В такой ситуации Антони Иден впервые вступил под готические своды палаты общин в Вестминстере. Это было старое здание парламента, просуществовавшее до 1942 года, когда его разрушили немецкие бомбы.
Первое в истории Англии лейбористское правительство было поручено сформировать лидеру партии Рамзею Макдональду. Выходец из семьи шотландского учителя, Макдональд в юности, покинув Шотландию, перебрался в Лондон, где примкнул к лейбористскому, или, как в Англии предпочитают говорить, "социалистическому" движению. У Макдональда были внушительная внешность, прекрасные манеры, хорошо поставленный голос. Однако, по свидетельству близко знавших его людей, за этой внешностью скрывался мелкий интриган, человек безграничного тщеславия и самомнения. В душе он презирал и боялся английских рабочих и был так же последователен в своей вражде к Советскому Союзу и коммунизму, как консерваторы.
Среди лейбористов есть много субъективно честных людей, озабоченных положением трудящихся при капитализме и стремящихся своей деятельностью в лейбористской партии улучшить их судьбу. Но пробиться наверх этим людям почти не удается. За семь десятилетий существования партии выработались такие ее структура и процедура партийной жизни, которые тщательно и надежно отфильтровывают и не допускают в высшие руководящие органы партии людей действительно революционных убеждений или тех, кто по своим убеждениям мог бы осуществить радикальные меры, изменяющие английскую социально‑экономическую систему в пользу трудящихся и в ущерб буржуазии.
К руководству партией приходят, как правило, карьеристы чистейшей воды, хорошо сознающие, что сделать карьеру в условиях буржуазного государства можно, лишь находясь в услужении у этого государства. Они ‑ продукт британской политической системы. На протяжении столетий в Англии вырабатывалось отношение к политической деятельности как к своеобразному бизнесу. Для английских буржуазных деятелей политическая деятельность ‑ это не способ служения народу, обществу или идее, а средство делать карьеру, приносящую в случае крупного успеха власть и деньги. В этом смысле правые лейбористские лидеры ничем не отличаются от обычных буржуазных политиканов.
|
|
Таким же в принципе был и Макдональд. Он не только стал премьер‑министром, но и взял на себя руководство министерством иностранных дел. Другие члены правительства также были из числа правых лейбористов. Среди них было и несколько чисто буржуазных деятелей, которых Макдональд включил в состав кабинета для придания ему в глазах буржуазии большей респектабельности.
И все же создание первого в истории Англии лейбористского правительства явилось важным событием в жизни страны. Отныне лейбористская партия становилась одной из двух чередующихся у власти правящих партий, либеральная партия практически сходила с исторической сцены, уступив свое место лейбористам. С этой новой расстановкой сил должны были считаться и консерваторы. одним из представителей которых в палате общин ныл Антони Иден. Молодой консерватор начинал политическую жизнь в интересное время.
4 февраля 1924 г. он выступил в парламенте. Первая речь вновь избранного депутата является как бы его крещением. Ее ждут. Как‑то покажет себя начинающий политик? Редко‑редко какой‑либо очень способный молодой политик поразит своим выступлением палату и надолго оставит сильное впечатление. Обычно же такие речи бывают самыми заурядными, и им аплодируют из чистой вежливости. Первая парламентская речь Антони Идена принадлежала как раз к этой категории. Он сам это понимал и впоследствии с неудовольствием вспоминал свой дебют, называя его "незрелой попыткой".
|
|
Иден выступил в связи с резолюцией, которую консерваторы внесли на рассмотрение палаты, по вопросу об ассигнованиях на военно‑воздушные силы. Резолюция гласила: "Англия должна располагать военно‑воздушными силами для обороны ее собственной территории, достаточно мощными для того, чтобы обеспечить необходимую патрону от воздушного нападения со стороны самой сильной авиации, находящейся на расстоянии авиационного удара от ее берегов". Это был 1924 год. Никто тогда еще не мог угрожать Англии, и слова об "обороне" ‑ обычное лицемерие, которое так затрудняет чтение английских политических материалов. На деле в тех условиях резолюция консерваторов была призывом к гонке вооружений.
Иден, разумеется, поддержал требование своей парит. Правда, он оказался в несколько неудобном положении, когда его спросили, с чьей, собственно, стороны ожидается авиационное нападение, и вынужден был прижиться, что не знает этого, но тут же потребовал, чтобы правительство в порядке страховки обеспечило защиту Англии от опасности нападения с воздуха". Затем он поднялся" до рассмотрения проблем военной стратегии вообще, заявив, что "нападение является наилучшим средством обороны".
|
|
Все биографы Идена сходятся в том, что его первое выступление в палате общин было неудачным, бледным, но некоторые из них считают, что в конечном итоге это пошло ему на пользу: он не вызвал зависти и недоброжелательства у своих коллег. Наиболее суров в своей оценке Рандольф Черчилль. "В дальнейшем, ‑ пишет он, ‑ речи Идена часто писали для него другие люди... Его же первая речь была написана им самим". И далее ядовитый биограф продолжает: "Сплошные штампы, полное отсутствие всего, что хотя бы отдаленно граничит со спорностью или оригинальностью мысли и формы, как будто были замечены теми, кто готовил его речи через пятнадцать или двадцать лет. Невидимки, готовившие его речи и коммюнике, когда он достиг положения, дававшего ему возможность пользоваться их услугами, достойны похвалы за то, что при сотрудничестве с ним строго придерживались образца, каковым являлась его первая парламентская речь".
Антони Иден всю жизнь стремился приобретать друзей или хотя бы доброжелателей и строго придерживался правила не наживать врагов. Именно поэтому, подготавливаясь к выступлениям, он заботился прежде всего о том, чтобы никого не задеть. Идеи, как отмечает его биограф Рис‑Могг, "при обсуждении проекта той или иной своей речи пройдется по нему со всей тщательностью и, если обнаружит в нем фразу, которая покажется излишне резкой или острой, удалит ее. Это делает речи несколько скучными, но исключает возможность кого‑либо задеть".
Иден дебютировал в момент, когда волна пацифизма, явившегося своеобразной реакцией на первую мировую войну, захлестнула многие страны, в том числе и Англию. Широкое распространение получило осуждение войны как аморальной акции, крепли настроения в пользу разоружения, росла вера в Лигу Наций как поборника дела мира. Речь Идена прозвучала диссонансом этим настроениям. И не случайно. Иден шел в ногу со своей партией, а консерваторы‑империалисты не только желали, но и официально требовали новых вооружений. В этом смысле первая речь Идена помогает лучше понять характер его деятельности в годы, когда он стал министром по делам Лиги Наций.
Последующие выступления Идена не имели четко выраженной направленности. Он как бы еще ищет, нащупывает область, на которой надлежало сконцентрироваться. В 1924 году Иден выступает по поводу мирного договора с Турцией. Выступление удачное, ибо оратор говорит о том, что хорошо знает! Иден уже тогда был знатоком Ближнего Востока. В то же время он участвует в обсуждении жилищного вопроса, рассуждает о пособиях семейным военнослужащим и даже занимается критикой памятника принцу Альберту ‑ супругу королевы Виктории. "Альберт‑мемориал" не нравится Идену, он называл его национальным несчастьем".
Молодой депутат часто посещал свой избирательный округ, произносил там речи. Ведь за избирателями полагается систематически ухаживать, чтобы они не подумали, что их депутат зазнался и пренебрегает теми, кто его послал в парламент. Лишь самые маститые политики с устоявшейся нерушимой репутацией могут позволить себе реже бывать у своих избирателей. До этого Идену было еще далеко.
Вскоре связи Идена с избирателями подверглись очередной проверке. Первое лейбористское правительство просуществовало менее года: в октябре 1924 года состоялись новые всеобщие выборы.
Правые лейбористы, формирующие правительство, в период пребывания у власти находятся как бы между молотом и наковальней. Рядовые члены партии, голосами которых их лидеры проводятся в парламент и получают право на создание правительства, нетерпеливо ожидают от "своего" правительства мероприятий по улучшению их положения. В то же время буржуазные круги пристально следят за деятельностью лейбористского правительства, чтобы оно "не шло на поводу у безответственных элементов" и не слишком затрагивало интересы капиталистов. Правительство не может игнорировать ни одну из этих сил. Отсюда ‑ лихорадочное маневрирование, в результате которого трудящиеся получают весьма незначительные уступки, как правило, не превышающие того, на что пошло бы и консервативное правительство под нажимом народных масс.
Кабинет Макдональда был вынужден учитывать единодушное требование английских рабочих установить нормальные дипломатические отношения с СССР. Отношения были установлены в феврале 1924 года, а в августе были подписаны общий и торговый договоры между двумя странами. Примерно в это же время по требованию рабочих правительство было вынуждено прекратить им же начатое несколько ранее судебное дело против редактора коммунистической газеты Кэмпбелла. Предпринятая в парламенте консерваторами и либералами атака против правительства по данным вопросам привела к тому, что правительство распустило парламент и назначило новые выборы.
Выборы вошли в историю благодаря так называемому "Письму Коминтерна". В разгар избирательной кампании консерваторы опубликовали в своей печати поддельное письмо, якобы исходившее от Коминтерна, в котором шла речь о подготовке вооруженного восстания в Англии. Что это была фальшивка, стало ясно сразу же. Цель фальшивки ‑ напугать английского избирателя "ужасами революции" и тем самым побудить его проголосовать не за лейбористов, а за консерваторов. Хотя в правящих кругах Англии имелась полная ясность относительно характера "документа", руководимый Макдональдом Форин Оффис направил Советскому Союзу ноту протеста. Тем самым фальшивке авторитетом правительства был придан характер подлинного документа. Даже король Георг V отметил тогда в своем дневнике, что нотой по поводу фальшивки МИД "поставил премьер‑министра и его партию в затруднительное положение". А ведь нота была отредактирована самим Макдональдом!
Так консерваторы и Макдональд обеспечили поражение лейбористов и решительную победу консервативной партии на выборах 1924 года. Консерваторы овладели властью на пять лет.
Для Идена новые выборы прошли благополучно. Его авторитет в избирательном округе возрос. Он активно выступал по тем двум вопросам, вокруг которых шла борьба, осуждал правительство лейбористов за то, что оно прекратило преследование редактора коммунистической газеты Кэмпбелла. Речи Идена были выступлениями заурядного консерватора‑антисоветчика, поносившего "правительство большевиков, действующее по мотивам, враждебным Британской империи и всему тому, что она отстаивает". Стоит ли удивляться, что молодой политик ‑ империалист и аристократ ‑ занял такую позицию в отношении страны, народ которой устранил эксплуататоров и поднял знамя борьбы против империализма, наиболее ярким воплощением которого была тогдашняя Англия?
Консервативное правительство снова сформировал Стэнли Болдуин ‑ крупный промышленник, тесно связанный с тяжелой индустрией. Он представлял среднее поколение консервативных лидеров. Из "старой гвардии" в его правительство вошли Остин Чемберлен (пост министра иностранных дел), сын известного бирмингемского промышленника и популярного политического деятеля конца XIX века, и Уинстон Черчилль, человек выдающихся способностей и огромной воли. В стремлении пробиться к власти Черчилль в свое время изменил консервативной партии и переметнулся к либералам. Теперь, когда звезда вигов закатилась, Черчилль бросил тонущий корабль либералов и вернулся назад, к консерваторам. Болдуин, посягавший, что лучше иметь Черчилля соратником, чем врагом, принял "блудного сына" и максимально вознаградил его, дав портфель министра финансов (самый важный пост после премьер‑министра).
Правительство Болдуина стремилось к спокойствию как во внутренней, так и во внешней политике. Но успеха оно не имело. В 1926 году достигло кульминации забастовочное движение: в стране ‑ впервые в английской истории ‑ разразилась всеобщая стачка, парализовавшая экономическую жизнь и потрясшая социальную структуру страны. Во внешних делах соперничество с Францией закончилось в пользу Англии после подписания Локарнских соглашений, которые были призваны упрочить британский выигрыш по послевоенному мирному урегулированию. В то же время Лондон выступал последовательным врагом Советского Союза и попытался, хотя и неудачно, организовать новую интервенцию в Страну Советов. Кроме того, Англия вела активную борьбу против китайской революции. На поверку оказалось, что Болдуину и тем, кого он представлял, спокойствие было нужно "на их условиях".
Иден продолжал делать политическую карьеру. В Англии буржуазные деятели строят ее в основном двумя способами. Какая‑либо сильная личность своими выступлениями в парламенте привлекает к себе внимание руководителей своей партии оригинальностью выдвигаемых идей или силой критики в адрес противников. Личность эту замечают и, по возможности, удовлетворяют ее честолюбие. Часто это делается не потому, что такой деятель очень нужен партии в данный момент, а затем, чтобы он в поисках более надежных путей наверх не перебежал и другую партию. Другой путь, наиболее распространенный, состоит в том, что молодой политический деятель псом своим поведением стремится доказать лидерам парши свою полную надежность, дисциплинированность, работоспособность, скромность, умение с уважением относиться к старшим коллегам, прислушиваться к их пожеланиям. Способности и инициатива хороши и здесь, но они должны проявляться так, чтобы не выглядели упреком другим.
Антони Иден настойчиво продвигался именно этим путем. В консервативной партии положение было в те годы неустойчивое, позиции Болдуина ‑ недостаточно прочными. В этих условиях не мудрено было и просчитаться. Но Иден все же сделал ставку на Болдуина.
Он хорошо понимал устремления Болдуина как во внутренней, так и во внешней политике и в своих выступлениях развивал аргументацию, подтверждавшую и обосновывавшую линию Болдуина. Было бы неверно утверждать, что Иден тем самым шел вразрез со своей совестью, со своими убеждениями. И концепция Болдуина, и спокойная, без ненужного шума и аффектации манера проведения ее в жизнь соответствовали спокойному, чуждому склонности к авантюрам характеру Идена. Это обстоятельство весьма упрощало положение молодого парламентария.
"Короли прессы" ‑ лорды Бивербрук и Ротермир через свои газеты "Дейли экспресс" и "Дейли мейл" вели атаку на Болдуина. Они требовали свернуть активность Англии на Ближнем Востоке. Иден проявил безусловную решимость, определенно и безоговорочно выступив против "королей прессы", в защиту своего лидера. Трудно сказать, была ли это верная интуиция, подсказавшая, что в конце концов победа останется за Болдуином, или просто случайная удача, которая иногда помогает даже игрокам на скачках.
Иден занял активную позицию поддержки Болдуина и в его борьбе против либерала Ллойд Джорджа. Болдуин сыграл в 1922 году активнейшую роль в ликвидации коалиции консерваторов с либералами. Ллойд Джорджу пришлось отойти от власти, и он превратился в последовательного критика консерваторов вообще и Болдуина в частности. Тот платил ему в ответ устойчивой ненавистью. Если верна мысль, что люди ненавидят тех, кому они причинили когда‑то зло, то отношение Болдуина к маститому лидеру либералов подтверждает ее.
Стэнли Болдуин был достаточно умным политиком, энергичным организатором партии. Однако на фоне таких ярких, оригинальных деятелей, как, скажем, Ллойд Джордж или Черчилль, он выглядел весьма бледно. Болдуин это понимал и усвоил соответствующую манеру поведения. Со своей неизменной трубкой и простовато‑хитроватой улыбкой он походил на преуспевающего фермера, с успехом занимающегося разведением свиней (кстати, это и было одним из его хобби). Лорд Биркенхед, вспоминая совместную работу с ним в коалиционном правительстве Ллойд Джорджа, говорил: "Болдуина считали дурачком". Когда в 1923 году Болдуин впервые встал по главе правительства, противники назвали его правительство "кабинетом, состоящим из второклассных умов". Честолюбцам, как правило, очень трудно признать чье‑ либо превосходство над собой. Как мог принять это Болдуин, достигнув в государстве высшей власти и завоевав полиции лидера партии? Он ничего не прощал ни Ллойд Джорджу, ни другим.
Иден тоже не упускал случая покритиковать противника своего лидера. Хотя обычно Антони не выступал систематически против какого‑либо определенного деятеля, чтобы не создавать в его лице постоянного противника, однако в случае с Ллойд Джорджем он отступил от этого правила и нападал на него систематически на протяжении ряда лет, что очень импонировало Болдуину.
"Иден, ‑ пишет Рандольф Черчилль, ‑ как и многие другие амбициозные молодые люди консервативной парши, быстро понял, что под руководством Болдуина продвинуться можно скорее скромной и безоговорочной службой партии и правительству, чем демонстрацией своей личности и воли перед палатой общин. Продвижение осуществлялось главным образом не за заслуги и выдающиеся способности, а за постоянную преданную службу партии и правительству".
В 1925 году Иден наряду с парламентской деятельностью занимался журналистикой. Отец его жены был I‑о ил а дельцем солидной провинциальной газеты "Йоркшир пост", и Антони время от времени помещал там статьи о работе парламента под псевдонимом "Заднескамеечник", а также рецензии на книги и критические статьи о живописи. Летом того же года в качестве представителя "Йоркшир пост" Иден принял участие в имперской пресс‑конференции, проходившей в Австралии. Он всегда любил путешествовать, а на этот раз путешествие было длительным (оно заняло около полугода) и интересным и доставило Идену большое удовольствие.
В группу входили ряд молодых деятелей, сделавших впоследствии заметную карьеру, а также приобретшая затем скандальную известность реакционная общественная деятельница леди Астор с супругом. Путь лежал пароходом в Канаду, затем поездом через Канаду от атлантического до тихоокеанского побережья. Оттуда опять по морю, с остановкой на живописных Гавайских островах, в Новую Зеландию и Австралию. Возвращались через Индийский океан, с остановкой на Цейлоне.
Корреспонденции, которые Иден посылал во время пути в свою газету, свидетельствуют о его стремлении понять проблемы, стоявшие перед Британской империей. Но глубоко вникнуть в них автор не смог. Читатели скептически замечали, что "серьезная" информация, содержавшаяся в статьях, заимствовалась из туристских путеводителей. Все, однако, признавали удачным описание Иденом пейзажей, в чем сказывался его художественный вкус. Как бы там ни было, но, возвратившись в Англию, Иден издал эти статьи в виде небольшого томика под названием "Место под солнцем", предисловие к которому написал сам Стэнли Болдуин. Тот факт, что лидер партии и премьер‑министр счел необходимым представить читающей публике молодого рядового члена парламента, заставлял предполагать многое. После этого стали говорить, что молодой Иден ‑ протеже Болдуина. А это было немало для человека, начинающего политическую карьеру.
Человек, читающий речи и статьи Идена, произнесенные и написанные им в течение семи лет до того, как он получил первый правительственный пост, неизменно приходит к выводу, что их автор всеми силами стремился действовать в строгом соответствии с позицией своей партии и ее лидеров. Публичные выступления Идена дают материал для оценки его убеждений, как они сложились к концу 20‑х годов, корда закончилось формирование его как личности.
Консервативная партия объединяет людей, политические взгляды которых в целом отвечают интересам английских монополий, но различаются в части, касающейся средств, при помощи которых эти интересы должны обеспечиваться. В партии четко выявляются два крыла: правое и левое. Если правые деятели партии (Хикс, Черчилль и др.) были сторонниками применения силы в борьбе с рабочим движением, то ряд молодых консерваторов считали возможным и необходимым предотвратить классовые столкновения путем организации "сотрудничества" промышленников с рабочими. Лидер партии Болдуин находился где‑то в центре, Иден ‑ чуть левее центра.
Крайнее обострение классовой борьбы в 1926 году побудило консерваторов искать средства предотвращения подобных взрывов. Усилиями промышленников и правых профсоюзных лидеров был выработан механизм "сотрудничества" между предпринимателями и рабочими. Эта система стала известна под именем "мондизм" (по имени сэра Альфреда Монда, который вел переговоры с Генеральным советом тред‑юнионов). Мечту консерваторов о классовом мире удачно изобразил карикатурист тех лет Макс Бирнбом. На его рисунке Болдуин радостно наблюдает, как представители капитала и труда пожимают друг другу руки, а над ними сверкает радуга.
В этом направлении развивались и взгляды Идена на классовую борьбу. Он выступал за то, чтобы устранить забастовки. "Целью консерваторов, ‑ говорил Иден, ‑ должно быть возможно более широкое распространение частного владения собственностью с тем, чтобы дать каждому рабочему возможность стать капиталистом". Для этого предлагались весьма неопределенные меры помощи промышленности со стороны государства. Необходимо, утверждал Иден, "развивать проекты сотрудничества в промышленности. Чтобы идеал консерваторов был достигнут, рабочие в промышленности должны иметь всевозрастающую личную заинтересованность в ее прогрессе. Этому будет сопутствовать большая заинтересованность в благополучии промышленности".
Нужно было ничего не смыслить в характере отношений между трудом и капиталом, в экономических проблемах вообще, чтобы предлагать превратить каждого рабочего в капиталиста. Сам Альфред Монд был далек от таких иллюзорных проектов. Иден же как будто всерьез перил в это. Публикуя свои воспоминания спустя 35 лет, он приводит без каких‑либо оговорок свои рассуждения па эту тему, относящиеся к 1929 году.
Консерваторы понимали, что им необходимо постоянно работать над "приручением" верхушки рабочего класса, обрабатывая в нужном направлении руководителей лейбористской партии и профсоюзов. Интересен совет Болдуина молодым консервативным депутатам парламента, как им вести себя с лейбористскими депутатами.
"Хотя, ‑ говорил Болдуин, ‑ у вас имелись лучшие возможности для получения образования, вы не очень полагайтесь на это. Они знают значительно больше, чем вы, о страховании от безработицы. А главное, никогда не позволяйте себе саркастических замечаний по их адресу".
Идея замены классовой борьбы классовым "сотрудничеством" объединила группу молодых консерваторов, в которую кроме Идена входило еще полдюжины деятелей. Они условились встречаться раз в неделю за обедом, чтобы обсуждать различные политические проблемы, а также тесно сотрудничать в парламенте. "Стэнли Болдуин, ‑ пишет Иден, ‑ относился с большой симпатией к нашей небольшой группе, разделяя наши юношеские идеи о прогрессивном консерватизме".
Если в области внутренней политики Иден и его единомышленники стремились к смягчению общественных противоречий и классовой борьбы, то в международном плане они выступали за применение крайних мер и средств в борьбе против Советского Союза. Английские консерваторы многое сделали для обострения международной обстановки во второй половине 20‑х годов. Они устроили в Англии и за ее пределами ряд крупных провокаций против СССР, а в 1927 году разорвали с ним дипломатические отношения. В то время весьма активизировались попытки ведущих империалистических держав организовать новую вооруженную интервенцию против СССР. Консервативное правительство Англии было тогда главным врагом Советского Союза. В декабре 1927 года XV съезд ВКП(б), отметив в своих решениях обострение противоречий между странами буржуазного окружения и СССР, констатировал, что "под руководством консервативного лондонского кабинета реакционные элементы международной буржуазии начали подготавливать почву для вооруженного нападения на СССР".
Антони Иден целиком и полностью разделял и поддерживал враждебную СССР политику Болдуина и его министра иностранных дел Остина Чемберлена. Он часто выступал в палате общин, высмеивая идею заключения договоров с СССР, нормализующих отношения между двумя странами, пугая "советской опасностью" соседей СССР и рассуждая о "подрывном" характере советской пропаганды.
Последняя тема особенно настойчиво звучала в его выступлениях, и не случайно. Свыше двадцати лет, от Октябрьской революции до второй мировой войны, английские правящие круги упорно требовали от СССР прекращения "антианглийской пропаганды". Да и в последней четверти века они нередко затрагивали эту тему. В чем же здесь дело?
Известно, что Советский Союз никакой подрывной пропаганды против Англии никогда не вел. Он приложил огромные усилия к нормализации отношений между двумя странами, и не его вина, что эти отношения, за исключением периода 1941 ‑ 1945 годов, неизменно оставались неудовлетворительными. Английская сторона, ставя вопрос о "пропаганде", по существу, требовала, чтобы был изменен характер всей публикуемой в СССР информации об Англии. А это значит, что советские газеты, журналы и книги должны были бы освещать внутреннюю жизнь Англии и ее внешнюю политику не с марксистско‑ленинских, а с выгодных британской буржуазии позиций: например, умалчивать о причинах классовых столкновений в стране, об эксплуатации Англией многочисленных колоний, об империалистическом характере ее внешней политики и т. д. Иначе говоря, правящие круги Англии требовали, чтобы в этих вопросах наш идеологический фронт сошел с марксистских позиций и перешел на буржуазно‑объективистские. Разумеется, Советский Союз не мог не отвергнуть подобных претензий.
Постановка английской стороной этого вопроса свидетельствовала о многом: об остроте идеологической борьбы, о том, что существование СССР открывает глаза английским трудящимся и помогает разорвать ту плотную, многослойную пелену лжи и обмана, которой их все время окутывает буржуазная система идеологического порабощения, парализуя их волю к борьбе.
В английской политической жизни лицемерие и обман в различных формах и тончайших проявлениях играют, пожалуй, большую, чем в любой другой стране, роль в поддержании господства буржуазии. Именно это дает возможность английским правящим кругам заявлять претензии на особый "демократизм" Англии. И именно это делает английскую политическую буржуазную систему особенно чувствительной ко всему, что разоблачает ее лживость и лицемерие.
Естественно, что в своих выступлениях Иден большое внимание уделял проблемам Британской империи, особенно после кругосветного турне в 1925 году. Из своего путешествия Иден вынес уверенность, что существует взаимная заинтересованность в тесных связях между метрополией и доминионами. Его поразило, как мало знают в Англии о жизни в доминионах, и наоборот. Пожалуй, это единственный вопрос, поставленный им в книге "Место под солнцем". Если учесть, что в тот момент доминионы вели упорную борьбу за расширение своих политических прав и спустя год добились признания своей самостоятельности в области внутренней и внешней политики, а также юридического равенства с Англией, то можно сделать вывод о явном нежелании или неспособности автора раскрыть истинное положение дел в Британской империи.
Той же линии Иден придерживался и в дальнейших своих выступлениях по имперским проблемам. Он пытался разъяснять, что большой процент неудачных переездов из Англии на постоянное жительство в доминионы, заканчивающихся возвращением обратно, обусловлен тем, что эмигранты плохо готовятся к выезду и не знают заранее условий, с которыми столкнутся на новом месте. Это было любимой темой его выступлений. Однако вскоре в них зазвучали и более серьезные мысли: Иден ратовал за введение предпочтительных тарифов в торговле между странами империи. Не сам он, конечно, изобрел эту идею: консерваторы давно готовили данную меру и через несколько лет осуществили ее. Выступления Идена по имперским проблемам побудили одного из его биографов впоследствии заметить, что "они создали ему престиж в высших сферах" и были "явно рассчитаны на то, чтобы понравиться престарелым империалистам".
Примечательна также позиция Идена в отношении Соединенных Штатов Америки. С самого начала своей политической карьеры он был убежден, что сотрудничество с США крайне важно для внешней политики Англии. "Достижение большей степени взаимопонимания между нашей страной и Соединенными Штатами, ‑ говорил он в апреле 1929 года, ‑ самая важная цель, которую может правительство Англии поставить перед нами... Это самая важная гарантия сохранения международного мира в грядущие годы".