Талион означал совершение мести, равной проступку, но ведь на него можно посмотреть и с другой стороны. Отвечать равным воздаянием требовалось не только за пpеступление, но и за благо. Допустим, одна община помогла другой справиться с голодом, соответственно, та, в свою очередь, должна была ее отблагодарить. Взаимная благодарность укрепляла связь между племенами и давала им новые возможности в борьбе за выживание.
Важную роль играл также обычай дарения. Дар должен был сопровождать практически любую форму коммуникации между общинами. Удивительно, но даже перед схватками стороны нередко обменивались подарками. Община, получившая дар, считала себя обязанной преподнести не менее ценный подарок. Оба указанных проявления благорасположения - благодарность и дар - делали отношения между племенами более устойчивыми и неравнодушными к судьбе друг друга. Очевидно, что обе стороны талиона - месть и благодарность испытали взаимное влияние и отныне связи между соседствующими родами не могли сводиться только к эквивалентному механическому возмездию. Трудно указать точный алгоритм, проливающий свет на разложение талиона, но нет сомнения, что месть в некоторых случаях могла быть заменена милостью и прощением. Таким образом, справедливость восстанавливалась не насилием, а открытой декларацией, что нанесенный общине вред не может стать причиной разрушения добрых отношений с соседями.
В уже указанных выше сводах древних законов встречается не только формулировки талиона, но и ясные свидетельства отхода от принципа равного воздаяния в угоду чему-то высшему. Например, право прощения могло быть предоставлено правителю именно в качестве удостоверения его неограниченной власти либо община могла простить своего родича из-за нежелания провоцировать распри. Но главное, что в государствах древних цивилизаций появляются публичные суды, где при рассмотрении дел выяснялось множество обстоятельств - смягчающих или отягощающих, не позволявших строго применить принцип талиона. Цель суда заключалась в восстановлении справедливости, и не самое важное, каким способом это возможно сделать: проводя идею строгого равенства между преступлением и наказанием либо учитывая достоинство одного из подсудимых, которое давало ему право на снисхождение.
Идея равного воздаяния за поступки, рассматриваемая в отношении личной вины, в итоге приводит к идее равенства самих людей. Осознав свою индивидуальность, человек понимал, что в отношение с ним вступает такая же личность, имеющая схожие с ним чувства и интересы. Зрелой формой морали, предполагающей сочетание непреложного требования и идеального представления об истинных отношениях между людьми, стало «золотое правило нравственности».
В нем различают две формулировки: положительную – «поступай по отношению к другому так, как ты хотел бы, чтобы он поступил по отношению к тебе», и отрицательную – «не делай другому того, что не хочешь, чтобы причинили тебе».
Изучение истоков появления золотого правила приводит нас к одной удивительной вещи: во всех древних культурах, оставивших после себя письменные свидетельства, мы находим те или иные формулировки этого нравственного требования. Древняя Индия и Китай, Греция, Библия, Авеста и Коран – все, не сговариваясь, формулируют золотое правило как эталон человеческих отношений. Наиболее развернутая его формулировка, содержащая все оттенки смыслов, находится в Евангелии: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7,12).
Повсеместное распространение золотого правила в древнем мире позволяет нам говорить об его универсальном, общечеловеческом значении. Что оно означает? Во-первых, оно радикальным образом ограничивает эгоизм, требуя считаться с целями и желаниями другого человека. Во-вторых, оно призывает свободно строить отношения с другими людьми, организуя их в соответствии с собственным представлением о правильности, а не навязанными извне требованиями. Далее золотое правило открывает другого человека как личность, испытывающую похожие с нами желания, заслуживающую заботы о себе. Наконец, оно устанавливает подлинно нравственное, а не юридическое равенство между людьми, связывая их обязательствами взаимного уважения и признанием достоинства друг друга. Стоит заметить, что именно появление золотого правила нравственности позволяет говорить об окончательном освобождении человека от уз коллективного сознания и закрепляет его статус как самостоятельного в моральном плане существа.
Несмотря на то, что гуманистический пафос золотого правила очевиден, у него находилось немало критикой. Так, Ницше утверждал, что последовательное его исполнение делает из морали разменную монету, заставляя людей действовать по принципу «ты - мне, я - тебе». Якобы человек, желающий собственной выгоды, будет поступать ради интереса другого, чтобы тот, в свою очередь, помог ему достичь желаемого. Иными словами, золотое правило выражает прагматические, а не моральные отношения.
Доля правды в этом замечании есть. Действительно, данная универсальная норма не исключает прагматизма, но, с другой стороны, она не исключает и моральности. Ницше прав в том, что золотое правило нельзя считать последним и окончательным моральным требованием. В дальнейшем нравственное сознание выдвинуло еще множество других представлений о сущности человечности. В частности, следующим по значению великим нравственным завоеванием человечества стала заповедь любви, сделавшая акцент уже не на личное желание, а на требование относиться к другому так, как нам заповедал Господь.