Вспышка чего-то темного вернула мое внимание. Я прищурилась и задвигалась быстрее, чтобы увидеть то, что испарилось дальше по коридору.
Благодарная, что под моими босыми ногами был белый ковер, я кралась на носочках по коридору.
Джетро.
Мое сердце быстрее забилось, когда он двигался вперед решительно, его руки были сжаты в кулаки по бокам.
Мой взгляд опустился на ту руку, на которой он отныне носил мои инициалы.
Я приподняла палец вверх, рассматривая его впечатляющий почерк и высокомерные завитушки. Мы не только переспали, так еще и пометили друг друга.
Джетро остановился и постучал в дверь. Через пару секунд, он повернул ручку и исчез за дверью.
В тот момент, как дверь закрылась, я рванула по коридору и прижала ухо к старинному дереву.
«Что ты делаешь?
Понятия не имею».
Подслушивание никогда не заканчивалось чем-то хорошим, но я отказывалась оставаться в незнании. Куда он испарялся, когда испытывал трудности? К кому или чему он бежал, когда его эмоции пробивали лед?
Тихие голоса были слышны сквозь дверь.
Я не могла разобрать слова, но мое сердце забилось быстрее от звука.
Джетро не испарился, чтобы побыть наедине с собой. Он не пошел к Кестрелу или одному из братьев из «Блэк Даймонд».
Конечно, не все так просто.
Нет, он пришел сюда.
Он пришел к женщине.
Женщине, которая говорила тихим, нежным полушепотом.
Женщине, которая все это время жила на втором этаже «Хоуксбридж Холла».
— Что ты здесь делаешь, Кайт?
Я склонил плечи.
Мое прозвище. Ласковое обращение, которое я не позволял никому использовать, кроме сестры, наполнило меня в равной степени облегчением и раздражением. Мне никогда не следовало использовать его в сообщениях с Нилой. Теперь его значение спуталось с долгами. Это уже никогда больше не будет простым прозвищем, которое обозначало близость между мной Жас.
|
|
Я был таким глупым, что назвал себя так же, как Джеймс Бонд: Кайт007. Какое смешное имя. Не то чтобы мне нравился Джеймс Бонд. Я просто думал, что у него в запасе всегда имелись классные приемы и заслуженный крутой статус за то, что он всегда убивает мерзких ублюдков.
Мой кончик пальца обжигало пламя. Мои суставы все еще покалывали оттого, что находились на бедре Нилы. Так много раз я удерживал себя от желания перевернуть руку и проскользнуть ею между ее ног.
Я был мучительно тверд все то время, пока делал ей татуировку. Я хотел почувствовать, влажная ли она, пока ей наносили метку. В этом было что-то первобытно-дикое — знать, что женщина, которую я трахал, которая интересовала меня больше других, ходит везде с моей меткой.
Метка, что навсегда сделала ее моей.
Черт, возможно, мне необходимо было позаботиться о снятие своего возбуждения, прежде чем я пришел сюда. В то мгновение, когда я позволял мыслям устремляться к Ниле, я становился твердым вновь.
Жасмин улыбнулась, терпеливо ожидая ответа, как она делала всегда. В ее ожидании не было ни осуждения, ни раздражения. Только понимание и спокойное дружеское отношение.
— Мне необходимо было прийти проведать тебя.
Каждая секунда, что пролетала в комнате на верхнем этаже, истощала защитные силы моего организма, пока в конце концов я не остался без всего: безо льда, без энергии, чтобы оказывать должное сопротивление своей семье. В то мгновение, когда метка была закончена, я сбежал. Трусливое действие, но единственно возможное, чтобы сохранить свое душевное равновесие.
|
|
Жасмин подвинулась немного выше в своем кресле. Она сидела у окна, ее вышивальные нитки и образец для вышивки крестиком были разложены на подоконнике, где ей было легче всего видеть.
Ее комната была воплощением вкуса. Темно-серые стены с желтой драпировкой и постельным бельем в тон. Рисунок из архангелов и пушистых облаков украшал потолок, в то время как пол был устлан разноцветными коврами разных размеров и разного дизайна.
Это был ее мир.
Это было единственным местом, где я мог чувствовать себя в безопасности и позволить себе расслабиться.
Она похлопала рукой по подоконнику, откладывая свою схему рисунка вышивки и убирая в сторону нитки.
— Хочешь поговорить об этом?
Хотел ли я? Хотел ли я признать то, что Нила внесла в мою душу хаос, или лучше было бы не говорить на эту тему и надеяться на то, что ее сила рассеется?
Я покачал головой.
— Позволь мне просто побыть здесь.
Она улыбнулась.
— Нет проблем. Я просто продолжу делать то, что делала.
Она так хорошо знала меня.
Ее черные волосы длиной до подбородка слегка приподнимались на концах, демонстрируя ее модную стрижку, которую она совсем недавно сделала, и ее курносый носик и сердцевидное лицо имело слишком доброе выражение, чтобы находиться среди моих братьев. Жасмин Хоук выглядела так же, как и наша мама. И будучи только на одиннадцать месяцев младше меня, она выглядела как моя близняшка.
Я бы никогда не признал это при Ниле, но я понимаю ее связь с ее братом. Всегда было что-то, что можно сказать человеку, в котором ты нашел родственную душу, кто находился рядом с тобой с самого начала.
|
|
Скорее всего, я бы не выжил без Жасмин. Я был обязан ей всем.
— Расслабься, Кайт. Забудь об этом. — Ее изящные ручки разгладили симпатичное шерстяное платье. Она всегда выглядела совершенно безупречно в своей старомодной манере одеваться, что было крайне угнетающе, потому что она никогда не покидала пределов нашей территории.
Я пытался множество раз вытащить ее на прогулку, на Вингсе или же на моем мотоцикле, но она всегда уверяла меня, что абсолютно довольна тем, что сморит и наблюдает через окно, как остальные наслаждаются жизнью.
Когда-нибудь я все-таки вытащу ее и покажу ей, сколько она теряет, играя в Рапунцель, заточенную в своей башне.
Поднимая свою вышивку крестиком, Жас улыбнулась мне в последний раз и продолжила работу над своим следующим шедевром нашего величественного монолитного дома. Ее рассуждения не соответствовали моим по отношению к Хоук, она всегда чрезвычайно патриотично относилась к своему наследию.
Продевая нитку в иголку, она проговорила:
— Отдыхай, братик. Я присмотрю за тобой.
Я проснулся от холода.
Мрачный сумрак сменил серое утро.
— Черт, который сейчас час? — я сел, держась за голову, потому что меня пронзил резкий приступ тошноты. Всегда было то же самое. Тошнота одолевала меня в конце долгого дня, особенно если я подвергался воздействию своей семьи в течение длительного времени.
Жасмин все еще сидела в своем кресле, ее ноги были накрыты одеялом, которое она связала крючком. Ее пальцы порхали, продевая иголку с оранжевой нитью через кольцо, что удерживало полотно с недавней вышивкой.
Не утруждаясь даже поднять взгляд, она проговорила в ответ:
— Ты снова проспал ужин. Но это ничего. Я сказала слугам, чтобы они принесли тебе холодные мясные закуски. — Она показала жестом на свою тумбочку у кровати. На полированной поверхности возвышалась серебряная крышка, что покрывала тарелку.
Я вздохнул, проводя руками по волосам. Мягко рассмеявшись, я ответил:
— Ты слишком хорошо меня знаешь.
Ее глаза встретились с моими.
— Я знаю, кто ты, но понятия не имею, в кого ты превращаешься.
Я замер.
Жасмин часто отпускала такие резкие замечания. Она была мудрой — словно человек, который прожил долгую жизнь. Как кто-то, кому довелось пережить слишком много.
Прекрасно понимая, что у нее имеются вопросы, я устало поднялся на ноги и поплелся, чтобы взять блюдо с едой. Возвращаясь на свое место, я вздохнул.
— Это намек, чтобы я что-то понял или же просто способ лишить меня сна сегодня ночью?
Она мягко рассмеялась.
— Я думаю, ты перебил свой сон тем, что дремал здесь на протяжении всего дня.
Даже несмотря на то, что она смотрела на меня с нетерпением и ожиданием, я не чувствовал от нее ничего кроме всепоглощающей любви. Безусловного принятия.
Я удовлетворенно откинулся на спинку стула.
В конце концов, я мог снова дышать.
Нила вила из меня веревки, проводила огненные языки пламени через мое испещренное острыми сосульками сердце и заставляла меня противостоять основным частям своей личности, которые я желал, чтобы были мертвы. Но Жасмин... она успокаивала меня. Она предоставляла мне силу в своем молчании и место, чтобы исцелиться в своей любви.
Снимая серебряную крышку, я взял кусочек копченой ветчины и положил к себе в рот.
Жасмин потянулась к своему стакану кислого яблочного сока. Она отказывалась пить что-либо кроме воды или кислого яблочного сока, что утолял жажду.
— Так... ты сейчас готов говорить?
Я проигнорировал ее, опуская на язык еще кусочек ветчины.
Она сердито фыркнула, сильнее сжимая свои крошечные руки вокруг стакана с соком. Ее пальчики были такими же изящными, как и у Нилы. Они обе искусно управлялись в работе с иглой и были похожего телосложения. Все внутри меня говорило мне о том, что они скорее всего поладят.
Но я хотел держать этих двух женщин, что присутствовали в моей жизни, раздельно. У меня были на то свои причины.
Нила не могла узнать, кто я был на самом деле, а я бы не смог держать все в секрете, если бы она познакомилась с Жасмин.
Жасмин знала правду. Всю правду. Правду, которая могла разбить мою жизнь на куски и увести у меня из-под носа наследство, которое вот-вот станет моим.
Мой телефон завибрировал в кармане. Выуживая его, я нахмурился, глядя на экран. Сигнал тревоги, что высветился на экране порцией новой информации, зашифрованной в условных словах, которые касались моей семьи и семьи Уивер.
Моя кровь вскипела от мысли о последней информации, что просочилась в прессу о наших частных делах. Я наблюдал за ним, ожидая, что он выкинет какую-нибудь глупость.
Этот неугомонный идиот на этот раз зашел слишком далеко.
— Мне необходимо сделать звонок.
Жасмин пожала плечами.
— Я не возражаю. Делай, что тебе нужно.
Стиснув зубы, я набрал номер и приложил телефон к уху. Я изо всех сил старался не сломать телефон. Я был так зол. Чертовски взбешен. Если бы у меня было время доехать до Лондона и сказать ему все лично, я бы сделал это. Только все закончилось бы тем, что я использовал бы кулаки, а не голос.
— Алло?
Мое сердце бешено заколотилось.
— Здравствуй, Вон.
— Ну, привет... а кто это?
Я холодно рассмеялся.
— Как будто ты не знаешь. Слушай, все, что ты там делаешь, — прекрати. Это единственное дружелюбное предупреждение. Она теперь наша. Не ваша. И ты не сможешь выиграть, даже если, черт подери, попытаешься. Понял?
На линии образовалась тишина.
— Последнее предупреждение, мистер Уивер. Скажи-ка прессе заниматься своими делами, и заткни то дерьмо, что ты уже распространил.
Прерывистое дыхание заполнило мое ухо.
— Слушай-ка сюда, мразь. Нила моя сестра. Я люблю ее больше всего на свете, и я верну ее. Она несчастна с тобой. Если ты думаешь, что я буду сидеть, сложа руки, и позволю ей быть жертвой маньяка, то ты определенно чокнутый. Скоро все узнают, что ты сделал. Скоро газеты и органы защиты поймут, какой ты ненормальный. И затем я разрушу тебя, и мы выиграем. Выкуси, придурок. Не звони мне больше.
Он повесил трубку.
Я бросил телефон через комнату.
— Черт!
Мало того, что мне пришлось столкнуть со своими слабостями, но теперь мне надо найти способ остановить брата Нилы от того, чтобы он все разрушил. Боже, день просто не мог стать еще хуже.
Жасмин посмотрела на мой телефон, который отскочил от стены.
— Ну... как я понимаю все прошло не так, как хотелось бы.
— Он выбрал свою смерть.
— И испортить репутацию обеих наших семей.
Я кивнул.
— Вот именно. Его нужно остановить.
Я не радовался от мысли убить брата Нилы, но что еще мне было делать? Нельзя было позволить ему украсть мое. Он не разрушит то, что я нашел. И он уж точно не отберет единственную вещь, которая мне нужна, чтобы дожить до тридцатилетия.
— Не суди его слишком строго. Мы забрали его мать и сестру. Ему позволено...
— Он думает, что за мертвую мать ему полагается компенсация?
Лицо Жасмин вытянулось.
— Нет, конечно, нет. Так же как и мы ничего не ожидали после смерти нашей.
Колоссальная боль сперла грудь. Воспоминания о женщине, которая выглядела в точности как Жасмин, заполнили мой разум. Я никогда не позволял себе думать о ней, потому что один случай напугал меня до смерти. Это не сделало меня тем, кем я являюсь сейчас, но этот случай преподал мне урок о смерти и боли, и ужасе — тех вещах, от которых я уже не освобожусь.
— Кайт...
Я сглотнул свои мучительные воспоминания и вперился взглядом в сестру.
— Я знаю, Жас. Мы согласились не вспоминать тот день.
Она кивнула.
— Ты пришел сюда, чтобы обрести спокойствие, а вместо этого наполнился гневом и болью. Отпусти всё.
Я вздохнул, опустив голову на руки.
— Я пытаюсь. Просто... дай мне немного пространства.
Она покачала головой.
— Если бы ты хотел пространства, ты мог бы пойти покататься на Вингсе. Не пори чушь, братик. Все становится хуже, ага? Всего этого... слишком много. — Она поставила свой пустой стакан и наклонилась вперед на кресле. Ее милые щечки покрылись румянцем от пылающего огня, который горел в белом мраморном камине. — Ты переспал с ней, да?
Я задохнулся.
— Прости, что?
Она откинулась назад, отпуская все мысли о нашей матери и сфокусировалась на моих гребаных проблемах.
— Ты слышал меня, — махнув рукой в мою сторону, она добавила: — Последний раз тебе было так плохо лет в пятнадцать. Ты напряженный и злой. Тебе больно, брат. — Ее голос смягчился от беспокойства. — Прошло уже много времени и мне ненавистно видеть, что тебе больно, Джетро. Но я думаю... я думаю, что тебе, наконец, нужно научиться контролировать это, а не просто задвинуть в угол. Это больше не помогает.
Мое сердце колотилось в ужасе от мысли, что придется отречься от свободы из-за ужасной болезни, против которой я боролся. Если Жасмин не могла предоставить облегчение, то, как я смогу пережить десять месяцев, прежде чем займу место наследника?
Это было так чертовски близко. Я смогу. Я обязан.
— Ты же знаешь, что это невозможно, Жас.
— У тебя нет выбора. Это снедает тебя, и пока ты не столкнешься с этим, ты либо собьешь ноги в кровь, либо сойдешь с ума. В любом случае, оба варианта не здоровы и принесут лишь страдания.
Я отодвинул еду, поскольку больше был не голоден.
— Тогда что ты предлагаешь сделать?
Жасмин нахмурилась. Возможности и решения уже сложились в ее взгляде. Она посмотрела на меня, как будто был какой-то ответ. Но его точно не было.
Через мгновение, она прошептала:
— Используй ее.
Я замер. Кровь вскипела в венах.
— Ты же знаешь, я не могу. Я рискнул многим, чтобы подпустить ее так близко, — я наклонился вперед, положил голову на руки. — Я уже больше не знаю, что, черт подери, делаю.
На моих плечах было слишком много всего. Беспокойство о том, что делал Вон. Страх, что может сделать отец. Переживание из-за моих чувств к Ниле.
С меня хватит. Я скоро взорвусь… буквально.
Жас проигнорировала меня, возвращая меня обратно к ее заявлению.
— Ты должен. Если ты подпустил ее достаточно, чтобы переспать с ней...
Я поднял голову.
— Я не спал с ней.
Жас приподняла бровь, скриви губы.
— Да правда что ли? Ты забыл, что я вижу сквозь твою ложь.
Я нахмурился.
— Я трахнул ее, но не спал с ней.
Как только я сказал это, мое подсознание кричало правду.
Если бы я трахнул ее, я бы не позволил ей пленить меня. Это было бы только физическое, и ничего большего. У нее не было бы власти надо мной — этой чертовой силы.
— Ты лжешь, Кайт — выдохнула Жасмин, пробегая пальцами по своим блестящим волосам. — И пока ты не сознаешься и не увидишь, что ты разрушил единственное, что могло сработать, я не смогу помочь тебе.
Моя кровь застыла.
— И что ты хочешь, чтобы я сделал? Она — Уивер!
Она даже не вздрогнула от моей вспышки — привыкла.
— Не важно. Если тебе придется использовать ее, чтобы излечиться и осознать, что ты можешь быть самим собой, даже после целой жизни, в которой тебе говорили, что ты не можешь быть собой, — тогда сделай это.
Мурашки побежали по коже.
— Что ты сказала?
Она напряглась, выглядя старше своих двадцати восьми лет.
— Я сказала, что тебе надо найти способ. Если не найдешь, то не выживешь, а я отказываюсь жить без тебя. — Вытянувшись вперед, она взяла мою руку в свою, переплетая наши пальцы вместе. — Через пару месяцев все это будет твое, Джетро. Не позволяй ей разрушить тебя — не когда ты так близко.
Я сжал ее руку, желая, чтобы все было так просто.
— Я не могу подпустить ее к себе.
Жас улыбнулась.
— Тебе и не надо. Влюби ее в себя. Сделай все возможное, чтобы она игнорировала реальность ее ситуации и влюбилась в тебя по уши. Затем реши проблему с ее братом и успокойся сам. Только тогда ты найдешь свое спасение.
Утро понедельника.
Я стояла в душе, пока теплая вода каскадом стекала по моему телу.
Последние пару дней пролетели без особых происшествий, и выходные стали лишь отдаленным воспоминанием. У меня больше не было причин ненавидеть понедельники. У меня не было никаких крайних сроков выполнения работы, не было никаких срочных показов, которые нужно было организовывать, или же заказов, которые нужно было выполнить. Моя новая жизнь была постоянным праздником, в который вносило разнообразие подбор тканей и работа над созданием образов, для своего удовольствия, а не работы. Но как бы то ни было, я не могла заставить себя просыпаться и выбираться из постели, чтобы начать работу на рассвете. Я никогда не могла спать, после того как солнце поднимется над горизонтом — проклятие, которое Вон не разделил со мной. Он был совой, а я жаворонком.
Откидывая голову назад, я открыла рот и поприветствовала воду, что стекала по моим губам и языку. Это ощущалось хорошо. Практически так же, как теплый язык Джетро, когда он целовал меня.
С того момента, как мы нанесли на пальцы друг друга татуировки, все возбуждало меня. Мой бюстгальтер, который потирался о мои соски. Нежный материал трусиков, который скользил по моему клитору. Я изнывала от нужды освобождения, но совершенно не представляла, как доставить самой себе удовольствие. Мне было просто необходимо кончить, но о том, чтобы переспать с Джетро еще раз, не было и речи.
Я не могла. Это было слишком опасно.
Мой палец покрылся корочками и зажил достаточно, чтобы начался зуд, поскольку моя кожа имела честь познакомиться с чужеродными чернилами.
Что он думал о своей татуировке?
После того как я выскользнула в коридор и проследила, как он исчез, я боролось с желание вернуться на незнакомый мне этаж, чтобы узнать все о незнакомой комнате и расспросить обо всем незнакомую мне женщину, которая находилась в той комнате.
Он прошел в ту комнату, но так и не вышел.
Я не стала ждать долго — просто не смогла бы. В конце концов, камеры, расставленные по периметру дома, наблюдали за каждым моим движением. Но мне было необходимо найти ответы, и у меня было просто ужасное предчувствие, что все, что мне хотелось узнать, скрывалось в комнате на втором этаже.
Только лишь мысль о Джетро посылала болезненные волны удовольствия, которые пронзали мое лоно, заставляя изнывать от неудовлетворенности.
Черт возьми, что происходит со мной?
Фантазии о Джетро, который опускается на колени передо мной, разводит мои ноги широко в стороны, практически лишила меня рассудка. Это было настолько живо, так реально — крошечная капелька потребности медленно скатилась по моему внутреннему бедру. Я ахнула, когда представила, как его рот накрывает и ласкает мой трепещущий клитор, как его длинные пальцы проникают между складок и исчезают внутри меня — и тот самый палец, на котором была татуировка с моим именем
Был бы мой оргазм сильнее, если бы я знала, что он прикасается ко мне пальцем, который был отмечен мной? Или же я бы стиснула его своими внутренними мышцами так крепко, как только могла, и заставила бы его поплатиться?
О, боже.
Мне просто жизненно необходимо избавиться от этого дьявольского вожделения. Мне необходимо освободиться.
Мои глаза распахнулись, сосредотачивая свое внимание на насадке, которую можно было снять с держателя для душа.
Я могла бы сделать это самостоятельно...
Мое сердце помчалось вскачь, гонимое желанием. Я больше не могла бороться со скручивающей мое тело потребностью.
Протягивая руку вверх, я сняла душевую насадку с держателя, что закреплен на стене, и отрегулировала температуру воды, чтобы не обжечь саму себя.
Чувствуя себя неловко и смехотворно, и ощущая бесконечную вину за то, что собиралась сделать, я прислонилась спиной к плиточной стенке и немного развела свои ноги в стороны.
Мои зубы сомкнулись на нижней губе, когда напор воды ударил по моему клитору.
О. Боже. Мой
Мои глаза закатились от ощущения удовольствия, когда я осмелела и приблизила душевой шланг ближе к своей киске, чтобы сильный напор воды увеличил свое давление на моей интимной части тела.
Вода каскадом стекала по моим ногам, пока мое тело сотрясалось дрожью от внезапного чувство холода. Мои соски затвердели, я нерешительно опускала душевой шланг все ниже и ниже, пока сильный напор воды не ударил мощной струей внутрь меня. Каждая струя и пузырек воды возбуждали мою чувствительную плоть, заставляя мышцы сжиматься от радости.
Я застонала.
Громко.
Мои ноги задрожали, когда шея склонилась вперед, и я позволила себе насладиться изысканным ощущением удовольствия, от сотворившей чудо безвредной насадки для душа.
Яркие звезды вспыхнули за моими прикрытыми веками. Образ Джетро ворвался в мое сознание. Я рисовала в своем воображении образы того, как он избавляется от своей черной рубашки, и направляясь ко мне, расстегивает свой ремень и молнию на брюках. Я издала стон, потому что в моих фантазиях он уже избавился от своей одежды и стоял гордый и обнаженный в своей восхитительной красоте передо мной. Он сжал свой член в кулаке, толкаясь вперед жестко и решительно, пока мой взор жадно поглощал то, что он делал передо мной. Он не произносил ни слова, только смотрел, затем согнул свой палец и поманил меня ближе к себе.
Мое заходящееся сердце превысило все существующие пределы скорости, когда я возносилась все выше и выше, сжимая колени, чтобы они не подогнулись подо мной, когда вихрь оргазма ворвался в мое существо. Я двигала насадкой, прикусывая свою нижнюю губу, когда давление от напора воды безжалостно ударило по моему клитору и ворвалось в мое лоно. Ритм, которого я придерживалась, был точно таким же, как движения во время секса, и я даже не собиралась задумываться над тем, как выглядела в данный момент, или же насколько извращенной я чувствовала себя, мастурбируя таким способом.
Моя фантазия устремилась вперед, даже не обращая внимания на дурные предчувствия, что терзали меня. Я нахмурила свой лоб, когда задрожала всем телом, приветствуя оргазм и одновременно борясь с ним.
Джетро из моей фантазии, подошел ближе ко мне, продолжая поглаживать свой член с опасным блеском в глазах. В тот момент, когда я оказалась на расстоянии вытянутой руки, он схватил меня за талию.
— Мне нужно быть в тебе, Нила. — Я мысленно вложила свои слова в рот Джетро, но именно его голос раздался в моем сердце.
Я издала стон снова, направляя душевую насадку под более сильным углом на свой клитор.
— Как ты хочешь, чтобы это произошло? — моя фантазия прошептала мне на ушко, когда он развернул меня и прижал жестко к стене.
Я с трудом сглотнула, отвечая мысленно:
— Быстро и...
— Грязно? — воображаемый нос Джетро уткнулся за мое ухо, посылая волну дрожи по моему позвоночнику. — Я могу трахнуть тебя грязно.
Я не могла говорить. Но мне и не нужно было. Моя фантазия в точности знала, как я хочу этого. Джетро прикусил кожу на задней части моего плеча, раздвигая мои ноги шире своими.
— Трахни меня, Джетро Хоук, — прошептала я.
— О, именно это я и собираюсь сделать. Поверь мне, именно это. — Без какого-либо дальнейшего предупреждения, он вонзил свои пальцы в мои бедра и ворвался в мое тело.
Мои пальцы онемели, когда я провела насадкой для душа от своего пульсирующего клитора до жадно сжимающегося лона. Я вскрикнула, когда напор воды ворвался в мое тело, в тот же момент Джетро вонзился своим членом в меня сзади, проскальзывая глубоко и быстро, мучительно сладко растягивая мою киску вокруг своего члена.
Мое сердце взорвалось от удовольствия. Оргазм сдавил каждый атом в моем теле, готовясь вытолкнуть меня в стратосферу.
Джетро толкнулся в меня снова, и я подалась бедрами вперед на своем новом друге — душевой насадке.
— О. Боже. Да, — я прошипела. — Да, да…
Внезапно раздался мужской кашель.
— Ты продолжаешь удивлять меня, мисс Уивер, по крайне мере, на этот раз я насладился зрелищем по полной.
Все фантазии разбились о понимание произошедшего. Моя мечта рассыпалась, разлетаясь на кусочки у моих ног, словно разбитое стекло. Я издала пронзительный писк и откинула от себя душевую насадку, которая, неудерживаемая моей рукой, превратилась в водяного змея, разбрызгивая воду налево и направо, извиваясь, как какой-то ужасный демон.
Джетро захихикал.
— Ты лишишь весь «Холл» горячей воды. Или ты все же планировала приберечь немного для остальных жителей дома?
Я не смогла бы. Я не могу. Ужас. Позор.
— Какого долбаного хрена ты здесь делаешь!? — стыд резко окрасил мои щеки. Прямо сейчас я желала свернуться в клубок и умереть. Дрожащими руками, я делала все возможное, что было в моих силах, чтобы прикрыть свою наготу. Одной ладонью закрывая свою грудь, другой я прикрыла местечко между ног, делая все чрезвычайно осторожно, чтобы не задеть свою пульсирующую киску.
Так близко.
Я была так близка к тому, чтобы кончить.
Так близка, что была готова закричать.
Еще одно прикосновение напора воды, и я бы нашла свое успокоение. А теперь же, мне было еще хуже — сотрясаясь от желания, которое натягивало мое тело словно струна, затуманивая тем самым каждую мысль в моей голове.
Душевая насадка продолжала шипеть и разбрызгивать воду у моих ног, затягивая меня все дальше в мой персональный ад позора.
Этого не могло случиться. Пожалуйста, не позволь этому произойти.
Джетро прислонился к дверному проему душевой, его руки были скрещены, и на его прекрасных губах играла улыбка.
— Не волнуйся на мой счет. — Он сделал движение рукой, указывая на мою румяную кожу. — Ради бога, закончи начатое. Я могу подождать.
Внезапно моя фантазия переплелась с реальностью и все, о чем я могла думать в данный момент, это то, как затащить Джетро полностью одетого в мой душ и насадить себя на его член. Я так сильно хотела его. Я хотела, чтобы меня грязно и развратно оттрахали.
Моя голова пульсировала от мысленных образов скользящих тел, дарующих удовольствие, которое овладело моим здравомыслящим рассудком.
Джетро спокойно рассмеялся.
— Ты выглядишь так, будто испытываешь мучения мисс Уивер. — Он опустил свою голову, когда посмотрел на меня из-под полуприкрытых век. — Тебе нужна помощь?
Я почти застонала от мысли, что он заполняет мое тело, трахая меня.
— Я...
«Да, мне нужна помощь. Войди сюда и трахни меня. Исцели меня, чтобы я могла
Я покачала головой.
«Черт возьми, Нила. Держи себя в руках!»
Челюсть Джетро напряглась; его расположение к общению исчезло, мгновенно сменилось сильным желанием.
Мои соски превратились из твердых камушков в острые бриллианты, настолько острые, что могли разрезать все, что угодно, что могло прикоснуться к ним. Я не могла сдвинуться, когда он продолжал поглощать меня взглядом. С каждой пролетающей секундой, воздух между нами сменялся, пока пар, который окутывал нас, не забурлил еле сдерживаемым диким голодом.
Взгляд Джетро скользнул вниз по моему телу.
— Бл*дь,— выдохнул он.
Я практически превратилась в лужу на полу душевой. Я не доверяла себе произносить ни единого слова. Я предала все, что обещала себе, за последние пару дней. Я готова упасть на колени и умолять его, чтобы он помог мне избавиться от моих страданий.
Но в этом случае я бы не смогла жить в мире сама с собой снова.
Мы стояли молча, поглощая друг друга взглядами, но, не делая движения, чтобы разобраться со всем, чего мы так отчаянно хотели.
Постойте-ка. Он был одет в джожпуры[прим. бриджи для верховой езды].
Я сморгнула, пытаясь найти в этом смысл моими затуманенным от желания рассудком.
— Ты... Ты куда-то собираешься?
Мой голос вырвал его из какой-то фантазии, в который он пребывал. Моя кожа покрылась мурашками, когда его янтарные глаза посмотрели на меня со всей страстью.