Во вторник днем Маргарет оказалась рядом со старым школьным автобусом в поисках потаенных новых местечек и самого рассказчика историй. Наконец ей удалось обнаружить его в любопытной комнатке позади стоп‑сигнала, проржавевшего до такой степени, что он почти развалился. Внутри оказался деревянный пол из старых досок, гладко оштукатуренные стены и два окна. Через одно из них можно было видеть полуденное солнце над Катакомбами; за другим окном чернело ночное небо, усыпанное яркими звездами. Это противоречие ничуть не поразило Маргарет – противоречия вообще были обычным делом для такого рода местечек.
Джек сидел на голом полу, вытянув перед собой длинные ноги. Полы плаща раскинулись вокруг него, словно поникшие черные крылья.
– Ты ужасно выглядишь, – сказала Маргарет, устраиваясь рядом с Джеком. – Ты как будто весь высох.
– Мэгги, я потерял ее.
– Кого ты потерял?
– Мою девочку, мою Кэти. Она исчезла, ушла туда, откуда появилась.
Маргарет покачала головой.
– Это очень тяжело, – сказала она и полезла в карман. – Хочешь? – добавила Маргарет, протягивая Джеку пачку жевательной резинки.
– Нет, спасибо.
Она развернула одну пластинку, бросила ее в рот, а остальные снова засунула в карман.
– Ты когда‑нибудь говорил ей, что она твоя дочь?
– Нет, – покачал головой Джек. – Она и так любила меня. Я не хотел сбивать ее с толку.
– Если ты считаешь, что хоть один ребенок не мечтает отыскать потерянного отца, ты ничего не понимаешь.
– Даже такого, который отказался от нее, как это сделал я? Который поверил, что она никогда не существовала, только потому, что никто ее не видел?
– Ты просто ничего не знал, – сказала Маргарет. – И никто из нас не знал.
– Нетти никогда от нее не отказывалась.
– И до чего это ее довело?
– Это не имеет отношения к поискам Кэти.
– Да, наверно.
Маргарет взглянула в окно, через которое лился солнечный свет. Вид показался ей незнакомым, но она никогда не была знатоком Катакомб. Это место ей не нравилось. Слишком старое и мрачное. Иногда, глядя на полуразвалившееся здание, можно представить себе, каким красивым оно было раньше, но в Катакомбах этого не происходило.
– А как насчет второй девочки? – спросила она.
– Керри.
– Ты собираешься ей рассказать?
– Мне кажется, я и без того причинил ей немало горя, чтобы снова вмешиваться в ее жизнь.
Маргарет вздохнула:
– Я бы могла посоветовать тебе предоставить ей сделать выбор самой, но, боюсь, это будет пустой тратой времени.
Джек долго молчал, потом положил руку на колено Маргарет.
– Спасибо, что пришла посидеть со мной, – сказал он.
Маргарет накрыла его руку своей ладонью.
– Временами я начинаю понимать желание Коди изменить этот мир, – сказал Джек. – Он хочет вернуться в прошлое и исправить все, что успел напутать.
– Этого никогда не произойдет.
– Я знаю. Я просто имел в виду, что понимаю его порыв.
– Ты слишком привязался к этому старому псу, – сказала Маргарет. – Порой я думаю, что всем плохим в этом мире мы обязаны именно его усилиям.
– Он не посылал Нетти к кукушкам.
– И никто из нас не посылал. Я не буду говорить, что мы не допускаем ошибок. Но если к ним добавить еще и промахи Коди, получится слишком много.
Джек пожал плечами. Этот довод он слышал уже много раз.
Маргарет решила сменить тему.
– Девчонки‑вороны просили меня присмотреть в Таксоне за одной из твоих подружек.
– За кем?
– Лили Карсон, она фотограф.
– Ах да. Я ее помню. Она хороший слушатель. – Джек с любопытством посмотрел на Маргарет. – А что у нее общего с девчонками‑воронами?
– Я думала, ты мне скажешь. Так получилось, что за ней охотятся кукушки, хотя она сама об этом вряд ли догадывается.
– Девчонки‑вороны уберегут ее от кукушек.
– А ты?
– Я больше не убиваю кукушек.
– Может, и так. Но от кого ты прячешься, Джек?
Маргарет даже не надеялась получить ответ.
– Подлость навсегда прилипла к кукушкам, – спустя некоторое время сказал Джек. – Но беда в том, что их подлость затрагивает и нас. Посмотри хотя бы на девчонок‑ворон. Милейшие дети, нельзя представить себе более приятной компании, но только до тех пор, пока перед ними не появятся кукушки.
И тогда они мгновенно ощетиниваются ножами.
– Девчонки‑вороны вовсе не дети, – заметила Маргарет. – Они старше любого из нас, за исключением, может быть, Ворона.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Знаю.
– Я ненавижу то существо, в которое превращаюсь в присутствии кукушек, – продолжал Джек. – Вот почему я прячусь. Я не желаю знать это существо, не хочу им быть.
Маргарет молчала и ждала, пока он выговорится.
Джек тяжело вздохнул:
– Маргарет, тебя там не было. Ты слышала рассказы, но не видела, что они с ней сделали.
Он опять говорил о Нетти.
– Это тяжело, – согласилась Маргарет. – И еще тяжелее вспоминать об этом. Но что если такое случится снова – с кем‑нибудь, кто тебе дорог? Будет гораздо хуже. А вдруг они доберутся до горшка Ворона?
– Проклятый горшок! Почему мы должны его хранить?
– Кто‑то должен это делать.
– Конечно. И можно подумать, у нас это получается.
Маргарет нечего было возразить, но она сомневалась, что вина за его потерю лежит только на вороновом племени. Какое‑то особое свойство было у этого предмета – его легко было переложить с одного места на другое и начисто забыть об этом. А потом держать горшок в руках и не подозревать, что перед тобой магический сосуд.
– Нам понадобится любая помощь, – сказала она.
Джек неторопливо кивнул и поднялся. Он протянул руку, чтобы помочь Маргарет встать, потом подошел к окну – но не к тому, из которого открывался вид на Катакомбы. Он смотрел на ночь.
– Это мирная темнота, – сказал Джек. – И в ней нет ни капли уныния.
– Я помню.
– Когда‑то она принадлежала нам. И Коди хочет ее вернуть.
– Чтобы развеять уныние, я завела друзей, – сказала Маргарет. – А Коди хочет всех их уничтожить.
– То же самое я говорил Рэю.
– Конечно, они живут гораздо меньше, чем мы, – продолжала Маргарет, – но это не значит, что за них не надо бороться.
Джек кивнул, не отводя взгляда от темноты за окном.
– Знаешь, чего я боюсь? – спросил он.
Маргарет покачала головой.
Джек повернулся и прищурил глаза:
– Если снова начнутся убийства, боюсь, на этот раз я не смогу остановиться.