы напоминают Достоевского, и вообще, немецкая критика его похвалила, но у нас, кроме полуснисходительного отзыва в «Сев. Вестнике», я ничего не читал. У публики он имел успех, выдержал 6 изданий. Чехов его похвалил и Репин очень похвалил в письме ко мне. Я все собирался послать его Л. Н. Толстому, но так и не осмелился. Ну, а писать теперь роман, – откуда взять то напряжение, не говорю о таланте, которое необходимо? И если бы писать, то я стал бы писать политический роман. Но у меня мало наблюдений среди молодого поколения, а старики мне совсем не нравятся.
* * *
– «Какой Буренин мягкий и приятный человек. Я с удовольствием говорил с ним», – сказал мне Киреев.
Я ему рассказал, какой он действительно добрый человек. Злой в критике, но необыкновенно добрый и деликатный человек в жизни. Я много раз это испытал.
* * *
Кажется, я не уеду. Не с кем и некуда. Главное, не с кем, и все мне кажется, что этого и не надо. Не все ли равно, где кончить жизнь.
Июня.
С 10 до 1 ч. веч. сидел Евгений Николаевич Шелькинг, интересный человек, если все то, что он говорит, правда. О Франции и т. д., о шлемах, которые были заказаны французской фирме, благодаря покровительству императрицы Марии Феодоровны. Русский инженер, его любовница получили по 350 тысяч франков.
– «Если я собаку продаю за корову и покупатель ее покупает, как корову, то мне какое дело».
Взяточничество у нас ужасное. Во время войны адмирал Абаза шлялся в Париже, чтоб купить суда и нажить на них. Родину продавали все, кто хотел.
Глава соц.‑революц. партии в Париже – Рубанович. Он держал экзамен в Сорбонне, состоит там профессором и дружит с Клемансо. Соц.‑революционеры за национализацию земли.
* * *
Известный документ о Витте Шелькинг получил от Шванебаха. Он был написан по‑немецки и передан германскому императору. (Кстати, сегодня Шванебах получил отставку. Не за это ли дело? Витте, вероятно, знал эту интригу и мог передать об ней государю лично или письмом). Шелькинг передавал, что будто бы существует тайная статья в японско‑французском соглашении, по которой японцы, в случае войне Франции с Германией, обязаны в 60‑дневный срок доставить на английских судах 300 000 японских солдат. Я очень усомнился в этой статье, Какая роль отведена в этом нам?
Шелькинг так много говорил, что я почти все забыл. Взгляды его пессимистические, и сам он, очевидно, раздражен чем нибудь в своей дипломатической карьере. Извольский говорит, что нам теперь ничего не осталось, как дружить со всеми. Вильгельм II не любит Николая II.
Шелькинг говорил о своих отношениях к «Руси». Миша мне сказал потом, что он болтает об этом повсюду, и Леля, вероятно, расстанется с ним по причинам резонным. Он будто бы получил без построчных 600 руб. Теперь Леля ему предложил 10 к. за почту и 15. к. за статьи. Я, может быть, глупо сделал, что откровенничал с ним. Чорт его знает, что он такое. Его рекомендовал Горемыкин.
Июня.
«Дворяне стали редки, как зубры из Беловежской пущи». Земский съезд в Москве. Там же гр. Уваров назвал Стаховича «фарисействующим эфиопом». Правда ли? В «Речи» – «искусители». «Это те люди, которые заранее благословляют власть на дальнейшие «искушения» – своей пассивностью, своей готовностью санкционировать совершившиеся факты». «Они от испуга проведут в третьей Думе принудительное отчуждение» – т.‑е. добрые помещики.
* * *.
«Какие теперь мосты?» «Мосты пора снять и корабли пора сжечь».
* * *
Народовластие по рецепту Руссо ведет к доктрине самой анархической и деспотической. Déclaration des droits de l’homme – принципы общественного договора. Они ложны и вредны. Революция по английскому образцу или по немецкому, по системе Локка или Штейна, революция для устранения старого механизма, пришедшего в негодность, – единственно правильная. Франция пошла по принципам Руссо, привела к убийствам, к кровопролитиям, империи и осталась верна Руссо: «Нам всего недостает, ни уважения к государству, ни уважения к личности». Тэн: – «Свобода – вещь, навсегда непонятная французам».
Мы пошли по французскому образцу и социализму. Наша Дума – просто политический клуб, митинг, боящийся порицать террор, ибо Дума стремилась к всевластию конвента, а конвент был террористом. Дума занималась пропагандой революции и косвенно одобряла террор, а конвент заседал сначала вне Думы, а во 2‑ой Думе смело сел на скамьи Таврического дворца и стал руководить заговором против царя и самой Думы. Он хотел сделать конвент при помощи революционного войска. Какой‑то Рубанович из Парижа распоряжается заговором.
* * *
Декаденты распложают похабщину. Есть журнал, печатающий исключительно порнографию, историю проституции, маркиза де‑Сада, Казанову и т. п. Новые беллетристы собаку съели на женском теле.
Июня.
Не «фарисействующие эфиопы», – сказал гр. Уваров М. Стаховичу. – «а фарисействующие экивоки и формальные отводы», – как пишет в «Товарище» Жилкин.
* * *
Меньшиков уезжает сегодня в Гапсаль, соблазнял меня ехать туда же, где он будет катать меня по бухте под парусами. Я не был в Прибалтийском крае никогда. По Волге только до Нижнего и Костромы. Но Оке в Алексине и Калуге. На юге был в Одессе, Крыму, на Кавказе до Тифлиса и Поти. В Киеве два раза. Вильну только проезжал, когда бывал заграницей, как и Варшаву. Но раз пробыл в ней дня три с А. И., когда жив был Н. В. Берг. В Харькове несколько раз, в Ростове на Дону проездом, но раза два оставался на сутки. В Полтаве раз с Валей, дня два прожили, когда я поехал после смерти Володи. Был раз в Калуге, Курске, Орле (дважды), в Задонске мальчиком лет 7, в Ельце, когда мне было 19 лет, я ехал из Москвы после окончания курса в Дворянском полку. В Москву отец прислал мне 5 руб., я справил себе валенки и поехал в Воронеж с обозом, с извозчиками, которые везли товар в Елец. Извозчик взял с меня 75 коп. и устроил мне на передней части воза нечто вроде маленькой кибитки. Дорогой извозчиков на постоялых дворах очень хорошо кормили. Я ел с ними, и очень мне нравилось макать булку в конопляное масло и есть. Я до того времени не едал этого. В Ельце я сел за 50 коп. на порожние дровни извозчика, который возвращался в Воронеж. Там ждала меня маменька, и с ней я приехал в Коршево. Папенька меня встретил: «Не в этой шинели думал я тебя встретить». Он был огорчен тем, что я вышел в статские. Это было в рождественский пост 1853 г. В Воронежский кадетский корпус я поступил в ноябре 1845 г. в 1‑й приготовительный класс. Таких классов было 2, – 4 общих. В Дворянском полку было 2 специальных. Всего 5 лет я пробыл в корпусе. До корпуса я пробыл месяца два в Бобровском уездном училище.
Летом 1855 г., живя у В. Я. Тулинова, выдержал экзамен на учителя истории и географии в педагогическом совете Воронежской гимназии, определился в Бобровское уездное училище 25 января 1856 г.; 5 мая 1859 г. переместился в Ворон. уездное училище. 29 ноября 1861 г. уволился в отставку по болезни, которой не было. Я уже был в Москве, куда уехал потом, в 1861 г.
Июня.
Стахович Жилкину на московском съезде говорил:
– «Вот мое продуманное, проверенное и убежденнейшее мнение о политике: Можно участвовать, но нельзя успевать, – заметьте, нельзя успевать – доброму на войне, честному в торговле, правдивому в дипломатии и чистому в политике. Нельзя чистому преуспевать в политике».
Для этого есть слово: «компромисс».
* * *
«Речь» перепечатала из «Русского Знамени» заметку против меня по поводу телеграммы государя Дубровину в несколько сокращенном виде (См. «Русск. Зн.» № 128 и «Речь» №140): «и Суворин не сочувствует такой милости монарха нашему союзу и потому старательно замалчивает самый факт. Вот если бы телеграмма была послана октябристам, если‑бы государь император признал их «надежной опорой» престолу, тогда дело было бы представлено совершенно иначе» и пр.
Именно государю не следовало считать союз русского народа «надежной опорой престола». Телеграмма эта «явилась ответом», как говорит «Р. 3.», на обращение к «неограниченному самодержцу». Весь народ считать опорой – одно дело, другое – партию Дубровина. (См. 6 июня, где я рассказал, почему не напечатал телеграммы).
* * *
– «Я буду стоять за полную экспроприацию земли, – говорит претендент в Думу. – Пусть даром отдадут землю».
– «Да ведь и у вас есть земля».
– «Заложена и перезаложена. Все равно с молотка пойдет. А в Думе я могу себе составить карьеру. У меня ораторский талант».
* * *
Надо начать писать о том, что я думаю.
* * *
В «L’Energie Fr.» № 132, 28 ф., жалуются на французскую полицию и небезопасность от апашей в Париже и Марселе. 12 000 жалоб было подано в 1906 г. в Марселе. Жители Марселя живут в постоянном страхе. В Китае и Индии личная безопасность лучше обеспечена, и в особенности в Японии.
* * *
Был М. А. Стахович. Сегодня о нем была в «Нов. Вр.» резкая статья Меньшикова. Я думал, он об этом. Ни слова! Говорили об опасности реакционной Думы. «Она может затянуть конституционный процесс, отдаться бюрократии, и затем новый взрыв революции. Только прогрессивная Дума может ввести в русло великую русскую реку. 2‑я Дума в комиссиях сделала очень много. Левые постоянно мешали. Ничего не делали, только настаивали на самых радикальных решениях и не брали на себя роли докладчиков, никакой, стало быть, ответственности. Новый закон сделает Думу дворянской, и она будет такая же, как съезд. Я оспаривал. Бояться нечего. Возврата назад не может быть. Если дворянская будет Дума, пусть подерутся, а законы все‑таки пройдут и будут лучше.
Стахович остается до среды и хотел еще придти, чтобы обратить меня в свою веру; это мудрено. Он топчется, не зная, куда пристать. Перед 2‑й Думой говорил мне, что Столыпин уйдет до 1 апреля. – «Первое апреля его не увидит министром», – говорил он, а он разогнал 1‑ю и 2‑ю Думу, с третьей будет работать.
* * *
П. А. Столыпин отдыхает на финских шхерах. Это держится в секрете. Государь отпустил его туда на 10 дней, сказав, что может быть отпустит и дольше, если все будет спокойно. Журнальные свиньи назвали «Нов. Время» «министерским официозом» («Речь») и рады пожимать руку «Р. Знам.», если оно ругает «Нов. Время». Мы заступались много раз за союз русского народа, когда видели, что на него нападают несправедливо. Но быть в партии с г. Дубровиным и др. союзниками мы никогда не были и не будем. Не будем мы считать союз русского народа за русский народ, как не считаем за русский народ ни одной другой партии. Мы не признаем «народоправства» и не думаем, что оно даровано государем 17 октября 1905 г., хотя на этот акт постоянно опирались не только левые, но и революционеры. Во время министерства Витте газеты постоянно долбили это и все распоряжения правительства объявляли незаконными и нарушающими манифест 17 октября. 1‑я Дума выбрала комиссию для следствия над правительственными лицами, которые исполняли приказы центрального правительства, т. е. готовились отдать под суд все правительство. Носарь потому и управлял Россией в течение 50 дней. Приказы и манифесты Сов. Раб. Деп. печатали почти все газеты. «Нов. Время» было далее допущено в заседания Совета. Публика взяла, по приказу Носаря, 180 миллионов из сберегательных касс, как «Нов Время» ни старалось остановить его от этого безумия. Когда я сказал гр. Витте, что существует два правительства, он отвечал: