За всю свою взрослую жизнь я не был так надолго отрезан от алкоголя и наркоты, как тогда в “Лагере Бетти” и абстиненция меня “добивала”. Все проходили через такую ломку, но от этого мне не становилось легче. Сначала меня поселили в одну комнату с типом, который раньше был хозяином кегельбана, но он храпел как конь-астматик, и я попал в комнату к депрессивному гробовщику. Однажды говорю ему:
- Послушай, если у тебя депрессуха, какого хера ты сидишь в морге?
- Не знаю - отвечает. – Надо же что-то делать!
Похоронных дел мастер храпел еще громче, чем хозяин кегельбана, прямо как лось после трахеотомии (Трахеотомия – хирургическое вмешательство, заключающееся во введении трубки в верхние дыхательные пути). Вся комната ходила ходуном. Поэтому ночи я проводил на диване в холле, где дрожал и потел.
Наконец-то Шарон приехала меня забрать. Пробыл я там шесть недель. Выглядел лучше – немного похудел – но так и не понял, в чём заключалась эта реабилитация. Я думал, что меня там вылечат, но в центре узнал только что со мной не так и что можно сделать, чтобы изменить ситуацию. Какое-то время спустя до меня дошло, что никто не даст мне эффективного лекарства, и я начал ездить в клинику “выпустить пар” в особо критических ситуациях. Реабилитация принесёт эффект, нужно только захотеть. Если вы действительно хотите “завязать”, вы не можете сказать: ”Хорошо, “завязываю”! Хотя, может так случиться, что через неделю на свадьбе друга я выпью рюмашку”. Вы должны принять решение, а потом, ежедневно следовать этому принципу. Говорить себе каждое утро: ”Сегодня будет очередной день без водки”. Или: без сигареты, без таблетки, без косяка – без всего, что вас убивает.
|
|
Не на что больше рассчитывать, если вы зависимый.
Первый концерт после выхода из центра Бетти Форд состоялся в Рио де Жанейро. Не успел я сесть в самолет, а уже шатался. Пока летели в Рио, я выглушил бутылку “Курвуазье” и “вырубился” в проходе. Шарон пыталась меня сдвинуть с места, но я нажрался вусмерть. В конце концов, она так разозлилась, что начала колоть моё бездыханное тело взятой с подноса вилкой из нержавеющей стали. Это, бля, привело меня в чувство. Но, по крайней мере, я знал, что являюсь законченным хроническим алкоголиком. Не мог дальше прикидываться, что, мол, пью для настроения или, что все у кого водится бабло, конкретно “поддают”. Я был болен, и эта болезнь убивала меня. Я начал задумываться: “Даже животное не прикоснется к тому, от чего ему плохо, так почему же я снова и снова попадаю в это болото?”
Мое выступление было частью десятидневного фестиваля “Rock In Rio”, в котором принимали участие так же “Queen”, Rod Stewart, “AC/DC” и “Yes”. Билеты купили полтора миллиона человек. Город меня разочаровал. До этого мне казалось, что на каждом углу смогу увидеть “Девушку из Ипанемы”
(Ipanema – район в южной части Рио де Жанейро,“Girl from Ipanema”- название популярного хита 60-х), но не встретил ни одной. Повсюду как крысы носились только истощенные бедные дети. Попадались или сказочно богатые люди, или бездомные. И ничего, кроме пропасти между ними, кажется, не было.
Никогда не забуду, как вовремя этой поездки познакомился с Ронни Биггсом, участником “величайшего ограбления поезда”. В то время он жил в изгнании в Бразилии и вроде получал от этого кайф: Ронни утверждал, что трахнул в этой стране две с половиной тысячи девок. Но всё равно чувствовал себя, как в тюрьме, потому что тосковал по дому. Он пришел в отель в футболке с надписью: “Рио – отличное место для тех, кому нужно схорониться”, но, то и дело расспрашивал меня, как выглядит Англия, есть ли еще тот или иной магазин, продается ли то или иное пиво.
|
|
Мне было жаль этого парня. Никто в здравом уме не брал его на работу, и он затягивал к себе домой английских туристов, брал с них по пятьдесят фунтов с носа, просил купить себе пива и пакетик травки, а потом рассказывал им историю величайшего ограбления поезда. Это называлось “Приключение Ронни Биггса”. Думаю, так все же лучше, чем гнить в тюряге. Он был в порядке, этот Ронни, знаете ли. Не был злодеем, и все знали, что его и близко не было в поезде, когда напали на машиниста, но, несмотря на это, ему “влепили” тридцать лет. Сегодня можно изнасиловать ребенка или убить старушку и получить за это меньше тридцатки. Люди полагали, что, в конце концов, парню удалось “пропетлять”. Не думаю! Дядька был глубоко несчастлив. Я не удивился, когда, в конце концов, он вернулся в Англию, хоть и догадывался, что его “повяжут” прямо в Хитроу и отправят в тюрягу.
Но дом есть дом, хоть и за решеткой. В итоге его освободили, правда, только потому, что он был одной ногой в могиле. Ронни любил повторять, что его последней волей будет “войти в паб Маргейт, как подобает англичанину, и купить себе бокал пива”. Но, из того что я слышал, ему придется отложить это удовольствие до следующей жизни.
|
|
Летом, после выступления на фестивале “Rock In Rio”, я согласился сыграть на “Live Aid” вместе с “Black Sabbath”. Шарон снова была беременна, мы не хотели лететь самолетом в Филадельфию и решили поплыть в Нью-Йорк на корабле “Queen Elizabeth 2”, а дальше поехать на машине.
О чем пожалели уже через час пребывания на море. Мы тогда летали в Нью-Йорк на “Конкорде” и привыкли к тому, что перелёт длился три часа. Корабль херачил по морю пять дней, хотя казалось, что проходят миллиарды лет. Ну и чем можно было заняться на борту? Разве что, блевать от морской болезни. К концу первого дня я надеялся, что мы столкнемся с айсбергом, может хоть тогда что-то начнет происходить. А потом тоска стала еще зеленее. Я пошел умолять судового врача, чтобы он прописал мне сильнодействующее снотворное, так не хотелось просыпаться до конца путешествия. Проснулся я только через сорок восемь часов, как раз в то время корабль входил в порт. Шарон сильно злилась на меня– она была предоставлена сама себе все это время, пока я мертвецки спал – и только каким-то чудом не выбросила меня за борт.
- Помнишь меня, засранец? – это были её первые слова, когда я открыл глаза.
Скажу вам правду, меня сильно напрягал весь этот “Live Aid”. Сто лет не общался с Тони и ситуация была неловкая. К тому же, организаторы поставили нас между Билли Оушеном и сраным “Four Tops”… на десять утра. Не знаю, чем они думали. Наверное, на фестиваль требовалось больше чёрных групп и они могли подумать, что мы - чёрные. Как тогда, в Филадельфии, во время наших первых гастролей.
Начало не сулило ничего хорошего.
Перед концертом регистрируюсь у администратора гостиницы, и тут ко мне подходит какой-то типок и говорит:
- Эй, Оззи, с тобой можно сфотографироваться?
Я ему в ответ:
- Да. Конечно!
А этот парень:
- Мне очень жаль, но я должен это сделать - и вручает мне судебный иск.
От моего тестя. Блин, он решил затащить меня в суд перед началом благотворительного концерта!
Когда за кулисами все узнали об иске – не спрашивайте меня, в чем там дело, всем занялась Шарон - один из техников подходит ко мне и говорит:
- Странный какой-то человек, твой тесть.
- В смысле? – спрашиваю я.
- Сказал, что обложка пластинки “Born Again” напоминает ему внуков.
Для непосвященных объясню: “Born Again” – это третий альбом “Black Sabbath” после моего ухода, а на обложке изображен демонический выкидыш с когтями и клыками. Как можно нести такую чушь?!
С одной стороны, участие в “Live Aid” было фантастическим: благая цель это раз, а два - никто не сыграет старые “саббатовские” песни лучше, чем я, Тони, Гизер и Билл. С другой стороны, было и немного позора. Во-первых, у меня по-прежнему был избыточный вес, я едва помещался в кадре. За шесть лет после ухода из группы, я стал знаменитостью в Америке, в то время как “Black Sabbath” катились в противоположном направлении. Поэтому ко мне относились с особым пиететом, хотя я об этом не просил. Речь идет о мелочах, например, я получил куртку с логотипом фестиваля, а они – нет. Во всяком случае, мы все ощущали себя неловко. А я не пытался деликатно разрулить ситуацию, потому что мое “накокаиненное” эго рок-звезды вырвалось из-под контроля. В глубине души вертелись слова, готовые вырваться наружу: ”Вы выгнали меня, а теперь вы мне не нужны и идите в жопу!” Теперь, когда я оцениваю это спустя годы, задаю себе только один вопрос: а стоило ли быть тогда таким козлом?
Сам концерт прошел гладко. Мы разместились в отеле, встретились на пробе звука, пробежались по списку песен, вышли на сцену, отбарабанили своё и разбежались по домам.
Что касается иска Дона Ардена, то он, в общем-то, не должен был стать для нас какой-то неожиданностью. Фирма “Jet Records” болезненно перенесла наш уход. Сюда стоит добавить и прочие проблемы. Примерно тогда, Дэвид, брат Шарон, должен был предстать перед английским судом по обвинению в похищении, шантаже и избиении бухгалтера, некого Харшада Патела. Весьма неприятная история. Дэвида приговорили к двум годам тюряги в Вэндсворт, но он отсидел там только несколько месяцев, после чего был переведен на общий режим в тюрьму Форд.
Взяли за задницу и Дона, который по-прежнему жил в доме Говарда Хьюза на вершине каньона Бенедикта. В конце концов, Дон понял, что ему грозит экстрадиция, вернулся добровольно в Англию, чтобы предстать перед судом. Нанял самых лучших адвокатов Лондона. Ему удалось избежать наказания, и он был оправдан по всем статьям.
Через несколько месяцев после “Live Aid”, 8 ноября 1985 года, родился Джек. Я был пьян и мало что помню – часами просиживал в пабе напротив больницы – но помню, как Шарон захотела сделать малышу обрезание. Я не собирался ей перечить. Кстати, самое смешное то, что моя мама, будучи католичкой, в свое время сделала обрезание и мне. Никто из моих братьев не прошел через это, только я. Помню, спрашивал маму, что ей тогда пришло в голову, она ответила:
- Так было модно.
Я не верил собственным ушам. Накричал тогда на нее:
- Мне отрезали крайнюю плоть, потому что это было модно?!
Но я должен признать, мой член от этого стал чище. А так как Джек был наполовину евреем – принимая во внимание Дона Ардена, настоящее имя которого было Харри Леви – это казалось естественным.
Удивительно и то, что это был наш третий ребенок за три года. Мы этого не планировали, так получилось и всё тут. Всегда после окончания тура мы с Шарон “залегали на матрацы” – дело молодое – всё идет своим чередом, а через девять месяцев Шарон рожала очередного маленького Озборна.
Офигеть можно, я колесил по миру в роли Князя Тьмы с тремя детьми на плечах, что не совсем соответствовало моему имиджу. Несколько лет подряд почти все время в перерывах между концертами уходило на лихорадочные поиски “конверта для новорожденного” с нашитым жёлтым медвежонком по имени Ляля. Джек неистово капризничал, если не мог обнять или пососать свою Лялю. Но мы так часто переезжали, что Ляля постоянно где-то терялась. У меня самого начался бзик из-за этого долбаного медведя. Спускаюсь со сцены после исполнения “Diary of a Madman” и первым делом беспокоюсь:
- Где Ляля? Вы не видели Лялю? Не забудьте забрать Лялю!
Неоднократно мы посылали наш частный самолет через пол-Америки, чтобы забрать Лялю из отеля, где мы вчера ночевали. Тратили двадцать штук на топливо, чтобы спасти Лялю. Вы только не подумайте, что мы не пробовали купить Джеку взамен что-то другое. Малыша не проведешь – никаких замен и точка. Можно было найти одеяло с медвежонком, ну вылитый Ляля, однако Джек моментально его выбрасывал и заливался слезами, пока не получал назад настоящую Лялю. Время шло и Ляля подверглась хирургическому вмешательству, когда собака Шарон несколько раз пробовала сожрать одеяло, так что нашего мишку уже ни с чем нельзя было спутать.
Несмотря на то, что я частенько был пьян и меня подолгу не было дома, мне нравилось быть отцом. Это так классно, когда можно созерцать как малыши, которые появились на свет благодаря тебе, развиваются и подрастают. Шарон тоже нравилось быть мамой. Но хорошего понемногу.
После рождения Джека оназаявила мне:
- Оззи, в следующий раз после гастролей, держись от меня подальше. Мне кажется, я всю жизнь беременна и мне это надоело.
Поэтому, я пошел на вазэктомию. (Вазэктоми́я - хирургическая операция, при которой производится перевязка или удаление фрагмента семявыносящих протоков у мужчин. Эта операция приводит к стерильности (неспособности иметь потомство) при сохранении половых функций. У мужчины после вазэктомии сохраняется половое поведение: либидо, эрекция, эякуляция. Но поскольку семявыносящие протоки становятся непроходимы, то в эякуляте отсутствуют сперматозоиды. Яички сохраняют свои функции. Вазэктомию применяют в качестве радикального средства контрацепции. В медицине обычно рекомендуется мужчинам, обладающим детьми и решившим отказаться от деторождения в будущем.) Та ещё процедура, скажу я вам.
- Мистер Озборн, вы знаете, что это необратимо? – спросил доктор.
- Да.
- Вы точно этого хотите?
- Да.
- Вы абсолютно в этом уверены?
- Вне всякого сомнения, доктор.
- Ну что ж, прошу подписать заявление.
После операции мои яйца опухли до размера двух арбузов. И к тому же страшно болели.
- Доктор! – говорю. – Вы можете что-нибудь сделать, чтобы размер остался, а боль прошла.
В общем, не рекомендую, исходя из предписаний элективной хирургии. После этой перетяжки, когда ты кончаешь, вылетает какая-то роса. Это больше похоже на сухой кашель. Весьма странное дело, чувак.
И вдруг, девять месяцев спустя, Шарон вновь захотелось ребенка. Ну, я снова иду к врачу и прошу, чтобы он вернул всё взад.
- Твою дивизию! – отвечает мне доктор. – Я же объяснял, что это необратимо! Хотя попробовать можно всегда.
Не получилось. Как сказал врач, очень трудно было провести обратную процедуру. Может, если бы я тогда вернулся, чтобы пробить протоки, из этого могло что-то выйти? Кто его знает? Во всяком случае, мы перестали пробовать завести еще одного ребенка. Как бы то ни было, а у меня пятеро детей и это неслабо, и я всех их люблю.
Ничего лучшего, чем они, в моей жизни не было, однозначно.
После вазэктомии появилась другая проблема. Мне взбрело в голову, что я могу делать все что угодно – по крайней мере, так мне казалось, когда я был бухой. Но моя жена воспитывалась в рок-н-ролльной среде, и враньё чуяла за версту. Да и врун из меня - никудышний. А значит, она сразу “просекала”, что у меня на уме. Понятно дело, злилась на меня, но смотрела на это сквозь пальцы… На первых порах.
Нельзя сказать, что у меня были романы. Я просто хотел хоть на час стать Робертом Редфордом. Но я был слаб в этом амплуа. В большинстве случаев, когда я “кадрил” чиксу, той приходилось вызывать мне скорую или везти моё тело на такси в гостиницу, в то время как я вовсю блевал. Я начинал рандеву как Джеймс Бонд, а заканчивал на земле, как куча дерьма. Чувство вины, которое приходило потом, меня, на хер, добивало. Я ненавидел сам себя. Чувствовал себя полным гандоном. Вдобавок, я - ипохондрик, а значит, меня всегда одолевал страх подхватить какой-нибудь редкий смертельный вирус. Могу заразиться через телевизор, такой уж я есть. Могу принимать снотворное, увидеть по телеку рекламу этих таблеток, где голос за кадром говорит о возможных побочных эффектах “в виде рвоты, кровотечения и - в редких случаях – смертельный исход”, и всё – считайте, я одной ногой уже в морге. Дошло до того, что два раза в неделю, ко мне приходили врачи, так, на всякий случай, осмотреть мою “корягу”.
И вот появился СПИД.
Сначала, я ни о чем не переживал. Как и большинство людей, думал, что это касается геев. И неважно, сколько я выпил или вынюхал, мне никогда не тянуло кувыркаться в постели с чьей-то волосатой жопой.
Но быстро оказалось, что вовсе не надо быть геем, чтобы заболеть СПИДом. Однажды ночью, я трахнул телку в “Sunset Marquis Hotel” в Западном Голливуде. Сразу же понял, здесь что-то не так. Ну, я в два часа ночи звоню администратору и спрашиваю, а нет ли в гостинице дежурного врача. Был. Дорогие отели всегда держат собственных коновалов. Он поднялся ко мне в номер, осмотрел мой инструмент и говорит, мол, надо сделать тест.
- Какой ещё тест? - спрашиваю его.
- Тест на ВИЧ инфекцию – отвечает доктор.
”Ну, всё! - думаю. - Сливай воду”.
Несколько дней лез на стену от страха. Со мной невозможно было рядом находиться. В конце концов, проговорился обо всём Шарон. Можете себе представить, что тогда началось. Вспомните бомбу мощностью в сто мегатонн, которую русские взорвали где-то в Арктике. Именно так взорвалась Шарон, когда я ей сказал, что должен сделать тест на ВИЧ, потому что трахнул какую-то ”левую” тёлку из бара в гостинице. Это было нечто большее, чем ярость. Шарон “пилила” меня так, что я подумал, уж лучше умереть, чем пережить такую головомойку еще раз.
Во всяком случае, сделал этот тест, а через неделю, пошел за результатами вместе с Шарон.
Никогда не забуду, как врач вошел в тесный кабинет, уселся, вытащил папку и сказал:
- Ну что же, мистер Озборн, хорошая новость такова, у вас нет герпеса, гонореи и сифилиса.
Слышу эти слова и сразу догадываюсь, что есть поводы для страха.
- А плохая новость? – спрашиваю его.
- Что ж, это прозвучит брутально – говорит он, а меня парализует страх – но вы ВИЧ-инфицированный.
Я дословно падаю на колени, хватаюсь за голову и кричу:
- Что это, блядь, значит ВИЧ-инфицированный?! Это же, блядь, смертный приговор, ты, дебил!
Помните, тогда с ВИЧ никто не боролся. Если обнаруживали ВИЧ, это значит, ты болел СПИДом, а потом умирал. КОНЕЦ. А поскольку я был ВИЧ-инфицированным, вполне возможно, что и Шарон была ВИЧ- инфицированной. То есть, я убил мать своих детей.
Я боялся посмотреть ей в глаза, чувствовал себя более чем хреново. В тот момент она должна была меня ненавидеть, но ничего не сказала. Думаю, что Шарон была столь же шокирована, как и я.
Вдруг на столе у врача звонит телефон. Я продолжаю стоять на коленях и орать, но быстро заткнулся, сообразив, что звонят из лаборатории по поводу результатов моих анализов. Доктор мычит и вздыхает, а я слушаю. Наконец-то он кладет трубку и говорит:
- Маленькое уточнение, мистер Озборн! Ваш результат оказался не позитивным, а только в пределах допустимого отклонения. А это значит, нам нужно повторить тест. Извините за недоразумение.
Недоразумение?! Если бы я не был так подавлен, то съездил бы по морде этому подонку.
Но в этот момент я не был в состоянии что-либо сделать.
- Сколько это займет времени? – спрашиваю охрипшим голосом и стараюсь, чтобы меня не стошнило.
- Еще неделю.
- Я не выдержу неделю. Я серьезно, доктор! Что-нибудь с собой сделаю. Нельзя ли как-то ускорить?
- Это будет стоить дороже.
- Плевать на деньги.
- Окей! Результаты буду готовы завтра. Кроме того, предлагаю вам, миссис Озборн, также сделать тест.
Побледневшая Шарон только кивнула головой.
На следующий день мы пришли за результатами. Я думал, что откину копыта ночью, но Шарон не была настроена оказать мне сочувствие. Она была настроена на развод. Я, в натуре, подумал, что нашему браку - конец.
- Итак, мистер Озборн! – говорит врач. – По результатам второго теста с удовольствием информирую о том, что вы, скорее всего, не являетесь ВИЧ- инфицированным. Впрочем, мы должны сделать тест еще раз, чтобы окончательно убедиться.
Хватаюсь за голову, выпускаю воздух из легких и благодарю Бога так, как никогда раньше не благодарил. Слышу, как Шарон всхлипнула с облегчением и шмыгнула носом.
А врач продолжает:
- Всё это недоразумение связано с тем состоянием, в котором находится ваша иммунная система, а она, собственно говоря, не функционирует. Вообще. Сперва работники лаборатории не могли этого понять. Поэтому подвергли кровь более тщательному анализу и обнаружили определенные… хм… факторы вашего образа жизни, которые объясняют данную аномалию.
- Факторы образа жизни?
- Да. В вашей крови содержится практически смертельная доза алкоголя и кокаина, мистер Озборн, не говоря уже о прочих наркотических веществах. Лаборатория никогда не сталкивалась с подобными анализами.
- А значит, у меня действительно нет ВИЧ?
- Нет. Но ваше тело думает, что он есть.
- Какое облегчение…
- На самом деле у вас нет ВИЧ, но вы подвергаете свою жизнь серьезной опасности, если не измените своих привычек.
Я кивнул головой, но его уже не слушал. Думал, как обмыть эту новость. По секрету скажу: кое-что в своей жизни я таки поменял - никогда больше не изменял Шарон.
После этой нехорошей истории со СПИДом я прилетел обратно в Англию, готовиться к следующим гастролям. Через неделю, может две, мне в отчаянии звонит Шарон, которая по-прежнему жила в Калифорнии.
- Оззи, прилетай сюда первым же самолетом – выдавила она.
- Что? Зачем? – спрашиваю.
- Просто езжай в аэропорт, купи билет, перезвони в “Beverly Hills Hotel” и сообщи, каким рейсом прилетишь.
- С тобой все в порядке, Шарон?
- Нет. И еще одно, Оззи.
- Что?
- Ты … не должен быть… пьяным!
И положила трубку.
Пятнадцать часов спустя я прохожу паспортный контроль в аэропорту Лос-Анжелеса и вдруг вижу отблески, как мне показалось, десяти тысяч вспышек.
“Наверное, приехала какая-то монаршая особа” – подумал я. Как вдруг какой-то журналюга подсовывает мне под нос свою телекамеру и спрашивает:
- Что скажешь, Оззи?
- Э…Ну… курица была немного сыровата – говорю – а так, нормальный перелёт.
- Я имею в виду подростка. Того, который погиб. Как-то прокомментируешь это?
- Что???
- Его самоубийство. Что ты об этом думаешь?
- Понятия не имею о чем …
Я не успел сказать ничего больше, потому что в этот момент около десяти телохранителей отталкивают оператора, берут меня в кольцо, сопровождают до выхода и сажают в черный лимузин.
На заднем сиденье уже поджидает мой адвокат Говард Вайцман.
- Парня зовут, скорее, звали Джон Маккаллом – поясняет он и показывает мне “Лос-Анжелес Таймс”. – Девятнадцать лет, поклонник твоей музыки. Родители утверждают, что он употреблял алкоголь, слушал “Speak of the Devil” (Монолог Дьявола) и застрелился из принадлежащего его отцу пистолета калибра 5.56 мм. Его нашли с наушниками на голове. И они считают, что ты во всем виноват.
- Я?
- Отец утверждает, что его сын сделал то, к чему его призывал текст песни “Suicide Solution” (Самоубийственное решение).
- Но ведь “Speak of the Devil” – это концертный альбом с песнями “Black Sabbath”. Там даже нет “Suicide Solution”.
- Правильно.
- А он, вообще, читал текст песни?
- Мы знаем, что в песне говорится о риске, связанном со злоупотреблением алкоголя, но он придерживается другого мнения.
- Он думает, что я хочу, чтобы мои поклонники покончили с собой? А кто же, мать его так, будет тогда покупать мои пластинки?
- Это не всеё, Оззи. Поговаривают, что в свои песни ты вставляешь скрытые послания для подсознания, которые призывают молодых да впечатлительных “взять оружие”, ”покончить с этим сейчас же”, ”стрелять, стрелять, стрелять”, что-то в этом роде. Всё это найдешь в тексте иска. Я распоряжусь, чтобы тебе в отель прислали копию.
- Сколько они от меня хотят?
- Всё. Плюс компенсацию.
- Шутишь?
- К сожалению, нет. Мы, собственно, направляемся на пресс-конференцию. С твоего разрешения, говорить буду я.
Пресс-конференция была организована в теннисном клубе. Я был утомлен сменой часовых поясов, находился “под мухой” (не совладал с собой) и пребывал в шоке. А когда меня провели на маленький подиум перед камерами, мне стало еще хуже. Я успел привыкнуть к интервью с журналистами музыкальных изданий, но не к этой своре маститых медийных репортёров со всей страны. Как будто вернулся в класс к мистеру Джонсу. Репортёры так быстро засыпали меня острыми вопросами, что я охотно бы спрятался за какой-нибудь занавеской.
Один из них спрашивает:
- Мистер Озборн, это правда, что в песне “Paranoid” вы поёте: ”Говорю вам, кончайте с жизнью”?
Минуту прокручиваю в голове текст Гизера, потом отвечаю:
- Нет. Я пою: “Наслаждайтесь жизнью”. (Речь идет о последнем куплете “Paranoid”: “I tell you to enjoy your life I wish I could but it’s too late”, журналист намекает на то, что вместо слова enjoy – “наслаждаться”, в тексте присутствует end - “покончить”).
Но остальные репортеры уже выкрикивают следующие вопросы и никто меня не слышит.
- “НАСЛАЖДАЙТЕСЬ жизнью” – повторяю я. – “НАСЛАЖДАЙТЕСЬ жизнью”.
Никто не слушает.
- Оззи! – спрашивает следующий журналист – Адвокат мистера Маккаллома утверждает, что он был на вашем концерте, и ему показалось, что это Нюрнберг, когда толпа начала скандировать ваше имя. Как вы это прокомментируете?
Мне следовало бы ответить: “Нюрнберг? Сомневаюсь, что Гитлер пок а зывал в Нюрнберге знак мира и кричал: “Рок-н-ролл!”. Но я ничего не сказал. Не смог выдавить из себя ни слова. Это - как паралич.
Сыплются вопросы о “Suicide Solution”. Говард Вайцман, помню, пытается перекричать толпу:
- Эта песня носит автобиографический характер. В ней говорится о всем известной борьбе мистера Озборна с алкоголизмом, который он считает формой самоубийства, доказательством чего может послужить трагическая смерть его близкого друга Бона Скотта, вокалиста австралийской группы “AC/DC”.
- Оззи – кричат репортеры – а это правда, что…?
Наконец, пресс-конференция закончена, потрясённый, я возвращаюсь в отель. Падаю на кровать, включаю телевизор, а там Дон Арден как раз делится впечатлениями обо мне:
- Откровенно говоря, я очень сомневаюсь, чтобы мистер Озборн понимал смысл этого текста (если он вообще был), потому что его знания в области английского языка минимальны.
Наверное, он решил поддержать меня таким образом.
Пресс-конференция была ужасной и дала почувствовать, что меня ожидало в будущем. В Америке я стал врагом государства номер один. Однажды утром в Нью-Йорке, открываю газету, а там, на фотографии увидел себя, с нацеленным в голову пистолетом. Это был чистой воды фотомонтаж, потому что я не припоминаю, чтобы позировал для подобного снимка. Во всяком случае, меня они конкретно разозлили. И потом, где бы я ни был, мне начали угрожать расправой. Фараоны пользовались этим и пытались отменить мои концерты. Однажды в Техасе, местный шериф позвонил нашему концертному администратору и сказал:
- Кто-то украл из карьера динамит, и мы получили анонимное письмо с предупреждением, что взрывчатка будет использован для покушения на Оззи.
Больше всего я переживал за детей. Приказал нянькам, чтобы они ни в коем случае ни с кем не общались на улице. Шел 1986 год, всего лишь пять лет назад Джон Леннон подписал экземпляр “Double Fantasy” поклоннику, который его потом застрелил. А я хорошо знал, что самыми большими психами являются как раз фаны. Один из них повсюду таскался за мной с бивнем мамонта, возраст которого - пять миллионов лет. Другой прислал мне видеокассету, а там его дом; моё имя красовалось повсюду на каждой вещи, внутри и снаружи. Потом он прислал ещё одну кассету, где на видео девочка танцует в резиновых сапогах под песню «Fairies Wear Boots».
Этот тип был ненормальным. Он построил склеп, в котором мы должны были вместе с ним провести вечность. По правде сказать, у меня есть идеи, бля, поинтереснее насчет вечности. Дошло до того, что полиции приходилось “закрывать” его в обезьяннике всякий раз, когда я выступал с концертом вблизи его места жительства. А если я подписывал пластинки в ближайшем музыкальном магазине, мне советовали носить бронежилет, так, на всякий случай.
Через некоторое время всёэто безумие меня стало порядком бесить. Помню, как-то лечу со своим ассистентом Тони из Токио в Лос-Анжелес. Рейс задержали на шесть часов и перед посадкой пассажирам раздавали талоны на халявную выпивку. Понятное дело, все наклюкались, но одна американская чувиха не давала мне проходу. Сидела за мной, каждые две секунды стукала меня по затылку и говорила:
- А я вас знаю.
Тони без устали повторял:
- Успокойтесь, мадам, прошу нам не мешать.
Но она и слышать не хотела. В конце концов, встаёт, подходит ко мне и хочет сделать фотку. Я разрешаю ей. А она:
- Вспомнила! Вы - Оззи Борн!
Тут я не выдерживаю. Ору на нее:
- Иди на хер!
Приходит стюардесса и предупреждает, чтобы я не оскорблял других пассажиров.
- В таком случае, скажите ей, пусть она ко мне не приближается! – отвечаю.
Но эта баба никак не уймётся, лезет ко мне все время.
Думаю: “Ну, всё, так больше продолжаться не может”.
Я тогда носил с собой вещицу под названием “роковые пилюли”. Это, в общем, хлоралгидрат, расфасованный в маленькие желеобразные капсулы. Достаточно проколоть её оболочку и выдавить содержимое в чей-нибудь дринк. Если услышите, что кому-то “подсунули Микки”, это значит, что он получил “роковую пилюльку”. (Mickey – предположительно, от имени Майкла “Mickey” Финна, хозяина бара в Чикаго, который на рубеже XIX – XX веков, подсыпал в спиртное клиентам наркотики, а потом, в служебном помещении, их грабил. Отсюда выражение – “подать блюдо Микки Финна”, или, короче - “подать Микки”). Итак, я дождался, пока она встанет со своего места и пойдет отлить. Тогда оборачиваюсь и выдавливаю “роковую пилюлю” в её бокал с вином.