– На дне она, где ил
И водоросли... Спать в них
Ушла, – но сна и там нет!
– Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
– Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах...
– Но я ее любил
Как сорок тысяч...
– Меньше,
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
– Но я ее —
(недоуменно)
– любил??
5 июня 1923
Мореплаватель
Закачай меня, звездный челн!
Голова устала от волн!
Слишком долго причалить тщусь, —
Голова устала от чувств:
Гимнов – лавров – героев – гидр, —
Голова устала от игр!
Положите меж трав и хвой, —
Голова устала от войн...
12 июня 1923
Расщелина
Чем окончился этот случай,
Не узнать ни любви, ни дружбе.
С каждым днем отвечаешь глуше,
С каждым днем пропадаешь глубже.
Так, ничем уже не волнуем,
– Только дерево ветви зыблет —
Как в расщелину ледяную —
В грудь, что так о тебя расшиблась!
Из сокровищницы подобий
Вот тебе – наугад – гаданье:
Ты во мне как в хрустальном гробе
Спишь, – во мне как в глубокой ране
Спишь, – тесна ледяная прорезь!
Льды к своим мертвецам ревнивы:
Перстень – панцирь – печать – и пояс...
Без возврата и без отзыва.
Зря Елену клянете, вдовы!
Не Елениной красной Трои
Огнь! Расщелины ледниковой
Синь, на дне опочиешь коей...
Сочетавшись с тобой, как Этна
С Эмпедоклом... Усни, сновидец!
А домашним скажи, что тщетно:
Грудь своих мертвецов не выдаст.
17 июня 1923
“На назначенное свиданье…”
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши – приду седая.
Ты его высок о назначил!
Буду годы идти – не дрогнул
|
|
Вкус Офелии к горькой руте!
Через горы идти – и стогны,
Через души идти – и руки.
Землю долго прожить! Трущоба —
Кровь! и каждая капля – заводь.
Но всегда стороной ручьевой
Лик Офелии в горьких травах.
Той, что страсти хлебнув, лишь ила
Нахлебалась! – Снопом на щебень!
Я тебя высок о любила:
Я себя схоронила в небе!
18 июня 1923
“Рано еще – не быть…”
Рано еще – не быть!
Рано еще – не жечь!
Нежность! Жестокий бич
Потусторонних встреч.
Как глубок о ни льни —
Небо – бездонный чан!
О, для такой любви
Рано еще – без ран!
Ревностью жизнь жива!
Кровь вожделеет течь
В землю. Отдаст вдова
Право свое – на меч?
Ревностью жизнь жива!
Благословен ущерб
Сердцу! Отдаст трава
Право свое – на серп?
Тайная жажда трав...
Каждый росток: “сломи”...
До лоскута раздав,
Раны еще – мои!
И пока общий шов
– Льюсь! – не наложишь Сам —
Рано еще для льдов
Потусторонних стран!
19 июня 1923
Луна – лунатику
Оплетавшие – останутся.
Дальше – высь.
В час последнего беспамятства
Не очнись.
У лунатика и гения
Нет друзей.
В час последнего прозрения
Н е прозрей.
Я – глаза твои. Совиное
Око крыш.
Буду звать тебя по имени —
Н е расслышь.
Я – душа твоя: Урания:
В боги – дверь.
В час последнего слияния
Н е проверь!
20 июня 1923
Занавес
Водопадами занавеса, как пеной —
Хвоей – пламенем – прошумя.
Нету тайны у занавеса от сцены:
(Сцена – ты, занавес – я).
Сновиденными зарослями (в высоком
Зале – оторопь разлилась)
Я скрываю героя в борьбе с Pоком,
|
|
Место действия – и – час.
Водопадными радугами, обвалом
Лавра (вверился же! знал!)
Я тебя загораживаю от зала,
(Завораживаю – зал!)
Тайна занавеса! Сновиденным лесом
Сонных снадобий, трав, зёрн...
(За уже содрогающейся завесой
Ход трагедии – как – шторм!)
Ложи, в слезы! В набат, ярус!
Срок, исполнься! Герой, будь!
Ходит занавес – как – парус,
Ходит занавес – как – грудь.
Из последнего сердца тебя, о недра,
Загораживаю. – Взрыв!
Над уж а – ленною – Федрой
Взвился занавес – как – гриф.
Нате! Рвите! Глядите! Течет, не так ли?
Заготавливайте – чан!
Я державную рану отдам до капли!
(Зритель бел, занавес рдян).
И тогда, сострадательным покрывалом
Долу, знаменем прошумя.
Нету тайны у занавеса – от зала.
(Зала – жизнь, занавес – я).
23 июня 1923
“Строительница струн – приструню…”
Строительница струн – приструню
И эту. Обожди
Расстраиваться! (В сем июне
Ты плачешь, ты – дожди!)
И если гром у нас – на крышах,
Дождь – в доме, ливень – сплошь —
Так это ты письмо мне пишешь,
Которого не шлешь.
Ты дробью голосов ручьевых
Мозг бороздишь, как стих.
(Вместительнейший из почтовых
Ящиков – не вместит!)
Ты, лбом обозревая дали,
Вдруг по хлебам – как цеп
Серебряный... (Прервать нельзя ли?
Дитя! Загубишь хлеб!)
30 июня 1923
Ночь
Когда друг другу лжем,
(Ночь, прикрываясь днем)
Когда друг друга ловим,
(Суть, прикрываясь словом)
Когда друг к другу льнем
В распластанности мнимой,
(Смоль, прикрываясь льном,
Огнь, прикрываясь дымом...)
|
|
Взойди ко мне в ночи
Так: майского жучка
Ложь – полунощным летом.
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком...
Ты думаешь, робка
Ночь – и ушла с рассветом?
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком...
Свет – это только плоть!
Столпником на распутье:
Свет: некая мил о ть,
Наброшенная сутью.
Подземная река —
Бог – так ночь под светом...
Так: черного зрачка
Ночь – прикрываясь веком...
Ты думаешь – исчез
Взгляд? – Подыми! – Течет!
Свет, – это только вес,
Свет, – это только счет...
Свет – это только веко
Над хаосом...
Ты думаешь – робка
Ночь? —
Подземная река —
Ночь, – глубока под днем!
– Брось! Отпусти
В ночь в огневую реку.
Свет – это только веко
Над хаосом...
Когда друг другу льстим,
(Занавес слов над глубью!)
Когда друг друга чтим,
Когда друг друга любим...
Июнь 1923
Сахара
Красавцы, не ездите!
Песками глуша,
Пропавшего без вести
Не скажет душа.
Напрасные поиски,
Красавцы, не лгу!
Пропавший покоится
В надежном гробу.
Стихами как странами
Чудес и огня,
Стихами – как странами
Он въехал в меня:
Сухую, песчаную,
Без дна и без дня.
Стихами – как странами
Он канул в меня.
Внимайте без зависти
Сей повести душ.
В глазные оазисы —
Песчаная сушь...
Адамова яблока
Взывающий вздрог...
Взяла его наглухо,
Как страсть и как Бог.
Без имени – канувший!
Не сыщете! Взят.
Пустыни беспамятны, —
В них тысячи спят!
Стиханье до кипени
Вскипающих волн. —
Песками засыпанный,
Сахара – твой холм.
3 июля 1923
Рельсы
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь —
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!
Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало – не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.
Это – остаются. Боль как нота
Высящаяся... Поверх любви
Высящаяся... Женою Лота
Насыпью застывшие столбы...
Час, когда отчаяньем как свахой
Простыни разостланы. – Твоя! —
И обезголосившая Сафо
Плачет как последняя швея.
Плач безропотности! Плач болотной
Цапли, знающей уже... Глубок
Железнодорожные полотна
Ножницами режущий гудок.
Растекись напрасною зарею
Красное напрасное пятно!
...Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
10 июля 1923
Брат
Раскалена, как смоль:
Дважды не вынести!
Брат, но с какой-то столь
Странною примесью
Смуты... (Откуда звук
Ветки откромсанной?)
Брат, заходящий вдруг
Столькими солнцами!
Брат без других сестер:
Н а прочь присвоенный!
По гробовой костер —
Брат, но с условием:
Вместе и в рай и в ад!
Раной – как розаном
Соупиваться! (Брат,
Адом дарованный!)
Брат! Оглянись в века:
Не было крепче той
Спайки. Назад – река...
Снова прошепчется
Где-то, вдоль звезд и шпал,
– Настежь, без третьего! —
Что по ночам шептал
Цезарь – Лукреции.
13 июля 1923
Час души
1. “В глубокий час души и ночи…”
В глубокий час души и ночи,
Нечислящийся на часах,
Я отроку взглянула в очи,
Нечислящиеся в ночах
Ничьих еще, двойной запрудой
– Без памяти и по края! —
Покоящиеся...
Отсюда
Жизнь начинается твоя.
Седеющей волчицы римской
Взгляд, в выкормыше зрящей – Рим!
Сновидящее материнство
Скалы... Нет имени моим
Потерянностям... Вс е покровы
Сняв – выросшая из потерь! —
Так некогда над тростниковой
Корзиною клонилась дщерь
Египетская...
14 июля 1923
2. “В глубокий час души…”
В глубокий час души,
В глубокий – н о чи...
(Гигантский шаг души,
Души в ночи)
В тот час, душа, верши
Миры, где хочешь
Царить – чертог души,
Душа, верши.
Ржавь губы, пороши
Ресницы – снегом.
(Атлантский вздох души,
Души – в ночи...)
В тот час, душа, мрачи
Глаза, где Вегой
Взойдешь... Сладчайший плод
Душа, горчи.
Горчи и омрачай:
Расти: верши.
8 августа 1923
3. “Есть час Души, как час Луны…”
Есть час Души, как час Луны,
Совы – час, мглы – час, тьмы —
Час... Час Души – как час струны
Давидовой сквозь сны
Сауловы... В тот час дрожи,
Тщета, румяна смой!
Есть час Души, как час грозы,
Дитя, и час сей – мой.
Час сокровеннейших низов
Грудных. – Плотины спуск!
Вс е вещи сорвались с пазов,
Вс е сокровенья – с уст!
С глаз – вс е завесы! Вс е следы —
Вспять! На линейках – нот —
Нет! Час Души, как час Беды,
Дитя, и час сей – бьет.
Беда моя! – так будешь звать.
Так, лекарским ножом
Истерзанные, дети – мать
Корят: “Зачем живем?”
А та, ладонями свежа
Горячку: “Надо. – Ляг”.
Да, час Души, как час ножа,
Дитя, и нож сей – благ.
14 августа 1923
Сок лотоса
Божественно и детски-гол
Лоб – сквозь тропическую темень.
В глазах, упорствующих в пол,
Застенчивость хороших с е мей.
Сквозь девственные письмена
Мне чудишься побегом рдяным,
Чья девственность оплетена
Воспитанностью, как лианой.
Дли свою святость! Уст и глаз
Блюди священные сосуды!
Под тропиками родилась
Любовь, и я к тебе оттуда:
Из папоротников, хвощей,
Стай тростниковых, троп бесследных...
Где всё забвение вещей
В ладони лотосова стебля
Покоится. Наводит сон
Сок лотоса. Вино без пены
Сок лотоса... Детей и жен
Как обмороком сводит члены
Сок лотоса... Гляди, пуста
Ладонь. – Но в час луны с Востока
(Сок лотоса...) – из уст в уста
Вкуси – сон лотосова сока.
23 июля 1923
“Всё так же, так же в морскую синь…”
Всё так же, так же в морскую синь —
Глаза трагических героинь.
В сей зал, бесплатен и неоглядн,
Глазами заспанных Ариадн
Обманутых, очесами Федр
Отвергнутых, из последних недр
Вотще взывающими к ножу...
Так, в грудь, жива ли еще, гляжу.
24 июля 1923
Наклон
Материнское – сквозь сон – ухо.
У меня к тебе наклон слуха,
Духа – к страждущему: жжет? да?
У меня к тебе наклон лба,
Дозирающего вер – ховья.
У меня к тебе наклон крови
К сердцу, неба – к островам нег.
У меня к тебе наклон рек,
Век... Беспамятства наклон светлый
К лютне, лестницы к садам, ветви
Ивовой к убеганью вех...
У меня к тебе наклон всех
Звезд к земле (родовая тяга
Звезд к звезде!) – тяготенье стяга
К лаврам выстраданных мо – гил.
У меня к тебе наклон крыл,
Жил... К дуплу тяготенье совье,
Тяга темени к изголовью
Гроба, – годы ведь уснуть тщусь!
У меня к тебе наклон уст
К роднику...
28 июля 1923
Раковина
Из лепрозария лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла
В зори! Из мертвого сна надгробий
В руки, вот в эти ладони, в обе,
Раковинные – расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!
О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх
Раковины... Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,
Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод
Рук неприсваивающих... Спи!
Тайная радость моей тоски,
Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:
Справа и слева и лбом и дном —
Раковинный колыбельный дом.
Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,
Сглаживая... Как ладонью свежей
Скрытые громы студя и нежа,
Нежа и множа... О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей.
– Выйдешь! – По первому слову: будь!
Выстрадавшая раздастся грудь
Раковинная. – О, настежь створы! —
Матери каждая пытка в пору,
В меру... Лишь ты бы, расторгнув плен,
Целое море хлебнул взамен!
31 июля 1923
Заочность
Кастальскому току,
Взаимность, заторов не ставь!
Заочность: за оком
Лежащая, вящая явь.
Заустно, заглазно
Как некое долгое la
Меж ртом и соблазном
Версту расстояния для...
Блаженны длинноты,
Широты забвений и зон!
Пространством как нотой
В тебя удаляясь, как стон
В тебе удлиняясь,
Как эхо в гранитную грудь
В тебя ударяясь:
Не видь и не слышь и не будь —
Не надо мне белым
По черному – мелом доски!
Почти за пределом
Души, за пределом тоски —
...Словесного чванства
Последняя карта сдана.
Пространство, пространство
Ты нынче – глухая стена!
4 августа 1923
Письмо
Так писем не ждут,
Так ждут – письм а.
Тряпичный лоскут,
Вокруг тесьма
Из клея. Внутри – словцо.
И счастье. И это – всё.
Так счастья не ждут,
Так ждут – конца:
Солдатский салют
И в грудь – свинца
Три дольки. В глазах красн о.
И только. И это – всё.
Не счастья – стара!
Цвет – ветер сдул!
Квадрата двора
И черных дул.
(Квадрата письма:
Чернил и чар!)
Для смертного сна
Никто не стар!
Квадрата письма.
11 августа 1923
Минута
Минута: м и нущая: минешь!
Так мимо же, и страсть и друг!
Да будет выброшено ныне ж —
Чт о завтра б – вырвано из рук!
Минута: мерящая! Малость
Обмеривающая, слышь:
То никогда не начиналось,
Что кончилось. Так лги ж, так льсти ж
Другим, десятеричной кори
Подверженным еще, из дел
Не выросшим. Кто ты, чтоб море
Разменивать? Водораздел
Души живой? О, мель! О, мелочь!
У славного Царя Щедрот
Славнее царства не имелось,
Чем надпись: “И сие пройдет” —
На перстне... На путях обратных
Кем не измерена тщета
Твоих Аравий циферблатных
И маятников маята?
Минута: мающая! Мнимость
Вскачь – медлящая! В прах и в хлам
Нас мелящая! Ты, что минешь:
Минута: милостыня псам!
О, как я рвусь тот мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут.
12 августа 1923
Клинок
Между нами – клинок двуострый
Присягнувши – и в мыслях класть...
Но бывают – страстные сестры!
Но бывает – братская страсть!
Но бывает такая примесь
Прерий в ветре и бездны в губ
Дуновении... Меч, храни нас
От бессмертных душ наших двух!
Меч, терзай нас и, меч, пронзай нас,
Меч, казни нас, но, меч, знай,
Что бывает такая крайность
Правды, крыши такой край...
Двусторонний клинок – рознит?
Он же сводит! Прорвав плащ,
Так своди же нас, страж грозный,
Рана в рану и хрящ в хрящ!
(Слушай! если звезда, срываясь...
Не по воле дитя с ладьи
В море падает... Острова есть,
Острова для любой любви...)
Двусторонний клинок, синим
Ливший, красным пойдет... Меч
Двусторонний – в себя вдвинем.
Это будет – лучшее лечь!
Это будет – братская рана!
Так, под звездами, и ни в чем
Неповинные... Точно два мы
Брата, спаянные мечом!
18 августа 1923
Наука Фомы
Без рук не обнять!
Сгинь, выспренных душ
Небыль!
Не вижу – и гладь,
Не слышу – и глушь:
Не был.
Круги на воде.
Ушам и очам —
Камень.
Не здесь – так нигде.
В пространство, как в чан
Канул.
Руками держи!
Всей крепостью мышц
Ширься!
Чт о сны и псалмы!
Бог ради Фомы
В мир сей
Пришел: укрепись
В неверье – как негр
В трюме.
Всю в рану – по кисть!
Бог ради таких
Умер.
24 августа 1923
Магдалина
1. “Меж нами – десять заповедей…”
Меж нами – десять заповедей:
Жар десяти костров.
Родная кровь отшатывает,
Ты мне – чужая кровь.
Во времена евангельские
Была б одной из тех...
(Чужая кровь – желаннейшая
И чуждейшая из всех!)
К тебе б со всеми немощами
Влеклась, стлалась – светла
Масть! – очесами демонскими
Таясь, лила б масл а
И н а ноги бы, и п о д ноги бы,
И вовсе бы так, в пески...
Страсть по купцам распроданная,
Расплеванная – теки!
Пеною уст и накипями
Очес и п о том всех
Нег... В волоса заматываю
Ноги твои, как в мех.
Некою тканью под ноги
Стелюсь... Не тот ли (та!)
Твари с кудрями огненными
Молвивший: встань, сестра!
26 августа 1923
2. “Масти, плоченные втрое…”
Масти, плоченные втрое
Стоимости, страсти пот,
Слезы, волосы, – сплошное
Исструение, а тот
В красную сухую глину
Благостный вперяя зрак:
– Магдалина! Магдалина!
Не издаривайся так!
31 августа 1923
3. “О путях твоих пытать не буду…”
О путях твоих пытать не буду,
Милая! – ведь все сбылось.
Я был бос, а ты меня обула
Ливнями волос —
И – слез.
Не спрошу тебя, какой ценою
Эти куплены масл а.
Я был наг, а ты меня волною
Тела – как стеною
Обнесла.
Наготу твою перстами трону
Тише вод и ниже трав.
Я был прям, а ты меня наклону
Нежности наставила, припав.
В волосах своих мне яму вырой,
Спеленай меня без льна.
– Мироносица! К чему мне миро?
Ты меня омыла
Как волна.
31 августа 1923
“С этой горы, как с крыши…”
С этой горы, как с крыши
Мира, где в небо спуск.
Друг, я люблю тебя свыше
Мер – и чувств.
От очевидцев скрою
В тучу! С золою съем.
...С этой горы, как с Трои
Красных – стен.
Страсти: хвала убитым,
Сущим – срам.
Так же смотрел на битву
Царь-Приам.
Рухнули у – стои:
Зарево? Кровь? Нимб?
Так же смотрел на Трою
Весь О – лимп.
Нет, из прохладной ниши
Дева, воздевши длань...
Друг, я люблю тебя свыше.
Слышь – и – встань.
30 августа 1923
“Как бы дым твоих ни горек…”
Как бы дым твоих ни горек
Труб, глотать его – всё нега!
Оттого что ночью – город —
Опрокинутое небо.
Как бы дел твоих презренных
День ни гол, – в ночи ты – шах!
Звезды страсть свела – на землю!
Картою созвездий – прах.
Гектором иль Бонапартом
Звать тебя? Москва иль Троя?
Звездной и военной картой
Город лег...
Любовь? – Пустое!
Минет! Нищеты надземной
Ставленник, в ночи я – шах!
Небо сведено на землю:
Картою созвездий – прах
Рассыпается...
30 августа 1923
Овраг
1. “Дно – оврага…”
Дно – оврага.
Ночь – корягой
Шарящая. Встряски хвой.
Клятв – не надо.
Ляг – и лягу.
Ты бродягой стал со мной.
С койки затхлой
Ночь по каплям
Пить – закашляешься. Всласть
Пей! Без пятен —
Мрак! Бесплатен —
Бог: как к пропасти припасть.
(Час – который?)
Ночь – сквозь штору
Знать – немного знать. Узнай
Ночь – как воры,
Ночь – как горы.
(Каждая из нас – Синай
Ночью...)
10 сентября 1923
2. “Никогда не узнаешь, что жгу, что трачу…”
Никогда не узнаешь, чт о жгу, чт о трачу
– Сердец перебой —
На груди твоей нежной, пустой, горячей,
Гордец дорогой.
Никогда не узнаешь, каких не-наших
Бурь – следы сцеловал!
Не гора, не овраг, не стена, не насыпь:
Души перевал.
О, не вслушивайся! Болевого бреда
Ртуть... Ручьёвая речь...
Прав, что слепо берешь. От такой победы
Руки могут – от плеч!
О, не вглядывайся! Под листвой падучей
Сами – листьями мчим!
Прав, что слепо берешь. Это только тучи
Мчат за ливнем косым.
Ляг – и лягу. И благо. О, всё на благо!
Как тела на войне —
В лад и в ряд. (Говорят, что на дне оврага,
Может – неба на дне!)
В этом бешеном беге дерев бессонных
Кто-то н а смерть разбит.
Что победа твоя – пораженье сонмов,
Знаешь, юный Давид?
11 сентября 1923
Ахилл на валу
Отлило – обдало – накатило —
– Навзничь! – Умру.
Так Поликсена, узрев Ахилла
Там, на валу —
В красном – кровавая башня в плёсе
Тел, что простер.
Так Поликсена, всплеснувши: “Кто сей?”
(Знала – костер!)
Соединенное чародейство
Страха, любви.
Так Поликсена, узрев ахейца
Ахнула – и —
Знаете этот отлив атлантский
Крови от щек?
Неодолимый – прострись, пространство! —
Крови толчок.
13 сентября 1923
Последний моряк
О, ты – из всех залинейных нот
Нижайшая! – Кончим распрю!
Как та чахоточная, что в ночь
Стонала: еще понравься!
Ломала руки, а рядом драк
Удары и клятв канаты.
(Спал разонравившийся моряк
И капала кровь на мя-
тую наволоку...)
А потом, вверх дном
Стакан, хрусталем и кровью
Смеясь... – и путала кровь с вином,
И путала смерть с любовью.
“Вам сон, мне – спех! Не присев, не спев —
И занавес! Завтра в лёжку!”
Как та чахоточная, что всех
Просила: еще немножко
Понравься!... (Руки уже свежи,
Взор смутен, персты не гнутся...)
Как та с матросом – с тобой, о жизнь,
Торгуюсь: еще минутку
Понравься!..
15 сентября 1923
Крик станций
Крик станций: останься!
Вокзалов: о жалость!
И крик полустанков:
Не Дантов ли
Возглас:
“Надежду оставь!”
И крик паровозов.
Железом потряс
И громом волны океанской.
В окошечках касс,
Ты думал – торгуют пространством?
Морями и сушей?
Живейшим из мяс:
Мы мясо – не души!
Мы губы – не розы!
От нас? Нет – по нас
Колеса любимых увозят!
С такой и такою-то скоростью в час.
Окошечки касс.
Костяшечки страсти игорной.
Прав кто-то из нас,
Сказавши: любовь – живодерня!
“Жизнь – рельсы! Не плачь!”
Полотна – полотна – полотна...
(В глаза этих кляч
Владельцы глядят неохотно).
“Без рва и без шва
Нет счастья. Ведь с тем покупала?”
Та швейка права,
На это смолчавши: “Есть шпалы”.
24 сентября 1923
Пражский рыцарь
Бледно – лицый
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
(О найду ль в ней
Мир от губ и рук?!)
Ка – ра – ульный
На посту разлук.
Клятвы, кольца...
Да, но камнем в реку
Нас-то – сколько
За четыре века!
В воду пропуск
Вольный. Розам – цвесть!
Бросил – брошусь!
Вот тебе и месть!
Не устанем
Мы – доколе страсть есть!
Мстить мостами.
Широко расправьтесь,
Крылья! В тину,
В пену – как в парчу!
Мосто – вины
Нынче не плачу!
– “С рокового мосту
Вниз – отважься!”
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский.
Сласть ли, грусть ли
В ней – тебе видней,
Рыцарь, стерегущий
Реку – дней.
27 сентября 1923
“По набережным, где седые деревья…”
По набережным, где седые деревья
По следу Офелий... (Она ожерелья
Сняла, – не наряженной же умирать!)
Но все же
(Раз смертного ложа – неможней
Нам быть нежеланной!
Раз это несносно
И в смерти, в которой
Предвечные горы мы сносим
На сердце!..) – она все немногие вёсны
Сплела – проплывать
Невестою – и венценосной.
Так – н е бескорыстною
Жертвою миру:
Офелия – листья,
Орфей – свою лиру...
– А я? —
28 сентября 1923
Ночные места
Темнейшее из ночных
Мест: мост. – Устами в уста!
Неужели ж нам свой крест
Тащить в дурные места,
Туда: в веселящий газ
Глаз, газа... В платный Содом?
На койку, где вс е до нас!
На койку, где н е вдвоем
Никто... Никнет ночник.
Авось – совесть уснет!
(Вернейшее из ночных
Мест – смерть!) Платных теснот
Ночных – блаже вода!
Вода – глаже простынь!
Любить – блажь и беда!
Туда – в хладную синь!
Когда б в веры века
Нам встать! Руки смежив!
(Река – телу легка,
И спать – лучше, чем жить!)
Любовь: зноб до кости!
Любовь: зной до бел а!
Вода – любит концы.
Река – любит тела.
4 октября 1923
Подруга
“Не расстанусь! – Конца нет!” И льнет, и льнет...
А в груди – нарастание
Грозных вод,
Нот... Надёжное: как таинство
Непреложное: рас – станемся!
5 октября 1923
Поезд жизни
Не штык – так клык, так сугроб, так шквал, —
В Бессмертье что час – то поезд!
Пришла и знала одно: вокзал.
Раскладываться не стоит.
На всех, на всё – равнодушьем глаз,
Которым конец – исконность.
О как естественно в третий класс
Из душности дамских комнат!
Где от котлет разогретых, щек
Остывших... – Нельзя ли дальше,
Душа? Хотя бы в фонарный сток
От этой фатальной фальши:
Папильоток, пеленок,
Щипцов каленых,
Волос паленых,
Чепцов, клеенок,
О – де – ко – лонов
Семейных, швейных
Счастий (klein wenig!)[44]
Взят ли кофейник?
Сушек, подушек, матрон, нянь,
Душности бонн, бань.
Не хочу в этом коробе женских тел
Ждать смертного часа!
Я хочу, чтобы поезд и пил и пел:
Смерть – тоже вне класса!
В удаль, в одурь, в гармошку, в надсад, в тщету!
– Эти нехристи и льнут же! —
Чтоб какой-нибудь странник: “На тем свету ”...
Не дождавшись скажу: лучше!
Площадка. – И шпалы. – И крайний куст
В руке. – Отпускаю. – Поздно
Держаться. – Шпалы. – От стольких уст
Устала. – Гляжу на звезды.
Так через радугу всех планет
Пропавших – считал-то кто их? —
Гляжу и вижу одно: конец.
Раскаиваться не стоит.
6 октября 1923
“Древняя тщета течет по жилам…”
Древняя тщета течет по жилам,
Древняя мечта: уехать с милым!
К Нилу! (Не на грудь хотим, а в грудь!)
К Нилу – иль еще куда-нибудь
Дальше! За предельные пределы
Станций! Понимаешь, что из тела
Вон – хочу! (В час тупящихся вежд
Разве выступаем – из одежд?)
...За потустороннюю границу:
К Стиксу!..
7 октября 1923
Побег
Под занавесом дождя
От глаз равнодушных кроясь,
– О завтра мое! – тебя
Выглядываю – как поезд
Выглядывает бомбист
С еще-сотрясеньем взрыва
В руке... (Не одних убийств
Бежим, зарываясь в гриву
Дождя!) Не расправы страх,
Не... – Но облака! но звоны!
То Завтра на всех парах
Проносится вдоль перрона
Пропавшего... Бог! Благой!
Бог! И в дымовую опушь —
Как о б стену... (Под ногой
Подножка – или ни ног уж,
Ни рук?) Верстовая снасть
Столба... Фонари из бреда...
О нет, не любовь, не страсть,
Ты поезд, которым еду
В Бессмертье...
14 октября 1923
“Брожу – не дом же плотничать…”
Брожу – не дом же плотничать,
Расположась на росстани!
Так, вопреки полотнищам
Пространств, треклятым простыням
Разлук, с минутным баловнем
Крадясь ночными тайнами,
Тебя под всеми ржавыми
Фонарными кронштейнами —
Краем плаща... За стойками —
Краем стекла... (Хоть краешком
Стекла!) Мертвец настойчивый,
В очах – зачем качаешься?
По набережным – клятв озноб,
По загородам – рифм обвал.
Сжимают ли – “я б жарче сгреб”,
Внимают ли – “я б чище внял”.
Все ты один, во всех местах,
Во всех мастях, на всех мостах.
Моими вздохами – снастят!
Моими клятвами – мостят!
Такая власть над сбивчивым
Числом у лиры любящей,
Что на тебя, небывший мой,
Оглядываюсь – в будущее!
16 октября 1923
Око
Фонари, горящие газом,
Леденеющим день от дня.
Фонари, глядящие глазом,
Не пойму еще – в чем? – виня,
Фонари, глядящие н а земь:
На младенцев и на меня.
23 октября 1923
“Люблю – но мука еще жива…”
Люблю – но мука еще жива.
Найди баюкающие слова:
Дождливые, – расточившие вс е
Сам выдумай, чтобы в их листве
Дождь слышался: то не цеп о сноп:
Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,
На гроб стекал, чтобы лоб – светал,
Озноб – стихал, чтобы кто-то спал
И спал...
Сквозь скважины, говорят,
Вода просачивается. В ряд
Лежат, не жалуются, а ждут
Незнаемого. (Меня – сожгут).
Баюкай же – но прошу, будь друг:
Не буквами, а каютой рук:
Уютами...
24 октября 1923
“Ты, меня любивший фальшью…”
Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!
Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах!
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
12 декабря 1923
“Оставленного зала тронного…”
Оставленного зала тронного
Столбы. (Оставленного – в срок!)
Крутые улицы наклонные
Стремительные как поток.
Чувств обезумевшая жимолость,
Уст обеспамятевший зов.
– Так я с груди твоей низринулась
В бушующее море строф.
Декабрь 1923
Двое
1. “Есть рифмы в мире сём…”
Есть рифмы в мире сём:
Разъединишь – и дрогнет.
Гомер, ты был слепцом.
Ночь – на буграх надбровных.
Ночь – твой рапсодов плащ,
Ночь – на очах – завесой.
Разъединил ли б зрящ
Елену с Ахиллесом?
Елена. Ахиллес.
Звук назови созвучней.
Да, хаосу вразрез
Построен на созвучьях
Мир, и, разъединен,
Мстит (на согласьях строен!)
Неверностями жен
Мстит – и горящей Троей!
Рапсод, ты был слепцом:
Клад рассорил, как рухлядь.
Есть рифмы – в мире том
Подобранные. Рухнет
Сей – разведешь. Чт о нужд
В рифме? Елена, старься!
...Ахеи лучший муж!
Сладостнейшая Спарты!
Лишь шорохом древес
Миртовых, сном кифары:
“Елена: Ахиллес:
Разрозненная пара”.
30 июня 1924
2. “Не суждено, чтобы сильный с сильным…”
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сем.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.
В братственной ненависти союзной
– Буйволами! – на скалу – скала.
С брачного ложа ушел, неузнан,
И неопознанною – спала.
Порознь! – даже на ложе брачном —
Порознь! – даже сцепясь в кулак —
Порознь! – на языке двузначном —
Поздно и порознь – вот наш брак!
Но и постарше еще обида
Есть: амазонку подмяв как лев —
Так разминулися: сын Фетиды
С дщерью Аресовой: Ахиллес
С Пенфезилеей.
О вспомни – снизу
Взгляд ее! сбитого седока
Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи
Взгляд ее – все ж еще свысока!