– Ничего не хочешь рассказать мне напоследок? – пристально глядя на Виктора, спросил Вадим.
– Как-нибудь в другой раз, ладно? – ответил тот, виновато улыбнувшись.
Уваров понимающе кивнул, протянул Виктору руку для рукопожатия, Виктор пожал ее и обнял Вадима на прощание, но тут же удивленно отодвинулся, почувствовав уткнувшийся ему в живот пистолет.
– Мне почему-то кажется, ты никуда не поедешь, – холодно произнес Уваров, кивком указывая Виктору на стул.
Виктор медленно сел, вспоминая предупреждение Андрея о том, что некоторые учителя школы состоят в заговоре с нацистами. Уваров насмешливо наблюдал за его реакцией.
* * *
К сидящей на лавке во дворе больницы Марии подошел Максим. Мимо них медленно прогуливались больные в сопровождении родственников. На соседней лавке сидел в полном одиночестве, как и Мария, пожилой безучастный ко всему вокруг мужчина. Максим с болью посмотрел на безучастное лицо своей матери, на больничную робу, видневшуюся из-под пальто, на темные круги под глазами.
– Я вскрыл сейф Морозова, – мягко сказал Максим, – и нашел твои документы. Ты действительно моя мать. Почему ты не показала мне их раньше?
– Я боялась за тебя, – слабым голосом отозвалась Мария.
– Я очень виноват перед тобой, – с болью сказал Максим и упал перед нею на колени, – и хочу все исправить. Прости меня… мама, – Максим уткнулся головой в колени сидящей Марии, она ласково гладила его по голове. Но тут он сильно закашлялся и, подняв голову, поднес ладонь ко рту: на ладони осталась кровь. Максим испуганно смотрел на нее, как будто видел кровь первый раз в своей жизни.
– Почему посторонние на территории?
Максим оглянулся на грозный оклик: к ним быстро направлялись санитары. Они подхватили Марию, отстранив его. Максим смотрел вслед Марии до последнего, пока за ней не закрылась дверь, после чего осторожно пощупал шею у себя под ухом: на ней явственно проступал след от укола.
|
|
Глава 10
Когда над лесом свет взойдет…
Над дверью здания даже в темноте виднелась вывеска «Клиническая психиатрическая больница № 9». Где-то совсем поблизости раздался звон разбиваемого стекла. Стоящий на крыльце больницы санитар докурил сигарету, щелчком отправил ее в урну, снял капюшон, поправив в ушах наушники, вернулся в больницу.
В окне второго этажа зажегся свет. Мария, подойдя к подоконнику, вынула из рамы кусок разбитого стекла, скинула вниз веревку из связанных простыней, перекинула ноги через подоконник и стала спускаться.
Достигнув земли, Мария неудачно спрыгнула и упала на снег, оглянулась: в двух шагах от нее стоял врач Головенко. Мария тяжело дышала, глядя в его пристальные, неподвижно следящие за каждым ее движением глаза.
– Вершинина, ты меня разочаровала, – насмешливо сказал он. – Для второго побега могла придумать что-то более оригинальное. Даже бомба, и та хитрее, – усмехнулся Головенко, заметив слезы в ее глазах, – два раза в одну воронку не падает.
Он протянул руку, помогая Марии встать, сзади к ним торопились два санитара. Внезапно Мария сделала резкое движение и приставила к горлу Головенко острый узкий осколок стекла.
– Я не вернусь в палату, – с отчаянием в голосе, задыхаясь от волнения, проговорила Мария. – Ни дня здесь больше не останусь.
– Знаешь, убить человека не так просто, – заметил Головенко, полностью владевший собой, несмотря на осколок, приставленный ему к горлу. – Впрочем, попробуй, – вкрадчиво предложил он. – Только учти, что в этом случае ты отсюда не выйдешь никогда. Готова никогда больше не увидеть сына?
|
|
Поникшая Мария медленно опустила руку, осколок стекла выпал на землю. Санитары тут же схватили ее и повели в больницу.
В тот же день Володе, пришедшему в больницу навестить ее, Головенко отказал в посещении на основании того, что, во-первых, его приход может расстроить ее и без того шаткие нервы, а во-вторых, право на посещение имеют лишь близкие родственники, а он таковым не является.
Позднее Головенко занялся Марией всерьез:
– У тебя никогда не было сына, – громоздясь над ней, внушал он. – Ты вообще никогда не рожала. Скажи – «у меня нет никакого сына». Громко скажи. И я отпущу тебя домой.
Мария громко и отчетливо повторила за ним:
– У меня нет никакого сына.
– Громче, чтобы все слышали, – посоветовал Головенко.
– У меня нет никакого сына! – закричала Мария. – Теперь вы меня отпустите? – с надеждой спросила она.
– Ну куда же ты пойдешь такая? – недоуменно спросил Головенко, разведя руками. – Мне сегодня показали результат экспертизы ДНК, – насмешливо сказал он, вспоминая документы, которые ему показывал Володя в надежде, что это поможет ему освободить Марию из больницы. – Оказывается, сын у тебя есть. А ты утверждаешь, что нет. Да еще и кричишь об этом на всю больницу.
Мария, поняв, что Головенко над ней издевается, резко приподнялась на стуле и плюнула ему в лицо. Через считаные минуты Мария лежала на кушетке в комнате для электрошоковой терапии. В зубы ей вставили резиновую палочку, к голове подключили провода. Головенко включил рубильник на аппарате… по пустынным коридорам больницы разнесся дикий крик Марии.
|
|
* * *
Двор школы был забит легковыми автомобилями. Повсюду царило оживление: ученики школы «Логос» вернулись с зимних каникул отдохнувшими, бодрыми. Они заносили в школу чемоданы, радостно делились с одноклассниками впечатлениями о своих поездках.
Лишь компании теперь уже бывших друзей было не до веселья. Они даже пропустили приветственную речь Елены, собравшую в библиотеке учеников и преподавателей, чтобы поздравить их с Новым годом и началом новой учебной четверти и произнести напутственную речь.
Макс курил в кабинке туалета, к нему заглянула Лиза, чтобы предупредить его, что весь коридор уже полон дыма, и он, не преминув воспользоваться моментом, втянул Лизу в кабинку. Прижав ее к стенке, он грубовато заключил ее в объятия, собираясь поцеловать, но тут у них обоих сработал сигнал-напоминание в мобильниках.
Впрочем, тот же сигнал раздался и у остальных: у Ромы, Даши, Вики, Андрея… Все они торопливо поспешили по своим комнатам. Макс, помрачнев, выпустил Лизу из кабинки, так и не успев поцеловать. Андрея сигнал застал сидящим с поникшей головой на ступеньках лестницы, мимо него беззаботно сновали счастливые дети.
Даша, сидя на кровати, с грустью посмотрела на вошедших в комнату Вику и Лизу. На коленях у нее лежала небольшая металлическая коробочка. Девочки, направившись к своим тумбочкам, достали каждая точно такую же. Открыли их. Почти одновременно все трое вынули из коробочки ампулу с красной жидкостью и обреченно выпили лекарство.
Мрачные Андрей и Рома в своей комнате также залпом выпили содержимое ампул. Вошедший в комнату Максим, увидев Андрея сидящим на своей кровати, резко заметил:
– По-моему, чья-то пятая точка приземлилась не туда.
Андрей молча встал и демонстративно пересел на свою кровать. Максим подошел к своей тумбочке, достал ампулу и выпил. Подойдя к окну, он припомнил трагические события двухнедельной давности, которые все перевернули с ног на голову, хотя вот-вот, казалось, должно было все наладиться.
Тогда, вернувшись после свидания с матерью из психиатрической больницы обратно в школу, взбешенный Максим прошел прямиком в кабинет своего отца, Лиза едва поспевала за ним. Морозов собирал в коробку документы, стоя спиной к двери, ворвавшийся Максим буквально набросился на него, опрокинул на стол и, вцепившись руками в горло, стал душить.
– Ты вколол мне эту дрянь, сволочь, – вне себя от ярости кричал Максим.
Лиза попыталась оттащить его от Морозова, но силы были неравны.
– Сколько мне осталось? Несколько часов, да? – Максим все сильнее сдавливал пальцы на шее Морозова, так что тот обессиленно прохрипел:
– Ты не умрешь… если дашь мне… сказать…
Макс настороженно прислушался и расцепил пальцы. Морозов закашлялся, сел, потирая шею:
– Умрешь ты, к сожалению, еще очень нескоро, – сказал тогда Морозов. – У меня есть лекарство. Экспериментальное. – Морозов вытащил из ящика стола небольшой контейнер с сухим льдом, достал из него красную ампулу и протянул ее Максиму, объяснив: – Одна ампула – один день твоей беззаботной подростковой жизни. Не лезь, куда не просят, сиди тихо – и будешь исправно получать свою дозу.
– А если я пошлю своего папу-психа куда подальше? – с вызовом спросил Максим.
– Тогда сначала ослепнешь, потом умрешь, – спокойно ответил Морозов. – Но не один…
На этих словах Морозова Лиза закашлялась, прижав руку ко рту, Максим в ужасе взял ее за руку и взглянул на ладонь: на ней была кровь. Растревоженный Максим тогда едва успел дозвониться до ребят, и тем пришлось сойти с автобуса прямо посреди дороги и вернуться в школу, поскольку у всех них на шее оказался след от укола.
С того дня словно черная кошка пробежала между ребятами: они стали меньше общаться друг с другом, а если и перекидывались словами, то, как правило, это были направленные друг на друга колкости. Каждый из них теперь подозревал, что другой и есть предатель, поскольку все их действия становились известны Морозову.
Казалось, весь мир ополчился против них. В тот злополучный день, когда они узнали, что заражены, погиб Виктор. Андрей и Надя, устав ждать его на детской площадке, вернулись в школу. Они вошли в холл и были свидетелями последних секунд его жизни: стоящий на верхней ступеньке лестницы Виктор судорожно вцепился рукой в перила, но покачнулся, ноги его подкосились, он потерял равновесие и скатился с лестницы. Андрей бросился к нему: Виктор лежал без сознания, из уголка рта его текла кровь.
– Помогите! Кто-нибудь! – закричал Андрей, пытаясь нащупать пульс на шее Виктора. В холл вбежали Тамара и Воронцов. Тамара тут же подбежала к Виктору и с исказившимся лицом начала делать ему непрямой массаж сердца:
– «Скорую», быстро! – сказала она Андрею сквозь зубы. – Скажи – нужен реанимобиль. Быстрее.
Через несколько дней после окончания каникул у Даши попала в больницу мама. Даша попыталась сбежать, чтобы увидеться с ней, но бдительный Морозов вернул ее в комнату прямо с порога школы, и, втолкнув в комнату, рыдающую, с рюкзаком за спиной, раздраженно сказал:
– Я, кажется, ясно сказал – из школы ни шагу!
– Пожалуйста, отпустите меня, – умоляюще, сквозь слезы, просила Даша, – я хочу увидеть маму! Пока еще есть время… Я только в больницу и обратно, клянусь вам!
– Я сказал нет! – рявкнул Морозов, вытряхнул из рюкзака Даши вещи на пол и обратился персонально к ней: – Или ты останешься в школе, или больше не получишь никакого лекарства, – угрожающе предупредил он и добавил злорадно: – Простишься с мамой – простишься с жизнью…
Едва он вышел, Даша бросилась собирать вещи обратно в рюкзак, упрямо твердя сквозь зубы:
– Я должна увидеть маму… вернусь завтра днем… никто не заметит…
– Даша, ты просто убьешь себя, – с надрывом сказал Андрей, не выдержав, и преградил ей дорогу. – Как только ты выйдешь за дверь, кто-нибудь тут же доложит Морозову!
Все замерли, хмуро глядя на Андрея.
– Ты это о чем? – наконец спросил Рома.
– О том! – повысил голос Андрей. – Откуда Морозов узнал, что Дашка в больницу собралась? Ясно – кто-то стуканул! И Олег так сказал, один из нас – предатель!
– Андрюх, мы же друзья, – возмутился Макс, – мы же жизнью рисковали, помогали искать твоих родителей!
– Я тоже тебе помогал! – ответил Андрей. – Но это ничего не меняет.
– Фигассе, Андрюх, – изумился Рома, – не ожидал от тебя. Может, тебе комнату поменять? – предложил он ехидно и злобно прищурился. – Не западло жить с предателями?
– Вы что, не понимаете, им только того и надо – чтобы мы все перегрызлись! – громко сказала Лиза, встав между ребятами, желая остановить это безумие, но Даша истерично прервала ее:
– Заткнитесь! Заткнитесь все! Моя мама умирает!
– Даш, – произнесла Вика, пристально глядя на Дашу, и напомнила ей с нажимом: – Мы сами умираем…
– Да плевать мне на вас! – заорала Даша вне себя от горя. – Убирайтесь отсюда! Вон! – крикнула она и вытолкала всех за дверь, отошла от нее, чтобы собрать вещи, и в этот момент услышала звук поворачивающегося в замке ключа: это Андрей, чтобы перестраховаться, закрыл ее на замок.
Даша всю ночь просидела взаперти. Когда взволнованные ребята на следующее утро вошли в комнату, она, все так же в верхней одежде, с опухшим от слез лицом, молча закинула на плечо сумку и направилась к двери.
– Даша! Твоя мама… она… умерла, – сказал Андрей, с трудом подбирая слова, и завершил упавшим голосом: – Сегодня ночью. – Он протянул Даше газету с крупным заголовком некролога на первой странице «Умерла известная актриса» и фотографией Дашиной мамы.
Даша села на свою кровать, закрыла лицо руками, всхлипывая:
– Нет, этого не может быть! Неправда! – она прижала газету к груди, зарыдала в голос: – Мама! Мамочка!..
Вика тоже плакала, ребята стояли поникшие, переживая за Дашу.
– Я должна была к ней поехать! Я должна была сказать, что люблю ее! – Даша с ненавистью посмотрела на Андрея. – Теперь я никогда не смогу сделать этого! – Даша вскочила, в истерике начала бить Андрея сумкой: – Все из-за тебя! Из-за тебя! – Сумка выпала из ее рук, Даша несколько раз ударила Андрея кулаками в грудь. – Не подходи ко мне больше никогда! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Ребята стояли растерянные. Андрей даже не пытался защищаться, терпеливо снося и ее слова, и слабые, беспомощные удары. С улицы доносились возбужденные голоса детей, игравших после занятий в снежки. По коридору мимо их комнаты пронесся легкий топоток. Все вокруг них жили полноценной беззаботной жизнью. И только ребята чувствовали себя так, словно оказались заперты в клетке.
* * *
Денис и Лиля неподвижно пролежали на кроватях в изоляторе под капельницами все каникулы. К их запястьям были прикреплены браслеты с датчиками, от которых тянулись провода к приборам, фиксирующим частоту сердечного ритма и дыхания.
Рядом с ребятами практически неотлучно дежурила Тамара. На второй день после их исчезновения дворник обнаружил детей неподвижно лежащими у ворот школы. С тех пор их периодически навещали то Галина, то Морозов: оба они хотели застать момент, когда ребята придут в сознание. Однако по разным причинам.
– Галина Васильевна, вы ему понадобитесь, когда он очнется, – нахмурилась Тамара, когда Галина в очередной раз пришла навестить Дениса. – А сейчас он ничего не чувствует. Вам нет необходимости здесь сидеть.
– В этой школе происходит много странных вещей. И странных смертей, – жестко сказала Галина и угрожающе предупредила: – Если с Денисом что-нибудь случится… Предупреждаю, мне терять нечего. Просто имейте это в виду.
Тамара не нашла, что ответить на этот вызов. С зашедшим после Галины Морозовым Тамара говорила совсем иначе, строго и деловито отчитываясь.
– Они не приходили в сознание? – первым делом спросил Морозов. – Процесс стирания памяти был прерван, и мы не знаем, на каком этапе, – предупредил он, озабоченно нахмурившись. – Могли сохраниться обрывочные воспоминания.
– Они слишком долго лежат без сознания, – ответила Тамара, занося в карты ход лечения. – Хорошо, если мозговая деятельность вообще восстановится.
– Не восстановится – еще лучше, – спокойно заметил Морозов.
Он вышел из медицинского кабинета, весело насвистывая, в общем довольный таким положением дел. Тамара неприязненно посмотрела ему вслед и с тревогой вернулась к детям проверять показания приборов.
* * *
Макс, спускаясь по лестнице после того, как Дашу совместными усилиями ребят удалось немного успокоить, случайно подслушал разговор между Еленой и Морозовым.
– Я буду тут жить, – заявил Морозов. – Комната Виктора меня вполне устроит, – глядя на реакцию Елены, глаза которой тут же вспыхнули негодованием, Морозов пояснил с издевкой: – Как глава Попечительского совета я должен убедиться, что такому психически нестабильному человеку, как ты, можно доверить сто пятьдесят учеников.
– Я – психически нестабильна? – в гневе переспросила Елена.
– Ну а как еще назвать женщину, которая видит сына после смерти? – издевательски выпучив на нее глаза, спросил Морозов.
– Игорек жив, – горячо сказала Елена и добавила убежденно: – Я видела его на руках той женщины, которая была здесь в день отъезда. Рано или поздно полиция ее найдет.
Позднее, улучив момент, когда в холле не было никого из учителей, Макс прокрался в кабинет директора и начал что-то искать в ящиках стола. Он перебрал несколько документов, наконец нашел искомые листы в нижнем ящике и забрал их с собой.
* * *
В это время Павел, уже чисто выбритый и приведший себя в порядок, встретился с Князем в лесу, чтобы передать ему фото Славина, а также номер его машины.
– Он уже несколько раз сюда приезжал, – пояснил Павел. – Я его видел в лесу в тот день, когда вытащил Дениса с той девочкой.
– Никто не должен знать, что ты жив, – значительно сказал Князь. – Потерпи. Ждать осталось недолго.
По базе немедленно пробили номер машины. В тот же день Вера с Володей проникли в дом Славина, вслед за ними вошел Князь, прикрывавший их со спины. Алексей Славин сидел в кресле с газетой в руках, к нему подошла Евдокия с чашкой кофе, поставила ее перед мужем на журнальный столик, в гостиную ворвались Вера с Володей, направив на них пистолеты.
– Адольф Меркель, – громко произнесла Вера, – вы обвиняетесь в преступлениях против человечности.
Володя обвел взглядом гостиную, кивнул Вере на полку: там среди прочих стояла фотография, на которой были запечатлены Славины с улыбающейся Тамарой. Вошедший в гостиную Князь сел в кресло напротив Славиных, пристально посмотрел на обоих.
– Ваше время кончилось, – не сдержав пафоса, произнес Князь. – Пришла пора платить по счетам.
– Что вы хотите? – мрачно спросил Славин, подняв на Князя тяжелый взгляд.
– Я не торгуюсь с преступниками, – ответил Князь.
– Если я не могу купить у вас свою жизнь, – пристально глядя на Князя, сказал Славин, – назовите цену за жизнь моей жены.
– Где Риттер Вульф? – спросил Князь, сверля Славина взглядом. – Если вы поможете мне найти его, я обещаю отпустить вашу жену.
Евдокия с тревогой посмотрела на мужа, порываясь что-то сказать, но Славин предупреждающе поднял руку.
– Я понимаю, это трудное решение, – сказал Князь. – У вас есть время подумать. Пять минут, – поднявшись с кресла, он посмотрел на часы и предупредил: – Отсчет пошел, – Князь направился к Володе с Верой, стоявших на пороге гостиной.
В это время за их спинами Славин отпустил руку жены, и она едва заметным движением откинула крышечку своих наручных часов, в крошечном тайнике которых лежали две белые таблетки. Евдокия и Славин взяли по одной, едва заметно кивнули друг другу и проглотили. Когда подоспевшие к ним Князь, Володя и Вера проверили их пульс, оба были уже мертвы.
* * *
Ученики младшего класса бегали в лесу неподалеку от школы, играя в снежки. Анна наблюдала за ними. Притаившись за деревьями, тяжело, с надсадными хрипом дыша, кто-то наблюдал за Анной и детьми.
– Ребята! Обед! Все сюда! – Анна похлопала в ладони, привлекая общее внимание. Все кинулись к своим рюкзакам.
– А кто взял мой сухой паек? – возмутилась Алиса.
– Ой! И мой пакет пропал! – Митя оглядывался.
– И у меня ничего нет! – воскликнул Виталик.
Дети завертели головами: у всех рюкзаки были расстегнуты, сухие пайки из них исчезли. Впрочем, не бесследно: за ближайшим сугробам лежала куча смятых порванных пустых пакетов.
– Это чудище! – испуганно сказал Митя. – Это оно все съело! Вот его следы! – убежденно воскликнул он и указал на овальные следы на снегу, ведущие в лес. Анна попросила детей быстро надеть рюкзаки и повела их в школу, напряженно оглядываясь: несмотря на то что она постаралась успокоить детей, ей и самой было не по себе.
Наблюдая сквозь пыльное стекло, как группа детей, сопровождаемая Анной, которая то и дело тревожно оборачивалась, торопливо возвращается с прогулки, Она нахмурилась и проследила за взглядом учительницы.
От кустов в лес метнулась сгорбленная мешковатая тень. Этого еще не хватало! Сердито поджав губы, Она прищурилась, пытаясь разглядеть, кто так неумело петляет между деревьями, но уродливая фигура уже скрылась вдалеке.
Вернувшись в школу, дети, возбужденно галдя, стали гурьбой подниматься по лестнице. У Анны зазвонил телефон, сняв трубку, она поменялась в лице.
– Можно забирать? – спросила она, помрачнев. – Вы не напомните, как к вам проехать?.. – при виде проходящего мимо Андрея Анна занервничала, прижимая трубку к уху плечом, записывая на листке бумаги адрес.
– Поздравляю, – злобно кинул Андрей, останавливаясь возле нее, – теперь мы все под вашим контролем.
– Не понимаю, о чем ты, – растерянно отозвалась Анна.
– Прекрасно понимаешь, – с ненавистью глядя на нее, сказал Андрей. – Ты работаешь на «INGRID», а мы с ребятами живем на их лекарстве. И сколько дней мы еще протянем, знает только твой босс, Морозов.
– Я ничего не знала об этом, Андрей, – глядя на него с ужасом, произнесла Анна, – я больше не работаю на них!
– А с кем ты так говорила, что руки тряслись? – спросил Андрей, кивнув на телефон в попытке уличить ее во вранье. – Новое задание получила? И кто у нас теперь жертва? – с сарказмом кинул он и вырвал из рук Анны бумажку с адресом. Прочитав, сделал вывод: – Крематорий? Оптом запасаешься трупами для экспериментов?
– Я должна забрать прах своего брата, – с болью ответила Анна, забирая бумажку. – Он умер. Покончил с собой.
– Оказывается, у твоего брата была совесть, – не в силах совладать с собой даже в такой ситуации, агрессивно кинул Андрей. – У меня тоже есть сестра. Но из-за тебя и твоих хозяев я каждый день боюсь, что вижу ее в последний раз.
Анна расстроенно проводила его взглядом. Убрав бумажку с адресом в карман, она пошла к выходу из школы. Поникшая, обремененная грузом свалившихся на нее обстоятельств, она совсем уже не походила на ту женщину, в которую Андрей когда-то без памяти влюбился. Казалось, сияние навсегда покинуло ее прекрасные глаза. Теперь они смотрели на каждого с затаенной болью и тревогой.
* * *
Макс стоял у тумбочки, держа в руках фотографию семьи Андрея и листочки, украденные из кабинета директора, что-то сравнивая, когда в комнату зашел Андрей, озлобленный после разговора у подножия лестницы с Анной.
– Поставь на место! – жестко бросил Андрей.
Макс обернулся, усмехнувшись, вернул фото на тумбочку.
– Спокойно! Без нервов! – предупредил Макс и кинул перед Андреем на стол сложенные листки.
– Что это такое? – недоуменно спросил Андрей.
– Икс-файлы. Штирлиц спер у Мюллера, велел тебе передать. Типа в семейный альбом, – шутливо ответил Макс.
Андрей раздраженно развернул листки и увидел на верхнем из них фоторобот Ирины Исаевой.
– Мама?.. – пораженно спросил он. – Макс, где ты это взял?
– В кабинете у Елены, в нижнем ящике стола, – на этот раз серьезно ответил Макс.
– «Прошу объявить в розыск женщину, похитившую моего сына, – прочитал Андрей заявление в полицию на втором листке. – 27 декабря 2011 года она с ребенком на руках стояла в главном учебном коридоре школы. Когда я с ней заговорила и потребовала вернуть мне сына, женщина бросилась бежать, выскочила через кухонную дверь и скрылась в лесу»… Получается, мой брат жив! – возбужденно сказал Андрей. Макс, наблюдая за ним, сдержанно улыбался. Андрей перечитал заявление и возбужденно воскликнул: – 27 декабря?! Это был последний учебный день! Значит, мама вместе с Игорем была здесь! Она приезжала за мной и Надей! Но куда она могла пойти?
– Ты никуда не пойдешь… – сказал Макс.
– Даже не думай меня отговаривать! – резко оборвал его Андрей, уже направившись к двери.
– И не собирался, – откликнулся Макс. – Я только хотел сказать, что ты никуда не пойдешь один. Я иду с тобой.
Они пошли в библиотеку, чтобы пройти в подземелье через камин. Однако, приоткрыв дверь, они увидели сидящую за столом в библиотеке Дашу. Она уткнулась лицом в ладони, опершись локтями о стол, переживая из-за смерти мамы.
– Пойдем через лес, – шепнул Макс Андрею, они прикрыли слегка скрипнувшую дверь. Даша встревоженно обернулась, услышав в тишине библиотеки голос Макса.
Друзья шли по лесу, беззаботно переговариваясь. Им удалось выбраться из школы незамеченными. Вдруг за их спиной раздался треск. Они тут же спрятались за дерево, погасив фонарики. Макс поднял с земли ветку, собираясь дать отпор неизвестному. По поскрипывающему снегу Макс догадался, что их преследователь подошел совсем близко, и выскочил из-за дерева, угрожающе вскинув тяжелую ветку над головой. По лесу пронесся испуганный девичий визг.
– Это я! Это я! – закричала Даша, заслоняясь от палки.
– Что ты тут делаешь? – с подозрением спросил Андрей.
– А вы? – возмутилась Даша. – Что вы опять задумали?
Андрей, решившись, рассказал ей, что в последний день перед каникулами в школу, видимо, приезжала его мама с Игорьком, а потом убежала в лес. И что они хотят ее найти.
– Хочешь найти маму? – медленно, с желчью спросила Даша. – Конечно, твоя мама важнее, чем моя. Ради нее можно рискнуть жизнью. И своей, и нашими, – развернувшись, Даша пошла обратно в школу. Андрей догнал ее, схватил за руку, но она тут же вырвала ее.
– Ты что, будешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь? – с горечью спросил Андрей.
– Я всего лишь хотела попрощаться с единственным близким мне человеком! – с болью ответила Даша.
– У тебя есть близкий человек, – сказал Андрей, подойдя к ней близко. – И всегда будет, что бы ни случилось. Это я.
Даша смотрела на Андрея глазами, полными слез, затем кинулась ему на шею, и они поцеловались долгим поцелуем, не в силах оторваться друг от друга, словно после долгой разлуки.
В это время в школе Лиза откинула покрывало на своей постели, собираясь лечь спать, но ее внимание привлекло что-то за окном. Вика хмуро листала журнал и напряженно вскинула голову на Лизино изумленное восклицание:
– Что это такое?
Вика встала, подошла к окну, отодвинула занавески: комнату заполнил белый свет, льющийся из леса.
– Когда над лесом свет взойдет… – пораженно произнесла Вика.
– И боль, и кровь, и смерть придет… – завороженно проговорил Максим, стоя в лесу, глядя на поднимающийся до небес столб яркого света. Он озарял лица ребят мертвенным белым сиянием, отчего они казались полупрозрачными, словно у призраков.
Глава 11
Оборотень
Поздним вечером Тамара сидела в изоляторе за своим ноутбуком, с кем-то переписываясь. «Как прошел твой рабочий день?» – высветился на мониторе вопрос. Тамара улыбнулась, набрала ответ: «Неплохо. Только немного устала. А ты как?» «Я хорошо», – появился ответ на мониторе. В дверь постучали. Тамара хотела еще что-то написать, но прикрыла крышку ноутбука и пошла к двери.
– Извини, что поздно, – сказала Вера, стоя на пороге. – Просто жутко болит голова. Можешь померить мне давление?
– Садись за стол, устраивайся поудобнее и закати рукав, – тепло отозвалась Тамара.
Вера села к столу и закатала рукав. Тамара достала тонометр, надела Вере на руку манжет, накачала воздух, оперлась ладонью о руку Веры, нажала кнопку тонометра. Вера широко раскрыла глаза.
Перед ее мысленным взором, как наяву, предстало помещение с голыми стенами. На коленях в три ряда безвольно стояли мужчины, с обритыми головами, в одинаковых однотонных рубахах. Тамара в белом халате и латексных перчатках подошла к одному из них, бегло осмотрела его, посветила фонариком в глаза, затем приложила к шее, чуть ниже уха, шприц-пистолет и сделала укол.
С сосредоточенным лицом она одного за другим обходила мужчин, не реагирующих ни на что, словно зомби, и делала уколы в шею. Видение Веры прервалось, она испуганно вздрогнула, пришла в себя. С плохо скрытым отвращением на лице поднялась со стула, собираясь побыстрее уйти. Тамара, проверяя показания тонометра, не заметила ее реакции.
– Давление немного повышенное, – деловито резюмировала Тамара. – Возможно, это от переутомления. Я сейчас дам тебе таблетку…
– Спасибо. Я не любитель всякой химии, – поспешно отказалась Вера, отступая к двери.
Выйдя в коридор, Вера прислонилась к стене, тяжело дыша. Ей было нехорошо: после видения все плыло перед глазами и немного гудело в голове. В душе остался тяжелый осадок.
* * *
На кухне ночью с грохотом разбилась посуда. В лунном свете, слабо проникающем на кухню через щель между занавесками, можно было увидеть, как огромная тень шарахнулась в сторону от разлетевшихся осколков тарелки и тут же кинулась на упавший со смачным звуком кусок сырого мяса.
Бесформенная тень, вкрадчиво ползущая по стене, вдруг порывисто дернулась от звука еще одной разлетевшейся вдребезги тарелки. Попавшие в призрачный луч света окровавленные зубы остервенело разрывали куски мяса. По кухне пронеслось едва сдерживаемое рычание и скрежет острых когтей по паркетному полу…