Удивительно, что из всего написанного Варроном уцелело только его "Сельское хозяйство" и шесть книг "Латинского языка", дошедших в ужасном состоянии. Все остальное погибло, кроме разрозненных отрывков, приводимых Дионисием, Плинием, Геллием, Макробием и христианскими писателями. Нечего было бы удивляться, если бы сочинения эти малого стоили, но вся античность единодушно говорит об их высоких качествах; во многих областях они в течение столетий после смерти Варрона оставались верховным авторитетом. Его учителя, Элин Стилон и Нигидий Фигул, казались пигмеями сравнительно с ним уже при его жизни; после его смерти репутация его все возрастала. На пороге Возрождения Петрарка помещает его между Цицероном и Вергилием, как "третий великий светоч Рима" - "Varrone il terzo gran lume Romano". Ere значительнейшее произведение "Antiquitates rerum divinarum et liumanarum" имел у себя еще Петрарка. Он одолжил их своему старому учителю, а тот заложил их и умер, не успев выкупить. Рукопись погибла безвозвратно.
Текст "Сельского хозяйства" Варрона восходит к единственной рукописи, давным-давно утерянной. В 1794 г. И. Шнейдер указывал, что все существующие рукописи восходят так или иначе к ней, и работы Г. Кейля полностью это мнение подтвердили. Эта рукопись - Marcianus, которую Пиетро Витторио называет "liber antiquissimus et fidelissimus", находилась в свое время в библиотеке Св. Марка, и Витторио, подготовляя свое издание Катона и Варрона, вышедшее в 1541 г., усердно ее использовал. Наиболее важные ее разночтения сравнительно с печатными изданиями и другими рукописями, которыми он смог пользоваться, были им собраны и обсуждены в "Explicationes suarum in Catonem, Varronem, Columellam castigationum" (1542). До Витторио в 1482 г. Анжело Полициано сравнил эту рукопись с editio princeps 1472 г. и внес в свой экземпляр все чтения М., отличные от editio princeps. Шнейдер и Кейль доказали, что все имеющиеся рукописи Катона и Варрона восходят к М.
Из уцелевших рукописей наиболее важные:
Codex Parisinus (нач. XIII в.) хороший список с хорошей копии Μ. (Витторио его не упоминает);
Mediceus (XIV в.); Витторио называет "semivetus" или "gallicanus".
С помощью колляции Полициано, издания Витторио 1541 г. и его "Explicationes" удалось установить архетип, освободив его от многочисленных поправок, которыми ученые Возрождения испещрили его. Поправки эти были часто остроумны, но не имели никакого значения, так как особенности Варронова стиля не учитывались и никаких прочных правил, которыми надлежало руководствоваться при исправлении текста, не было. Восстановленный таким образом архетип очень испорчен, и ни Полициано, ни Витторио ничего не говорят о его дате и шрифте. Вероятно, это была рукопись, написанная ранним каролингским минускулом, потому что 1) Витторио говорит, что она была значительно старше других рукописей, бывших в его распоряжении; 2) сокращения, насколько можно заключить по его "Explicationes", были просты и было их мало - характерная черта именно для раннего минускула, а не для позднего; 3) ошибки как раз те, которые обычны для переписчиков IX - X вв., например "а" и "и" постоянно путаются: 21 раз в трех книгах. В меровингском и ломбардском письме эти буквы по большей части просто неразличимы. Опять-таки первые слова первой книги у Полициано: "Р. otium" вм. "si otium", подтверждают это предположение: "si" в очень раннем каролингском минускуле имеет вид "Р". Все это заставляет думать, что архетип относился к IX - X вв.
Из старых изданий Варрона наиболее ценным является издание Шнейдера: I. G. Schneider. Scriptores Rei rusticae. Leipzig, 1794-1796. Первое научное издание текста с критическим аппаратом и комментарием, преимущественно филологическим, принадлежит Кейлю: Н. Keil. Μ. Terenti Varronis Rerum rusticarum libri tres. Leipzig, 1884 - 1894. После смерти Кейля издание его подверг тщательной ревизии Г. Гетц, постаравшийся приблизить текст, насколько это было возможно, к чтению архетипа: G. Goetz. Μ. Terenti Varronis Rerum rusticarum libri tres. Leipzig, 1929.
Переводы: L. Storr-Best. Varro on Farming. London, 1912; W. D. Hooper. Μ. T. Varro. On agriculture. London, 1936 (с текстом en regard).
Настоящий перевод сделан с издания Гетца 1929 г.
М. Е. Сергеенко
[1] Под «книгой» в древности разумелся один небольшой папирусный свиток. Наша «книга» представляет собой нечто более громоздкое. Семь «книг» Плиния, например, умещаются у нас в одном томике средней величины.
[2] Наиболее значительным представителем старой сельскохозяйственной литературы был, конечно, Катон, но направить удары прямо против него,.этого идеального римлянина доброго старого времени, каким рисовался он поклонникам старины, Варрону, верному стороннику сенатской партии, было неловко, и мишенью для своих насмешек поставил он Сазерну, тщательно, однако, выбрав из него такие места, которые представляли точную параллель к наиболее недопустимым с точки зрения Варрона главам Катона: Сазернов рецепт, как выводить клопов, мог, конечно, стать рядом с рецептом Катона от моли (Варр. 1.2.25, Cat. 98); заговор от болей в ногах у Сазерны (Варр. 1.2.27) и от вывиха у Катона (160) стоили один другого. Удары, наносимые Сазерне, попадали и в Катона, тем более что Варрон все-таки не удержался от прямого, хотя и вскользь брошенного замечания, которым все «домоводство» Катона осуждалось за свою неуместность в сочинении о земледелии.
[3] Фундилий был, следовательно, земляком Варрона, и это обстоятельство объясняет, почему он позволил себе пригласить его в гости. Хотя смотритель храма всегда принадлежал к числу весьма почтенных граждан, но от человека такого высокого звания, как Варрон (сенатор, личный друг Помпея), его отделяла пропасть; и если в данном случае ее словно и нет, то это свидетельствует о том, как дорог был Варрону родной край и как неизменно милы были ему люди этого края (см.: С. Сiсhоrius. Romische Studien. Leipzig — Berlin 1922, стр. 154).
[4] Календарь Плиния (XVIII.220 — 365) почти совпадает с календарем Колумеллы.
[5] У Варрона корзины всякого вида, молотильные доски и всякие плетения из конопли, ситника, льна и т. п. изготовляются дома, если имеется необходимый для этого материал: видимо, это выгодно и, во всяком случае, проще, чем искать все это на стороне.
[6] Подгородное имение всадника Габерия (II.3.10; в тысячу югеров принадлежало именно к таким исключениям. Мы не знаем, где именно оно находилось, но то обстоятельство, что Габерий, видимо, ломал голову, как сделать его доходным, и нашел решение в приобретении тысячного козьего стада, заставляет думать, что это была пустошь, где росли кустарники и которую только и можно было использовать как пастбище.
Книга первая
Главы 1-5
Если бы я мог выкроить время, Фундания, я бы написал тебе о том, о чем буду говорить сейчас, лучше, а сейчас напишу, как смогу: Я думаю, мне надо спешить, потому что, если, как говорится, человек - лишь пузырь,[1] то старик н тем более. Мой восьмидесятый год советует мне собрать свои пожитки раньше, чем я уйду из жизни. (2) И так как ты купила имение, которое хочешь сделать доходным, ведя хорошо хозяйство, и просишь меня, чтобы это стало и моей заботой, то я и попытаюсь стать тебе советником, и не только при жизни, но даже и после смерти. (3) Предсказания Сивиллы были полезны людям не только при ее жизни, но даже и тогда, когда сама она скончалась, и притом людям, совершенно ей неизвестным: сколько лет государство наше обращается к ее книгам, желая узнать, что надлежит нам делать по случаю какого-нибудь знамения![2] Неужели я при жизни не сделаю того, что будет полезно моим близким? не могу этого допустить. (4) Потому я и пишу тебе три справочника, к которым ты и будешь обращаться, если тебе потребуется узнать, каким образом и что тебе нужно делать по хозяйству. А так как боги, говорят, помогают тем, кто и сам деятелен,[3] то я сначала и призову их, только не муз, как Гомер и Энний,[4] а двенадцать богов, подателей совета, - и не городских, чьи позолоченные статуи стоят на форуме: шестеро мужских и столько же женских,[5] - а тех двенадцать богов, которые суть главные покровители земледельцев: (5) во-первых, Юпитера и Землю, тех, кто определил всем плодам земледелия находиться в земле под небом: потому их и называют великими родителями: Юпитер именуется отцом, Земля - матерью. Во-вторых, Солнце и Луну, по которым определяют время, когда что сеять и убирать. В-третьих, Цереру и Либера,[6] потому что они подают самые необходимые для жизни плоды: от них приходит к нам из имения и пища, и питье. (6) В-четвертых. Робига и Флору.[7] если они милостивы, то ржа не портит ни хлебов, ни деревьев, и они зацветают своевременно. Поэтому государством и установлены Робигу празднества Робигалий, а Флоре - Флоралий. Также чту я Минерву и Венеру: одна заботится о маслиннике, другая об огородах, поэтому и установлены Сельские Виналии.[8] И обязательно обращусь я с молитвой к Воде и Доброму Завершению,[9] потому что без влаги работа на земле бесплодна и жалка, а без успеха и доброго завершения нет работы, а есть только напрасная трата сил. (7). Призвав с молитвой этих богов, я передам те беседы о земледелии, которые у нас недавно были; из них ты сможешь усмотреть, что тебе следует делать. Если в них чего нет, тебе нужного, то я укажу тебе, у каких писателей, греческих и наших, ты это найдешь.
Греков, писавших по отдельным вопросам, один об одном, другой о другом, больше пятидесяти. (8) Вот те, которых ты можешь пригласить на совет, если захочешь о чем-либо посоветоваться: Гиерон сицилиец и Аттал Филометор; из философов - естествоиспытатель Демокрит; Ксенофонт, Сократов ученик; перипатетики Аристотель и Феофраст; пифагореец Архит, а также афинянин Амфилох, фасосец Анаксипол, лемносец Аполлодор, Аристофан из Малл, Антигон из Кум, хиосец Агафокл, пергамец Аполлоний, афинянин Аристандр, милетец Бакхий, Бион из Сол, афиняне Херестей и Херея; приенец Диодор, колофонец Дион; никеец Диофан; родосец Епиген; фасосец Евагон; двое Евфрониев, один из Афин, другой из Амфиполя; маронит Гегесий; двое Менандров, один из Приены, другой из Гераклеи; маронит Никесий, родосец Пифион. (9) Родина следующих осталась мне неизвестна: это Андротион, Есхрион, Аристомен, Афинагор, Кратет, Дад, Дионисий, Евфитон, Евфорион, Евбул, Лисимах, Мнасея, Менестрат, Плентифан, Перс, Феофил.[10] Все, названные мною, писали прозой; о тех же предметах некоторые писали стихами, например аскреец Гесиод и эфесец Менекрат.[11] (10) Их всех известнее Магон карфагенянин, который все разрозненное охватил в двадцати восьми книгах, написанных по-пунийски; Кассий Дионисий из Утики перевел их в двадцати греческих, которые и послал претору Секстилию: в этих свитках он немало чего добавил из книг тех греческих писателей, которых я назвал, а у Магона отнял целых восемь книг. Диофан в Вифинии с пользой свел его работу до шести книг и послал их царю Дейотару.[12] (11) Я постараюсь изложить предмет еще короче в трех книгах: в одной будет рассказано о земледелии, в другой о скотоводстве, в третьей о приусадебном хозяйстве. В первой же книге я займусь изъятием того, что, по-моему, не относится к земледелию. Я покажу, таким образом, сначала, что подлежит отделению от него, а затем буду говорить о хозяйстве, следуя естественному его делению. Источников у меня три: то, что я сам заметил, хозяйничая в своих имениях, читанное мной и слышанное от людей опытных.
В праздник сева я пришел в храм Земли но приглашению храмового служителя, как называть его научились мы от наших отцов, - или служки, как поправляют нас нынешние умники.[13] Там я наткнулся на Г. Фундания, моего тестя, на Г. Агрия, римского всадника, поклонника Сократа, и на П. Агразия, откупщика. Они рассматривали нарисованную на стене карту Италии.[14] "Вы почему здесь? - говорю я. - Праздник сева привел вас сюда на досуге, как всегда бывало, наших отцов и дедов?" - (2) "По той же, думаю, причине, - отвечает Агрий, - что и ты: нас пригласил храмовой служитель. А если это так, судя по твоему кивку, то придется тебе посидеть вместе с нами до его возвращения. Его вызвал эдил, который ведает этим храмом, и он еще не пришел обратно, но оставил человека попросить нас, чтобы мы его подождали. Хотите тем временем действовать по старой поговорке: "Римлянин побеждает сидя на месте"".[15] - "Хорошо", - говорит Агрий, и, вспомнив слова: "до порога самая длинная дорога"[16] он направился к скамейкам, а мы следом за ним.
(3) Когда мы сели, заговорил Агразий: "Вы, изъездившие столько стран, скажите, видели вы землю, обработанную лучше, чем Италия?" - "Я думаю, - ответил Агрий, - нет страны, которая была бы так обработана вся целиком.[17] Во-первых, земной шар делится Эратосфеном[18] в полном согласии с природой на две части: южную и северную, (4) и нет сомнения, что северная часть здоровее южной, а которая здоровее, та и плодороднее. Вот и следует признать, что в Италии гораздо удобнее заниматься земледелием, чем в Азии, во-первых, потому, что она находится в Европе, а во-вторых, потому, что эта часть Европы умереннее, чем лежащая в глубь за ней. Там стоит почти вечная зима, и неудивительно, что между северным кругом и полюсом есть страны, где солнца не видно шесть месяцев подряд. В океане в той стороне, говорят, нельзя даже плавать, потому что море замерзло.[19] (5) Фунданий: "Хм, и ты думаешь, что там может что-нибудь родиться и можно что-нибудь вырастить? Правильно сказал Пакувий: "Если вечно солнце или вечно ночь, то от огненного пара или от холода гибнут все земные плоды".[20] Я и здесь, где ночь и день равномерно приходят и уходят, не смог бы жить в летние дни, не раскалывай я их сном в полдень, словно дерево привоем.[21] (6) А там, в этом шестимесячном дне или ночи, каким образом можно что-нибудь посеять, взрастить или сжать? и наоборот, есть ли полезное растение, которого нет в Италии, - больше того, которое не оказывается здесь превосходным? какую "полбу" сравню я с кампанской? какую пшеницу с апулийской? какое вино с фалернским? какое масло с венафрским? не засажена ли Италия деревьями так, что кажется сплошным фруктовым садом? (7) разве Фригия, которую Гомер называет άμπελόεσσα, больше покрыта виноградниками? Или пшеницей Аргос, который тот же поэт называет πολύπυρον?[22] В какой стране один югер приносит по десять и по пятнадцать мехов вина, как некоторые местности в Италии? разве М. Катон не пишет в своих "Началах" так: "Галло-Римской названа область, которая роздана подушно и находится по сю сторону от Аримина и по ту от области пиценов. В этой области по некоторым местам с одного югера получают по десять мехов вина".[23] А разве в Фавентинской области[24] нет лоз, которые он же называет "трехсотницами", потому что югер дает там триста амфор"? Тут он посмотрел на меня: "Марций Либон, твой префект фабров,[25] рассказывал, что в его фавентинском именин лозы его дают именно такое количество вина. (8) Италийские люди обращали внимание в хозяйстве прежде всего, по-видимому, на два пункта: обернутся ли их издержки и труды доходом и здорово ли место или нет. Если одно из этих условий выпало, а человек все равно хочет вести хозяйство, то он рехнулся, и его надо отдать на попечение родным. Никто в здравом уме не захочет тратиться и расходоваться на хозяйство, если видит, что расходы его не окупятся; или видит, что урожай, который он может получить, вырастет затем, чтобы погибнуть в этом зараженном месте. (9) Думаю, впрочем, что тут есть люди, которые могут все это объяснить лучше: я вижу, идут Г. Лициний Столон и Гн. Тремелий Скрофа: предки одного внесли закон о размерах имения (закон, запрещающий римскому гражданину иметь больше пятисот югеров, это закон Столона); а он сам тщательным ведением хозяйства утвердил за своим родом прозвище Столонов: в имении у него не найдешь ни одного волчка, потому что он выкапывал вокруг деревьев побеги, идущие от корней; их зовут "Stolones". Из этого же рода происходил Г. Лициний, который, будучи народным трибуном спустя 365 лет после изгнания царей, первый вывел народ для принятия законов из комиция на семи-югерный надел форума.[26] (10) А другой - это твой коллега, который был членом комиссии двадцати по разделу кампанских земель: Гн. Тремелий Скрофа, человек, обладающий всеми достоинствами; его считают самым сведущим в хозяйстве римлянином".[27] - "А разве не по справедливости? - говорю я. - Его имения обработаны так, что многим приятнее глядеть на них, чем на некоторые по-царски отделанные здания! К нему в усадьбу приезжают поглядеть не на картинные галереи, как к Лукуллу,[28] а на хранилища для фруктов. Его сады, говорю, - сколок с верхнего конца Священной Дороги, где за фрукты платят золотом".[29] (11) Тем временем они подошли к нам, и Столон спрашивает: "Что это? мы пришли, когда обед уже съели? не видно и Л. Фундилия, который нас пригласил". - "Успокойтесь, - говорит Агрий, - не только не вынуто еще яйцо, которым кладут конец заездам квадриг в цирке, по мы не видели и того яйца, которым обычно открывается обеденное торжество.[30] (12) Итак, пока вы его вместе с нами не увидите и пока не придет храмовой служитель, объясните нам, что является целью земледелия: польза, удовольствие или и то и другое. Говорят, что знатоком в земледелии являешься сейчас ты; раньше им был Столон". - "Сначала, - говорит Скрофа, - нужно определить, касается ли земледелие только того, что сеют в поле, или занято также и тем, что выращивают в деревне, например овцами и крупным скотом. (13) Я вижу, что те, кто писал о земледелии и по-пунийски, и по-гречески, и по-латыни, забрели дальше, чем следовало". - "Я по крайней мере, - говорит Столон, - думаю, что не следует им подражать во всем. Гораздо лучше поступили те писатели, которые отвели себе меньшую область и выключили то, что не относится к их предмету. Все отрасли скотоводства, например, которые у большинства не отделены от земледелия, подлежат скорее ведению пастуха, чем земледельца. (14) Поэтому и распорядители, приставленные к тому и к другому делу, различаются по своим наименованиям: один зовется виликом, другой - старшим пастухом. Вилика ставят надзирать за обработкой земли, и его имя происходит от слова "villa", потому что он свозит в усадьбу урожай и он же вывозит его на продажу. Селяне поэтому и сейчас говорят не "via", а "veha" по причине перевозок, и называют место, куда они везут и откуда везут, не "villa", a "vella". Так же о тех, кто живет извозом, говорится, что они velaturam facere". - (15) "Конечно, - говорит Фунданий, - скотоводство это одно, а земледелие другое, но они смежны; и во флейте ведь правая трубка не то же, что левая, и однако они как-то объединены между собой, потому что одна наигрывает мелодию песни, а другая ей вторит".[31] - (16) "Можешь добавить, - говорю я, - что, по словам Дпкеарха, ученейшего мужа,[32] пастушеская жизнь и вела начальную мелодию, а земледельческая ей вторила. Он показал нам, какой была первоначально жизнь в Греции; в давние времена было так: люди вели пастушескую жизнь и даже не умели пахать землю или сажать и обрезывать деревья; после уже, по прошествии времени, взялись за обработку земли. Поэтому земледелие только вторит пастушеской жизни: оно стоит ступенькой ниже: так левая трубка помещается под отверстиями правой", - (17) "Ты флейтист, - говорит Агрий, - ты отнимаешь не только всех животных у хозяина, но и животинку у рабов, которым хозяева разрешают ее держать. Ты даже уничтожаешь арендные договоры, в которых мы пишем: "колону запрещено пасти на засаженном участке козью породу", а даже астрология пустила коз на небо, недалеко от Тельца". - (18) "Смотри, Агрий, - говорит Фунданий, - не скажи невпопад: в договорах ведь пишется "некоторый скот". Некоторые животные - ведь сущий яд для земледелия, как вот эти самые козы. Они общипывают и портят все молодые посадки, особенно же лозы и маслины. (10) Поэтому, исходя из соображений разных, и установлено вести на заклание к алтарю одного бога козью породу, а другому богу такой жертвы не приносить; один из ненависти не желает козы и видеть, а другой именно желает видеть ее гибель. Так и случилось, что отцу Либеру, нашедшему виноградную лозу, режут козлов в наказание за их вины; Минерве же, напротив, не режут никого из козьей породы, потому что маслина, обгрызенная козой, говорят, становится бесплодной: козья слюна для ее плодов яд. (20) Поэтому в Афинах и не пускают коз на Акрополь (разве что для обязательного жертвоприношения), чтобы коза не дотронулась до масличного дерева, которое, говорят, впервые там выросло". - "Нет ни одного животного, - говорю я, - до которого земледелию было бы дело, кроме тех, которые помогают обработать поле, т. е. могут пахать в упряжке". - (21) "Если это и так, - говорит Агразий, - то каким образом можно убрать из имения скот, когда навоз, который так полезен, дают стада?" - "В таком случае, - говорит Агрий, - поскольку мы решили, что для земледелия надобно иметь рабов, то и торговля ими является отраслью земледелия. Ошибка в том, что скот может и быть в имении, и приносить доход в этом имении, но отсюда не следует, что им ведает паука о земледелии. Тогда бы ей следовало заняться и другими предметами, не имеющими ничего общего с землей; бывает же, например, что в имении есть много ткачей, устроены ткацкие мастерские, а также есть и другие ремесленники".
"Итак, - говорит Скрофа, - отделим от земледелия скотоводство, а если кто захочет, то и кое-что другое". - (22) "Ужели, - говорю я. - следовать мне книгам Сазерн, отца и сына,[33] и считать, что вопрос о том, как следует разрабатывать глинища, больше относится к земледелию, чем разработка серебряных пли других рудников, которые, конечно, окажутся в каком-нибудь имении. (23) Ни каменоломни, однако, пи песчаные карьеры не относятся к земледелию, как не относятся к нему и глинища. Это не значит, что их не надо разрабатывать в том имении, где это удобно, и не надо получать от них дохода: если, например, имение лежит при дороге и место это удобно для путников, то надо выстроить здесь гостиницу; как бы ни была она, однако, доходна, она не имеет отношения к земледелию. Не всякий доход, полученный хозяином благодаря имению или даже в имении, следует относить за счет земледелия, а только тот, который принесла засеянная земля". - (24) "Ты, - подхватил Столон, - завидуешь такому писателю и придираешься к глинищам, чтобы только опустить и не похвалить некоторых превосходных замечаний, целиком относящихся к земледелию". (25) Скрофа улыбнулся; он был знаком с этими книгами и презирал их; Агразий же думал, что только он их знает, и попросил Столона привести такие замечания. Тот начал: "Он в таких словах пишет о том, как выводить клопов: "Положи змеиный огурец в воду и вылей ее, где захочешь: ни один клоп не появится. Или же смажь ложе смесью из бычьей желчи с уксусом"". (26) Фунданий смотрит на Скрофу: "Это правда что он говорит? Это написано в книге о земледелии?" - "Клянусь Геркулесом, так же, как и следующее: если ты хочешь свести волосы, то он велит положить в воду желтую лягушку и, уварив эту воду до одной трети, мазать этим тело". - "Лучше скажи, - говорю я, - о том, что в этой книге больше имеет отношения к здоровью Фундания: у него ведь часто так болят ноги, что весь лоб собирается в морщины". - "Пожалуйста, скажи, - говорит Фунданий, - я предпочитаю слушать о своих йогах, чем о том, как нужно сажать свекольную рассаду".[34] Столон улыбнулся: "Скажу, - говорит, - теми же самыми словами, какими он это сам записал (я слышал это о Тарквене: когда у человека стали болеть ноги, то кто его вспомнит, того можно вылечить). "Я тебя вспоминаю, вылечи мои ноги. Земля болезнь держи, здоровье здесь подожди в моих ногах". Он велит пропеть это трижды девять раз, коснуться земли, плюнуть, петь натощак".[35] (28) "Много, - говорю, - и других диковинок найдешь ты у Сазерны: все это не имеет ничего общего с земледелием и должно быть поэтому выброшено". - "Как будто, - говорит он. - у других писателей не найдется ничего такого. Разве в книге самого великого Катона о земледелии нет множества подобных же сведений, например, каким способом делать пирог, как печь лепешки, каким образом солить ветчину". - "А ты не помнишь, - говорит Агрий, - что он пишет: "если хочешь на пиру много выпить и поесть с удовольствием, то нужно прежде съесть листиков пять сырой капусты, прилитой уксусом".
"Итак, - говорит Агразий, - так как устранено то, что по характеру своему следовало исключить из отдела о земледелии, то научите нас, какие знания требуются в хозяйстве, наука это или что другое, с чего она начинает и где ее конечная цель". Столон посмотрел на Скрофу: "Ты, - говорит, - должен рассказывать: ты первый и возрастом, и достоинством, и знанием". Не затрудняясь, тот говорит: "Во-первых, это не только наука, но важная и необходимая наука: это знание того, что следует сеять и что делать на любом поле, чтобы земля постоянно давала наибольшие Урожаи.
"Она начинает со знакомства с теми же основными элементами, которые, по словам Энния, суть основные элементы вселенной, - это вода, земля, воздух и солнце.[36] Их следует изучить, прежде чем ты бросишь семена и тем заложишь основание урожаю. Исходя отсюда, земледельцы должны стремиться к двум целям: к пользе и к удовольствию. Польза требует того, что доходно; удовольствие - того, что приятно; на первом месте скорее стоит полезное, чем приятное. (2) Правда, обработка, придавая участку вид более привлекательный, делает его в большинстве случаев не только плодороднее (когда, например, деревья, по которым вьются лозы или маслины, рассажены рядами): такое имение и легче продать, и цены ему прибавится. Из двух имений, приносящих одинаковую пользу, каждый заплатит дороже за то, которое благообразнее, а не за то, которое не имеет никакого вида.[37]
(3) Больше всего пользы принесет имение, лежащее в здоровом месте, потому что там доход верный; наоборот, на зараженном участке, хотя бы и плодородном, болезни не допустят земледельца получить доход. Там, где приходится вести счета с Орком,[38] под вопросом стоит не только доход, но и самая жизнь работающих. Поэтому в нездоровом месте земледелие превращается в азартную игру, где ставкой оказывается жизнь хозяина и его состояние.
(4) Знанием, однако, можно ослабить это бедствие. Не в нашей власти создать здоровый климат и здоровую почву: это дело природы; и однако от нас зависит многое, и при усердии мы можем ослабить действие болезнетворных сил. Если имение заражено по причине зловония, которое в каком-то месте поднимается от земли или от воды; если оно расположено в слишком жаркой местности; если там дует злой ветер, то все эти недостатки обычно исправляет хозяин с помощью своих знаний и расходов. Тут чрезвычайно важно, где поставлены постройки, какой они величины, куда смотрят их портики, двери и окна. (5) Разве знаменитый Гиппократ не спас во время сильной чумы своими знаниями не то что одно имение, а множество городов?[39] Зачем, впрочем, звать мне его в свидетели? вот наш Варрон: когда войско и флот стояли в Коркире и все дома были полны больных и умерших, он проделал новые окна и открыл дорогу северному ветру; преградил доступ зараженному воздуху, переставил двери, принял ряд других подобных же мер и благодаря своему усердию вернул домой своих спутников и домочадцев здравыми и невредимыми.[40]
"Так как я сказал о том, с чего начинает наука о земледелии и какие цели она преследует, то остается посмотреть, сколько отделов имеется в этой науке". - "Когда я читаю множество книг Феофраста - одни озаглавлены φυτών ιστορίας, а другие φοτικών αίτίων, - говорит Агразий, - то мне кажется, что они неисчислимы". - (2) "Эти книги, - говорит Столон, - годятся для тех, кто хочет работать скорее в философских школах, чем в поле. Я не хочу этим сказать, что в них нет ничего полезного и нужного всем.[41] (3) Все-таки лучше уж ты расскажи нам об отделах земледельческой науки". - "В земледельческой науке, - говорит Скрофа, - есть четыре главных отдела: во-первых, ознакомление с имением, с тем, какая в нем почва и каков ее состав; во-вторых, с тем, какое в этом имении оборудование требуется и какое должно иметь для его обработки; в-третьих, что надо в этом поместье делать, чтобы его обработать; в-четвертых, в какое время какие работы полагается в этом имении производить. (4) Каждый из этих главных отделов делится самое меньшее на две части: первая часть первого отдела занята землей и почвой, другая - усадьбой и хлевами. Второй отдел, занятый рассмотрением движимого инвентаря, который должен быть в имении для его обработки, тоже распадается на две части: одна касается людей, с помощью которых обрабатывается земля, другая - остальных орудий. Третий, касающийся работ, подразделяется так: что для чего следует приготовить и где что делать. Четвертый отдел трактует о сроках: что надо сообразовать с годовым кругооборотом солнца и что - с месячным бегом луны. Я сначала поговорю о первых четырех отделах, а затем обстоятельнее о восьми вторых.[42]
[1] Римская пословица. «Мы не больше, чем пузыри», — говорит один из гостей Тримальхиона (Petr. 42).
[2] Пророчица из Малой Азии, бродившая из города в город, из страны в страну. Главным местопребыванием ее считались Эрифры (город на ионийском берегу Малой Азии, против Хиоса); оттуда ее предсказания проникли в Кумы, а из Кум в Рим. Образ ее принял постепенно сказочные очертания; возраст ее измерялся тысячелетиями; из ее предсказаний возникли разные собрания оракулов, а сама она расщепилась на ряд сивилл: Варрон (Lactant. div. inst. 1.6.8) пишет, что сивилл было десять. От него же сохранился и знаменитый рассказ о том, как кумекая сивилла продавала Тарквинию Приску свои книги, в которых содержались предсказания о будущих судьбах Рима. К этим книгам неизменно обращались в трудные для государства времена за указаниями, чем и как смягчить гнев богов.
[3] Ср. греческую поговорку σύν Άθηνη̃ καί χει̃ρα κινει: у Эсхила — frg. 395N φιλει̃ δξ τω̃ καμνοντι συσπεύδειν θεός — нашу: «Бог, бог — да и сам не будь плох».
[4] Илиада и Одиссея начинаются обращением к Музе; также начинает свой эпос и Энний.
[5] Совет двенадцати верховных богов с Юпитером во главе. В него входили следующие божества, перечисленные Эннием (порядок диктовался требованиями гекзаметра): Юнона, Веста, Минерва, Церера, Диана, Венера, Марс, Меркурий, Юпитер, Нептун, Вулкан, Аполлон. Довольно рано были поставлены этим богам на форуме (на подъеме к Капитолию) 12 позолоченных статуй (портик, им посвященный, был раскопан в 1834 г.). Список «богов, главных покровителей земледельцев», составлен Варроном по собственному выбору.
[6] Когда в начале V в. молодую Римскую республику постиг неурожай, то, по совету Сивиллиных книг, греческой триаде — Деметре, Дионису и Коре — был воздвигнут на Авентинском холме храм. Чужеземные божества были отождествлены с исконными римскими: Деметра — с Церерой, богиней произрастания, «матерью полей» (CIL.XI.3196); Дионис — с Либером, древним италийским божеством, воплощением творческих сил природы. Виноградарство и виноградники находились под его особым покровительством. В одной надписи он так и называется «охранителем виноградников» (CIL.V.5543).
[7] Флора — древнеиталийская богиня, покровительница цветущих растений. Робиг — божество, во власти которого было отвратить от молодых посевов страшный бич их, ржу. Робигалии справляли 25 апреля, Флоралии — от 28 апреля до 2 мая.
[8] Венера — исконная италийская богиня, покровительница в природе всею, что полно прелести и силы, только впоследствии идентифицированная с греческой Афродитой. Практический смысл римлян превратил ату богиню в специальную защитницу садов и огородов. Храмовый праздник обоих ее святилищ в Риме приходился на 19 августа, тот самый день, когда справлялись Сельские Виналии. — праздник, посвященный Юпитеру. Отпадение это привело к тому, что Сельские Виналии уже ко времени Варрона стали считать праздником в честь Венеры.
[9] Bonus Eventus — податель счастливого завершения во всех делах и предприятиях, но особенно в земледелии.
[10] Гиерон II (270 — 216 до н. э.). Его интерес к земледелию, главному источнику доходов Сицилии, засвидетельствован «Гиероновым законом», определявшим размеры податей, которые уплачивали земледельцы. Закон этот действовал еще во времена Цицерона (in Ver. II. 13.32 и 34; III.6.14). Ближе о произведениях Гиерона по сельскому хозяйству ничего неизвестно.
— Аттал Филометор — пергамский царь (138 — 133 до н. э.); собственноручно возделывал свой сад, где сеял но преимуществу ядовитые растения.
— Ксенофонт (430 — 354 до н. э.). Его «Домострой» содержит ряд советов но сельскому хозяйству. — Аристотель (384 — 322 до н. э.). Варрон имеет в виду сочинение «О растениях», ошибочно приписанное Аристотелю.
— Архит пифагореец. Ему ошибочно приписывали книгу «О земледелии», автором которой был его тезка, упоминаемый у Афинея (ХII.516с.).
— Амфилох афинянин написал книгу «О мидийской траве (люцерне) и китисе», в которой, основываясь на собственном опыте, горячо рекомендовал разведение этих восточных кормовых растений. Так как и Аристотель, и Феофраст еще не знают всей пользы их, то, очевидно, Амфилох жил позднее; в точности определить время его жизни невозможно.
— Аристандр афинянин написал книгу о чудесных изменениях, которые происходят в деревьях.
— Бион из Сол (Киликия) — географ; писал также о сельском хозяйстве.
— Андротион: о нем узнаем из Феофраста (Tlieophr. h. pl. II.7.2; с. pl. III.10.4). Он писал о садоводство, хорошим знатоком которого, по-видимому, был.
— Остальные перечисленные Варроном писатели известны только по имени. Каталог этих имен тем не менее представляет большой интерес. Он свидетельствует о том, как прилежно работали греки над вопросами сельского хозяйства. Судя по тем немногим, о которых мы кое-что знаем, они разрабатывали отдельные, частные вопросы из области сельского хозяйства: Андротион, например, писал о плодовых деревьях. Амфилох — о люцерне. Сельскохозяйственной энциклопедии никто из них не оставил; об этом свидетельствует и то обстоятельство, что такие энциклопедии Варрон выделил особо.
[11] Гесиод — поэт VIII в. до н. э., родом из Аскры, деревни в Беотии. Его поэма «Труды и дни» (есть русский перевод В. Вересаева) посвящена главным образом сельскому хозяйству.
— Менекрат (III в. до н. э.). В своей поэме «Дела» касался, между прочим, и пчеловодства.
[12] Магона Колумелла назвал «отцом науки о сельском хозяйстве» (1.1.13). «Наш сенат оказал ему такую честь, что, по взятии Карфагена, раздарив библиотеки африканским царькам, решил только его 28 книг перевести на латинский язык» (PI. XVIII. 22). На греческий язык эту энциклопедию перевел Кассий Дионисий, дополнивший ее (в чем и как, мы не знаем) сведениями, почерпнутыми из сочинений греков, писавших о сельском хозяйстве. В Африке в 88 г. до н. э. был претором Секстилий (Pint. Маг. 40); в качестве претора он жил в Утике, и Дионисий, уроженец этого города, и поднес ему свой труд. Громоздкость этого труда, а может быть и некоторые усовершенствования и новшества в сельском хозяйстве и технике работ были причиной новой переработки, предпринятой Диофаном Вифинским. Денотар, которому он посвятил свою работу, был царем Галатии и современником Цицерона.
[13] «Мать Земля» — Tellus Mater — богиня хлебной нивы, которая принимает в свое лоно зерно и выращивает его. Праздник сева — feriae sementivae — приходился на январь; храм богини был выстроен на склоне Эсквилина, в Каринах. Варрон и его друзья были приглашены храмовым служителем; он жил при храме, обязан был следить за его чистотой и сохранностью всего храмового имущества и был подчинен магистратам, на которых возлагали верховный надзор за священными зданиями. В данном случае таким магистратом был эдил. Варрон с его вниманием к словам отметил разницу в произношении названия этого лица: раньше его называли «aeditumus» (правильная форма, ср. finitumus, legitumus), в конце I в. до н. э. — «aedituus». Перевод — «служитель», «служка» — имел целью передать эту разницу.
[14] Очень интересное упоминание о географической карте Италии. Мы встретим упоминание о карте еще у Ливия: Ти. Семпроний Гракх, покорив Сардинию (174 г. до н. э.), поставил карту ее в храме Матери Матуты (XLI.28).
[15] Поговорка эта возникла в связи с успешной тактикой Кв. Фабия Максима «Медлителя» в войне с Ганнибалом. Ср. Liv. ХХII.39.15: «Ты сомневаешься, что мы одолеем врага сидя?» (sedendo superaturi sumus).
[16] Эта поговорка встречается только однажды в этом месте.
[17] Одно из важнейших мест для характеристики «чувств природы» у древнего италийца: самое прекрасное для него — это земля, возд<