Однако было несколько моментов в моей жизни, когда из-за нашего богатство я чувствовала себя неловко. Мне было трудно найти себе настоящих друзей в школе. С каждым новым знакомством появлялись условия, и я стала девочкой, которую приглашали на ночевки или же вечеринки, только потому, что я приходила с кредитной карточкой, что подразумевало под собой неограниченное количество пиццы и напитков.
Это была еще одна причина, по которой меня так тянуло к моему близнецу. У Ви тоже была такая проблема. Он был раздавлен, когда влюбился в девушку, которая была с ним только до того момента, пока он не купил подвеску, которую она так просила.
Мы оба были обижены другими людьми и именно поэтому искали утешения друг в друге. Деньги, как предполагалось, должны были облегчить нашу жизнь, но стали в большей степени проклятием, чем благословением. И я никогда не чувствовала этого так остро, как в тот момент, когда стояла сбоку поля для игры в поло и наблюдала, как мужчина, который владел мной, приподнимался и опускался в седле.
Джетро выглядел... свободным.
В первый раз с того момента, как я встретила его, он выглядел... счастливым.
Его выражение лица не было обременено никакого рода ответственностью.
Его тело выражало плавность и изящество.
Его глаза были теплыми и золотистыми, когда он склонился к загривку своей лошади и ударил по мячу с такой силой, что он полетел как комета по полю.
На поле он уносился от всего, с чем ему приходилось жить, а ненависть, которую я испытывала по отношению к нему, — отвращение и отчаяние оттого, что я обнаружила свою захороненную семью на заболоченной пустоши — смягчилась.
Я не могла презирать того, кто жил в такой же клетке, как и я. Я не могла ненавидеть того, кто являлся таким же простым винтиком для своего отца. И я, определенно, не могла испытывать отвращение к тому, кто всю свою жизнь искал способ сбежать от всего этого.
|
|
Перед тем как мы приехали, и солнечный свет ворвался в пространство, а наклонный скат грузовика был опущен, я изнемогала от неутолимого желания сбежать. Люди, открытое пространство и машины — все словно ожидали того, чтобы помочь мне сбежать от Хоук. Это было бы очень просто — разве не так? Каким-то образом скрыться от пристального внимания моих охранников и броситься к стоящему рядом случайному человеку со своими рассказами о бредовых долгах и жестоком обращении.
Я могла быть спасена.
Я могла вернуться домой.
Но я остановилась на мгновение и задала себе вопросы, на которые сомневалась, что когда-либо получу ответы. Почему моя мама, моя бабушка и прабабушка остались? Несомненно, они могли бы найти такую возможность и попытаться сбежать?
Я прекрасно знаю причину своего промедления: я хотела быть последней Уивер, которую они забрали. Но мои предки... какие у них были мысли касательно этой ситуации? Возможно, они разделяли ту же самую цель, что и я — верили ли они, что смогут изменить свою судьбу или смогут убить Хоук?
Их попытка провалилась?
Возможно, мне тоже суждено испытать неудачу?
Громкий удар по мячу раздался как гром, когда Кес возник перед другим игроком, давая Джетро время устремиться вперед и нанести удар, чтобы отправить мяч точно в цель.
Мое сердце застучало быстрее, когда сильные ноги Джетро прижались к скачущему жеребцу. Его руки, облаченные в перчатки, удерживали клюшку, как опасное оружие, пока его уровень концентрации не послал внезапную волну влажного желания между моих ног. Я хотела стать для него такой же драгоценной, чтобы он смотрел на меня с таким же нескрываемым счастьем.
|
|
Мои размышления о том, чтобы украсть машину и сбежать, сходили на нет с каждым следующим ударом сердца. Наблюдение за тем, как свободен Джетро, даровало мне правду, которую я искала.
Я была идиоткой, что осталась. Не воспользовалась судьбоносной возможностью.
Но я пришла к выводу: я лучше буду идиоткой и одержу победу, чем трусом и убегу.
Я никогда даже и не предполагала, что мне может понравиться поло. Я не могла заблуждаться сильнее. Я никогда в своей жизни не наблюдала чего-то настолько неистового и в той же степени чувственного.
Громыхающее землетрясение, которое создавалось восемью лошадьми, что проносились мимо, навсегда останется жить в моей душе. Мои мечты всегда будут воссоздавать в памяти Джетро, и насколько правильно он сейчас смотрелся — способным на все, радостным, идеальным во всех смыслах.
Еще один удар и мяч пронесся мимо, сопровождаемый огромной массой мышц и мужчин. От ударов клюшек, что сталкивались друг с другом, и недовольного ворчания игроков, которые находились всецело во власти игры, мой живот забурлил, наполняясь пузырьками.
Мне было велено оставаться в палатке под зорким взглядом Фло. Но мне стало скучно и досадно, когда Фло так феерично организовывал продажу бриллиантов, которая сопровождалась передачей огромных денежных сумм из рук покупателей в руки продавцов.
|
|
В тот момент, когда раздался звук свистка, я выскочила, посмотреть игру. И теперь, наблюдая за огромным количеством мужчин, которые были покрыты потом, я нашла свое спокойствие.
Внезапно Джетро посмотрел прямо на меня. Его рука дернулась, жестко натягивая поводья и тем самым, заставляя Вингс тряхнуть головой, пускаясь средним галопом [прим пер. При среднем галопе лошадь передвигается со скоростью 350-400 м/мин. Эта скорость является эталоном при передвижении лошади в соревнованиях классических видов спорта]. Все мое тело начало покалывать только оттого, что Джетро смотрел на меня. Мы удерживали зрительный контакт гораздо дольше, чем было безопасно, и в тот момент, когда он был уже далеко, я ощутила, словно понесла тяжелую утрату, как если бы он похитил мое сердце и забрал его парить над полем вместе с ним.
Я хотела кинуться за ним. Хотела отнять Мот у Кеса и бороться рядом с Джетро, а не против него. Я хотела испытать чувство погони, страха, опьяняющее ощущение непобедимости. Но больше всего я получить то, чем обладал Джетро...
....
свободу.
Я хотела испытать такое же состояние счастья, как и он. Пребывать в таком же спокойствии.
Я отчаянно хотела смотреть в его глаза, когда он был самим собой — никаких игр, никакой лжи, никаких долгов.
Внезапно Кес приподнялся в своих стременах, давая пять Джетро за еще один непринужденно забитый гол.
Джетро улыбнулся. Он светился от счастья. Он был великолепен.
Затем раздался звук свистка, и игра началась снова.
Его ощущение счастья резко сменилось в сторону агрессии. Он и Вингс двигались как единое целое — перемещаясь так плавно, словно их связывала телепатическая связь — пускаясь средним галопом, чтобы перехватить и забрать мяч. Джетро... или мне следовало называть его Кайт... вел на протяжении всей игры.
Он и правда единственный в своем роде.
Слезы подступили к моим глазам, когда я поняла, что на самом деле кроется за моим чувством ненависти.
Мое влечение медленно изменялось, постепенно возрастая. Я так отчаянно желала, чтобы у меня была сила прекратить его.
Но я обладала таким же количеством силы, чтобы остановить свое сердце от любви, как и оторвать себя от просмотра матча. Я ощутила гнев.
К концу первой части игры, мои трусики были влажными, а сердце изнывало от боли. Каждый мускул в моем теле гудел, как если бы меня избили, и я не могла остановить тихий голос, что повторял снова и снова:
«Ты влюбляешься в него».
«Ты влюбляешься в него».
«Ты влюбляешься в него».
Я не влюблялась.
Я не смогла бы.
Я не влюбляюсь.
Но независимо от того, какие слова я использовала: враг, мучитель, противник — они все прекратили иметь какое-либо значение.
На их место приходили совершенно другие слова: помощник, единомышленник... друг.
Когда раздался звук свистка, давая понять, что первая половина игры подошла к концу, я вздохнула удовлетворенно. Мне нужно было найти прохладное темное место и вновь склеить себя по кусочкам. Я не могла никому позволить — особенно Джетро — увидеть себя такой разбитой.
Краем глаза, я заметила Вингс, который направлялся ко мне. Джетро восседал на нем гордо и царственно, его янтарные глаза пылали страстью и потребностью.
Мой желудок сделал сальто.
«Он хочет тебя».
Я покачала головой. Он не мог прикасаться ко мне. Не тогда, когда я была такой уязвимой. Если бы он прикоснулся ко мне, я бы не смогла усмирить беспорядок, что царил в моей душе, и найти дорогу обратно.
«Беги!»
Есть только один выход.
Оставляя границы спортивного поля позади, я направилась сквозь толпу, стараясь убраться подальше от моих чувств и от мужчины, с которым я не могла встретиться лицом к лицу.
Благородные леди хихикали, потому что ворота были открыты для того, чтобы поддержать старинную традицию втаптывания в зеленое поле кусочков дерна, которые были вырваны лошадиными копытами при игре. Музыка раздавалась из огромных колонок, затопляя заполненное солнцем поле.
Я оставила все позади.
Направляясь быстрым шагом мимо личной палатки Хоук, я привлекла внимание Фло. Он согнул свой палец, показывая мне жестом зайти вовнутрь. Я покачала головой и показала в сторону границ, где располагались зрительские трибуны, подразумевая под этим, что мне необходимо немного пространства.
Он нахмурился, пробираясь сквозь толпу покупателей, которая без сомнения приобрела один или парочку контрабандных алмазов, устремляясь ко мне.
Нет, мне нужно время побыть наедине с собой.
Я пустилась бежать.
Мои балетки без труда опускались на густую траву, в то время как благородные леди боролось с тем, чтобы не замарать в грязи свои милые туфельки.
До того момента, как начался матч, я чувствовала себя, как рыба в воде — с жадностью поглощала дизайнерские фасоны их платьев и думала над тем, что бы я исправила в моделях, которые так заинтересовали меня. Все женщины вокруг были выряжены в платья, которые были сшиты из красивого материала. Они хихикали, прикрываясь своими шляпками, покрытыми легчайшим материалом органзы и вручную сделанными кружевными цветками.
Теперь те же самые модницы были преградой на моем пути, когда я пыталась обойти редеющую толпу и нырнуть вбок в сторону трибуны.
Никто не задержал меня, когда я не сводила глаз с земли и не прекращала идти, пока не завернула за заднюю часть ярусов с сиденьями и исчезла в тихом мире помостов и всклокоченной земли.
Как только тень накрыла меня, я вздохнула с облегчением.
Слава Господу.
Здесь не было никого, кроме составленных в кучу стульев и коробок с оборудованием для поло.
Тут я могла отпустить свой железный контроль и на мгновение погрязнуть в жалости к себе. Я облажалась, и мне нужно было найти какой-то способ, чтобы привести себя в порядок.
«Ты не влюбляешься в него».
Ни в коем случае.
Я нашла место, чтобы облокотиться, и уронила голову к себе на ладони.
— Ты не можешь, Нила. Подумай о своей семье. Подумай о том, для чего ты тут. Подумай о своей клятве.
Мой голос утих, как и слезы, которые я хотела пролить.
«Ты знаешь, как это все неправильно».
«Ты же знаешь, что он собирается сделать».
Я застонала, впиваясь пальцами в свои волосы и оттягивая их. Одинокая слезинка скатилась по спинке моего носа. Она задержалась на кончике носа, словно крошечный драгоценный камушек, прежде чем сорвалась и упала вниз на землю.
По крайней мере, я находилась в укрытии. Джетро не сможет найти меня, и к тому времени, как мы вернемся в «Хоуксбридж», я уже вырву свое собственное сердце и уничтожу все малейшие проявления чувств к нему.
Я сделаю то, что было необходимо. То, что было правильным.
Я просто надеюсь, что у меня хватит сил делать это снова и снова.
Делая глубокий вздох, я погружалась дальше во тьму. Мне нравилось мое убежище. Я не хотела покидать его.
«Ты можешь спрятаться от него, но ты не сможешь убежать от своих чувств».
— Заткнись, — я выругалась сама на себя. — Не думай о нем. Больше не смей.
— Если ты думаешь обо мне — я приказываю тебе не прислушиваться к твоему же совету.
В горле образовался комок. Я резко развернулась на месте.
«Ты допустила огромную ошибку».
Джетро стоял позади меня. Ворсинки пыли покрывали его коричневые джодпуры, а его высокие блестящие сапоги были в грязи. Он подкатал манжеты своего пышного рукава рубашки и снял бархатный жилет, обнажая линии своего живота, что скрывались под прозрачным материалом. Его легкая щетина была жесткой и небрежной, пока его резко выдающиеся черты лица говорили о сильном желании и еще более сильных эмоциях.
Мое тело напряглось. Легкие отказывались насыщать тело кислородом, отчего я задыхалась.
Его глаза нашли мои и все, чего мы избегали, затрещало по швам с неконтролируемой силой. Невидимая связь была осязаемой, мощной — практически ощутимой с ниточками удовольствия, что пронизывали мое тело, устремляясь к соскам и превращая их твердые камушки, отчего волна желания с неистовой силой сжала мое лоно.
Его дыхание участилось, когда мы стояли на месте, связные между собой вихрем нужды. Мы не разговаривали — мы не могли промолвить ни слова.
Он провел языком по нижней губе.
Мы не могли отвести взгляда друг от друга. И чем больше смотрели друг на друга, тем сильнее становилась наша связь.
Я не могла перестать смотреть на него.
Его аромат кожи и мускуса в одно мгновение столкнул меня с опасного обрыва, и я погружалась все глубже и глубже прямо в самый омут
Я не влюбляюсь в него.
Я уже влюбилась.
Джетро втянул вдох, его пальцы разжались и затем сжались по бокам.
Я не могла больше продолжать в том же духе. Чувствовать себя таким образом. Ненавидеть и любить одновременно.
Я больше не могла лгать.
Мое сердцебиение отдавалось в ушах, за моими закрытыми веками, в каждой подушечке пальцев. Моя татуировка воспламенилась, бриллиантовый ошейник сжался, и я осознала, что после всех событий, после всего, что сделали Хоук, это бы момент, когда я проиграла.
Прямо здесь.
Прямо сейчас.
Именно поэтому я не могла убежать.
Это желание.
Эта судьба.
Я влюбилась.
Я могла сбежать ото всех, кроме себя самой.
Я оставила любую идею побега.
Я издала низкий грудной стон.
Такой простой, едва уловимый шепот.
Но это было подобно стартовому пистолету, который издал неизбежный выстрел между нами.
Воздух вспыхнул языками пламени, хлынул поток жара, когда неистовая страсть воспламенила мою душу.
Джетро двинулся в мою сторону.
Он шел вперед на меня, его большие ладони захватили мои щеки и удерживали меня пленницей, когда он оттеснял меня до того момента, пока я не впечаталась спиной в строительные леса.
Его прикосновение было пожаром. Его хватка была свободой и пленом одновременно.
Он прислонился своим лбом к моему, его нос коснулся моего, а дыхание заменило мое.
В таком простом слиянии душ, мы сдались. Мы поддались. Мы ответили на один и тот же вопрос — разрешили одну и ту же неприличную дилемму.
Мы больше не могли это делать.
Он наклонил голову, и я задрожала в его объятиях, пока его пальцы впивались в мои щеки. Я задыхалась в ожидании его поцелуя. Стонала. Почти взвыла в его ожидании.
Но он ждал вечность, тяжело и быстро дыша, как будто не мог поверить в ценность происходящего момента.
Это был дар. Волшебство. Сбывшаяся мечта.
Меня пленил мой захватчик. Мой мучитель. Будущий убийца. Я желала лишь его. Мое сердце билось лишь для него.
Что же мне оставалось?
Что это означало?
Джетро зарычал, его пальцы задрожали, как будто он услышал мой вопрос.
У меня должно было быть больше самоконтроля. Я должна была найти способ остановить все это.
Но я отодвинула страхи и охотно сделала заключительный скачок в безумие.
Я подняла подбородок и прижалась своими губами к его губам.
Он замер.
Затем он растаял.
Его пальцы скользнули с моих щек к задней части головы. Я вскрикнула, когда его язык ворвался в мой рот, а руки сжали в кулаки мои волосы. Запутавшись пальцами в моих темных прядях, он отдернул назад мою голову, вынуждая меня открыться больше, углубить поцелуй — отдать ему все.
Я бы хотела сказать, что во мне еще осталось что-то от моей сущности. Я бы хотела признать, что падая в это безумие, я по-прежнему осознавала, кем была.
Но это было ложью.
Не было меня без него.
Не было Нилы без Джетро.
Не было Ниточки без Кайта.
Сейчас я знала это.
И это выбило воздух из меня так, как не могли никакие угрозы и пытки.
Мои глаза наполнились слезами, пока наши губы двигались, а языки сплетались.
Наш шепот и стоны слились, пока серенада нашего желания не затмила музыку снаружи и наши бешено колотящиеся сердца. Каждый глоток его вкуса подогревал, воспламеняя мое сердце, кожу и душу.
Он требовал от меня все и еще больше отдавал взамен.
Я держала в своих объятиях настоящего Джетро. Того самого, которого я видела, но сомневалась, что он существовал на самом деле. Он был сильным, изумительным и добрым.
И он заботился обо мне. Всем сердцем.
Не разрывая поцелуя, Джетро немного присел и сгреб материал моего платья. Он приподнял его и застонал, пока я извивалась, пытаясь помочь материалу собраться вокруг талии.
Он замер, когда нащупал кружевной пояс с подвязкой и острый кортик. Джетро приподнял бровь, очень медленно продвинул лезвие по моей коже и взял его в свою ладонь.
Я напряглась, бросая ему вызов отчитать меня за такие меры предосторожности.
Он открыл рот, чтобы заговорить, а затем в его темных глазах появилось одобрение.
— Используй его с умом только при крайней необходимости. — Отбросив кортик так, что он воткнулся прямиком в грязь, он прошептал: — Но я никогда не дам тебе причину опробовать его на мне.
Мы вновь соединились. Наши губы слились воедино. Я пленила его тело, пробегая пальцами по каждому его сантиметру. Его соски напряглись, когда я ласкала их поверх рубашки, а его спина выгнулась, когда я опустила руку и взяла в ладонь его стояк.
Пот покрыл нашу кожу, когда наша ловкость превратилась в неуклюжую потребность.
Умелыми руками Джетро быстро стащил мои трусики по ногам и подождал, когда я выступлю из них.
Его взгляд обжигал меня, когда он схватил меня за попу и приподнял, прижав к лесам.
Его губы вновь пленили мои, проглатывая каждый стон. Я вцепилась пальцами в его каменные бицепсы, смакуя его силу. Затем опустила руки, чтобы расстегнуть его джодпуры.
Он нахмурился, когда мои пальцы проскользнули в его боксеры и сжали его изнемогающий член.
— Я планирую заполнить тебя, — прошептал он, толкнувшись в мою руку. — Я отдам тебе то, что люди всю мою жизнь утверждали, я дать не могу.
Я прикусила губу, пытаясь сдернуть облегающий материал с его бедер. Я не хотела спрашивать, что именно он не мог мне дать.
Это было очевидно.
Это не было физически или даже эмоционально.
Здесь было намного большее.
Чувство, что делало нас людьми.
Возможность любить.
— Я хочу кончить в тебя, Нила.
Я закрыла глаза. Мое тело двигалось под порочную музыку, скручивало меня, превращая в блудницу. Я открыла глаза и поцеловала его.
— Чего же ты ждешь?
Он подвинул меня так, чтобы держать одной рукой. Затем Джетро прижал ладонь свободной руки к моей щеке и пробежался мозолистым пальцем по моим губам.
— Ничего... больше уже ничего.
Моя кровь стала рекой плавящегося желания.
Неуклюжими руками я освободила его член и провела большим пальцем по его скользкой головке.
Джетро откинул голову назад и толкнулся в мою ладонь.
Мой рот заполнился слюной от желания слизать блестящие капельки пота на его горле.
Я ласкала его жестко и быстро, когда удовольствие проникло в мое тело.
Джетро покачал головой, зажмурив глаза.
— Прекрати. Я слишком близко... чертовски близко. — Он схватился крепче за мою попу, раскрыв меня бесстыдно, выставив мою влажную киску, которая была так близка к его члену.
— Направь меня в себя, — его глаза вспыхнули. — Пожалуйста, Нила. Позволь мне трахнуть тебя.
Бесстыдно, я раздвинула ноги шире.
Джетро выдохнул в мое ухо:
— Сегодня ты вся моя.
Я прикусила мочку его уха, жестче, чем собиралась, впиваясь зубами. Он вздрогнул, а я прошептала:
— Не только сегодня.
Все его тело задрожало. Его движения стали отчаянными и нетерпеливыми.
Молча я направила его член между своими ногами и опустилась на него.
О боже.
Мои глаза закатились, а Джетро прорычал:
— Черт, ты ощущаешься так правильно.
Эти слова вывели меня из моего ступора, предоставив мне еще подсказку.
Внутри меня не было хорошо или влажно, или тепло — или еще как-то, как мужчина может сказать женщине, когда входит в нее.
Я ощущалась правильно.
Правильно для него.
Как дом для него.
Втянув воздух, он толкнулся глубже, проникая в меня.
Трения об строительные леса позади меня ранили мою спину, и Джетро крепче сжал меня в своих руках. Инстинктивно я обернула ноги вокруг него, пока он все жестче и жестче входил в меня.
Он застонал, когда я толкнулась к нему. Мое желание усмирило боль от его размера, превращая ее в сложный афродизиак, от которого я вскрикнула.
Каждый его сантиметр вторгся в меня — растягивая, оставляя клеймо.
Джетро прикусил мою шею, впиваясь зубами в нежную кожу.
— Я принадлежу тебе.
Я вздрогнула от движений его бедер. Я не могла не согласиться.
Его руки напряглись, когда он удобнее схватил меня, расставив ноги шире, чтобы удержать равновесие. Я знала, что он подготавливался к неумолимому темпу, и мой несостоявшийся оргазм начал расцветать.
Его толчки были жесткими, мышцы живота прикасались к моим с каждым толчком.
Мое сердце сладостно сжалось. Я обняла его руками за шею, держась и полностью отдавая себя этому мужчине, который владел моей душой.
Затем все померкло.
Хоук, Уивер и все остальные ненормальности между нами.
Были только я и Джетро. Жар и потребность.
Он входил в меня властными толчками, прижав к лесам. Мои лопатки кричали о помиловании, а киска просила большего.
Я хотела наказания за свою влюбленность.
Меня надо было покарать за то, что я пошла против всего, во что верила.
Казалось, Джетро понимал. Наши глаза встретились, и мы подгоняли друг друга. Наши тела врезались друг в друга жестко и резко.
Я потерялась в ритме, впиваясь в его густые волосы.
Притянув его лицо к своему, я страстно поцеловала его.
Наше дыхание слились в одно. Боль в моем лоне усилилась, пока я не начала пылать от желания. Страдание от хождения по кромке оргазма покрылось слоями удовольствия, превращаясь в невыносимый кайф.
Джетро впился пальцами в мою попу, жестче входя в меня. Его голос выдал то, о чем он думал:
— Только однажды, — выдал он, ускоряясь. — Только однажды я был так свободен.
Я не могла нормально думать. Я была в состоянии транса, загипнотизирована.
О чем он?
Громкий стон вырвался из груди Джетро, когда его член стал еще толще внутри меня. Его плечи сгорбились, пока он быстрее врезался в меня.
Мои мышцы сжались, готовясь к освобождению.
Джетро зарычал, захватив мой рот в поцелуе. Его язык двигался жестко в одном ритме с его бедрами. Он украл все мои мысли. Я растаяла в жаре моей бешено бурлящей крови. Извергающейся, двигающейся к моему лону.
Мое сердце сжалось в груди. Я не могла глотнуть достаточно воздуха. Я застонала, отрываясь от его губ, и укусила его за плечо. Его руки дрожали от моего веса. Он втянул воздух.
— Черт, Нила. Я не могу... я сейчас...
Я знала, о чем он говорил. Он был в темной пропасти — в глубине боли, в которой он обычно жил. Только в темноте существовали звезды и кометы, и вспышки молнии, которые просто ждали, чтобы разрушить и залить нас светом.
— Отдай мне все... — Я крепче сжала ноги вокруг его бедер, подвигая его к финальному толчку. Я толкнулась на него жестко и глубоко, как только смогла.
— Боже. — Черты его лица напряглись. Он сдался.
Я последовала за ним.
Наш ритм стал бешенным, мы трахались, отбирая все, что могли, друг у друга.
— Я с тобой, — прошептала я, в то время как сила оргазма украла мой голос и превратила меня в какофонию вспышек.
Джетро открыл глаза, мы вглядывалась друг в друга. В его золотистых радужках светилось все, что он не мог высказать. Правда сверкала, обостряя наше освобождение, делая из моего оргазма что-то катастрофическое.
Я закричала.
Это было единственное, что я могла сделать, чтобы дать выход внутреннему удовольствию.
Меня унесло в галактику взрывающихся звезд. Взрыв за взрывом, комета за кометой, я полностью распалась на части.
Джетро вскрикнул, прижав свой лоб к моему, когда его тепло взорвалось внутри меня. Его тело дернулось, когда волна за волной его сперма заполняла меня. Сладкая боль в моем лоне одновременно успокаивала и утверждала его силу, приветствуя его в моем теле.
Он кончил внутрь меня.
Впервые.
На каком-то первобытном уровне я завладела им. Он смешал себя со мной. Он никогда не смог бы забрать это.
Он был мой так же, как я была его.
Раз и навсегда.
«Кое-что еще может быть твоим из-за твоей тупости».
Я могла бы забеременеть.
Мое сердце застучало от страха, но этот страх померк на волнах удовольствия. Я разберусь с этим, но не сейчас.
Не сейчас.
Казалось, что наш оргазм длился вечность, но на самом деле всего пару мгновений. Пару чудесных мгновений, которые исцелили и разрушили нас.
Когда последствия оргазма утихли, я опустила ноги и выдохнула.
Джетро разжал свои объятия и вышел из меня. Влага покатилась по внутренней части бедра, когда я отодвинулась от его горячего тела. Я едва могла стоять.
Джетро вздрогнул, запихнув свой блестящий от влаги член в боксеры, и застегнул свои штаны. Он уже начал отстраняться. И ни за что в жизни я бы не позволила ему это. Он не мог дать мне все это, а затем закрыться.
Поправив платье и подняв трусики с кортиком с земли, я сказала:
— Ты знал, так ведь?
Он застыл.
— Что знал?
— О чем я думала, когда ты нашел меня.
Я была не готова к тому, как черты его лица расслабились или, как в его глазах загорелись тепло и забота.
— Да, знал.
Мое сердце барабанило от страха. Использует ли он это как оружие против меня или будет с уважением относиться к моим чувствам и не играть ими?
Он провел рукой по своим волосам, прежде чем погладил меня по щеке и грустно улыбнулся.
— Спасибо тебе, Нила. Спасибо за то, что только что мне отдала.
Поцеловав меня еще раз, он тяжело вздохнул и испарился.
В эту ночь у меня не было желания посещать Жасмин.
Не было надобности «исправлять» себя или же искать свой лед.
У меня не было желания меняться или же прятаться, или делать те вещи, которые я делал на протяжении всей жизни, чтобы суметь существовать в окружении своих родных людей.
Я был благодарен.
Даже больше чем благодарен.
Она заботилась обо мне.
Я ощущал это.
Я жил этим.
Она излила всю правду в мое горло и забрала прочь все заблуждения, что царили внутри меня.
Я еще никогда не испытывал такого счастья, когда скользнул в ее тело. Я никогда не чувствовал себя настолько цельным, чем в тот момент, когда удерживал ее в своих объятиях.
Я лег в кровать и улыбнулся только ради красоты самой улыбки.
Я нашел спокойствие... впервые в жизни.
Единственный раз.
Я был просто самим собой.
Жасмин была права.
Нила могла излечить меня.
У нее было то, без чего я сомневался, что мог выжить после сегодняшнего.
О чем бы заботился так сильно.
Чего бы хотел так отчаянно.
Несмотря на все мои ошибки и проступки, она с распростертыми объятиями приветствовала меня.
Она дала мне достаточно глубокое и чистое убежище, чтобы спрятаться.
Мои глаза жгло от благодарности. Я хотел засыпать ее подарками и обещаниями. Я вновь пережил опьяняющую радость, найдя что-то настолько ценное.
«Ты кончил в нее».
Мое сердце пропустило удар от этой мысли. Было глупо быть таким беспечным, но в тот момент, мне было плевать.
Это было идеально. Я должен был кончить в нее. Я бы ничего не изменил.
Близость с Нилой позволила мне уничтожить свои стены — быть достаточно сильным, чтобы ослабить свою бдительность и взять ее без защиты.
Я выдал ей правду.
Правду о том, кем был.
И в ответ она дала мне силу, верить в то, что, возможно, еще был выход.
Я не должен был и дальше прятаться.
Я наконец-то мог быть свободным.
Мое старое сердце было разбито.
Оно было заменено чем-то состоящим не из плоти и крови, а из бриллиантов и бессмертия.
Я влюбилась в контрабандиста, байкера — злодея.
Я влюбилась в мальчика из моего прошлого, в мужчину из моего будущего — в друга.