Не понимаю, зачем мы приехали на фестиваль крикета в Кейптаун зимой, когда на южном побережье выпадает самое большое количество осадков (я сам сто раз повторял эту фразу на экзамене по географии). Матч с Кардинал-колледжем снова не удалось завершить — у нас даже не было возможности увидеть их «смертельных» подающих в действии. Так мы и не выяснили, можно ли верить шпионским источникам Папаши.
Июля, пятница
Матч № 4 — сборная Фри-Стейт
Сегодня нам наконец удалось доиграть матч до конца — он завершился нашей победой над сборной Фри-Стейт. Я сбил три калитки (рад, что мне наконец удалось сделать хоть что-то полезное для нашей команды). Саймон заработал нам сто очков — за каждый из его мячей нам начислили не меньше двух перебежек. Команде противника оставалось лишь недовольно мямлить себе под нос на африкаанс и печально качать головами.
Так закончилась дождливая крикетная неделя. Хотя с погодой повезло не очень, есть и хорошие новости — наша команда по-прежнему лучше всех.
Июля, суббота
12.00. Папаша с Эриком повезли нас на винные дегустации в Парл, Стелленбош и Франшхук. После визита на четвертую винодельню мы еле стояли на ногах. Мой мозг проспиртовался. Я шел зигзагами, а в голове пульсировала боль. После визита на восьмую винодельню мы с Саймоном, Лесли и Стивеном Джорджем пошли за курятник, и нас вырвало. Тем временем Жиртрест проглотил около килограмма козьего сыра с разными добавками. Папаша купил четыре ящика вина и задался целью выпить как можно больше в автобусе перед возвращением в лагерь. Похоже, его совсем не волновало, что мы напились как свиньи, нас рвет и колбасит, а язык совсем не ворочается. Он заставил нас снова вдохновенно пропеть все пять куплетов школьного гимна. Все немного приуныли, когда Эрик сбил собаку в районе Винберга и сделал вид, что не заметил. При виде бедного животного на обочине нас снова вырвало, а кое-кто начал всхлипывать и даже заплакал. Но Папашу было уже не остановить, и он запел «Господь — мой пастырь» в память о несчастном псе. (В этом году это уже не первое животное, сбитое транспортным средством, в салоне которого находился человек с фамилией Мильтон.)
Вернувшись в базовый лагерь, мы собрали вещи и залезли обратно в автобус. Нам предстоял долгий путь домой. Вообще-то, мы должны были выехать завтра, но Папаша объявил, что отправляемся немедленно, и снова воспел хвалу нашему непобедимому выступлению на турнире. Мы были слишком пьяны, чтобы возразить, что отыграли всего один матч. Автобус двинулся сквозь туман, ветер и сплошную пелену дождя.
Июля, воскресенье
Прервав мой глубокий и чудесный сон (хотя хоть убей, не припомню, о чем он был), меня растолкали и приказали выйти из автобуса. Голова в жизни так не болела. Папаша раздал каждому из нас по четыре таблетки аспирина и приказал запить их каберне «Меерлюст» урожая 1985 года. Прежде чем циферблат моих часов замерз, я успел посмотреть на время — 03.15. У нас спустило колесо, и Эрик вышвыривал наши вещи из автобуса в поисках запаски и инструментов. Стоял собачий холод, и мы прижались друг к другу потеснее, стоя на асфальте, пока Эрик менял колесо. Вскоре нам разрешили вернуться в автобус, но было уже поздно — я промерз до костей и не мог уснуть до самого конца поездки.
17.30. Когда спустя 23 часа мучений в тесных креслах ледяного автобуса мы наконец приехали в школу, провонявшие вином, потом и блевотиной, я заметил у входа наш зеленый «рено». Однако папы нигде не было. Я обошел пустые школьные корпуса, но безрезультатно — везде было заперто и тихо, лишь голуби, воркуя, устраивались на ночлег. Мне очень хотелось домой, в ванную, в свою комнату… я мечтал лишь о том, чтобы поскорее смыться отсюда.
Помахав на прощание ребятам из команды, я сел на ступеньки и попытался читать «Сухой белый сезон» в тусклом свете заходящего солнца. Но слова скакали в голове, как в барабане стиральной машины. Я закрыл книгу и стал просто сидеть.
Примерно через десять минут, к моему абсолютному ужасу, открылись ворота, ведущие к дому Глока. Послышались смех и веселые голоса. Папа пожал Глоку руку, вальсируя, подскакал ко мне и крепко меня обнял. Я был так потрясен, что даже не стал на него обижаться. «Рено» завелся с громогласным взрывом, и мы умчались по дороге пилигрима. Я ехал домой.
Июля, среда
Проснулся, и мне показалось, что я проспал несколько дней (потом понял, что не показалось). Зато почувствовал себя совершенно отдохнувшим. Плотно позавтракав яичницей с беконом и жвачкой «Супер-Му» с новым вкусом, отправился в гости к Русалочке, предчувствуя недоброе…
Худшие страхи оправдались, когда я пришел и увидел Русалку в гостиной. Она сидела на диване и смотрела телевизор. Меня она, кажется, даже не заметила, а когда я попытался с ней заговорить, не оторвалась от повтора какого-то сериала. Потом вошла Мардж с двумя чемоданами и сказала, что Русалочка уезжает в Англию в гости к тете и пробудет там некоторое время. Русалка по-прежнему молчала, уставившись в телек.
Мардж позвала меня на кухню и объяснила, что Русалке дали большую дозу успокоительного, чтобы она не волновалась из-за переезда. Психотерапевт сказал, что смена обстановки подействует на нее благотворно, поэтому Мардж и решила ненадолго отправить ее за океан. Я кивал как болванчик, а потом ушел, потому что чувствовал себя неловко и только путался у них под ногами.
Вернувшись домой, я разозлился на Русалочку. Неужели обязательно было сходить с ума? Много у кого родители разводятся, и это еще не причина психовать. Если бы было так, большинство ребят в школе были бы психами. Хотя если подумать… они и есть психи. Тут мне надоело размышлять, я налил горячую ванну и стал репетировать сольные партии Оливера перед Ларри (моей старой красной резиновой змеей).
Июля, четверг
Мама встревожена не на шутку. Доктор сказал, что Вомбат надо удалить катаракту на обоих глазах. Операция назначена на понедельник. В тот самый момент, когда она сообщила мне об этом, папа вбежал в комнату с удочкой и сказал, что в следующие выходные мы всей семьей поедем на рыбалку. За этим последовал ожесточенный спор, участия в котором я избежал, улизнув в сад, где стал тренировать крученый мяч.
Пытаюсь не думать о Русалочке, которая, наверное, уже в Англии. Означает ли это, что между нами все кончено? Мы расстались? Или она по-прежнему остается моей девушкой?
Июля, пятница
По почте прислали результаты школьных экзаменов. Четыре пятерки, три четверки и одна тройка. Укушенный написал в характеристике, что мне нужно больше стараться. Папаша написал, что я гений. И я с ним согласен! Папа прочит мне будущее великого ученого. Он открыл бутылку шампанского, чтобы «отпраздновать мои успехи и скорую кончину Вомбат». Сделав пару глотков, я вылил остальное в раковину. Кажется, моя печень скоро откажет.
Июля, суббота
Неожиданно позвонил Геккон: они с тетей и дядей приехали в Дурбан на выходные, — и он спрашивал, не хочу ли я пойти на пляж. Не успел я ответить, как он добавил, что заедет через полчаса.
10.00. На нашей улице появился огромный черный лимузин «мерседес» и остановился рядом с «рено». Из лимузина вышел чернокожий мужчина в темном костюме и открыл заднюю дверь. Оттуда выскочил Геккон и с безумной улыбкой на лице пожал руки мне и моим предкам, которые вышли поглазеть на машину.
Я думал, личные водители бывают только у членов королевской семьи и кинозвезд, но никак уж ни у твоих соседей по спальне с зеленым лицом, у которых есть богатый дядя. Когда мы выехали на шоссе, я спросил Геккона, откуда он узнал мой адрес. Тот улыбнулся и ответил: «Глэдстоун знает все». Глэдстоун коснулся козырька своей фуражки, не отрывая глаз от дороги.
Черный «мерседес», может, и привлекал девчонок, но вот розовые плавки до колен, которые напялил Геккон, — нет. Он, с его мертвенно-белой кожей, которая стала пурпурной через десять минут пребывания на слабом зимнем солнце, и я, тощий, с колтунами в длинных волосах, — вдвоем мы, несомненно, выглядели самыми зачуханными лохами на пляже. Мы купались и загорали, а Глэдстоун терпеливо ждал в машине. Геккон купил нам эскимо и даже попытался заговорить с группой девчонок, которые предложили ему утопиться. Я с трудом верил, что этот безбашенный чувак и доходяга, которого вечно тошнит и который боится мяча для регби и всего остального, что в него бросают, одно и то же лицо. Подозреваю, что у него раздвоение личности, потому что за пределами школы он становится совсем другим человеком. Мне нравится Геккон, и я больше не стыжусь называть его своим другом.
Июля, воскресенье
Сегодня у нас Вомбат на обед (не в буквальном смысле, конечно, — сомневаюсь, что это было бы вкусно!). В связи с грядущей операцией у нее развилась настоящая паранойя — она напрочь отказывается, чтобы ее оперировал доктор-индус. Мол, он введет ей наркоз, а потом пристукнет ее и сбежит с ее сумочкой. После обеда она заявила, что не боится умирать, а потом расплакалась. Мама попыталась успокоить ее и пообещала лично присмотреть за ее вещами в больнице. Тогда бабуля заговорила голосом Голлума и обвинила маму в том, что она хочет украсть ее «прелесть», ее драгоценности. Мама в ярости выбежала из дома, и нам с папой пришлось везти Вомбат домой.
Июля, понедельник
09.00. Вомбат положили под нож. После операции хирург (не индус) сказал, что все прошло нормально, без осложнений. Мама (она уже простила Вомбат обвинения в воровстве) вздохнула с облегчением, расплакалась, обняла меня и слюняво поцеловала на виду у всех в приемной. Кое-кому из ожидающих повезло меньше — доктор отвел их в сторону и говорил с ними тихим шепотом. Потом одна женщина разрыдалась и побежала в туалет, а ее долговязый муж беспомощно бросился за ней, но перед дверью женского туалета неуверенно остановился. Мне хотелось спросить у них, что случилось, но это было бы невежливо, поэтому я спрятался за большим цветочным горшком и стал подслушивать. К сожалению, они говорили на африкаанс, и я не стал ломать себе голову, сел и начал читать журнал «Туризм и отдых».
Июня, вторник
День рождения Манделы. По телевизору показывали большую программу, посвященную ему, — его камеру на острове Роббен и то, как ему приходилось пятнадцать лет дробить песчаник. Трудно поверить, что после такого он не мечтает уничтожить всех белых на Земле. Чтобы отпраздновать этот день, усердно пытался вникнуть в «Сухой белый сезон», но сосредоточиться никак не мог. Один раз прочел семь страниц и не запомнил ни слова. Означает ли это, что не быть мне юным борцом за свободу? Может, весь смысл этих книг про борьбу в том, что нужно побороть себя, чтобы дочитать их до конца?
Июля, среда
Вомбат в добром здравии, сидит на подушках на больничной койке. С повязкой на глазу она жуть как похожа на капитана Крюка. Ругается матом на медсестер и грозит отсудить у больницы последнюю копейку, если в ее палате не установят телевизор. Хирург сказал, что завтра ее можно выписывать. Мама решила не ехать на рыбалку на озеро Сент-Лусия и провести выходные у Вомбат.
Июля, четверг