– Прежде я читал его письма, а познакомился с Камбэем в Адзути всего несколько дней назад. Мы с ним полдня проговорили, и теперь я чувствую себя вполне уверенно. Такэнака Хамбэй справа, Курода Камбэй слева – лучшего штаба и пожелать невозможно.
В эту минуту в войске у них за спиной произошло какое-то замешательство, а затем раздался дружный хохот оруженосцев. Хикоэмон подозвал их командира Москэ и приказал разобраться. Тот в свою очередь строго одернул своих подчиненных:
– Тихо! Ведите себя достойно!
Хидэёси поинтересовался, что случилось, и Хикоэмон, стараясь придать своему лицу строгое выражение, объяснил:
– Мой господин, я разрешил оруженосцам ехать верхом. А они принялись возиться, подняли шум, даже Москэ не смог справиться с ними. Может быть, им следует вновь пойти в пешем строю?
Хидэёси, усмехнувшись, поглядел назад:
– Да что с них взять, они же так молоды! Ладно, пусть повеселятся. По крайней мере с лошади-то хоть никто из них не свалился?
– Вот именно что свалился. Самый младший, Сакити, еще не привык к верховой езде, так эти шутники потехи ради его и спихнули.
– Сакити свалился с лошади? – рассмеялся Хидэёси. – Что ж, он получил хороший урок.
Армия Хидэёси продолжила путь. В отличие от Сибаты Кацуиэ, требовавшего неукоснительно соблюдать порядок и устанавливающего жесткую дисциплину, и от Нобунаги, командовавшего полками с неукротимым рвением, командный стиль Хидэёси можно было определить одним словом. С какими бы трудностями ни сталкивалось его войско, в какое бы отчаянное положение порой ни попадало, воины никогда не впадали в отчаяние, изъявляли друг к другу дружелюбие и заботу, сознавая себя единой семьей. Поэтому-то Хидэёси и не обратил внимания на шалости юных оруженосцев, самому старшему из которых было шестнадцать, а самому младшему – всего одиннадцать.
Под вечер передовые отряды мирно вошли в Хариму, оказавшись как бы на небольшом островке дружелюбия среди бушующего моря вражды. Жители провинции радостно приветствовали армию Хидэёси, даже устроили фейерверк в ее честь.
Так началось вторжение в западные провинции. Войско двумя колоннами подошло к крепости Касуя. В тишине слышался только мерный топот многих тысяч ног. Первый полк составляли знаменосцы, второй – стрелки, третий – лучники, четвертый – копьеносцы, пятый – воины, вооруженные мечами или боевыми топорами. В середине процессии, окруженный конными военачальниками и командирами, ехал Хидэёси. Вместе с барабанщиками, знаменосцами, охраной, лазутчиками и обозом в войске насчитывалось семь с половиной тысяч человек, и любой наблюдатель назвал бы его внушительным.
Курода Камбэй встречал войско у ворот крепости. Увидев доброго знакомого, Хидэёси немедленно спешился и направился к нему, широко улыбаясь. Камбэй пошел навстречу, выкрикивая слова приветствия.
Тепло поздоровавшись, словно были дружны уже долгие годы, Камбэй и Хидэёси вошли в крепость. Хозяин представил князю его новых вассалов. Каждый из них назвал свое имя и принес Хидэёси клятву верности.
Внимание Хидэёси привлек мужчина, резко отличавшийся от других.
– Меня зовут Яманака Сиканоскэ, – представился он. – Я один из немногих оставшихся в живых вассалов клана Амако. До сих пор мы с вами сражались на одной стороне, хотя, если можно так выразиться, в разных полках, поэтому никогда и не встречались. Но, услышав, что вы отправляетесь в поход на запад, я упросил князя Камбэя замолвить за меня словечко.
Сиканоскэ стоял на коленях, низко склонив голову, однако Хидэёси смог по ширине плеч определить, что человек этот гораздо выше ростом и сильней большинства его воинов. Когда он поднялся на ноги, росту в нем и впрямь оказалось больше шести сяку. Кожа этого мужчины, на вид лет тридцати, задубела от солнца и ветра, а взгляд был острым, как у сокола.
Слова Сиканоскэ вызвали у Хидэёси недоумение, и Камбэй поспешил объяснить:
– Такого преданного человека, как этот, редко встретишь в наши дни. Раньше он состоял на службе у князя Амако Ёсихисы, которого погубили Мори, так вот на протяжении последних десяти лет Сиканоскэ участвовал в одном сражении за другим, не давая покоя клану Мори и пытаясь вернуть своему господину утраченные владения.
– Да, мне доводилось слышать о преданности Яманаки Сиканоскэ. Но что значат ваши слова о том, будто мы сражаемся в разных полках? – поинтересовался Хидэёси.
– Во время недавней кампании против клана Мацунага я сражался в рядах войска князя Мицухидэ на горе Сиги.
– Вот как! Вы были на горе Сиги?
Камбэй вновь вмешался в беседу:
– Когда клан Мори окончательно разбил клан Амако, Сиканоскэ перешел на сторону князя Нобунаги и в сражении на горе Сиги отрубил голову неистовому Каваи Хидэтаке.
– Так это вы сразили Хидэтаку! – восторженно воскликнул Хидэёси. Его сомнения окончательно рассеялись, и он одарил могучего воина открытой улыбкой.
Вскоре Хидэёси доказал боеспособность своего войска, захватив крепости Саё и Кодзуки, и в том же месяце одержал победу над армией соседнего клана Укита, верного союзника Мори. Такэнака Хамбэй и Курода Камбэй неотлучно следовали за главнокомандующим.
Потерпев поражение, Укита Наоиэ потребовал у клана Мори подкрепления, однако и сам не сидел сложа руки. Послав отряд в восемьсот человек под командованием самого храброго из своих воинов Макабэ Харуцугу, он отбил у врага крепость Кодзуки.
– Этот Хидэёси ничего из себя не представляет, – бахвалился Макабэ.
Обосновавшись в крепости Кодзуки, он пополнил запасы пороха и продовольствия, укрепил свежими силами гарнизон и готов был обороняться.
– Полагаю, нам нельзя спускать противнику захват Кодзуки, – сказал Хамбэй.
– Да уж, конечно, – нехотя согласился Хидэёси. Прибыв в Химэдзи, он прежде всего старался изучить общее положение дел в западных провинциях, поэтому незначительные победы пока не слишком его интересовали. – Но кого мне туда послать? Битва предстоит далеко не шуточная.
– Сиканоскэ – больше некого.
– Сиканоскэ? А вы, Камбэй, что на это скажете? – спросил Хидэёси.
Камбэй горячо поддержал это предложение, и той же ночью отряд под командованием Сиканоскэ подошел к крепости Кодзуки. Был самый конец года, и стояли сильные холода.
Командиров и рядовых воинов Сиканоскэ обуревала та же страсть, что и их предводителя: давным-давно поклявшись извести клан Мори и восстановить положение главы клана Амако, они сражались с невиданной отвагой. Поэтому когда военачальникам клана Укита донесли о том, что крепость осадили воины Амако во главе с Сиканоскэ, их объял смертельный страх, сродни тому, какой, должно быть, испытывает крошечная птица, увидев тигра.
Выбрать более подходящего командира для штурма крепости, чем Сиканоскэ, было просто невозможно, ибо его беспримерная преданность делу и легендарная храбрость сеяли во вражеских рядах такое смятение и страх, точно их готовился покарать бог войны. Даже самый отчаянный из военачальников клана Укита, Макабэ Харуцугу, поспешил покинуть крепость Кодзуки, предпочитая избежать сражения, так как не сомневался, что бой с Сиканоскэ обернется для его войска огромными, причем бессмысленными потерями.
Сиканоскэ без боя захватил крепость и послал гонца известить об этом Хидэёси, а Макабэ тем временем уже просил подкрепления. Вскоре на помощь к нему подошел отряд его брата, и, создав объединенное войско в полторы тысячи человек, Макабэ решил предпринять контрнаступление. Приказав воинам занять позиции непосредственно перед крепостью, он остановился на небольшой возвышенности.
Сиканоскэ наблюдал за маневрами врага со сторожевой вышки.
– Уже две недели не было дождя. Давайте-ка проверим на них огонек, – со смехом сказал он своим командирам.
Два отряда его воинов той же ночью предприняли вылазку из крепости. Первый отряд, воспользовавшись тем, что ветер дул в сторону неприятеля, поджег сухую траву. Воинов клана Укита охватила паника, когда они заметили окружившую их стену огня. И в этот момент второй отряд Сиканоскэ нанес сокрушительный удар. Никому не известно, сколько вражеских воинов погибло в ходе этой резни, но среди павших оказались и сам Макабэ Харуцугу, и его брат.
– Думаю, мы надолго отбили у противника охоту сражаться с нами, – шутили окрыленные победой воины.
– Да нет, вскоре они опять наведаются, – попытался умерить их восторги командир.
Воины Сиканоскэ, затянув победную песнь, возвратились в Кодзуки. Но тут их уже дожидался гонец от Хидэёси с приказом немедленно оставить крепость и отступить в Химэдзи. Вздох разочарования вырвался у сторонников клана Амако. Все, от главы клана Амако Кацухисы до последнего воина, недоумевали: с какой стати им нужно оставлять крепость, имеющую стратегически важное значение?
– Ничего не поделаешь, таков приказ главнокомандующего, – произнес Сиканоскэ и приказал отряду идти в Химэдзи.
Однако по возвращении он немедленно потребовал встречи с Хидэёси.
– Мой господин, – запальчиво обратился к главнокомандующему Сиканоскэ, – мои командиры и воины возмущены приказом об отступлении, и я разделяю их чувства.
Хидэёси примирительно улыбнулся:
– Сейчас я открою вам причину такого приказа. Я намерен превратить крепость Кодзуки в ловушку для клана Укита. Раз мы оставили ее, то Укита наверняка поспешит доставить туда оружие, продовольствие и боеприпасы. И скорее всего, увеличит численность гарнизона. Тут-то мы и ударим! – Подавшись к собеседнику, он понизил голос до шепота и указал своим генеральским веером в сторону провинции Бидзэн: – Без сомнения, Укита Наоиэ понимает, что если он войдет в крепость, то я вновь отдам приказ о ее штурме. А потому на этот раз пошлет туда большое войско, нет, даже не пошлет, а скорее всего, поведет сам… Тут-то мы его и перехитрим. Так что не сердитесь, Сиканоскэ.
Старый год закончился. Донесения лазутчиков в точности подтверждали предсказания Хидэёси: клан Укита уже доставил в крепость Кодзуки огромное количество боеприпасов и продовольствия, а новый комендант Укита Кагэтоси привел отборное войско.
Хидэёси решил, что пришла пора действовать, и осадил крепость, приказав Сиканоскэ с десятитысячным войском расположиться в засаде на пустоши возле реки Кумами.
И в эти же самые дни Укита Наоиэ, вознамерившийся внезапно напасть на Хидэёси одновременно с двух сторон – из крепости и с тыла, – лично возглавил выступившее из провинции Бидзэн войско. Едва Наоиэ обрушился на Хидэёси, как в спину ему ударил Сиканоскэ. Воинам клана Укита была уготована страшная участь. Чудом удалось спастись даже самому Наоиэ. Разгромив противника, Сиканоскэ присоединился к Хидэёси для совместного штурма Кодзуки.
В ходе штурма крепость была сожжена. Свою смерть в огне нашло столько вражеских воинов, что позднее, на протяжении многих поколений, эту цитадель называли не иначе, как «Кодзуки – огненный ад».
– На этот раз я уже не попрошу вас оставить крепость врагу, – сказал Хидэёси князю Амако Кацухисе. – Восстановите ее и охраняйте как следует.
Закончив усмирение провинции Тадзима, Хидэёси с триумфом возвратился в Адзути. Здесь он провел всего несколько недель, и уже в начале второго месяца его войско вновь выступило в поход на запад.
Воспользовавшись короткой передышкой, которую позволил себе и своему войску Хидэёси, западные провинции начали усиленно готовиться к войне. Укита Наоиэ отправил срочное послание Мори:
«Положение крайне тяжелое. Враг не ограничится провинцией Харима. Амако Кацухиса вместе с Яманакой Сиканоскэ при поддержке Хидэёси захватили крепость Кодзуки. Этим фактом не следует пренебрегать. Не первый ли шаг сделал мстительный и дерзкий Амако, уже сокрушенный кланом Мори, к восстановлению своего былого господства над многими землями? Вам следует незамедлительно собрать большое войско и уничтожить захватчиков, пока они не продвинулись чересчур далеко. Воины клана Укита ударят первыми, таким образом мы хотим отблагодарить вас за многочисленные услуги, оказанные нашему клану в прошлом».
Самыми испытанными военачальниками князя Мори Тэрумото были сыновья его деда, великого Мори Мотонари, которых в народе называли «дядьями Мори». Оба они унаследовали от отца полководческий талант. Кобаякава Такакагэ отличался образованностью и умом, а Киккава Мотохару славился смелостью, выдержкой и слыл опытным стратегом.
Великий Мотонари когда-то внушал своим сыновьям, что несчастья ждут того, кто вознамерится захватить власть над всей страной, не обладая достаточными способностями управлять. Такой человек, пытаясь навести в империи собственный порядок, неизбежно принесет бедствия всему народу. Поэтому не стоит покидать пределов западных провинций, достаточно поддерживать такую боеспособность своего войска, чтобы при необходимости дать отпор любому противнику.
Потомки свято соблюдали заветы Мотонари, и клан Мори не проявлял излишнего властолюбия, присущего кланам Ода, Уэсуги, Такэда и Токугава. Поэтому, хотя Мори и предоставили приют низложенному сёгуну Ёсиаки, поддерживали отношения с монахами-воинами из Хонгандзи и даже заключили тайный союз с Уэсуги Кэнсином, предприняли они все это лишь для укрепления обороноспособности западных провинций.
Однако Нобунага прорвал первую линию обороны их собственных владений, захватив пограничные крепости подвластных клану Мори земель.
И сейчас угроза нападения нависла над самим западом. Стало очевидным, что теперь западным провинциям не удастся укрыться от опустошительных вихрей времени. Требовалось срочно принять меры, и Киккава Мотохару высказал свои предположения:
– Основная часть войск под командованием Тэрумото и Такакагэ обрушится на крепость Кодзуки. Я возглавлю объединенное войско Инабы, Хоки, Идзумо и Ивами, к которому позже присоединятся воины Тамбы и Тадзимы, захвачу Киото и, действуя согласованно с Хонгандзи, ударю по столице Нобунаги в Адзути.
Но смелую стратегию не поддержал ни Мори Тэрумото, ни Кобаякава Такакагэ. План показался им чересчур грандиозным, а потому нереальным. Было решено прежде всего атаковать крепость Кодзуки.
В третьем месяце тридцатипятитысячное войско Мори выступило на север. Незадолго до этого Хидэёси перенес свою ставку в крепость Какогава в провинции Харима, но все его войско насчитывало семь с половиной тысяч человек, и даже при поддержке союзников из Харимы он не смог бы противостоять значительно превосходящему войску противника.
Хидэёси держался внешне спокойно, внушая своим соратникам, будто подкрепление, если оно и впрямь понадобится, незамедлительно подойдет на помощь. Однако и его собственных воинов, и воинов союзников заметно беспокоило наступление огромной армии Мори. Первые признаки паники не заставили себя долго ждать: Бэссё Нагахару, владелец крепости Мики и основной союзник Нобунаги в восточной Хариме, перешел на вражескую сторону, причем до поры он скрывал свою измену, посылая Хидэёси уверения в неукоснительном соблюдении союзнического долга, в то время как сам уже пригласил Мори в свою крепость.
В те дни Хидэёси узнал неожиданную новость: умер Уэсуги Кэнсин, князь Этиго. Кэнсин слыл горьким пьяницей и, как говорили, его хватил удар, но ходили слухи и о том, что князя Этиго убили. На следующую ночь после того, как пришло известие о смерти Кэнсина, Хидэёси поднялся на гору Сёся и, любуясь звездным небом, задумался о необычной судьбе и причудливом характере этого человека, затем мысли его обратились к предательству владельца крепости Мики. Крепость эта имела дочерние крепости в Ого, Хатае, Ногути, Сикате и Канки, и сейчас по сигналу во всех этих крепостях было поднято знамя восстания. Теперь малочисленному войску Хидэёси угрожала серьезная опасность.
Сиканоскэ предложил Хидэёси сменить тактику.
– Конечно, мы можем сокрушить Мики, но, мне кажется, проще всего прежде удалить мелкие камешки – и тогда главная крепость клана Бэссё падет сама.
Воспользовавшись разумным советом, Хидэёси сначала взял приступом крепость Ногути, затем заставил сдаться защитников крепостей Канки и Такасаго и сжег все окрестные деревни. Казалось, еще немного – и борьба с кланом Бэссё победоносно завершится, но пришло срочное донесение от Сиканоскэ из крепости Кодзуки.
«Крепость осадила огромная армия Мори. Войско Кобаякавы насчитывает двадцать тысяч человек, под началом у Киккавы – не меньше шестнадцати тысяч, а кроме того, с ними пятнадцатитысячное войско Укиты Наоиэ.
Наши противники вырыли в прилегающей к крепости долине глубокие рвы, возвели насыпи и поставили заграждения. У них также есть около семисот боевых челнов на озерах Харима и Сэтцу, и, судя по всему, они ожидают подхода свежих сил по суше. Мы находимся в отчаянном положении. Просим прислать подкрепление».
Получив это донесение, Хидэёси был вынужден отказаться от тактики, которой придерживался до сих пор. Предстояло безотлагательно решить тяжелейшую задачу, и хотя Хидэёси предвидел вероятность выступления большого войска Мори, ситуация принимала трагический оборот. Он уже заранее попросил у Нобунаги подкрепления, но до сих пор не получил никаких известий. Хидэёси терялся в догадках: находятся ли свежие войска уже на марше или только собираются выступить, а возможно, князь вовсе и не намерен их посылать.
А между тем крепость Кодзуки, героически обороняемая воинами под началом Амако Кацухисы и Сиканоскэ, хоть и была небольшой, но имела наиважнейшее стратегическое значение, так как высилась на стыке трех провинций: Бидзэна, Харимы и Мимасаки. Всякий, кто вздумал бы проникнуть в местность Санин, должен был сперва захватить Кодзуки, поэтому клан Мори и двинул сюда всю армию. Однако у Хидэёси не хватало сил, чтобы, перегруппировав свое войско, разбить его на два и направить одно из них в Кодзуки.
Нобунага обычно доверял своим военачальникам в важных вопросах стратегии, но окончательное решение всегда оставалось за ним. Таково было незыблемое правило, и Хидэёси отлично об этом знал. Несмотря на то что его назначили главнокомандующим, он ничего не предпринимал без предварительного одобрения Нобунаги, а потому то и дело слал гонцов в Адзути, испрашивая совета по любому поводу, не обращая внимания на то, что со стороны могло показаться, будто он просто робеет взять командование на себя. Гонцами к Нобунаге Хидэёси направлял только испытанных соратников, строго их предупреждая, чтобы князю был дан самый подробный отчет о происходящих событиях.
Получив от главнокомандующего войсками в западных провинциях донесение с просьбой о подкреплении, Нобунага собрался было отдать приказ всей своей армии готовиться к наступлению, но военачальники дружным хором принялись его отговаривать.
Харима с ее горными вершинами и перевалами была крайне труднопроходимой местностью, и по их мнению, князю не следовало выступать самому. Они предлагали сначала послать подкрепление и понаблюдать, как отреагирует противник. Кроме того, военачальники опасались, что, если кампания его светлости в западных провинциях закончится неудачей, Хонгандзи может напасть сзади, отрезав войску князя путь к отступлению как по суше, так и по воде.
Нобунага поддался на уговоры и отложил свой поход, а в поддержку Хидэёси отправил двадцатитысячное войско, возглавляемое Нобумори, Такигавой, Нивой и Мицухидэ. Позже Нобунага послал вдогонку своего сына Нобутаду.
Дождавшись подхода первых полков подкрепления под началом военачальника Араки Мурасигэ, Хидэёси повел войско на гору Такакура, расположенную к востоку от крепости Кодзуки. Обозрев с вершины горы позиции осаждающих и осажденных, он понял, что помочь попавшим в ловушку защитникам крепости будет крайне трудно.
Гору, на которой стояла крепость, омывала река Ити с многочисленными притоками. С северо-запада и юго-запада от крепости высились непроходимые утесы Оками и Тайхэй, так что попасть в крепость с этой стороны было совершенно невозможно. Оставалась одна-единственная дорога, но ее удерживали воины Мори. Они укрепились по берегам ее притоков, а также на всех близлежащих холмах. Если крепость и была удачно расположена с точки зрения обороны, то рельеф местности препятствовал подходу подкрепления.
– Мы ничего не можем сделать, – горестно вздохнул Хидэёси.
Когда стемнело, Хидэёси приказал воинам развести костры, да такие, чтобы ярко и высоко горели. Вскоре огромные языки пламени, взлетающие к небу на горе Такакура, можно было видеть не только с вершины Микадзуки, но и от ее подножия. Утром костры сменили бесчисленные знамена и флаги. Тем самым Хидэёси давал понять врагу, что прибыл на поле боя с большим войском и одновременно пытался подбодрить защитников крепости. И так продолжалось каждый день до начала пятого месяца, когда на помощь к Хидэёси пришло двадцатитысячное войско под командованием нескольких военачальников клана Ода.
Воины Хидэёси воспряли духом, однако беда была в том, что вместе собралось слишком много блистательных полководцев и ни один из них, разумеется, и сам Хидэёси не желал оказаться у кого-либо под началом. И Нива, и Нобумори были не только старше Хидэёси возрастом, но и выше рангом, а Мицухидэ и Такигава не уступали ему ни умом, ни славой.
Среди командования армии клана Ода начались бесконечные распри. Боевые приказы не должны различаться даже в мелочах, а тут военачальники принялись отдавать команды, порой чуть ли не взаимоисключающие. Противники воспользовались благоприятной ситуацией, и однажды ночью войско Кобаякавы, обойдя гору Такакура, внезапно атаковало лагерь клана Ода. В результате ловкой вылазки противника войско Хидэёси понесло ощутимые потери, однако этим дело не ограничилось. Киккава со своими воинами, зайдя в тыл войску клана Ода, нанес удар по обозу, сжег их суда и вызвал в лагере Хидэёси нешуточный переполох.
Однажды утром, поглядев в сторону Кодзуки, Хидэёси содрогнулся: сторожевая башня крепости за ночь была разрушена. Лазутчики, посланные выяснить причины печального события, по возвращении доложили, что у войска Мори, похоже, имеется артиллерия или, во всяком случае, одна пушка, купленная у южных варваров, и что башня, судя по всему, пострадала от прямого попадания большого ядра. Удрученный этим известием, Хидэёси спешно выехал в столицу.
Прибыв в Киото, Хидэёси сразу же, не стряхнув дорожную пыль и не умывшись, направился во дворец Нидзё.
– Хидэёси?.. – удивленно воскликнул Нобунага, пристально вглядываясь в его лицо, точно пытался удостовериться, в самом ли деле перед ним его преданный вассал. Этот усталый, пропыленный путник ничуть не походил на гордого главнокомандующего, выехавшего во главе своего войска; глаза у него были воспалены, взгляд затравленный, а лицо поросло редкой рыжеватой щетиной. – Зачем ты сюда явился? И что это у тебя за вид?
– Я спешил, не хотел терять ни минуты, мой господин!
– Ну, так и почему ты здесь?
– Прибыл выслушать ваши указания.
– Указания?.. Да что ты за военачальник такой, если только и делаешь, что спрашиваешь мои указания. Где тебе найти время на боевые действия? Я назначил тебя главнокомандующим, не так ли? А вместо того, чтобы действовать, ты стараешься подстраховаться.
– Ваше раздражение вполне понятно, мой господин, но вы ведь сами приказали мне обращаться к вам за советом по любому поводу.
– Вручив тебе жезл главнокомандующего, я вместе с ним передал в твои руки верховную власть над войском. С того момента твои распоряжения стали как бы моими. А ты все никак не можешь этого понять. Ну, так что тебя сейчас беспокоит?
– Положение очень серьезное, ваша светлость!
– Ты что же, хочешь сказать, будто мы терпим поражение?
– Мой господин, я не хочу вести войско на верную гибель, а поражение неизбежно, ибо мы сейчас уступаем клану Мори во всем: в численности войска, качестве оружия и положении на местности.
– Прежде всего, – возразил Нобунага, – тебе надлежит помнить, что если главнокомандующий заранее допускает возможность поражения, то ему ни за что не одержать победу.
– Но если мы, уповая на победу, все-таки просчитаемся, то наше поражение будет еще сокрушительнее и ужаснее. А стоит нам потерпеть хотя бы одно поражение на западе, как наши враги повсюду, и в первую очередь в Хонгандзи, подумают, что князь Ода сдает позиции, и поспешат воспользоваться этим. Они ударят в барабаны и затрубят в раковины, и тогда против нас восстанут север и восток. Вот что меня больше всего беспокоит.
– Да, мне понятно твое беспокойство.
– Тогда почему же вы оставляете без ответа все мои просьбы и не прибываете в западные провинции лично? Несмотря на все мои попытки заставить врага ввязаться в открытый бой, военачальники Мори на это не идут. Но они собрали сейчас большую армию и осадили Кодзуки, используя крепость Мики как опорную базу. Неужели мы упустим эту возможность напасть на них? Я с удовольствием сыграю роль приманки, чтобы заставить их высунуться, но на победу можно рассчитывать только в том случае, мой господин, если вы лично поведете свои войска в бой.
Нобунага погрузился в долгие размышления. Поскольку обычно он бывал скор на решения, Хидэёси понял, что его просьбу не удовлетворят и на сей раз. Так и случилось. Нобунага сказал:
– Нет, сейчас не время для решающего удара. Сначала мне необходимо точно знать, насколько силен клан Мори.
Теперь уже Хидэёси пришлось призадуматься. А Нобунага продолжил с упреком:
– Не переоцениваешь ли ты силу Мори, если мысль о поражении страшит тебя еще до того, как ты ввязался в битву?
– Я сослужил бы вам плохую службу, мой господин, если бы вступил в бой, заранее зная о том, что он закончится нашим поражением.
– Неужели войско Мори действительно так сильно? И боевой дух подданных этого клана необыкновенно высок?
– Да, это так, ваша светлость. Они удерживаются в границах, которые проложил сам Мотонари. Внутренние дела у них в полном порядке, и богатством они обладают куда большим, чем даже Уэсуги из Этиго или Такэда из Каи.
– Глупо думать, будто богатая провинция непременно должна оказаться и могущественной.
– Если бы люди клана Мори предавались роскоши и удовлетворению собственных причуд, то их богатство ничего бы не стоило, но в том-то все и дело, что они умеют находить ему достойное применение. К тому же преданные Тэрумото военачальники Киккава и Кобаякава свято соблюдают традиции своего прежнего князя, а командиры и воины сражаются на редкость доблестно. Те немногие, кого нам удалось захватить в плен, поражают несгибаемой волей и настроены по отношению к нам крайне враждебно. Все эти наблюдения вызывают у меня глубочайшую тревогу.
– Погоди-ка, Хидэёси, – перебил его Нобунага с явным неудовольствием. – А что насчет крепости Мики? Ведь во главе осадившего ее войска стоит Нобутада.
– Я сомневаюсь, что ваш сын, невзирая на все присущие ему дарования, сумеет взять эту крепость.
– А что за человек Бэссё Нагахару, комендант крепости?
– О, у него недюжинный характер.
– Ты, знаешь ли, слишком уж расхваливаешь наших противников.
– Первое правило в любой войне гласит: как следует изучи своего противника. Мне и самому не в радость расхваливать вражеское войско, но я говорю откровенно, чтобы у вас создалось верное впечатление обо всем.
– В этом ты прав, – с явной неохотой согласился Нобунага, вынужденный признать силу врага. Тем не менее его решимость одержать безоговорочную победу ничуть не поколебалась. Немного поразмыслив, князь спросил: – А нет ли у тебя другой причины для робости?
– О чем вы, мой господин?
– Быть главнокомандующим при таких многоопытных военачальниках, как Такигава, Нобумори, Нива и Мицухидэ, как мне кажется, совсем не просто. Не уклоняются ли они от исполнения твоих приказов, а, Хидэёси? Ну-ка, признавайся!
– Вы так проницательны, мой господин. – Хидэёси повесил голову, и его обветренное лицо налилось краской. – Наверное, не следовало назначать главнокомандующим того, кто уступает легендарным военачальникам и по возрасту, и по званию.
– Это уж позволь мне решать! А теперь слушай меня внимательно. Временно отойди от крепости Кодзуки. Присоединись к Нобутаде и вместе с ним захвати крепость Мики. Ну а потом посмотрим, что предпримет в ответ наш враг.
Выслушав своего господина, Хидэёси приуныл. Небольшой гарнизон воинов Амако, осажденный в Кодзуки, всецело зависел от поведения клана Ода. Отказать ему в помощи ради сиюминутной выгоды означало бы насторожить остальные западные кланы и заставить их вождей задуматься над тем, можно ли считать Нобунагу надежным союзником.
Не кто иной как Хидэёси послал Амако Кацухису и Сиканоскэ с их немногочисленным воинством в Кодзуки, и сейчас его сердце переполняло смешанное чувство вины, тревоги и непереносимой жалости. Он понимал, что, отойдя от крепости, обречет их на верную смерть. И тем не менее, получив недвумысленный приказ Нобунаги, он заверил своего господина, что приказ будет исполнен, и незамедлительно распрощался.
В глубокой задумчивости возвратился Хидэёси к своему войску в западные провинции. «Избегай ввязываться в тяжелые сражения и принимай участие в тех, в которых легко добиться успеха – таково правило военной стратегии», – внушал он себе. Конечно, подобный расчет противоречил союзническому долгу, но слишком уж высоки были ставки в этой войне. Поэтому Хидэёси предстояло испытать нестерпимые муки совести.
Вернувшись в лагерь на горе Такакура, он созвал военачальников и в точности повторил им приказ Нобунаги, а затем распорядился немедленно выступить к крепости Мики, чтобы присоединиться к войску Нобутады. Полки под командованием Нивы и Такигавы остались в качестве арьергарда, основное же войско под началом Хидэёси и Араки Мурасигэ начало отступление.