Новая общественно-политическая ситуация, сложившаяся в нашей стране со второй половины 80-х годов, развитие демократии и гласности позволили преодолеть многие бюрократические и авторитарные традиции в эстетическом воспитании и функционировании культуры и искусства, сложившиеся в годы культа личности и застоя.
Однако новые условия породили и новые серьезные нравственные, социально-психологические и эстетические проблемы в художественной культуре, которые требуют своего научного осмысления.
Тенденция к дегуманизации и деморализации в содержании искусства. Во-первых, по сравнению с 60-ми, 70-ми и даже началом 80-х годов, с конца 80-х началось резкое снижение ценностей духовной культуры среди россиян, особенно среди молодежи, что, безусловно, связано с глубоким общественным кризисом в стране. Исследования, проведенные в НИИ комплексных социальных исследований Петербургского государственного университета в 1989-1993 гг., показали, что ценности познания, искусства, творчества не имеют высокого престижа даже среди студентов.
Во-вторых, происходит искажение исторически сложившейся общечеловеческой и национальной иерархии этнических и эстетических ценностей в искусстве и быту. В частности, фундаментальное значение народного и духовного искусства, классики и реализма многие средства массовой информации, государственные, кооперативные, частные учреждения и организации пытаются умалить, уделяя основное внимание пропаганде масскультовского и авангардистского искусства и моды, не содержащих зачастую позитивного мировоззрения и фальсифицирующих коренные этико-эстетические ценности (истина, добро, красота, гуманизм, трагическое).
|
|
В результате частно-групповые эстетические ценности (например, определенных группировок художественной интеллигенции и столичной молодежи) порой получают несоразмерное представительство в общественном сознании.
Не случайно в настоящее время эскапистско-развлекательная тенденция, разраставшаяся в годы застоя, превратилась в постоянное культивирование «массовой культуры», в культ мас-скульта на эстраде и в театре, в музыке и кино, в изобразительном искусстве и дизайне (особенно связанном с молодежной модой в одежде, аксессуарах, эмблематике и т. п.). Тиражируемый телевидением и радио, магнитной и грамзаписью, иллюстрируемыми журналами масскульт и кич размывает критерии художественного вкуса, вульгаризирует и, по сути, уничтожает его.
Наблюдается тенденция к дегуманизации и деморализации в содержании искусства, что проявляется прежде всего в принижении, деформации и разрушении образа человека. В частности, это фиксируется в нарастании сцен и эпизодов насилия и секса, в усилении их жестокости, натуралистичности (кинематограф, театр, рок-музыка, литература, изобразительное искусство), что противоречит народной нравственности и оказывает негативное воздействие на молодежную аудиторию. Отрицательное влияние на аудиторию эскалации сцен насилия и секса в кино, на телевидении и видео доказывается многочисленными исследованиями, в том числе экспериментальными, зарубежных, прежде всего американских социологов и психологов (А. Бандура, Л. Берковец, Д. Зиллман, Ф. Эндисон и др.), а также исследованиями, выполненными под руководством автора этого параграфа.1
|
|
В русле подобных исследований Ч. А. Шакеева еще в 1983 г. провела опрос учащихся ПТУ, который показал, что 26% юношей и 19% девушек были свидетелями или участниками конфликтов и драк, возникавших вскоре после сеансов фильмов-боевиков, содержавших сцены насилия и жестокости; 8,7% юношей и 13% девушек отметили, что просмотр подобных фильмов обычно вызывает у них чувство страха, недоверия к людям, а также раздражения, желания «сорвать на ком-нибудь злость». Обследование группы учащихся ПТУ (50 человек) посредством методик САН (самочувствие, активность, настроение) и методики «цветописи» до и после киносеанса зарубежного боевика показало, что на юношей просмотр оказал возбуждающее воздействие, а на девушек—угнетающее (наблюдалось смещение выборов цветов в крайней части спектра). Эти данные по выборке свидетельствуют в пользу теории «переноса психофизического (эмоционального) возбуждения», выдвинутой американским психологом Д. Зиллманом, с помощью которой объясняются агрессивные реакции после просмотра фильмов, насыщенных сценами насилия, или в пользу утверждения известного западного психотерапевта В. Франкла: «Агрессивность, которую якобы можно переключить на безвредные объекты, например, на телеэкран, в действительности лишь подкрепляется этим и, подобно рефлексу, еще сильнее закрепляется».2
С конца 80-х годов ситуация в нашем массовом искусстве, особенно в экранных видах искусства, стала резко изменяться, приобретая все более негативный характер. В частности, «идолы потребления» (поп-, рок-музыканты, шоумены, королевы красоты, культуристы, астрологи, экстрасенсы и т.п.) вытеснили «идолов производства» (рабочие, крестьяне, ИТР и т. д.) на теле- и киноэкранах. По данным исследований, проведенных сотрудником лаборатории социальной психологии НИИКСИ А. Т. Никифоровым, среди 100 фильмов, наиболее популярных в ленинградских видеосалонах в 1989 г., 52% имели жанровые признаки боевика, 51%—эротики (порой неотличимой от порно-), 27%—комедии (преимущественно эротической), 18%—кунг-фу (фильмы карате), 14%—ужасов и т.д. (в одном фильме могут присутствовать признаки нескольких жанров). При этом, по мнению экспертов-киноведов Я. Б. Иоскевичаи С. Л. Шолохова, среди этих фильмов не было ни одного, отличающегося высокой художественно-эстетической ценностью, и только 5% обладали «определенными художественными достоинствами». Следует отметить, что число видеосалонов в Ленинграде в конце 80-х годов достигало 1 тыс. С начала 90-х годов типичный репертуар видеосалонов распространился и на экраны кинотеатров. По данным А. Т. Никифорова, репертуар кинотеатров по частоте демонстрации с конца 1991 г. более чем на 80% состоит из зарубежных фильмов указанных жанров (боевики, эротика, ужасы, карате). В 1994 г. это число превысило 90%. Среди отечественных фильмов преобладает подражание тем же западным образцам.
|
|
На телевизионном экране все чаще также демонстрируются насилие и эротика, особенно в связи с распространением негосударственного местного и кабельного телевидения, по которому обычно идут все те же западные малохудожественные фильмы.
С социально-психологической точки зрения несомненно, что экранное насилие и агрессивная эротика вносят свой вклад в криминализацию современной жизни, особенно влияя на детей, подростков и молодежь, которые составляют основную аудиторию кинотеатров и видеосалонов. Как известно, преступность среди них неуклонно продолжает расти. Не случайно в развитых западных странах общественностью созданы организации типа Международной коалиции борьбы против телевизионного насилия (США). Применяются всевозможные возрастные ограничения. В российском обществе против подобных негативных явлений пока выступают только отдельные высокодуховные и истинно культурные люди, такие как Патриарх всея Руси Алексий II; митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, ныне скончавшийся; академик Д. С. Лихачев; директор Пушкинского дома проф. Н. Н. Скатов.
Значение рок-музыки. Анализируя современную «массовую культуру», невозможно обойти вниманием такую ее разновидность, как рок-музыка, которая была табуирована (запретна) на официальном уровне до конца 80-х годов, а позднее с такой же неумеренностью и необъективностью превознесена и идеализирована как новое «прогрессивное явление». Безусловно, не следует отрицать рок-музыку как жанр, тем более ее разновидности, связанные с народными традициями (фолкрок), политической и авторской песней, но необходим объективный анализ зарубежной и отечественной продукции различных направлений этой музыки (например, так называемый «тяжелый металл» и панк-рок носят несомненный контркультурный, агрессивно-вандалистский характер).
Проведенный нами анализ текстов 25 ленинградских рок-групп (использовались 168 текстов произведений, исполнявшихся в конце 80-х годов) свидетельствует о том, что в них практически отсутствуют такие основные общечеловеческие ценности, как семья, труд, добро, любовь и дружба, познание, творчество, дом и Родина. Природа как ценность присутствует только в текстах Б. Гребенщикова. Наоборот, все эти ценности в той или иной степени высмеиваются и девальвируются.
В качестве ценностей чаще всего выступают сама рок-музыка («металлический рай», «тяжелый нектар») и всевозможные виды забвения (сны, ирреальное, алкоголь, наркотики, секс). Это явление можно назвать своеобразным синдромом «наркотического гедонизма».
Второй ведущий синдром в изученных рок-текстах обозначается как «агрессивная активность» (то с элементами смутного протеста, в том числе скорости и силы, то с тенденцией к черному юмору, вандализму и насилию).
Явственно также выделяется синдром, «пессимизма и гибели» (мотивы смерти, самоубийства, одиночества, отчуждения, страха).
Анализ рок-текстов свидетельствует о присутствии в них психологического комплекса, близкого психопаталогическому феномену некрофилии (любви к смерти), описанному американским социальным психологом Э. Фроммом (эгоизм, насилие, радикальный гедонизм, утрата смысла бытия).[†††]
Наблюдения показывают, что в общей тенденции 70-90-х годов рок- и поп-музыка становились все более дегуманизирован-ными, превращая образ человека в демонический персонаж из комиксов в металлическом роке, в робота или марионетку в брейк-дансе, техно-роке и рэпе, в вещь среди множества других вещей в коммерчески-потребительских песенках. Потеря гуманистического содержания происходит в рок-музыке за счет искажения естественного человеческого голоса всевозможными хрипами и визгами, нарочито изломанными, глумливыми интонациями (неадекватное выражение иронии), подмены мужских голосов женоподобными и наоборот, а также за счет различных электронно-технических аффектов, машинизирующих голос. В принципе это тот же путь расчеловечивания, который уже проложен модернизмом, когда «грань между человеком и вещью как бы стирается» по выражению Томаса Манна. Рок-музыку в ее антигуманном вульгарном проявлении критикуют не только поборники народного и классического искусства, но и такие современные музыканты-новаторы, как Э. Денисов, Н. Каретников, М. Таривердиев, С. Белимов.
Закономерно, что психофизические исследования западных и отечественных специалистов свидетельствуют об отрицательных эффектах воздействия современной рок и поп-музыки (особенно при постоянном чрезмерном ее прослушивании) на молодежь, сходных с воздействием наркотических и психотропных средств.
В свою очередь, наблюдения за поведением молодежи на рок-концертах, когда она нередко превращается в агрессивную толпу, когда проявляются атавистические стадные инстинкты, авторитарное поведение солиста как вожака стаи, феномены массового гипнотического внушения и психического заражения, приводят к аналогичным выводам уже на макросоциологиче-ском уровне. Например, в Петербурге в последние годы рок-концерты неоднократно заканчивались массовым вандализмом и насилием, в частности после выступлений группы «Алиса», работающей в вульгарно-инфернальном имидже неких исчадий ада. Как известно, на концерте западных групп «Монстры рока в СССР» осенью 1991 г. в Москве около 80 человек получили ранения. Наконец, коммерциализация и криминализация сферы шоу-бизнеса на верхушке своего айсберга явила в октябре 1991 г. убийство прямо во время концерта популярного певца Игоря Талькова.
Музыкальная среда в результате развития современных средств массовой коммуникации приобрела (по крайней мере для молодежи) экологическое значение. Поэтому ее позитивный или негативный характер имеет особое глубинное значение для эмоционального мира человека, для его мироощущения и настроения.
Вместе с тем в настоящее время народное, духовно-классическое и современное академическое искусство (включая литературу), лишаясь государственной поддержки, становится все более элитарным, сужается его аудитория. В результате в широкой социальной среде разрушается нормальная, общечеловеческая иерархия разновидностей, жанров и качества искусства, разрушаются дух и сердце истинной культуры, а самое главное—культуры новых поколений. Безнравственное и агрессивное искусство приобрело значительное распространение и вносит свой негативный вклад в духовно-психологический климат современного российского общества. К сожалению, весьма доходный бизнес, связанный с эксплуатацией масскультовского искусства, выгадывающего на инстинктах и «низких истинах», способствует пренебрежению этикой в этой сфере.
Как скоро сумеет наша художественная культура преодолеть кризис духовности и гуманизма? Это зависит как от самих художников, так и от всего общества.
Антигуманную деструктивную сущность различных направлений искусства XX в. убедительно критиковали такие выдающиеся мыслители, ученые и художники, как Н. Бердяев, И. Ильин, Р. Розанов, О. Мандельштам, Г. Федотов, А. Лосев, А.Швейцер. Ч.Сноу, Э.Фромм, А. Моруа, Ж. Эллюль, В. Франкл, А. Солженицын и др. Одним из главных критиков был великий русско-американский социолог Питирим Сорокин, который писал: «Обобщая, можно сказать, что современное искусство—преимущественно музей социальной и культурной патологии... Покамест оно искусство поношения и унижения человека, оно подготавливает почву для своей же собственной гибели как культурной самоценности.3 К сожалению, ныне это вполне относится и к искусству в России, пережившему антика-тарсический период.4
Очевидно, что возрождение и развитие любого общества, и искусства в частности, связано с культивированием вечных общечеловеческих ценностей Истины, Добра и Красоты, Веры, Надежды и Любви.
Рано или поздно защитные механизмы в жизнеспособном обществе придут в действие и будут воплощены в соответствующую культурную политику, которую любое цивилизованное государство так или иначе, но разрабатывает и проводит в жизнь. А пока духовно здоровая часть российского общества «голосует ногами» против антигуманного и антихристианского искусства, игнорируя его и не посещая подобные фильмы, спектакли, концерты и выставки. По данным исследований, выполненных в лаборатории социальной психологии НИИКСИ, в Петербурге 55% людей старше 17 лет считают, что сцены насилия и жестокости в фильмах оказывают негативное воздействие на молодежь, 15,5%—противоречивое воздействие, 7%-нейтральное, 4%—позитивное (остальные затрудняются ответить), Причем, чем выше уровень образования респондентов, тем больше среди них считающих подобное воздействие негативным.5 Нравственные приоритеты и ограничения в жизни и в искусстве несомненно присущи большинству россиян. Важно, чтобы и государственная культурная политика соответствовала этим приоритетам.
Примечания
1 Семенов В.Е. Социальная психология искусства. Л., 1988. С.113-117.
2 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 33.
ЗCopoкин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 456.
4 Семенов В.Е. Катарсис и антикатарсис: социально-психологический подход к воздействию искусства// Вопросы психологии. 1994. №1. С.116-122.
5 Семенов В.Е. Искусство как межличностная коммуникация. СПб., 1995.
§ 3. Молодежный жаргон: игра или вызов?
Понятие молодежного жаргона. Молодежный жаргон— одна из форм реализации современного русского языка. Лингвистика оперирует несколькими терминами, обозначающими язык определенного социума: жаргон, арго, сленг. Причем за последние три десятилетия понимание терминов изменилось. Согласно «Словарю лингвистических терминов» О. А. Ахмано-вой 1966 г., жаргон—это «язык..., применяемый отдельной социальной группой с целью языкового обособления, отделения от остальной части языковой общности, иногда в криптолали-ческих целях». Арго оценивается как синоним жаргона, но без сниженного значения: «То же, что жаргон; в отличие от последнего, термин арго лишен пейоративного, уничижительного значения». Сленг—разговорный вариант речи профессиональной или социальной группы.1 Лингвистический словарь 1990 г. трактует жаргон уже более широко—как разновидность речи, которая используется «отдельной относительно устойчивой социальной группой, объединяющей людей по признаку профессии, положения обществе, интересов или возраста2. Термин «жаргон» в настоящее время не имеет сниженной маркированности отмеченной в свое время О. А. Ахмановой. Это отражает с одной стороны, изменившееся отношение к жаргону в обществе, с другой—более широкое распространение жаргонной лексики. Поскольку за арго закрепилось значение языка деклассированных элементов,3 термины «жаргон» и «арго» поменялись местами, нейтральными в настоящее время являются «жаргон» и «сленг». Использование же термина «сленг», особенно с определением «молодежный», демонстрирует ориентированность этой возрастной группы на англо-американскую культуру.
В работах, посвященных культуре речи, вопрос о жаргоне решается однозначно: это плохой язык, испорченный, засоряющий правильную речь, следовательно, нуждающийся в искоренении; в то же время.широкое распространение молодежного жаргона воспринимается как неизбежное зло, «болезнь роста», которая проходит бесследно, соприкасаясь с литературной речью и не влияя на нее.
Проблема существования жаргона в современном обществе не может исчерпываться порицанием. Остаются вопросы об источниках, питающих, в частности, молодежный жаргон, о процессе возникновения сленгового слова, о продуктивных словообразовательных моделях и, наконец, о функциях жаргона. Особенно это важно сейчас, когда в результате экстралингвистических процессов жаргонное слово широко проникло на страницы печати, звучит с телеэкранов. С одной стороны, это адекватно отражает современные реалии жизни, действительно существующую субкультуру, и с точки зрения поисков общего языка с молодым поколением, показа «правды жизни» современные средства массовой информации выгодно отличаются от предшественников, использовавших штампы и клише. С другой стороны, уважение к печатному слову распространяется читателем, особенно молодым, и на слово жаргонное. Таким образом, пресса содействует распространению, «узакониванию», или легализации, как это принято говорить, сленга, в то же время снимая с него налет романтической полузапретности и таинственности, излишней привлекательности, ускоряя тем самым изживание конкретного жаргонного слова или целого языкового пласта.
Молодежный жаргон—явление совершенно естественное, психологически объяснимое и даже социально продуктивное.
Функции молодежного жаргона. Функции молодежного жаргона многообразны.
Во-первых, это сигнификативно-маркирующая функция, в основе которой лежит внутригрупповой конформизм, сплоченность группы. Это функция узнавания своих, когда с помощью жаргонного слова обозначается принадлежность к данной референтной группе. Маскирующая функция студенческого, в частности, жаргона связана с проблемами ассимиляции бывших школьников в студенческой среде.
«Ты и я говорим на одном языке, значит мы принадлежим к одной группе людей»—видимо таким мнением руководствуются студенты младших курсов, включая в свою речь жаргонные слова в два раза чаще, чем студенты старших курсов.
Можно предположить, что вышеназванная функция вытесняет в речи молодежи традиционную конспиративную. Сомнение в том, что одна из целей жаргона—конспирация, впервые высказал еще Д. С. Лихачев в статье 1935 г.: «... Называть воровскую речь условной и тайной только потому, что она нам непонятна, так же наивно, как и называть иностранцев "немцами" потому только, что они не говорят на языке туземцев».4 Однако до сих пор во многих работах утверждается, что выражения молодежного жаргона используются для сокрытия намерений, замыслов, действий.5
Другая функция молодежного жаргона основана на отделении, обособлении одной группы от другой. В основе ее лежит вне-групповой конформизм,6 противопоставленность жаргонного слова. Носитель определенного «субкультурного» жаргона отказывается от слова, тиражированного в иных социальных группах. Так, вошедшее в широкий обиход слово «тусовка» вытесняется в настоящее время однокоренными образованиями: «тусняк», «тусыч» или заменяется синонимами, например, «замес»— с новым значением. Аналогичная замена происходит всякий раз, когда жаргонное слово «дискредитирует» себя как делимина-тив, разграничитель. По этой же причине раздражает молодых людей взрослый, использующий в своей речи «их» жаргонную лексику. Тогда говорят: «косит, шьется под своего».
Жаргон—показатель принадлежности к определенной субкультуре. Существует несколько жаргонов внутри собственно молодежного жаргона, у одной инерации. По жаргону отличают «своих» (хиппи, рокеры-мотоциклисты, поклонники определенных музыкальных стилей). Именно в подростковом возрасте и в первые годы студенческой жизни молодой человек особенно остро осознает себя как личность, самоутверждается и в противопоставлении себя старшим ищет опору в среде сверстников.
Следующая функция—кр еативная—связана с тем, что жаргон отражает реалии, никак не обозначенные в литературном языке (дополнительная коннотация и денотация). Кроме того, это феномен игровой, с его помощью носитель языка, молодой человек, обживает и осваивает язык не только как потребитель, но и как творец. Приобщение его к специфическому молодежному словарю помогает осознать—от противного—состав, границы и функции кодифицированного литературного языка, освоить своеобразную «диглоссию», отказываясь от жаргона в ситуации официальной, на уроке, в вузовской аудитории.
Сами студенты в качестве причины, по которой они употребляют жаргонные выражения, называют стремление «сочинить» язык для маленькой группы. Иногда в студенческом обществе специально обсуждается возможность замены литературных выражений другими, придуманными в данной группе. В основе большинства оборотов студенческого жаргона лежит приведенное кем-то удачное, остроумное сравнение. Например, худощавого человека можно назвать «крепыш из Бухенвальда», «велик гончий», «дошел велосипед»; о худенькой девушке говорят: «карандаш в стакане» (тонкие ноги в сапогах напоминают карандаш в стакане).
Среди других причин употребления жаргонных слов были отмечены: особая «романтика» жаргонного слова, возможность проявить свои творческие способности, специфика жаргонного выражения. Оно необычно своим звучанием, порой бывает хлестким и метким. Самый краткий студенческий ответ: «Говорим так, чтобы было круче».
Тот факт, что имеется большое количество синонимов для номинации одного понятия, подтверждает наличие элемента со-ревновательности, игры. Выживает самое остроумное высказывание, этим же, кстати, объясняется недолговечность, быстрая сменяемость большинства выражений. О. Есперсен называл жаргон коллективной игрой.7 В результате такой игры появляются рассказы, подобные приводимому ниже.
РАССКАЗ
«Приволокся из универа, хотел малость оттянуться, но обломилось. Шнурки в стакане. Ниловна после шопинга в отпаде, старый тоже че-то возбухает не по делу, даже мой пятак их не всколебнул. Надо выплывать из мрака. Звякнул мочалкам, что подгребу с музоном, у меня свежак забугорный—крутая студийка с фирменной портянкой.
А там мен какой-то левый прикипел: "Сдай мыльницу!" Я ему вкручиваю: "Не утомляй!"
Ну, постой! Если ты утюг, так коли бундесов или штатников, барабан на шею, флаг в руки — и вперед, а че совка доставать. Он не регулируется, возникает. Мочалки стебутся, горбухи мечут: "Крутани урумавашу!" Этот скис и отвалил, но кайф сломал. Базар завял, и я тоже отвалил.
На воле круто пошло на минус, никто не тусуется. В "Сайгоне" одни бандерлоги, шьются под больших. Порулил до хаты. Надо еще прочесть эпохалку: завтра по литературе катаем тест по "Войне и миру", а это вам не фиги воробьям из-за угла показывать!»
ПЕРЕВОД
«Пришел я из университета утомленный, хотел немного отдохнуть, но не получилось. Родители оказались дома, мать после посещения магазина впала в глубокое уныние, отец тоже беспричинно раздражен, даже моя пятерка их не воодушевила. Что же, нужно поднимать настроение. Позвонил девочкам, что приду развлекать их музыкой: у меня новая зарубежная кассета—студийная запись и оригинальный вкладыш с полной информацией и текстами песен.
А у них оказался какой-то неизвестный мне человек, который сразу стал докучать мне, чтобы я продал ему магнитофон. Я ему говорю: "Ах, оставьте меня!"
Вот странный какой! Если ты специализируешься на незаконных торговых операциях с импортными вещами, вступай в коммерческие отношения с американцами или немецкими гражданами, занимайся этим решительно и целенаправленно, но зачем же третировать соотечественника. Собеседник мой не внемлет доводам. Девочки насмешничают, острят: "Объясни ему доступно, примени прием!" Незнакомец смутился и оставил нас, но настроение испортил. Беседа иссякла, и я тоже ушел.
На улице сильно похолодало, поэтому молодежных компаний нет. На проспекте Ленина тоже одна обезьянничающая молодежь, которая подражает людям солидным и преуспевающим.
Возвратился домой. Нужно еще перелистать шедевр: завтра на семинаре по литературе—тест по "Войне и миру", а это дело серьезное!».
Очень важной представляется функция сокращения высказывания, так как закон экономии языковых средств—один из наиболее активно действующих в настоящее время. Одно-два слова подчас могут заменить целое словосочетание, сохранив при этом оттенки и обертоны фразы («курсач»—«курсовая работа»), а одна фраза может дать представление обо всей ситуации. Например, когда говорящий намекает на что-то, что известно одному из членов группы, но является секретом для остальных, звучит фраза: «Как насчет картошки дров поджарить?». «Продинамить»— подвести, не выполнить то, что обещал. «Динамо» называют человека, на которого нельзя положиться, рассчитывать в трудной ситуации; «дернуться»— «побеспокоиться, принять меры по поводу чего-либо, а также нервничать, заводиться; «верняк»—то, что случится обязательно, наверняка; «пролететь», «обломиться»—потерпеть неудачу, не получить того, что хотел.
Наконец, жаргонная речь очень часто имеет эмоционально-экспрессивную окраску. Исследователи отмечают, что большинство слов и выражений любого жаргона содержат ярко выраженную экспрессию. «... блатная "музыка" действительно музыка, в том смысле, что она больше действует на эмоции, чем на интеллект». В основном эмоционально-экспрессивная окраска бывает четырех типов: ироническая, шутливо-фамильярная, неодобрительная, угрожающая.
Экспрессивная окраска присутствует в следующих словах: «носорог»—1) малообразованный, туповатый, но достигший материального благополучия (обычно молодой) человек; 2) нувориш; «чума», «чумовой»— эмоциональная оценка, как с положительной,так и с отрицательной коннотацией; «пробитый»— непредсказуемый, неадекватно реагирующий («Пришел из армии пробитый»); «париться»—прилагать усилия (часто без толку), создавать излишние трудности в отношениях с другими, попусту волноваться; «засада»—неудача («Весь день— засада»).
Жаргон выполняет и аксиологическую функцию, являясь показателем ценностной ориентации определенной группы. Например, «попсовый» в общеупотребительном молодежном жаргоне означает «модный», «престижный», т. е. содержит положительную оценку, тогда как для молодого человека, ориентированного на альтернативные общепринятым формы культуры, нет более уничижительного слова, чем «попса».
А как сами студенты относятся к жаргонным выражениям, как объясняют причины включения их в свою речь? Ответы на эти вопросы были получены в результате небольшого исследования, проведенного на педагогическом факультете Карельского пединститута в 1993 г. На вопросы отвечали студенты, уже изучившие раздел «Лексикология и фразеология» в курсе современного русского языка, которые сами же записывали
жаргонные выражения и определяли частоту их использования. Приведем данные ответов на два вопроса анкеты.
1. Используете ли вы жаргонные выражения в повседневной речи?
Ла—54,6%, нет—14,6%, редко—30,8%. Интересно, что среди ответивших на этот вопрос утвердительно—лишь несколько человек живет с родителями, остальные—в общежитии. Более жесткие социальные условия вынуждают студентов чаще обращаться к ненормированной речи, этому также способствует большая интеграция студентов в общежитии.
2. Какие цели вы преследуете, включая в свою речь жаргонные выражения?
а) Желание скрыть информацию от непосвященных—10,6%;
б) Желание не отстать от других—12%;
в) Для речевой забавы, игры—25%;
г) Стремление к большей выразительности, весомости высказывания—44%;
д) Не знаю—8,4%.
Из ответов на вопрос о конкретной ситуации использования жаргонных выражений выяснилось, что большую часть речи студентов составляют слова нормированного языка, жаргонизмы используются лишь в определенных условиях: на вечеринках, в пределах небольших групп при неофициальном общении.
Интересное наблюдение: в условиях общежития жаргонные выражения чаще звучат на кухне, при «межкомнатном» общении, чем внутри одной комнаты, причем именно в таких условиях чаще, чем в других, применяются выражения с угрожающей окраской. В целом фразеологизмы со значением угрозы составляют примерно десятую часть всех выражений студенческого жаргона. В основном в таких выражениях глагол выступает в форме императива, повелительного наклонения: «Не сломай глаза»—не смотри; «Иди домой», «иди пасись»—отстань и т. д. Выражения угрожающего характера в студенческом жаргоне составляют лишь небольшую часть всего фонда и используются при общении со сверстниками, что коренным образом отличает молодежный жаргон от тюремно-лагерного, уголовного, в котором, по мнению Д. С. Лихачева, большинство слов и выражений выступают как сигнал или понуждение.8 Заметим, что литературной фразеологии такая роль не свойственна вообще.
Важнейшей причиной использования ненормированных выоажений студенты назвали желание выразить таким образом собственное отношение к жизни. Это подтверждается тем фактом что среди 330 жаргонных фраз, собранных самими студентами лишь около 20 выполняют чисто номинативную функцию. Например, «зима хиляет»—пришла зима. Важную роль в студенческих выражениях играет интонация, придающая выражению особую экспрессию: «Ну ты и Клава!», т. е. глупо поступила «И тут такой конь»—поворот событий. Это обстоятельство также отличает жаргон от литературного языка.
Основу молодежного жаргона составляют слова литературного языка, но с иной семантикой. Освоение слова может осуществляться путем расширения значения. Так, «крутой» выражает универсальную положительную оценку и заменяет целый ряд лексем литературного языка: «сильный», «заметный», «интересный», «экстравагантный», «модный», «умный», хотя одновременно также и «резкий», «суровый», «упрямый», «своевольный». Здесь можно наблюдать пересечение с некоторыми значениями данного слова в тюремно-лагерном жаргоне: дерзкий, наглый (кроме специфических: авторитетный заключенный-рецидивист, вооруженный грабитель, рэкетир). «Простой» в разных случаях может означать и обычный, глупый, наглый и бесцеремонный, чужой, скучный, хороший. Значение таких слов с открытой внутренней формой проясняется в контексте.
Довольно часто в молодежном словоупотреблении можно наблюдать семантический сдвиг: «грузить», жаргонное слово, приобрело значение «много говорить»; «душить»—говорить; «закосить»—пропустить; «шиться», «косить»—подражать; «левый»—незнакомый, чужой; «вкручивать»—объяснять;«оторваться»—отдыхать;«тащиться»—восторгаться; упаковаться»—модно одеться; «партизан»—молчаливый; «цемент»— рисовая каша; «песня»—речь, которой не доверяют; «песни петь»-врать; «партийная» (физиономия)—сосредоточенная; «пионер»—примерный, паинька; «лечить»—говорить не по существу; «тянуть»—оскорблять; «дернуть» (на кого-либо)— проявить агрессию в отношении кого-либо; «забить»—назначить, занять, договориться (но в выражении «забить на это дело»—значение другое: плюнуть на учебу).
При образовании жаргонных выражений используются продуктивные модели, наполняемые различным лексическим материалом. Например, значение «не так просто» выражается фразами: «Это тебе не фиги воробьям из-за угла показывать», «это тебе не козявки за углом трескать», «это тебе не ушами шевелить». Ряд может быть продолжен, в подобном соревновании на остроумие и креативность может участвовать каждый.
Заметное место в молодежном жаргоне занимают прономи-наллизированные существительные с неопределенно-указательным значением: джаз, модный, порнография, левизна, крутизна, ни разу. Считать их экспрессивными метафорами не позволяет полное несходство предмета речи и его наименования, например: «Не вечер, а сплошная порнография: президиум, поздравления, хоры всякие, дискотека при свете под Кобзона».
Молодежный жаргон использует словообразовательные модели, свойственные кодифицированному литературному языку, разной степени продуктивности. Широко распространена нулевая суффиксация при образовании существительных от глаголов: стеб, заклин, отпад, пролет, прикид, прикол, замес, наезд, выхлоп. В этом случае происходит «маскулин-ная» замена: существительное женского рода вытесняется жаргонным словом мужского рода. Такое явление в целом можно назвать системным: так как в современном русском языке преобладающее количество существительных—мужского рода. Приведем несколько примеров: «замес» (м.рода)—драма, трудность (ж.рода); «банан», «орех»—бутылка (водки); «пролет» — неудача; «прикид» — одежда.
Можно отметить также суффиксальные образования, заменяющие словосочетания и придающие речи динамизм: джинсов-ка, совок, парадка, волновик, комок, учебка, качалка, аффикс-ные образования от имен существительных: фильмец, киноха, видак.
Одним из способов создания жаргонных слов является антиметафора и антиолицетворение. В литературном языке лексические значения, относящиеся к характеристике человека, переносятся на явления природы («спит ковыль»), а в жаргоне, наоборот, «шлепок майонезный» или «чирикнутый крокодил» выступают в значении «нехороший человек».
Многие фразеологизмы создаются на основе звуковых ассоциаций: «замочить Чайковского»—попить чаю; «прочок-нуть ксивы»—пробить талоны; «устроить бомс»—привести что-либо в беспорядок; «ехать на пешкарусе»—идти пешком.
Известны также метафорические переносы, при которых многообразные литературные слова приобретают в жаргоне новые порою очень интересные значения: «душный человек»— тяжелый, надоедливый (какое тонкое наблюдение!).
Создавая новые слова жаргона, молодые люди вольно или невольно приобщаются к постижению законов кодифицированного литературного языка, так как, в основном, они используют известные, общие способы словообразования.
Сленг расширяется за счет англицизмов, и эта группа в настоящее время имеет тенденцию к быстрому увеличению. Даже в тюремно-лагерном жаргоне широко используются слова иноязычного происхождения. В словаре с пометой «иноязычное» помещены такие слова, как «бас», «дефус (оттиск ключей на пластичном материале), «дец» (голова), «гутен-морген» (кража из квартиры ранним утром)и т. п.9 А некоторые слова и выражения помещены вовсе без помет, хотя источник их возникновения не вызывает сомнения («блэки»—африканцы).