Я не видела Джетро четыре дня, с того матча в поло. Я пыталась найти его или включить телефон, чтобы написать ему. Нам было о чем поговорить, но мне нравилась наша расцветающая связь слишком сильно, чтобы обдумывать ее.
Я скучала по нему, но понимала его.
Понимала, через что ему приходится пройти.
Четыре дня я проводила большую часть своего свободного времени за шитьем и кройкой шаблонов для череды платьев, которые были бы главными в моей новой коллекции. Каждый день мой разум ругал меня, напоминая мне, что мой конец близко. Что Хоук нельзя доверять. Что мне нужно бежать и никогда не оглядываться.
Но мое сердце также громко спорило. Поощряя меня верить в то, что я нашла с Джетро. Довериться, что я могу изменить судьбу. Выкроить нам еще немного времени.
Я пока не знала как, но у нас возможен счастливый конец.
Просто обязан быть.
В «Хоуксбридж Холле» было тихо — тише, чем обычно. Большинство братьев «Блэк Даймонд», включая Хоук, были заняты крупной партией, в которой, как я слышала, были розовые бриллианты весом более восемнадцати карат.
Я задержалась в столовой достаточно надолго, чтобы узнать, что камни были почти бесценны и могли принести бессчетные миллионы на черном рынке.
Ночью я спала в своей роскошной кровати и обдумывала все о Джетро. Я становилась эгоцентричной — полностью поглощенной моими чувствами к нему.
Небольшая часть меня ненавидела женщину, которой я становилась. Прежняя Нила никогда бы так легко не отдалилась от своей семьи — особенно от Вона.
Но в то же самое время — они отдалились от меня.
А Джетро принял меня.
Однако не было никаких сомнений, что моя душа была разорвана и побита.
Джетро отдал мне все под трибунами в тот день, и таким образом он лишил меня ненависти и силы несправедливости, которые подпитывали меня бороться каждый день.
|
|
Это было нечестно.
Это было неправильно.
Но невозможно было изменить желание сердца Уивер.
Сейчас я была одинока. Сильнее, чем когда впервые прибыла сюда.
Я никогда не смогу вернуться к своей семье, вернуться домой.
Джетро удалось оторвать меня от прошлого, лишить рассудка и похитить мое сердце.
Я была не согласна с этим.
Я просто не могла согласиться.
И поэтому я сделаю то же самое с ним.
Я гладила бриллианты вокруг своей шеи. Я приехала сюда, веря, что никогда не буду достаточно сильной, чтобы бороться. Но сам того не ведая, Кат привел несчастье в свой дом. День за днем, как коврик из-под его ног, я вытаскивала все то, что было его личным.
У меня были средства продолжать сеять хаос... все, кроме одного.
Мне нужна последняя вещь, чтобы до конца заполнить свой арсенал.
Пришло время узнать, где пропадал Джетро.
Пришло время узнать, кто живет за той дверью на втором этаже.
Я посмотрела на часы над аквариумом в моей комнате. Только за полночь.
Я слышала, как мужчины умчали на своих мотоциклах час назад, окутанные дымом выхлопных труб. Не было лучшей ночи для моей разведки.
Коридоры будут пустыми, а Дэниель будет далек от того, чтобы воплотить свою угрозу в реальность.
Решительность наполнила мои вены. Я села в кровати и свесила ноги сбоку.
Мне потребовалось две минуты, чтобы скользнуть в легинсы для йоги и натянуть старую толстовку, перед тем я как взяла свой инкрустированный рубинами кортик и засунула его за пояс.
|
|
С колотящимся сердцем я выскользнула за дверь и прокралась по коридору.
Мои уши напрягались, чтобы услышать звуки ночных скитальцев. Я подходила на цыпочках к каждому углу и быстро пробегала мимо камер, мигающих над каждым гобеленом.
«Хоуксбридж Холл» дышал глубоко и без сновидений — свободный от обычных жильцов, позволяя мне красться под светом луны, как ни в чем не бывало.
Я нашла винтовую лестницу, по которой Джетро тащил меня, и поспешила наверх так быстро, как могла. Если бы я встала внизу и начала обдумывать все, моя храбрость могла покинуть меня.
Мои кончики пальцев покалывало, как будто они знали, что именно на этом этаже Джетро выгравировал инициалы на моей коже.
Я посмотрела на пространство над картинами, всматриваясь в мигающие красные огоньки камер. На этом этаже их еще больше, казалось они... защищали что-то. Что?
Я, как могла, проходила под ними, пытаясь оставаться вне диапазона видимости, но я ничего не знала об этом.
Джетро узнает, куда я ходила.
Он может посмотреть запись любого моего движения. И хоть я и боялась столкнуться лицом к лицу с возмездием, это не остановило меня пробраться к двери, в которую он стучался.
В момент, когда я оказалась перед дверью, мое сердце начало бешено стучать.
Что, черт подери, я делала?
Что я собиралась сделать? Постучать и вежливо спросить, зачем Джетро приходил сюда, когда убегал от меня? Я что думала, что смогу притвориться невидимой и рыскать по комнате, в то время как женщина, которую я слышала, задремлет?
«Ты идиотка».
Я застыла как вкопанная. Мне не следовало приходить.
|
|
Мои легкие сжались, когда что-то зашуршало по ту сторону двери. Мягкий свет просачивался через трещину ниже, купая ковер в теплом свете.
Я сглотнула крик, когда тень перекрыла свет, останавливаясь напротив меня с другой стороны.
Я сделала шаг назад. Глупая. Такая глупая, Нила.
Мне было небезопасно посещать любого человека в этом доме ночью. Мне хотелось ударить себя, потому что я была такой глупой. Я подвергала себя идиотской опасности.
Я потянулась к своему припрятанному ножичку и повернулась уйти. От страха моя кровь заледенела.
Чем быстрее я вернусь в свои покои, тем безопаснее для меня.
— Знаешь, а ты можешь войти, — тихо произнес женский голос.
Я замерла.
Мы обе замолчали, ожидая, когда кто-нибудь из нас проронит хоть слово.
Казалось, минута длилась бесконечность, прежде чем вновь послышался голос:
— Я никому не скажу и не причиню тебе вреда. Я вижу, как ты таишься за дверью. У меня установлена камера, и я вижу все, что происходит за дверью, и если, конечно, ты не хочешь убежать и притвориться, будто ничего не было, я убедительно прошу тебя зайти внутрь, пока мои братья или отец не увидели тебя.
Мой желудок скрутило, тошнотворная волна вертиго парализовала меня. Я шагнула вперед, хватаясь за стену.
Я втянула воздух, повторяя стишок Вона.
Найди якорь и держись.
Сделай так, не торопись.
Сделай так и все пройдет,
Тебя якорь вмиг спасет.
Чары испарились так же быстро, как и появились. Это взбесило меня. Я думала, что научилась лучше их контролировать. Оказалось, что мое тело играло со мной. Заставив меня поверить, что у меня на одну проблему меньше, когда на самом деле вертиго просто выжидало время.
— Ты не очень хорошо выглядишь. Входи. Пожалуйста. Давай поговорим. — Мягкий голос подбодрил меня и соблазнил, и я жаждала посидеть где-нибудь мгновение.
Стиснув зубы, я повернула дверную ручку и вошла в комнату, куда ходил Джетро.
Я оглядела огромное пространство. Лимонные, серые цвета и разноцветный ковер. Окно обрамляли шторы с геральдическими лилиями, а под окном находился диванчик, на который с легкостью поместилась бы целая семейка «книжных червей», чтобы свернуться на нем и почитать.
— Ты, должно быть, новенькая Уивер.
Я прикусила губу, вращаясь на месте. Сначала я упустила, где она. Она была такой неподвижной, так хорошо скрывалась в уютном декоре.
Я обнаружила, что она сидит у своей кровати, в большом кресле и с покрывалом кораллового цвета на коленях.
— Тебе нечего бояться. Я удалю запись. Никто не узнает, что ты была здесь.
Я должна была расслабиться в знак благодарности, но напряглась.
Я уставилась на женскую копию Джетро. Из всех родственников Джетро, его сестра была сильнее всего на него похожа. Джетро был бриллиантом — резким, граненым, и так безупречно идеальным, что переливался на свете всеми цветами радуги. Эта женщина была его отображением. Ее длинные темные волосы были подстрижены прямо, обрамляя ее подбородок. Ее глаза были больше бронзового оттенка, чем золотого, а кругленькие щечки и пухлые губы были столь противоречивы — милые, но в то же время чувственные.
Я шагнула вперед, немного споткнувшись, когда вертиго заигрывало с моим зрением.
Женщина не двигалась, просто ждала, когда я подойду.
Ее пальцы были сцеплены вместе на коленях, вся нижняя часть тела была накрыта плюшевым одеялом.
Когда я неловко затопталась перед ней, она показала рукой на кровать. Светло-желтое покрывало, похожее на лимонный пирог, не было расправленным и, казалось, что тут не спали.
— Присядь, пожалуйста.
Я села. Не из-за ее просьбы, а потому что мои шаткие ноги отказывались стоять. Кто эта женщина, и почему она смотрит на меня, как будто все знает обо мне?
Я покраснела.
Все?
Боже, я надеялась, что нет. Как я могла предстать перед сестрой Джетро, если она знала, как я хотела ее брата? Как я могла взглянуть ей в глаза, осознавая, что ее братец был во мне, и, несмотря на мои бушующие эмоции, я хотела его каждую секунду каждого гребаного дня?
— Ты разговариваешь или дала обет молчания, прежде чем появилась в моей комнате? — женщина наклонила свою голову, ее волосы свисали тяжелым сверкающим каскадом.
Покачав головой, я сглотнула.
— Нет, никаких обетов я не давала.
Мы уставились друг на друга. Она оценивала меня, а я ее. Две женщины одинакового возраста и мужчина, который мешает нам остаться незнакомками. Мы только лишь встретились, но что бы мы ни сказали, это будет взвешенно, поскольку мы осознавали, что не были здесь равными.
Мысль расстраивала меня.
Она занимала постоянное место в жизни Джетро. Он открыто обожал ее — я могла сказать это, просто посмотрев на нее.
Я ревновала.
Была опечалена и счастлива одновременно.
Я не пришла сюда в поисках друга, но я и не ожидала увидеть ее.
— Мы начнем с простого, или ты предпочла бы добраться до сути дела?
Я подвинулась повыше на ее кровати.
— Думаю, было бы неплохо начать с правды. Так ведь?
Какое-то подобие улыбки тронуло ее губы.
— Ах, теперь я поняла.
— Что поняла?
Она нахмурилась.
— Почему мой брат в такой незавидной ситуации.
Мое сердце екнуло.
— Джетро?
Она кивнула.
— Что значит он в незавидной ситуации? — Я не смела надеяться на ответ. Разве может быть все так просто.
Женщина тихо рассмеялась.
— Ты на самом деле метишь в сердце.
Что это значило?
Эта фраза как-то относилась к ее последним словам, или Джетро сказал, что я пленила его сердце? Я пыталась поймать его в ловушку, соблазняя и обводя вокруг пальца. Но, возможно, отдавая ему свою любовь... я получила взамен его?
Могло ли это быть правдой?
Вернув себя с небес на землю, я спросила.
— Ты кто?
Женщина наклонилась вперед и вытянула руку.
— Я Жасмин.
Повторяя за ней, я подала ей руку, и мы медленно обменялись рукопожатиями, по-прежнему оценивая друг друга как противники.
— Ты его сестра, — прошептала я, разрывая наш контакт и положив руку на коленки.
— Я сестра многих мужчин.
— Ты понимаешь, о ком я.
Она наклонилась назад, вздохнув тихонько.
— Да, к счастью для тебя, я знаю о ком ты. Давай быстренько представимся друг другу, ага? — Проведя рукой сквозь волосы, она продолжила: — Я родилась второй у Брайана и Роуз Хоук. Я ворвалась в этот мир вслед за братом так быстро, как было возможно, и этот факт делает меня ближе с ним, чем с остальными двумя братьями. Я люблю его больше себя самой и знаю, что он ежедневно проживает из-за того, что ему пришлось вступить в роль перворожденного, чтобы продолжить традицию и преследование, что стало нездоровой комбинацией. Я знаю, что ты сделала с ним, и как бы я ни хотела тебя ненавидеть за то, что ты перевернула его мир и вынудила его страдать сильнее, чем я когда-либо видела, я просто не могу.
Я не могла нормально вдохнуть. Как умирающий человек, заинтересованный лишь в воздухе, я была сосредоточена на том, что Жасмин говорила о брате.
— Отчего он страдает? И как мое появление связано с этим?
Она нахмурила лоб и сжала на коленках руки.
— Не прикидывайся дурочкой передо мной, Нила Уивер. Не надо приходить сюда и выуживать информацию о моем любимом брате, чтобы потом превратить ее в оружие. Я не ненавижу тебя, но это не означает, что я не начну, если ты не прекратишь мучить его.
Ого, чего?
Будто защищаясь, я подняла руки вверх.
— Я не хочу причинить ему боль.
Ложь.
Я хотела причинить ему боль, манипулируя им, и настроить его против своей же семьи, чтобы он выбрал меня, вместо них. И даже вместо сестры.
Делает ли меня это злым человеком? Желать быть единственным человеком, которого бы он любил больше всего на свете.
— Я... у меня... — У меня есть к нему чувства.
Правда хотела сорваться с языка, но я не могла признать ее. Я едва могла признать это самой себе, не говоря уже о женщине, которая с любопытством и высокомерием смотрела на меня.
Жасмин отмахнулась от моих слов.
— Но ты уже причинила ему боль. И даже если бы я хотела остановить тебя, теперь это и твоя ноша, не только моя.
— Ноша?
Мой разум лихорадочно работал, желая понять, что мы обсуждали.
— Ты та, кто вынудил его увидеть альтернативный путь в жизни. Спасибо тебе, иной способ справляться со всем уже не работал. Ты можешь дать ему новый.
Гнев взял верх над моим замешательством. Как она посмела переложить на меня ответственность, когда я была в этом доме пленницей?
— Кажется, ты забыла кое-какой факт. Я пленница твоего отца. Я игрушка твоего брата. У меня нет будущего, спасибо за это твоей безумной семейке, и у меня нет ни капли желания помогать кому-то из вас.
«Вновь ложь, Нила».
Я просто надеялась, что она поверит в мои выдумки лучше, чем ее брат.
Жасмин наклонилась вперед. Это было так незаметно — ее легкое приближение, в то же время я ощущал его каждой клеткой. От этой женщины исходили волны негодования и справедливости, когда это касалось Джетро. Ее недрогнувшая преданность удивляла и одновременно пугала.
— Слишком поздно. Ты затащила его в свою постель. Он боролся с тобой. Но, говорю как женщина женщине, он был недостаточно силен для тебя. И это поражает и расстраивает меня.
Я ссутулила плечи. От ее выпада у меня заболела голова.
— Что именно с ним не так? Почему он решил, что может жить, только если окружит себя льдом и полностью отстранится от эмоций.
Жасмин фыркнула.
— Это его секрет, и он может его рассказать сам, я не предам его доверие. И ты не поняла — с ним все так. Он идеален. Просто... не для этой семьи.
— Вы одной крови и, кажется, у вас очень близкие отношения. Ты говоришь, что тоже не подходишь этой семье?
Жасмин улыбнулась.
— А ты умная. Ну, можно сказать, что так. Мы с Джетро из другого теста. Рождены и выращены теми же родителями, но мы унаследовали иное безумство, чем остальная часть потомства.
Я не хотела обидеть ее, но мне нужно было знать. Больше чем за месяц, проведенный в плену у Хоук, Жасмин первая женщина, которую я встретила, за исключением прислуги. Почему так?
— Твоя мать тоже живет здесь?
Жасмин скривила губы.
— Моя мать не имеет никакого значения. Кроме того, я протеже Бонни Хоук. Мне хватает материнской руки.
Это был уже второй раз, когда я слышала о Бонни Хоук. Кес сказал, что она управляла семейным бюджетом — его бабушка.
Как бы я ни хотела встретить эту уникальную женщину, которая держала под своим каблуком целую семью мужчин, я все же желала оставаться ею незамеченной.
Мы немного посидели в тишине, но затем Жасмин сказал:
— Тебе лучше идти. И не говори Джетро, что приходила ко мне. Он не очень хорошо воспримет это.
— Почему?
Она долго смотрела на меня, как будто решая, что может сказать. Наконец, она выдала:
— Потому что в его голове, мы обе его. Обе под его защитой и обе в наших кармашках реальности, с которыми он может справиться. Если он узнает, что мы встречались и обсуждали его, давление от желания защитить нас возрастет.
Я чувствовала себя попугаем, когда снова спросила:
— Почему?
— Потому что, Нила Уивер, когда он рос, его некому было защищать. Он жил в мире, в котором даже намек на то, кем он был на самом деле, был смертелен для него. Даже когда он осознал различие между собой и нашим отцом, он продолжал жить с тенью собственной смертности. Кат не стал бы колебаться, знаешь ли...
Она сглотнула, внезапный всплеск боли заполнил ее взгляд.
— Он прожил двадцать девять лет, прячась, потому что если бы он не прятался, однажды он бы исчез и оставил меня одну. Осознание того, что мы виделись, даст ему еще один страх.
Мое сердце билось сильнее с каждым произнесенным ею словом.
— Страх?
Жасмин сгорбилась, ее голос стал лишь шепотом:
— Страх того, о чем мы говорили. Страх того, сколько его настоящей натуры вышло наружу. Страх того, сколько ты знаешь, потому что на самом-то деле не у него есть силы, чтобы уничтожить тебя, а у тебя есть все, чтобы уничтожить его.
К тому времени, как я забралась в свою кровать, в моей голове, не переставая, кружили вопросы.
Жасмин была вздорная и мудрая — загадочное создание, которое обожало своего брата и сделало бы все, чтобы защитить его.
Ее слова были одновременным поощрением и угрозой.
Смягчится ли она, если узнает, что я влюблена в него?
Она поможет мне понять его — предоставит мне необходимую помощь, чтобы я могла заполучить Джетро на свою сторону?
Она сбивала с толку так же, как и ее брат.
И я знала, что наш разговор не закончен. Я буду возвращаться. Снова и снова.
Пока не узнаю правду.
Но у меня также были другие вопросы — много-много вопросов.
От моего внимания не ускользнуло, что она вышивала. На ее кровати была незаконченная вышивка крестиком рядом с бумажной схемой, сложенной небрежно. Была ли она как я, и наслаждалась простым созданием... или это было что-то более зловещее?
Может ли она быть больше Уивер чем Хоук?
И если так... то, что это значит?
Я ворочалась и не могла заглушить голоса в своей голове, которые приходили к нелепым выводам.
Как только рассвет сменил звезды, сон, наконец, подкрался ко мне.
Но он не был успокаивающим.
Еще больше вопросов преследовали меня в мире грез.
Почему Жасмин никогда не выходит из своей комнаты?
И в чьих руках на самом деле вся власть семьи Хоук?
Неделя после матча в поло прошла без приключений.
Во вторник я отправился на охоту на Вингс.
В среду я видел Нилу за завтраком, прежде чем спрятался в своем кабинете до захода солнца.
В четверг я допоздна имел дело с особой отгрузкой розовых бриллиантов, которые уже были куплены и ждали своей доставки на частные яхты, пришвартованные на одну ночь в Саутгемптоне.
В пятницу я последний раз пытался «исправить» себя, но Жасмин была права. Лед больше не работал, что бы я ни делал.
Но у меня был лучший вариант — новый режим, который Нила самоотверженно подарила мне.
Первую половину субботы я провел с Кесом и братьями из «Блэк Даймонд», играя в покер в бильярдном зале «Холла» — намеренно давая своему сердцу время подготовиться к поразительным изменениям в жизни из-за того, что произошло между нами с Нилой.
Я был готов признаться себе, что мир изменился.
Настало время встретиться лицом к лицу с тем, от чего я бежал всю жизнь.
Однако следующий день разрушил мои надежды и мечты и швырнул меня обратно в темноту, которой я принадлежал.
Последний день недели... день, который принадлежит любви и единению, принес только печаль.
В воскресенье я получил самые худшие новости.
— Джетро, пойдем со мной, пожалуйста, — Кат просунул голову в мое холостяцкое крыло.
Я подпрыгнул, как будто был пойман с поличным, как происходило большую часть моей жизни, когда он появлялся из ниоткуда. Положив подушку на крошечный острый нож, который я использовал, чтобы открыть старые раны на подошвах, я уставился на незваного гостя.
— Куда пойдем?
Нила подарила мне надежду, что скоро я смогу перестать ранить себя таким образом, но пока я не буду уверен, что ее чувства ко мне необратимы, мне придется использовать что-нибудь, чтобы сдерживать себя в узде.
Лед больше не действовал — боль должна сработать.
Кат опустил глаза к моей поврежденной стопе.
— Тебе нужен сеанс?
Беспокойство в его взгляде было ключевой частью того, как он контролировал меня в течение многих лет. Он заставлял меня верить, что всегда рядом и хочет помочь мне. Что я был единственным избранным и заслуживал унаследовать все, что он мог дать.
Конечно, все это было херней.
Никто из нас не мог стереть то, что произошло с нами в ту ночь. В ту ночь, когда мы так ужасно использовали Жасмин в «исправляющем» сеансе и пересекли непроходимую черту. Я отказывался. Снова и снова, и снова.
Он давил и давил, и давил.
Я огрызнулся.
Я почти убил его.
И он сказал слова, которые затянули петлю вокруг моей шеи и стали кандалами вокруг моих ног до конца моих дней.
— Ты думаешь, твоя жизнь дар? Думаешь, я не могу забрать ее? Я был так чертовски близок к тому, чтобы убить тебя, мальчик. Положить конец стыду из-за того, кто ты. Я колебался только потому, что верил в твое изменение. В тебе моя кровь. Ты не можешь быть таким позором. Я не позволю тебе.
Я был жив только потому, что он верил в мое исцеление. С каждым уходящим годом он стоял над тортом, приготовленным специально для его первенца, и размышлял, убить ли меня с помощью цианида.
Или несчастного случая на охоте.
Или отгрузка могла пойти не так.
Так много способов избавиться от меня. Я жил в постоянном осознании ловушек и наемников, которые могли украсть мое богом данное право дышать.
Все потому что я не подходил.
Он также рассказал мне, что произойдет, если он убьет меня. Что он сделает не только с Жасмин, но и Кестрелом, Дэниелем и со всеми, кем я дорожу — их не так уж много. Он бы еще меньше заботился об этом, если бы это не означало, что он останется без наследника. Он верил в свою непобедимость, и у него отсутствовала единственная отцовская черта: любовь.
Он не любил своих детей. Черт, он даже не хотел нас.
Поэтому нас выбрасывали как мусор, если он был недоволен нами.
Этот вид паники... этот вид страха... продолжал удерживать меня. Не имели значения мой возраст и сила — я жил в тени смерти так долго, что не знал другого пути.
Я был долбаным идиотом.
Обув пару мокасин, я покачал головой.
— Спасибо за беспокойство, но я в порядке.
Кат склонил голову набок.
— Ты ужасный лжец.
Стиснув зубы, я встал и разгладил свою черную футболку. Я не надевал ничего цветного сегодня — только черное. Я должен был догадаться, что этот цвет привлечет только тьму.
— Я до сих пор подчиняюсь твоим приказам. Я все еще предан.
Кат холодно улыбнулся.
— Пока что. — Он обвел пальцами свой рот, осмотрев меня сверху донизу. — Тем не менее, мы посмотрим, пройдешь ли свое следующее испытание.
Мое сердце пропустило удар. Испытания были не в новинку для меня. Я проходил многие из них, пока рос, чтобы доказать, что такой сын, как я, может стать мужчиной, как он.
— Что у тебя на уме?
Сдирать шкуру с животного, пока оно все еще живо?
Причинить боль кому-то из клубных шлюх?
От улыбки Ката по моей спине побежали мурашки.
— Узнаешь.
Я ненавидел, когда он делал так. Я никогда не знал, звал ли он меня как лошадь на расстрел или искренне хотел доказать и себе и мне, что я менялся в лучшую сторону.
В течение нескольких лет со мной все было хорошо. Я нашел способ скрыть себя в метели и снегу и быть всем, кем он хотел меня видеть.
Это было до того, как он объявил мне, что Нила была моим подарком на двадцать девятый день рождения. В тот год не было торта — никакой угрозы цианида.
Только взрыв моей души в форме женщины, которую я не мог отвергнуть.
Вынужденно улыбнувшись, я спросил:
— Что насчет того, чтобы провести время, как отец с сыном? Забыть проверки. Отправимся на конную прогулку. Поговорим о бизнесе.
Годами он обучал меня управлению империей. Только во время обучения он расслаблялся и наслаждался взаимодействием со мной. Хотя он был не готов отдать свою власть, я прекрасно понимал это. Независимо от того, что по нашей традиции все скоро должно стать моим, я знал, что передача престола не пройдет просто.
— Нет, у меня есть идея получше. — Кат открыл дверь шире. — Давай. Пойдем.
Мои колени не двигались. Что-то внутри меня говорило отказаться. Это испытание будет хуже, чем все, чему я был подвергнут.
— Возможно, в другой раз. Я должен...
Пойти найти Нилу и предаться тому, что она чувствует ко мне.
Что бы сказала Жасмин, если бы узнала, что я достиг невозможного? Я нравлюсь Ниле Уивер... возможно, она любит меня.
Мой желудок сжался вместе с сердцем. Я смог держаться от нее подальше шесть дней, но мой лимит исчерпан. Мне нужно ощутить ее борьбу, доброту, ее горячий влажный жар. Мне нужно было забыть о моем поганом существовании и пожить в ней, хотя бы мгновение.
Кат махнул рукой.
— Нет. Это заменит все, чем ты собирался заниматься. — Щелкнув пальцами — черта, которую я перенял от него, он зарычал: — Пойдем. Это не займет много времени.
Спрятав волнение за фасадом льда, что мне все еще удавалось находиться рядом с отцом, я следовал за ним из своего крыла.
Молча мы шли по дому. Каждый шаг отдавался болью в моих ступнях, давая мне на чем сфокусироваться, а не на моем бешеном воображении, что же произойдет.
Ночи становились длиннее, посягая на солнечный свет день за днем — было только семь вечера, тем не менее, уже сумрак.
Я сглотнул вопросы, когда Кат целенаправленно направился через заднюю дверь в амбар технического обслуживания. У большинства людей были сараи, где находились сломанные газонокосилки и несколько пустых цветочных горшков.
Не у нас.
Наш сарай был размером с дом на три спальни, располагаясь, как черный жук на безупречном газоне.
Прохладный воздух обвевал мои голые руки, когда мы прошли по короткой гладкой траве и исчезли в затхлом металлическом мире древесных опилок и старых инструментов.
Наряду с прислугой, чтобы удовлетворять наши ежедневные потребности, у нас были плотники, электрики, кровельщики, садовники и егеря. Для обслуживания такой недвижимости, как «Хоуксбридж Холл», требовались миллионы фунтов стерлингов в год.
В минуту, когда мы вошли, плотники, которые обрабатывали ножки стульев, выключили аппарат и тихо покинули помещение. Был сумрак воскресенья, а сотрудники все еще работали — наша настойчивость к совершенству побеждала жесткий график.
— Добрый вечер, мистер Хоук, — пробурчал один работник, уходя. Его взгляд оставался опущенным в знак уважения, а плечи были сгорблены.
Кат обладал властью, из-за которой менее авторитетные люди, в том числе и я, хотели спрятаться и убежать.
Когда я стану главным — я изменю это. Я изменю многое.
Кат прошел дальше в мастерскую, заглядывая в комнаты, где находились картины для реставрации. Удостоверившись, что мы одни, он показал мне следовать за ним.
Неуверенность бурлила в животе, но я сделал, как было приказано, и перешел в дальнюю комнату, где были сброшены безделушки и прочие детские игрушки.
— Что ты хочешь обсудить? — спросил я, стоя в центре разрухи. Умышленно, я сильнее вжал пятку в пол, чтобы активировать боль от нового пореза. Не то чтобы я любил боль. На самом деле я ненавидел позор и слабость, когда резал себя. Я не получал от этого удовольствие — но испытывал облегчение от своего недуга становясь целеустремленным и сосредоточенным.
Кат скинул свою кожаную куртку с вышитую эмблемой «Блэк Даймонд», и повесил ее на старую детскую кроватку Жасмин. Его волосы были непослушными и седыми, подбородок острым и напряженным.
— Показать, не обсудить. — С таинственной ухмылочкой он переместился к шкафу в дальней части комнаты. Достал старый медный ключ из кармана и вставил его в замок.
Когда я подошел ближе, мое сердце перестало биться.
Не может быть.
Да, так и есть.
Кат схватился за ручки шкафа и широко распахнул дверцы, открывая взору то, что показал мне на мой шестнадцатый день рождения. Той ночью он заставил меня наблюдать за тем, что делал с Эммой Уивер. Он заставлял меня смотреть видео за видео того, что он делал с матерью Нилы, и бил меня, когда я отворачивался.
Тошнота свернула мой желудок.
Мои руки сжались в кулаки.
Ладони вспотели.
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
В который раз мой отец напомнил мне о моем месте, насколько хрупкими были мои желания, мечты и само существование.
Мои глаза горели, когда я осматривал древнее оборудование, которое передавалось из поколения в поколение. Полка за полкой предметов пыток, используемых для взыскания долгов с Уивер.