социологического исследования

Социология религиозности молодежи является специальной социологической дисциплиной, формирующейся на стыке рели-гиоведения, социологии религии и социологии молодежи и других дисциплин.

Предмет социологии религиозности молодежи. Предметом социологии религиозности молодежи является изучение состояния, типологии и тенденций формирования религиозного сознания, включающего веру, мировоззренческие представления, переживания и знания, а также религиозного опыта и поведения молодежи (в возрастном интервале от 16 до 30 лет) в индивидуальной, групповой и массовых формах.

В отличие от религиеведения (религиоведения)¹, охватывающего изучение религии в широком комплексе онтологического и феноменологического аспектов (культурно-исторического, антропологического и этнологического, социологического и психологического; национального и политического, науковедческо-го и философского), социология религиозности молодежи ограничивает свой предмет допустимыми ей методическими возможностями исследования. Но и здесь социологический подход может пониматься довольно широко, он не ограничивается вопросами собственно социальной типологии и динамики, а предполагает использование также социально-психологических, культурологических, сравнительно-исторических, правовых, этнологических, политологических и других возможных методов, если это способствует эффективности достижения целостной картины религиозного состояния молодежи.

Если религиозность населения в целом уже давно является предметом внимания российских социологов, особенно накануне и после 1000-летия крещения Руси,² то специальные социологические исследования религиозности молодежи начались совсем недавно.³

Центральным понятием социологии религии в молодежной среде выступает «религиозность молодежи», которое предполагает прежде всего выявление степени приобщения молодежи к религиозным ценностям и системам. Но такая традиционно сложившаяся номинальная привязка социологической дисциплины к одному, пусть и наиболее характерному понятию, вовсе не означает, что вне поля зрения социолога остаются проблемы внерелигиозности и секулярности молодежи.

Все три понятия—«религиозность», «внерелигиозность» и «секулярность»—представляют органическое целое, благодаря взаимозависимости их содержания. Религиозность, представляемая как определенная форма или степень религиозного сознания, опыта и поведения молодежи, является базовым понятием, на котором фокусируется предметное внимание социолога, так как без исследования религиозности теряет смысл и исследование внерелигиозности. Внерелигиозность, рассматриваемая как онтологическая рефлексия религиозности, представляет собой степень и форму нейтрального, безразличного или радикально отрицательного отношения к религиозности. Подлинно внерелигиозный человек по самым естественным причинам может и не задумываться над проблемой религиозности. Секулярность, рассматриваемая как степень и форма участия молодежи в освобождении от влияния религии, системы ее ценностей и норм, отражает, скорее всего, реальный переход от религиозности к внерелигиозности. Хотя секулярное состояние населения и молодежи, которое возникает в структуре определенного культурно-исторического контекста, может существовать параллельно с явлением внерелигиозности и фактически с ним совпадать, все же именно секуляризация придает внерелигиозности активный, отрицающий религиозность, или атеистический, характер. Социологические исследования свидетельствуют, что атеист и просто внерелигиозный человек далеко не одно и тоже.

Не останавливаясь пока подробно на проблеме типологии религиозности, здесь можно обратить внимание на то, что разделение людей по характеру отношения к религии на «верующих», «колеблющихся» и «неверующих» уже представляет собой, хотя и грубую, без оттенков, но все же основную «арматуру» исследуемой социологии религиозности. Но нужно видеть с самого начала анализа, что за этими, чисто интенсивными отличиями, скрывается качественно различное содержание.

Здесь мы должны осознавать качественную дискретность не поддающихся социологической операционализации переходов от «неверия» к религиозному отношению, от него—к секулярности, а от последней—к религии через атеистическое отрицание или принцип свободы совести, и отсюда—к веротерпимости внутри самой Церкви. В этом—источник изначального многообразия типов религиозности. Сложность в том, что проблемы сознания, индивидуальной психологии веры переплетаются с множеством социальных форм организации религиозного образа жизни. Религиозность и секулярность различаются между собой не только и не столько типом сознания и поведения (что, конечно, важно безусловно), сколько характером институциона-лизации. Чтобы до конца понять это, необходимо обратиться к определениям самих понятий «религия» и «секуляризация.»

Религия— сложный социальный и культурно-исторический институт, который включает в себя системы: 1) религиозного сознания (верований); 2) религиозного культа (обрядов); религиозных организаций (учреждений), и выполняет в обществе ряд функций—смыслополагания, социальной интеграции, коммуникации и социального контроля.⁴

Секуляризация— процесс освобождения от религиозного контроля в мирских делах,⁵ освобождение человека от власти религии,⁶ освобождение различных сфер общественной жизни от влияния религии и церкви, от ее регулирования религиозными нормами.⁷

Секуляризация с самого начала проявлялась как установление светского контроля над сферами бывшей церковной монополии. Это предполагало отчуждение церковных и монастырских земель, передачу церковной власти светским судам, замену клириков (членов церковной иерархии) мирянами в правительственных учреждениях, отделение церкви от образования и т. д.⁸ В историческом смысле секуляризация противоположна по направленности процессу сакрализации, которая означала распространение религиозного влияния на различные сферы социальной жизни в период социокультурного формирования господства института церкви как особого типа религиозной организации, построенной на началах строгой централизации и иерархичности отношений между священослужителями и верующими и отвечающей за сохранение и воспроизводство норм религиозного сознания и поведения.⁹

Многообразие форм и масштабов социально-исторической институциализации религии столь велико, что социологу предпочтительно рассматривать религию в качестве естественного проявления социальной жизни, а не патологического отклонения от ее законов. В современном обществе наблюдается двойственная тенденция: с одной стороны, усиливается процесс секуляризации, утрачивания религией своего социального влияния, а с другой—растет многообразие форм религиозной жизни, сопровождаемое поисками нового смысла религии и стремлением к экуменизму—достижению более глубокого сотрудничества и взаимопонимания между различными религиями, конфессиями и вероучениями.¹⁰ Таким образом, проблема религиозности, несмотря на процессы секуляризации и десакрал и лизации политической власти, продолжает оставаться весьма актуальной.

Многообразие религиозной жизни, если взять только внешнюю сторону, проявляется в сложнейшей системе исторически сложившихся, традиционных религий и нетрадиционных вероучений, в разнообразии форм организации и объединений (церковь, конфессия, деноминация, вероисповедание, секта, культ и др.).¹² В структуре населения Земли верующие составляют подавляющую часть: по данным середины 80-х годов из почти 5-миллиардного населения христиане насчитывают 1 млрд. 400 млн, из них католики—около 800 млн, протестанты—400 млн, православные—около 200 млн; буддисты составляют, по некоторым данным, около 300 млн; индуисты— около 600 млн; мусульмане—около 800 млн; конфуцианцы— около 300 млн.¹³

Такие сведения трудно суммировать, так как отсутствует единая система получения достоверной информации о религиозности населения. В последнее время появляются данные о количестве приверженцев местных традиционных верований, например, анимизма, шаманизма, трайбалистских африканских культов—112 млн, и о количестве «новых религий»—111 млн. Нет точных данных о численности верующих в нашей стране (России и странах СНГ), в Китае.¹⁴ Есть уточняющие данные о географическом распространении буддизма—его приверженцев в мире сейчас насчитывается уже около 700 млн,¹⁵ а не 300, как было приведено по другим источникам.

По самым приблизительным подсчетам получается, что на Земле к началу 90-х годов три четверти населения были верующими (по данным Р. Чиприано—79%!). Если при этом представить, что молодежь составляет почти половину населения земли, и допустить, что остальные возрастные группы населения являются верующими примерно на 80%, то даже при таких допущениях получается, что больше половины молодежи Земли является верующей. На самом деле верующих среди молодежи наверняка гораздо больше, при наличии соответствующей статистики, хотя степень религиозности может оказаться весьма различной.¹⁶

Во всяком случае проблема религиозности молодежи весьма значима в масштабе всей Земли, она не просто отражает острые процессы сакрализации и секуляризации в отдельной стране. Масштабность этой проблемы явно недооценивается социологами, которые с удовлетворением пишут о расширяющейся секуляризации светского мира.

Кроме того, в содержательном плане проблема состоит не столько в том, является ли молодежь преимущественно религиозной стратификационной группой или преимущественно внере-лигиозной, секулярной, в зависимости от идейной позиции социолога,—а, скорее, в том, способна ли молодежь выполнить свое авангардно-историческое предназначение и с каким исходом для судьбы всего общества. Ведь именно молодежь по своей социальной природе представляет «голографическое» отражение всех противоречий и возможностей социально-исторической и культурной динамики общества в рамках определенного масштаба социальной реальности (своей Родины, страны, определенного социокультурного сообщества). В этом смысле молодежь представляет собой своеобразный фенотипический код эволюции конкретного общества. Именно молодежь выбирает траекторию его исторического движения.

«Особая функция молодежи,—писал Карл Манхейм, выдающийся немецкий социолог и философ,—состоит в том, что она—оживляющий посредник, своего рода резерв, выступающий на передний план, когда такое оживление становится необходимым для приспособления к быстро меняющимся или качественно новым обстоятельствам... Молодежь ни прогрессивна, ни консервативна по своей природе, она—потенция, готовая к любому начинанию».¹⁷ Однако это не означает, что молодежь—нейтральный посредник между историческими зонами,¹⁸ напротив—это исторический лидер со всем вытекающим отсюда социокультурным драматизмом.¹⁹

Религиозные и секулярные процессы в молодежной среде. Религиозная «стратификация» молодежи оказывается чрезвычайно важной для определения эволюционного контекста исторических судеб общества,—ведь смыслополагание является одной из ведущих социальных функций религии. И тут дело не только в том, какой конкретно символ веры,или смысл эволюционной самоорганизации, должен одержать верх, но прежде всего в том, что именно молодежь, хотя и на разных фазах по-коленческих циклов, оказывается так или иначе и субстанциональным источником, и конечным реализатором смыслового самоопределения общества. Разумеется, молодежь в качестве ярко выраженного субъекта смыслополагания (как светского, так и религиозного) проявляет себя именно в эпохи динамического состояния истории, когда действительно можно говорить о торжестве ювентократии (власти юных) в отличие от периодов относительной стабильности или застоя, когда функция смы-слоопределения монополизируется более зрелыми возрастными группами и просто геронтократией.²⁰

В классической социологии религии, к сожалению, не обращалось специального внимания характеристике религиозных и секулярных процессов в молодежной среде. Это в большей степени присуще исследователям конца XX в., когда исход борьбы за молодежь властвующих и идеологически контролирующих структур и последствия борьбы самой молодежи за свободу самоопределения приобретают особое значение для судеб XXI в. Поэтому, наверно, мы не находим в «Социологии религии» Макса Вебера акцентов на роли молодежи в религии, даже когда он анализирует социальную природу тех слоев, которые являются в первую очередь носителями интеллектуализма, от направления развития которого и зависит в значительной степени судьба религии.²¹ Питирим Сорокин также при анализе возрастных расслоений и религиозных группировок не останавливает своего внимания на их функционально-корреляционной связи.²² Нет интересующего нас материала о взаимовлиянии молодежи и религии и в его работе о социальной стратификации и мобильности, хотя в ней и есть подраздел о роли церкви как тестирующего, селекционирующего и дистрибутивного средства, где, казалось бы, должна была быть поставлена эта проблема.²³

Только в работах историков мы видим ее отсветы. Так, Жак Ле Гофф, французский историк, ведущий представитель исторической «Школы Анналов», анализируя социальную стратификацию христианского общества Средневековья, выделяет специфические общности, в той или иной степени характерные для всех классов и находящиеся под особым покровительством Церкви. Таковы были братства—конфрерии, имевшие религиозную основу. Характеризуя устойчивость социальных групп в религиозном отношении Жак Ле Гофф выделяет молодежь:

«Среди всех возрастных групп населения несомненной реальностью своего существования выделялась одна—класс молодежи, соответствующий в примитивных обществах юношам, подвергавшимся инициации».²⁴ Вообще в Средневековье все молодые люди проходили инициацию (посвящение, осуществляемое в форме обряда и символизирующее переход молодого человека из одного статуса в другой).²⁵ Но в данном случае церковь, покровительствовавшая братствам, придавала особый характер этому процессу возрастной стратификации, особенно у воинов и крестьян. Тут же историк подмечает: «Но класс стариков, "старейшин" традиционных обществ, похоже не играл особо важной роли в христианском мире, в обществе, где люди умирали молодыми, где воины и крестьяне ценились лишь в пору своего физического расцвета и где даже духовенство управлялось зачастую довольно молодыми епископами и папами... Средневековое общество не знало геронтократии».²⁶

Воспитание и образование в Средние века несло на себе отпечаток религиозных ценностей,²⁷ так же, как и в более ранние и исторические времена, на молодежь влияли ритуальные обряды, символика которых прочно оседала в бессознательных глубинах молодежных субкультур.²⁸

Речь идет, по сути дела, о исторически раннем формировании архетипов коллективного бессознательного при весьма активном участии в этом процессе религиозных и дорелигиозных (магических) ритуальных воздействий.²⁹ Разве не взрывом этих глубин коллективного бессознательного, пропитанного религиозными символами, можно объяснить пассионарный «протуберанец» Крестового похода детей в 1212 г. (по счету—4-й Крестовый поход)?³⁰

Однако нельзя с уверенностью полагать, что сознание является олицетворением Добра, а бессознательное источает лишь темные, злые силы, и индивид должен поэтому обуздать свое бессознательное начало. Это далеко не так. Бессознательное как природное явление, отмечает К. Г. Юнг,— нейтрально. «Бессознательное,—пишет он,—содержит все аспекты человеческой природы—свет и тьму, красоту и безобразие, добро и зло, мудрость и глупость».³¹ Это относится и к природе религиозных верований и переживаний, особенно в той их части, кото-оая уходит в сферу бессознательного. Нельзя под знаком всеобщей секуляризации и десакрализации или с призывом к «депро-граммированию» воздействия тоталитарных сект ставить крест на бессознательных явлениях молодежной религиозности,—с водой, как говорится, можно выплеснуть и ребенка.

Похоже, что на Западе эту истину давно уже поняли организаторы проповеднической деятельности и религиозной политики среди молодежи, находя для разумного контроля и регулирования необходимые правовые и нравственно-психологические нормы и установки. В сектах (культах—в западной терминологии)—носителях внерелигиозного или квазирелигиозного авангардизма имеет место, наоборот, злоупотребление социальной и духовно-нравственной незрелостью современной молодежи ради собственных проповеднических или чьих-то па-трональных (коммерческих или даже политических)интересов. Особенно это испытывает на себе российская молодежь, застигнутая врасплох «великим переселением» на землю российскую западного и восточного многоцветья религиозных и внерели-гиозных пастырей, миссионеров и всяких вероисповедальных «культмассовиков».

Эта проблема приобрела в России настолько острый характер, что стала предметом обсуждения специальных парламентских слушаний в Совете Федерации России 14 февраля 1995 г., когда было обращено внимание на неконтролируемый со стороны Министерства юстиции Российской Федерации наплыв христианских миссий, особенно из США (сейчас в России действует около 400 миссий, в основном Евангельских Христиан-Баптистов, а также Свидетелей Иеговы); говорилось и о резко отрицательных последствиях деятельности квазирелигиозных (или псевдорелигиозных) объединений «Великое Белое Братство», «Богородичный Центр» и «АУМ Синрикё», вовлекающих в сферу своего воздействия несовершеннолетнюю молодежь; было обращено также внимание на появление в России антикультовых организаций с сомнительной репутацией и одержимых идеей «депрограммирования», рожденной создателями так называемого «Фонда гражданской свободы» (США), за которым просматривается явно криминальный шлейф.

Молодежь, испытывающая «религиозное обаяние» западных и восточных религиозных объединений, узнает об их природе, направленности и ценностях от самих миссионеров и «учителей». Только в последнее время стали появляться публикации о характере новых религий, вероучений и культов, наиболее квалифицированно и корректно подготовленные представителями Евангельских Христиан.³³

Сейчас в развитии религиозной пропаганды, просвещения и информирования молодежи все большую роль играют международные молодежные религиозные организации: Всемирное Братство Православных Молодежных Организаций («Син-десмос»—по-греч. союз), нацеленное на развитие сотрудничества православных церквей по вопросам обновления церкви, миссионерства, богословского образования и др.; Всемирный Альянс Ассоциаций Молодых Христиан (И М К А), протестантская международная организация, ведущая работу с молодежью, осуществляющая издательскую деятельность, организующая благотворительные кампании, молодежные лагеря, курсы, походы и т.п.; Всемирная Федерация Студентов-Христиан (В Ф С X), пацифистская протестантская молодежная организация, приобщающая молодежь к миссионерской деятельности, стремящаяся укрепить влияние церкви на образование, готовящая служителей церкви. Большую работу с молодежью проводит также Евро-Азиатская Федерация Союзов Евангельских Христиан-Баптистов (ЕАФСЕХБ), которая ведет обширную издательскую работу, организует заочные библейские курсы, активно участвует в делах Фонда мира, Детского фонда, Фонда милосердия. Много молодежных религиозных организаций у католиков — Всемирная Федерация католической молодежи, Международная католическая организация учащейся молодежи, Международное движение католической интеллигенции и др. Существует также Всемирное объединение христианских союзов молодых людей, Христианская организация рабочей молодежи и т. д. Одним из основных направлений деятельности Всемирного Совета Церквей является развитие образования и просвещения, здесь создано Агентство по развитию христианской литературы, Комиссия по всемирной миссии и евангели-зации, осуществляется специальная программа «Образование и обновление».³⁴

Может ли наше российское общество похвастаться обилием молодежных нерелигиозных организаций, занимающихся вопросами просвещения и образования в области религиоведения и проблем религиозности молодежи? Нет. Ведется большая работа такого рода журналом «Наука и религия», чьи взвешенные публикации создали журналу прочную репутацию объективно-беспристрастного, очень корректного и оперативного просветителя. Развертывается соответствующая работа на радио и телевидении, хотя и не без ошибок: критерии объективной оценки происходящего в области религии и молодежи не всегда адекватны. Создан Комитет Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, действует экспортно-консультативный совет по вопросам свободы совести при этом Комитете. Но ничего не слышно о деятельности самостоятельных молодежных организаций, занимающихся проблемами секуляризации, религиозных организаций, различных объединений и сект, вопросами свободы совести, проблемами образования и просвещения молодежи в секулярном обществе, проблемами демократического диалога государства и церкви, вопросами веротерпимости различных конфессий и т.п. Между тем организации верующих в России активизируют свою деятельность.

Организации верующих в России. На 1 января 1993 г. Министерством юстиции Российской Федерации было зарегистрировано всего 8612 религиозных объединений, относящихся к 40 разновидностям церквей и вероисповеданий (ср. количество зарегистрированных объединений по годам в СССР: 1984—99, 1987—104,1988—1070,1989 на 20 сентября—2596).³⁵ Более подробно сведения о них представлены в табл. 1.

Таблица 1

Религиозные организации России[‡‡‡]

(По данным Министерства юстиции РФ за 1993 г. и Совета по делам религии при Совете министров СССР за 1984-1989 гг.)

В этом уникальном только для России многообразии вероисповеданий мы видим все мировые религии и наиболее распространенные западные и восточные вероучения: христианство (православие, католицизм, протестантские течения), ислам, буддизм, иудаизм и современные религиозные новообразования.

Перечислим некоторые из них, действующие на территории России³⁶ с указанием соответствующих печатных изданий.

Русская Православная Церковь (РПЦ), с управлением Архиерейским собором, Священным Синодом во главе с Патриархом и Московской патриархией; журналы: «Журнал Московской патриархии», «Православная беседа», общецерковная газета «Московский церковный вестник». Действует Всецерковное православное молодежное движение; по данным на 1993г. насчитывает 4566 объединений; более 100 монастырей, 20 духовных учебных заведений.

Русская православная старообрядческая Церковь (митрополия), во главе с митрополитом Московским и всея Руси, более 150 общин на территории России, Украины и Молдавии; официальное издание—журнал «Церковь»,

Духоборцы (Духовные борцы Христа), под управлением Совета Объединения духоборцев России; газета—«Вестник»; отвергают иерархию и обрядность.

Молокане—Союз общин духовных христиан, под управлением Совета, избранного на учредительном съезде молокан; журнал—«Духовный христианин»; отвергают иерархию, монашество, почитание икон.

Богородичный центр (Новое православное сектантство—Церковь Пресвятой Богородицы Преображающейся), возглавляется харизматиче-ским лидером—архиепископом Иоанном Береславским; журнал—«Рыцарь веры», газета—«Слово»; распространяются откровения, излагаемые самим архиепископом—«Слово Матери Божией и Свидетельство Духа Святого» (более 20 книг); 20 общин.

Римско-Католическая Церковь, под управлением апостольских ад-министратур в Москве и Новосибирске, возглавляемых епископами; журнал—«Истина и жизнь»; ок. 100 общин; в Москве аккредитован дипломатический представитель Ватикана.

Союз церквей Евангельских Христиан-Баптистов (ЕХБ), под руководством Съезда и Совета Союза Церквей ЕХБ во главе с председателем; журнал и газета под одноименным названием—«Христианин и время», бюллетень «Пилигрим», от Евро-Азиатской Федерации Союзов Церквей ЕХБ (по странам СНГ)—журнал «Братский вестник» и газета «Христианское слово», изд-во «Протестант» и одноименная газета; 1 тыс. общин.

Совет Церквей Евангельских христиан-Баптистов (СЦ ЕХБ); изд-во «Христианин», журналы—«Вестник истины» и «Братский листок»; более 200 общин.

Союз христиан веры Евангельской-пятидесятников, под управлением Съезда, Совета Союза ХВЕ России, межрегиональных духовных управлений; журналы—«Примиритель» и «С Верой, Надеждой, Любовью» для женщин; более 350 общин.

Российский союз Церкви христиан-адвентистов седьмого дня (АСД); центр Церкви АСД в США; управляется Съездом, Президентом Союза, секретарем, отделами; журналы—«По стопам Христа», «Благая весть», «Образ и подобие»; газета—«Слово примирения»; изд-во «Источник жизни»; радиоцентр в Туле—«Голос надежды»; около 300 общин.

Свидетели Иеговы, под руководством Управленческого Центра, Руководящего комитета, других органов, журнал—«Сторожевая башня» и «Пробудитесь!»; около 500 общин в СНГ, в том числе 44 в России.

Лютеране (Евангелическо-Лютеранская Церковь России), под руководством епископа с канцелярией в Санкт-Петербурге; журнал—«Наша жизнь», общецерковная газета—«Боте» («Вестник»); около 350 общин на территории России, Украины, Казахстана и Средней Азии.

Мормоны (Церковь Иисуса Христа святых последних дней), под руководством харизматического лидера—Пророка и 12 апостолов при нем; Всемирный центр находится в США; в приходах действуют отделения Организации молодых женщин, Организации первоначального общества (для детей) и др.; Армия Спасения—протестантская церковь; филантропические цели с военизированной организацией; газета—"Вестник Спасения"; в России 21 корпус втой организации.

НовоапостольскаяЦерковь—протестантская церковь, приход (община) строится по типу большой семьи; центр—в Цюрихе (Швейцария), глава—первоапостол; зарегистрировано 37 общин (большая часть общин действует без регистрации); журнал—«Наша семья»; около 50 тыс. членов церкви—в России.

Ассоциация святого духа за объединение мирового христианства—Церковь Объединения, основанная преподобным Сант Мюн Му-ном, под руководством Всемирного миссионерского центра в Нью-Йорке; изд-во «Парагон хаус» и ряд газетно-журнальных корпораций; для учителей и учащихся издано пособие «Мой мир и Я».

Мусульмане, в Москве—штаб-квартира Исламской партии Возрождения; в России около 3,5 тыс. мечетей, 12 млн последователей; по СНГ—80 млн.

Буддизм, под руководством Центрального Духовного Управления буддистов; издается «Нартанг бюллетень» (в Санкт-Петербурге); около 100 общий и дацанов, более 200 лам.

Иудаизм, под руководством Конгресса еврейских религиозных общин Главного раввина России; более 30 иудейских объединений в России; на территории СНГ—более 110.

Международное общество Сознания Кришны (религиозная организация Вайшнавов); изд-во «Бхактиведанта Бук Траст»(Лос-Анджелес, США; филиал в Москве); журнал «На пути к Богу», в Москве—радиостанция «Кришналока»; организационные ячейки—храмы (в России более 70).

Религиозные организации России располагают в целом более 40 самостоятельно издаваемыми журналами и газетами, телерадиопрограммами, не говоря уже о тех многочисленных зарубежных изданиях, которые переводятся на русский язык в настоящее время. На российскую молодежь обрушился огромный поток религиозной информации, секулярного и атеистического характера. Особенно остро ощущается дефицит религиоведче-ской литературы, без которой молодежь не может квалифицированно разобраться в типологии религиозной информации. Последняя никем не контролируется, фактически не рецензируется и не анализируется специалистами.

Значение социологии религиозности молодежи, установки социолога. Роль социологов в выявлении достоверной информации о реальной ситуации в настоящее время особенно возрастает:

Сколько на самом деле у нас религиозных и нерелигиозных, псевдорелигиозных объединений?

Какова структура информационного потока, исходящего от различных, неклассифицируемых религиозных изданий?

Сколько на самом деле верующих и неверующих в России среди различных возрастных групп?

Какова истинная типология отношения молодежи к религии и какова степень ее религиозности или, напротив, арелигиозности или внерелигиозности?