Полисемия
Так называется, по Бреалю, употребление одного слова в двух или более разных значениях. Полисемия есть, по всей вероятности, семантическая универсалия, глубоко коренящаяся в фундаментальной структуре языка. Иное положение трудно себе представить: это означало бы, что мы должны держать в мозгу чудовищный запас слов с отдельными названиями для любого явления, о котором нам понадобится говорить; это означало бы также, что в языке не должно быть метафор, а тогда язык в большой мере оказался бы лишенным своей выразительности и гибкости. Философ У. М. Урбан справедливо указывает, что «эта двойная соотнесенность словесных знаков... является основным дифференциальным признаком семантического значения. Тот факт, что знак может означать одну вещь, не переставая означать другую вещь, что самим условием существования его как экспрессивного знака для второй вещи является то, что он есть также знак для первой вещи, делает язык инструментом познания» [47].
Распространенность полисемии в различных языках- это переменная, зависящая от ряда факторов. Прогресс цивилизации приводит к необходимости не только образовывать новые слова, но и добавлять новые значения старым словам; как говорил Бреаль, чем больше значений собрано в одном слове, тем больше разных аспектов интеллектуальной и социальной деятельности оно представляет [48]. Вероятно, именно это имел в виду Фридрих Великий, когда он видел в множественности значений показатель превосходства французского языка [49]. Было бы интересно исследовать в более широких масштабах отношения между полисемией и культурным прогрессом. Однако распространенность полисемии зависит также и от чисто языковых факторов. Как уже отмечалось, языки, в которых словообразование развито слабо, имеют тенденцию заполнять пробелы в словаре добавлением новых значений к уже существующим словам. Точно так же полисемия возникает у слов с общим значением, где значение меняется в зависимости от контекста чаще, чем в словах с частным значением, смысл которых менее подвержен изменениям. Относительная частота полисемии в различных языках, следовательно, может служить еще одним критерием для семантической типологии, хотя опять-таки трудно представить, каким образом эту частоту можно измерить точно.
Существует, впрочем, другой аспект проблемы полисемии, при котором возможны более точные измерения: отношение полисемии к частоте слова. Систематически сравнивая относительную частоту разных слов с числом присущих им значений, Дж. К. Ципф пришел к интересному выводу, который он сформулировал в виде «принципа множественности значений». Согласно Ципфу, можно зафиксировать «прямое соответствие между числом разных значений слова и относительной частотой его встречаемости» [50]. Он пытался даже найти математическую формулу для этого отношения: в соответствии с его вычислениями «число разных значений одного слова стремится стать равным корню квадратному из его относительной частоты (исключение возможно для нескольких дюжин наиболее частых слов)» [51]. Другими словами, m = F1/2, где m выражает число значений, a F - относительную частоту встречаемости слова [52].
Большое достоинство формулы Ципфа состоит в том, что ее легко можно проверить, обратившись к любому языку, для которого подсчитаны частоты слов. Однако к выводам Ципфа следует относиться с крайней осторожностью. При подсчете значений слов Ципф опирался на материал словаря, в то время как общеизвестно, что лексикограф при выделении разных значений одного слова часто принимает произвольные решения. Во многих случаях нельзя обнаружить четкой границы между этими значениями; многие наши понятия имеют, как выразился Виттгенштейн, «размытые края» (blurred edges) [53], и мы не всегда можем решить, имеем ли мы дело с разными оттенками одного значения или с разными значениями одного слова. Многое зависит также от полноты различных словарей, от той степени, в какой они учитывают специальные и полуспециальные употребления слов. Так, подсчеты, базирующиеся на Оксфордском словаре, приведут к результату, сильно отличающемуся от результатов, которые основываются на менее подробном словаре. По-видимому, подобные «сверхточные» формулы нецелесообразны, когда имеешь дело с таким туманным, субъективным и непостоянным явлением, как значение. Наиболее правдоподобным является наличие более общей корреляции между полисемией и частотой слова; этот факт заслуживает того, чтобы быть проверенным в различных языках. Так, уже сейчас ясно, что для некоторых из самых распространенных слов языка характерно большое разнообразие значения: по словарю Литтре глагол aller имеет приблизительно 40 значений, mettre - около 50, prendre и faire - около 80 [54].
Полисемия - это неиссякаемый источник неоднозначности в языке. В ограниченном числе случаев разные значения одного слова дифференцируются с помощью формальных средств, например с помощью рода (франц. le pendule 'маятник' - la pendule 'часы', нем. der Band 'том' - das Band 'лента, узкая полоска'), словоизменения (англ. brothers 'братья' - brethren 'собратья, братия', англ. hanged 'вешал' - hung 'висел', нем. Worte 'связная речь' - Wörter 'слова'), порядка слов (англ. ambassador extraordinary 'посланник' - extraordinary ambassador 'чрезвычайный посол', франц. une assertion vraie 'верное утверждение' - un vrai diamant 'настоящий бриллиант'), орфографии (англ. discreet 'осторожный' - discrete 'раздельный', англ. draft 'чертеж, план, набросок' - draught 'сквозняк, тяга', франц. dessin 'рисунок' - dessein 'схема, план') и т. д. [55]. Однако в преобладающем большинстве случаев только контекст помогает исключить все нерелевантные значения. Когда же все эти средства различения полисемии отсутствуют, возникает конфликт между двумя или более несовместимыми значениями слова, что может привести к исчезновению некоторых из этих значений или даже к исчезновению самого слова. При существующем уровне наших знаний невозможно сказать, имеются ли какие-либо общие тенденции в процессе возникновения этого конфликта и способах его разрешения. В одной обстоятельной монографии о полисемии английских прилагательных показано, что упомянутая неоднозначность только изредка приводит к полному исчезновению слова; обычно же исключается одно или больше из несовместимых значений. Из 120 рассмотренных прилагательных исчезли только 3 прилагательных (2,5%) [56]. Дальнейшие исследования должны показать, проявляется ли в этом какая-то общая тенденция или нет. Работы в области лингвистической географии также пролили некоторый свет на условия, при которых могут возникнуть подобные конфликты. Обнаружено, например, что при наличии значений одного ранга (co-ordinated), принадлежащих к одной и той же сфере мысли, часто возникают трудности, тогда как значения, относящиеся к разным сферам, могут сосуществовать совершенно безболезненно; так, неудобно иметь одно и то же слово для понятий 'кукуруза' и 'сорго', но вполне допустимо, чтобы одно и то же слово означало виноградную лозу и конец мотка пряжи. Кроме того, два значения не вступают в конфликт, если связь между ними ясно ощутима, как, например, в случае использования одного слова для понятий 'голова' и (в переносном употреблении) 'ступица колеса'. Ситуация усложняется еще больше под воздействием социальных факторов, таких, как, например, проникновение литературного языка в диалекты [57]. Когда мы будем располагать большим количеством данных из разных языков, мы будем в состоянии судить о том, какие из этих тенденций имеют общую значимость.
Выявление классификации
А.И. Смирницкий в своих работах сформулировал следующие основные принципы разграничения значений полисемантического слова: 1) различие в синтаксическом построении, 2) различие во фразеологической сочетаемости, 3) различие в синтаксическом построении и сочетаемости одновременно. Он указал также на возможность наличия у ЛСВ определенных морфологических особенностей – неупо- требление его в продолженном времени, неупотребление форм одного из чисел; эти признаки могут характеризовать один ЛСВ в отличие от других ЛСВ данного знака.
Следующим шагом в теории контекстуальной разнооформленности значений явились работы Н.Н. Амосовой, которая ввела понятия постоянного и переменного контекста, разграничила лексический и синтаксический контекст [10].
Еще более детальную разработку вопроса о средствах внутрисловного разграничения значений находим в работах А.А. Уфимцевой. Она выделяет семантический (т.е. лингвистический) контекст, который разграничивает значения слов, и речевую ситуацию, снимающую двусмысленность в речи. Семантический контекст может быть системным – когда семантическое указание исходит от парадигматических характеристик словесного знака, и речевым, когда оно исходит от фраз, предложений и дейктических элементов. Системный семантический контекст включает семантически реализуемое слово, лексически сочетающееся, или ключевое, слово, модель лексической сочетаемости, модель синтаксической сочетаемости. Выделяются 5 типов семантического контекста: лексический, лексико- морфологическнй, морфологический, лексико-синтаксический и морфолого- синтаксический [181, с. 223-225; 182, с. 23-24].
Регулярная и нерегулярная многозначность Полисемия слова А со значениями аi и aj называется регулярной, если в данном языке существует по крайней мере еще одно слово В со значениями bi и bj, семантически отличающимися друг от друга точно так же, как аi и aj, - и если ai - bi, aj - bj попарно несинонимичны. Так, у многих (но не у всех) прилагательных, имеющих значение типа "являющийся тем, что обозначено основой", имеется и значение типа "приводимый в действие тем, что обозначено основой", например, водяной (капля - турбина), воздушный (поток - тормоз), паровой (облако - двигатель), ртутный (капля - выпрямитель). Полисемия называется нерегулярной, если семантическое различие между аi и aj не представлено больше ни в одном слове данного языка; ср. лопатка - "плоская широкая треугольная кость в верхней части спины" и "орудие для копания земли с длинной рукояткой и широким плоским отточенным концом", подножка - "удар ногой по ноге" и "ступенька для входа" (опосредствованная многозначность с общей составляющей "нога").
Регулярность - отличительная черта метонимических переносов [18]; нерегулярная полисемия более характерна для метафорических переносов. С другой стороны, регулярность обычно свойствена непосредственной полисемии; опосредствованная полисемия чаще бывает нерегулярной.
Кроме метонимических переносов регулярную полисемию закономерно порождают семантическая аналогия (ср. взять книгу - схватить книгу, взять кого-л. на вокзале - схватить кого-л. на вокзале), компрессия словосочетаний (пишущая машинка -> машинка, машинка для бритья --> машинка) и различные словообразовательные процессы (ср. п робежать [проехать, пройти, пролететь, проплыть, проползти] мимо пограничного столба - пробежать [проехать, пройти,...] 100 километров). Многозначность, возникающая в результате различных словообразовательных процессов, является побочным продуктом этих процессов и в качестве вторичного явления не нуждается в самостоятельной характеристике. В дальнейшем мы исключаем ее из рассмотрения, причем критерием несловообразовательного происхождения многозначности будем считать наличие в языке слов разной словообразовательной структуры, в особенности непроизводных, с данной комбинацией значений. – апресян О РЕГУЛЯРНОЙ МНОГОЗНАЧНОСТИ
(Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. - Т. XXX. Вып. 6. - М., 1971. - С. 509-523)
Функции полисемии
Функции многозначных слов
Многозначность — категория семасиологическая по преимуществу. Большинство часто воспроизводимых в речи слов, будучи полисемичными, представляют по сути своей «пересечение» на одной лексеме ряда семан, тических полей (смысловых сфер лексики), обычно далеко отстоящих друг от друга (см.
анализ слов вода, поле и др.). «Фрагменты» содержания многозначного слова чаще всего понятийно разнородны и не образуют гомогенного единства. С этой точки зрения при изучении полисемии и использовании многозначных слов большую ценность представляет не ономасиологический подход (как и какая часть семантических полей выражается определенной лексемой), а семасиологический: что значит, обобщает данное слово, на какие понятийные сферы оно ориентировано разными своими, значениями. Различные по значению ЛСВ многозначного слова должны необходимым образом дифференцироваться, поэтому они тяготеют к употреблению в сильных, взаимоисключающих друг друга позициях и характеризуются дополнительной дистрибуцией. Это — главная семантическая функция полисемии.
Близкое же, контактное употребление ЛСВ слов реализует их стилистические функции. Так, повтор одного и того же ЛСВ служит средством речевой экспрессии: Клин клином вышибают; Дурак дураком; Ехать так ехать! Другой стилистической функцией многозначных слов является каламбур — неожиданное сближение разных значений слова, создающее образный эффект. П. А. Вяземский иронически замечает в своей «Старой записной книжке»: «Вообще комедии наши ошибочно делятся на действия. Можно делить их на главы, потому что действия в них никакого нет» (столкновение значений ‘часть драматического произведения’ и ‘проявление деятельности, а также сама деятельность, функционирование’).
https://scicenter.online/yazyik-russkiy-scicenter/sovremennyiy-russkiy-yazyik-ucheb-dlya-filol.html