БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Я всегда удивлялся тому, что со мной что-то происходило правильно с самого начала. Конечно, ни в каком языке нет такой фразы. Есть фраза, такая как «что-то пошло не так!», но не «что-то пошло так», но что я могу сделать? Все действительно было хорошо с моего первого вздоха - до сих пор, и я надеюсь, что ничего не изменится. Я привык к такому порядку.
Меня любило столько людей совершенно без причины. Людей уважают за их таланты; меня любили только за то, что я был собой. И так не только сейчас, поэтому я говорю, что с самого начала что-то было правильно в таком устройстве вещей. Иначе, как бы все могло идти так правильно?
С самого начала — и каждое мгновение, когда я жил, все продолжало идти все более и более правильно, правильнее и правильнее. Можно только удивляться…
Возможно, я смогу дать новое значение слову «бог»: когда что-то идет правильно совершенно без причины — вы не организовывали это, вы даже не заслуживали этого, а оно идет и идет, когда все идет правильно вне зависимости от вас.
Конечно, я не правильный человек, тем не менее, у меня все идет правильно. Даже сегодня, я не могу поверить, что столько народу по всему земному шару так любят меня. У меня нет никаких достижений, чтобы претендовать на уважение, ничего снаружи. Я не сущность, просто ноль.
В тот день, когда я покинул работу в университете, первое, что я сделал — это сжег все свои дипломы и сертификаты, и всю эту ерунду, которая была у меня. Я так наслаждался этим сожжением, что собралась вся моя семья, думая, что я, в конце концов, совершенно сошел с ума. Они всегда думали, что я был не совсем нормальным. Видя их лица, я начал смеяться еще громче.
|
|
Они сказали: «Это произошло». Я сказал: «Да, наконец это произошло».
Они сказали: «Что ты имеешь в виду под «Это произошло?» Я сказал: «Всю свою жизнь я пытался сжечь эти сертификаты, но я не мог этого сделать, потому что они всегда были нужны. Теперь в них нет необходимости: я снова могу быть таким же необразованным, каким был тогда, когда родился».
Они сказали: «Ты глупец, совершенно ненормальный. Ты сжег самые ценные сертификаты. Ты выбросил золотую медаль в колодец, теперь ты сжег последние остатки, показывающие, что ты когда-то был первым во всем университете».
Я сказал: «Теперь никто не сможет разговаривать со мной обо всей этой ерунде».
Даже сегодня у меня нет никакого таланта. Я не музыкант, как Харипрасад, я не такой человек, как те, кто получают Нобелевские премии. Я просто никто, тем не менее, тысячи людей отдают свою любовь, не требуя ничего взамен.
Только вчера Гудия сказала мне, что когда я сидел на этом стуле, Ашиш чинил второй стул. Она никогда не видела, чтобы он раньше плакал. Он был в слезах, и она спросила: «Что случилось?»
Он сказал: «Ничего не случилось. Просто на протяжении пяти дней Ошо никому не говорил, что этот стул пахнет, а я несу ответственность, потому что я сделал его. Я должен был проверить. Я должен был его везде обнюхать. Кто теперь простит меня?»
Ашиш не обыкновенный плотник. У него докторская степень по технике, он очень квалифицированный. И все было нормально с этим стулом, если что-то не так, то не так со мной. Когда я услышал о его слезах, я вспомнил многих, очень многих людей, которые любили меня и плакали из-за меня, без причины… а я не очень хороший человек.
|
|
Если вы отделите хороших людей от плохих, я, конечно, буду с плохими. Я буду последний в ряду с Махатмой Ганди, Мао Цзедуном, Карлом Марксом, Матерью Терезой, Мартином Лютером Кингом и этот список нескончаем. А что касается плохих ребят, я одинок.
По крайней мере, я никого не могу считать плохим: Адольфа Гитлера, Муссолини, Иосифа Сталина. Конечно, они делали то, что считали хорошим. Может, это было не так, но в этом не их вина. Они были отсталыми, но не были плохими. Я не могу никого считать плохим.
Если бы мне пришлось считать кого-нибудь таким, тогда я бы вспомнил только таких людей, как Сократ, Иисус, Мансур, Сармад -люди, которые были распяты, наказаны. Но нет, я тоже не могу считать их плохими. Они были по-своему разными.
Люди пытались наказать меня, но им никогда это не удавалось. Напротив, от учителя Кантара до Морарджи Десаи, они все оказывались в сточной канаве, где им и надлежало быть.
Но странно, я могу просто сказать, что с самого начала я действительно шел по тропе, усыпанной розами. Они говорят: «Не верь атому»… но что я могу сделать? Я шел, и я знал. Я видел и переживал блаженство каждое мгновение своей жизни.
Первый человек, который назвал меня «благословенным», был тот самый, о котором я упоминал вчера. Поэтому я хочу продолжить разговор о нем этим вечером. Маста Баба… Я буду называть его Масто, потому что он хотел, чтобы я так называл его. Я всегда называл его Масто, хотя и неохотно, и я сказал, чтобы он помнил об этом. Также Пагал Баба говорил мне: «Если он хочет, чтобы ты называл его Масто, так, как называю его я, тогда не огорчай его. В то мгновение, когда я умру, ты займешь мое место для него».
|
|
И в тот день Пагал Баба умер, и мне пришлось называть его Масто. Мне было не больше двенадцати лет, а Масто было, но крайней мере, три-
дцать пять или, может быть, больше. Двенадцатилетнему мальчику тяжело судить точно, а тридцать пять лет - э то самый обманчивый возраст, человеку может быть тридцать, а может быть сорок, все зависит от ею наследственности.
Теперь это сложное дело, Я видел людей, у которых сохранились все их волосы, все еще черные, в возрасте шестидесяти лет. Здесь нечем хвастаться, это характерно для всех женщин. Эти мужчины на самом деле должны были быть женщинами, нот и псе. По ошибке что-то пошло не так. Это всего лишь вопрос химии.
Женщины не седеют так рано, как мужчины, у них другая химия биохимия, если быть точным. И женщины редко лысеют. Было бы по-настоящему прекрасно найти лысую женщину. За всю свою жизнь я встретил только одну женщину, которая могла бы стать лысой. Возможно, сейчас она уже лысая, ведь прошло десять лет с тех пор, как я видел се.
Почему женщины лысеют? Ничего особенного это просто потому, что тело должно избавиться от умерших клеток в виде волос. Женщина не может отрастить бороду или усы, у нее ограничены места, где могут расти волосы. Конечно, ни один мужчина не может отрастить таких длинных волос, как женщина, потому что у него несколько возможностей. Более того, женщине природой полагается жить в среднем на десять лет больше, чем мужчине.
И еще: к тому времени, как мужчине исполняется тридцать пять лет, он достигает сексуального пика. На самом деле, я говорю это не для того, чтобы причинить боль чувствам бедною мужчины. На самом деле, он достигает сексуального пика в возрасте восемнадцати лет, после этого начинается спад. Можно сказать, что тридцать пять лет - это начало конца. Именно в этом возрасте мужчина начинает понимать, что с ним покончено. В этом возрасте мужчина обретает духовность, между тридцатью пятью и сорока годами. И в этом возрасте различные вещи, не имеющие отношения к чувствам, впечатляют его. Настоящая причина в том, что он теряет свою потенцию. Из-за того, что он теряет свою потенцию, он начинает беспокоиться о всемогущем Боге.
Что за слово они нашли — всемогущий! Самый бессильный мужчина в мире придумал слово всемогущество. Они начинают становиться членами Теософского Общества, Общества Свидетелей Иеговы. Вы можете назвать все, что угодно, и вы найдете последователя, но он всегда будет в возрасте между тридцатью пятью и сорока годами, потому что в этом возрасте он нуждается в поддержке, которая бы дала ему почувствовать, что он все еще существует.
Это время, когда люди начинают заниматься различными вещами — играть на гитаре, цитре, флейте, а если они богаты, в гольф. Если они не богаты, просто бедняки, они начинают пить пиво и играть в карты. Каждое мгновение, тысячи людей во всем мире играют в карты.
В каком мире мы живем? И они верят в свои карты — в короля, в даму, и в джокера тоже. На самом деле, они — единственные короли и дамы в мире - за исключением, конечно, королевы Англии, которая ни настоящая королева, ни настоящая карточная дама, она хуже.
О чем я говорил?
«Вы говорили о Масто… всегда называли его Масто».
Масто, хорошо.
Он был королем — не карточным королем, даже не королем Англии, а настоящим королем. Вы увидите это. Ничего не требовалось, чтобы доказать это. Странно, что он был первым человеком, назвавшим меня «благословенным», бхагваном.
Когда он это сказал, я сказал ему: «Масто, ты сошел с ума как Па-гал Баба или даже еще больше?»
Он сказал: «С этого момента, помни, я не буду называть тебя иначе, чем я сейчас назвал тебя. Пожалуйста, сказал он, — разреши мне быть первым, потому что тысячи будут называть тебя «благословенный». Бедному Масто надо разрешить хотя бы быть первым. Дай мне хотя бы это преимущество».
Мы обнялись и заплакали. Это была наша последняя встреча, всего за день до этого со мной что-то произошло. Это было 22 марта 1953 года, когда мы обнялись, не зная, что это будет нашей последней встречей. Возможно, он знал, но я не осознавал этого. Он сказал мне это со слезами на своих прекрасных глазах.
Вчера я спросил Четану: «Четана, как я выгляжу?»
Она сказала: «Что?»
Я сказал: «Я спрашиваю, потому что я на протяжении нескольких месяцев не ел ничего, кроме фруктов, за исключением нескольких дней еды варева Девараджа. Я не знаю, из чего оно состоит, все, что я знаю, -это то, что требуется безграничная сила воли, чтобы съесть это. Вы жуете его на протяжении получаса, но это очень хорошо. К тому времени, как я прекращаю жевать, я так устаю, совершенно устаю, почти засыпаю. Поэтому я спрашиваю».
Она сказала: «Ошо, ты спрашиваешь меня, могу ли я тебе сказать правду?»
Я сказал: «Только правду».
Она сказала: «Когда я смотрю на тебя, я ничего не вижу, за исключением твоих глаз, полому, пожалуйста, не спрашивай меня. Я не знаю, как ты выглядел раньше или как ты выглядишь сейчас. Все, что я знаю, это твои глаза».
Я не могу описать вам Масто. Все его тело было прекрасным. Невозможно было поверить, что он происходил не из мира богов. В Индии существует множество прекрасных историй. Одна из них из Ригведы, о Пурурве и Урваши.
Урваши — богиня, которая была воспитана во всех удовольствиях рая. Я люблю эту историю, потому что она так правдива. Если у вас есть все удовольствия, как долго вы можете выносить их? Человеку станет скучно. Эта история была написана кем-то, кто знал это.
Урваши утомляется от всех этих удовольствий, от богов и их любовных дел. В конце концов, когда она находится в руках главного бога Индры, она ловит момент, как это делает каждая женщина, чтобы попросить колье, или часы, или бриллиантовое кольцо, или все, что вы можете придумать.
Яшу, о чем ты думаешь? Ты знаешь? Да, ты смеешься, потому что я знаю. Скажи мне, иначе я сам скажу. Сказать? Нет, это не по-джентельменски. А ты так счастливо смеешься - я не хотел бы нарушить это.
Урваши спрашивает Индру: «Пожалуйста, если ты так счастлив со мной, не подаришь ли мне небольшой подарок? Не большой, очень маленький подарок?»
Индра говорит: «Что бы это ни было, проси, я исполню». Она сказала: «Я хочу спуститься на землю и узнать любовь обыкновенного мужчины».
Индра был совершенно пьян. Вы должны понять, что индийские боги не похожи на христианского Бога - не похожи даже на христианского священника, что же говорить о христианском Боге. Христианство — это диктаторская религия. Индусская религия более демократична и более человечна.
Индра совершенно пьян и говорит: «Хорошо, но будет одно условие: в то мгновение, когда ты скажешь человеку, что ты богиня, ты немедленно вернешься в рай».
Урваши спускается на землю и влюбляется в Пурурву, который является стрелком из лука и поэтом. А она так прекрасна, что, естественно, Пурурва хочет жениться на ней.
Она сказала: «Пожалуйста, не говори о женитьбе. Никогда не упоминай о ней. Пока ты не пообещаешь, что никогда больше не упомянешь о ней, я не смогу жить с тобой».
А Пурурва, как поэт, конечно, понимает красоту такой женщины, как Урваши. Естественно, что он никогда не знал ничего, что могло сравниться с ней. Под влиянием этой красоты он пообещал. Тогда Урваши сказала: «Еще одно условие. Ты никогда не должен спрашивать, кто я такая, надо забыть об этом прямо сейчас. Лучше никогда не начинать».
Пурурва сказал: «Я люблю тебя. Я не хочу знать, кто ты такая — я не сыщик».
Эти два обещания были даны. Урваши лежит с Пурурвой. Через несколько дней… В этом смысле Веды действительно человечны, ни одно писание не является таким человечным. Все остальные писания очень напыщенны. Другими словами, просто чушь. Но Ригведы просто человечны, со всеми человеческими ограничениями, бренностими, слабостями и несовершенством. Каждый медовый месяц подходит к концу, возможно, на Западе немного быстрее, чем в Индии… влюбленным потребовалось шесть месяцев.
В Америке достаточно выходных для начала и конца медового месяца — а когда он заканчивается, тогда начинается брак! Иисус! А ты говоришь, что после смерти, для тех, кто грешит, существует ад… это после медового месяца! На самом деле, это брак! В Индии медовый месяц, длится шесть месяцев — старый способ закончить все.
Однажды ночью Урваши была разбужена Пурурвой, который смотрел на нее. Это очень не по мужнему смотреть на жену! Что он делал, смотря на нее, когда она спала? Если бы она была чьей-то другой женой, тогда все нормально, но его собственной женой? Но Урваши обладала, была обречена обладать божественной красотой, чем-то необыкновенным. Пурурва не смог сдержать себя.
Он спросил ее: «Пожалуйста, скажи мне, кто ты такая».
Урваши сказала: «Пурурва, ты нарушил свое обещание. Я скажу тебе правду, но я больше не смогу быть с тобой». В то мгновение, когда она сказала ему, что она — богиня, утомленная раем, которая спустилась на землю, чтобы немного узнать людей, потому что боги были так фальшивы — в то же самое мгновение она испарилась как прекрасная мечта. Пурурва снова и снова смотрел на пустую кровать, но там никого не было. Это одна из прекрасных историй, которую я люблю.
Масто был богом, родившимся в этом мире. Это единственный способ сказать, как он был прекрасен. А это была не только красота тела, которое определенно было прекрасно. Я не против тела, я за него Я любил его тело. Я прикасался к его лицу, и он говорил: «Почему ты прикасаешься к моему лицу с закрытыми глазами?»
Я сказал: «Ты так прекрасен, и я не хочу ничего больше видеть, что может отвлечь меня, поэтому я закрываю глаза… поэтому я могу вообразить тебя таким прекрасным, как ты есть».
Вы записываете мои слова? «Чтобы я мог вообразить тебя таким же прекрасным, как ты есть. Я хочу, чтобы ты был моей мечтой». Но не только его тело было прекрасно, не только его волосы я никогда не видел таких прекрасных волос, особенно у мужчины. Я прикасался к ним и играл с ними, а он смеялся.
Однажды он сказал: «Это что-то. Баба был сумасшедшим, а теперь он дал мне учителя, который еще ненормальнее. Он сказал, что ты займешь его место, так что я не могу помешать тебе что-то делать. Даже если ты отрежешь мои волосы, я буду готов к этому и буду желать этого».
Я сказал: «Не бойся, я не отрежу ни единого волоска. Что касается твоей головы, Баба уже сделал свое дело. Остались только волосы». И мы оба рассмеялись. Это происходило много раз и по разному.
Но он был прекрасен — телесно и психологически. Когда бы я ни нуждался, не спрашивая, чтобы не обидеть меня, он оставлял в моих карманах деньги ночью. Вы знаете, что у меня нет карманов. Вы знаете историю, как я потерял все свои карманы? Это был Масто. Он клал деньги, золото, все что мог, в мои карманы. В конце концов, я отбросил саму мысль о том, чтобы иметь карманы, они искушают людей. Или в них залезают, и люди становятся карманными воришками, или, очень редко, с таким человеком, как я, они становятся таким человеком, как Масто.
Он ждал, когда я засну. Иногда я притворялся, что сплю. Я даже начинал храпеть, чтобы убедить его тогда я хватал его за руку, которая была в моем кармане. Я сказал: «Масто! Разве так делают мудрецы?» И мы оба засмеялись.
Наконец я отбросил саму мысль о том, чтобы иметь карманы. Я единственный человек в мире, которому совершенно не нужны карманы. В каком-то смысле это хорошо, потому что никто не может залезть в них. Также хорошо, что мне не приходится носить никакого веса. Это всегда может сделать кто-то другой. Мне это не надо. У меня не было потребности в карманах на протяжении многих лет, кто-то всегда носил их вместо меня.
Только этим утром Гудия давала мне чай, и я позволил блюдцу выскользнуть из рук. Я не могу сказать, что уронил его, это было бы слишком, потому что блюдце было действительно ценным. Оно было отделано золотом. И она бы не простила мне, если бы я сказал, что выронил его, что я позволил ему выскользнуть из рук. Поэтому, естественно, оно упало. Было бы невозможно, чтобы оно полетело, ему пришлось упасть.
В то мгновение я понял многое, что я всегда понимал, но в то мгновение, это все собралось во мне. Падение… человек не может летать - ни Адам, ни Ева… естественно, им придется упасть. Это не было политикой искусителя, падение было естественно для человека. Это было естественно для Адама и для Евы, потому что не было возможности, чтобы они поле тели — не было Люфтганзы, не было Пан Американ, не было даже Эйр Индии. И бедный Адам был действительно бедным. Но было хорошо, что он упал, иначе была бы та же самая ситуация, что и с Урваши.
Он насладился бы всеми плодами рая, конечно, без радости. Он бы жил с Евой без любви. В раю никто не испытывает любви. Я могу это сказать, не боясь быть изгнанным, потому что я не хочу входить в рай, так что какая разница! Рай это последнее место, в которое я хотел бы войти, даже ад предпочтительнее. Почему? Просто из-за хорошей компании. Рай просто ужасен. КомНания святых… Коже мой! Боги просто глупцы, совершенно безумные, просто роботы, иначе как они умудряются бесконечно повторять одно и то же? Я не хочу быть частью этого.
Но Масто выглядел как бог, спустившийся на землю. Я любил его — конечно, безо всякой причины, потому что у любви не может быть никакой причины. Я до сих пор люблю его. Я не знаю, жив он или нет, потому что 22 марта 1953 года он исчез. Он просто сказал мне, что отправляется в Гималаи.
Он сказал: «Я исполнил свой долг, как я обещал Пагал Бабе. Теперь ты то, чем был. Я больше не нужен».
Я сказал: «Нет, Масто. я все равно буду нуждаться в тебе, по другим причинам».
Он сказал: «Ты найдешь способы получить то, что тебе нужно. Но я не могу ждать».
С тех пор я слышал о нем один раз — возможно, от кого-то, кто пришел из Гималаев, от саньясина, бхиккху — что Масто был в Калим-понге, или что он был в Наинитале, или там, или здесь, но он никогда не возвращался из Гималаев. Я просил каждого, кто отправлялся туда: «Если вы встретите человека…» Но это было трудно, потому что он очень не любил фотографироваться.
Однажды я убедил его, чтобы он сфотографировался, но фотограф в моей деревне был гением! Его звали Мунну Миан, бедный человек, но у него был фотоаппарат. Это была старейшая модель в мире. Его камеру надо было сохранить, сейчас она бы стоила миллионы долларов. Из всей пленки получался один кадр. И то не всегда. А когда вы смотрели на снимок, то не могли поверить, как он сделал его, потому что он не был похож на вас. Он был авангардистом! Настоящим авангардистом. Он делал с фотографией то, что понравилось бы Пикассо… или, я не знаю, даже ему бы не понравилось то, что сделал бы с ним Мунну Миан.
Как-то я убедил Масто пойти к Мунну Миану. Мунну Миан был очень счастлив. Масто неохотно уселся в студии деревни. Я не могу по-настоящему назвать это студией, это был всего лишь старый стул без ручек. Люди редко приходили фотографироваться, так что студии в действительности не было.
Вы не знаете, как это делалось в индийских деревнях. Вы не можете даже представить себе. Это до сих пор осталось прежним. На заднем плане был рисунок — огромный занавес с нарисованными сценами из Бомбея огромные здания, машины, автобусы. И конечно, создавалось впечатление, что фотография была сделана в Бомбее. Что еще вы можете ожидать, заплатив одну рупию за три снимка? По Масто смог… или, если быть более правильным, идиотизм Манну Миана испортил все, что я организовал. Он забыл вставить в камеру пластинку!
Я до сих пор вижу эту картину. Я подготовил Манну Миана, сказав: «Будь очень четок. С огромными трудностями я смог привести этого человека, и если у тебя получится эта фотография, это будет огромной рекламой для твоей студии».
Он согласился и сказал: «Я попытаюсь. Только научи меня двум словам по-английски. Я слышал, что в больших городах, перед тем как нажать на кнопку, фотографы говорят: «Пожалуйста, будьте готовы». Конечно, он сказал это мне на хинди, но он хотел произнести эти слова по-английски, чтобы произвести впечатление на этого уважаемого человека.
Потом он хотел узнать, как сказать: «Спасибо», когда все закончится. Он все организовал, потом сказал: «Пожалуйста, будьте готовы» конечно, по-английски. Даже Масто не мог поверить. Манну Миан знает что-то по-английски. Потом он щелкнул фотоаппаратом - конечно, это был громкий щелчок. Я до сих пор помню его камеру. Я могу с уверенностью сказать, что он мог получить миллион долларов только за антикварную ценность. Она была огромной.
Потом он сказал: «Спасибо, сэр». И мы ушли.
Он побежал за нами и сказал со слезами на глазах: «Простите меня, пожалуйста, вернитесь. Я забыл вставить в камеру пластинку».
Это было слишком. Масто сказал: «Ты идиот! Уходи отсюда, иначе я потеряю терпение — а и очень темпераментный!»
Я знал, что это совершенно не так, и и сказал Манну Миану: «Не беспокойся. Я снова все устрою». Но он исчез, убежал. Я сказал: «Слушай, не убегай…», но он не послушался.
Я уговорил Масто вернуться, но когда мы дошли до студии, она была заперта. Манну Миан был так напуган, что видя, как мы приближаемся, запер студию и ушел.
Поэтому у нас нет ни одной фотографии Масто. Есть только три фотографии, которые я хотел бы иметь, просто чтобы показать их вам. Одна из них — фотография Масто редкой красоты. Другая — человека, о котором я буду говорить позже, и женщины, о которой я тоже буду позже говорить. Но у меня нет фотографии ни одного из этих людей.
Странная вещь — все они не хотели, чтобы была сделана их фотография, совершенно против возможно, потому, что фотография разрушает красоту, потому что красота — это живое явление, а фотография статична. Когда мы фотографируем цветок, вы думаете, что это тот же самый цветок, который все еще здесь? Нет, тем временем он вырос. Он больше не такой, тем не менее, фотография всегда останется такой. Фотография никогда не растет. Она мертва с самого начала. Как вы называете это? Мертворожденная? Так?
«Да, Ошо».
Хорошо, фотография мертворожденная, мертвая, уже мертва до того, как сделала свой первый вдох, она не дышит.
Единственный человек, которого я любил и знал, как одного из самых красивых людей, и кто позволил мне сделать фотографию, была моя Нани. Она позволила мне, но с условием, что альбом будет у нее на хранении.
Я сказал: «В этом нет проблемы но почему? Разве ты не доверяешь мне?»
Она сказала: «Я доверяю тебе, но я не могу доверять этим фотографиям. Дело не в том, что ты можешь причинить мне вред, но я хочу, чтобы фотографии были у меня. Когда я умру, они будут твоими».
Она позволила мне сделать столько ее фотографий, сколько я хотел. Но после того как она умерла, когда я открыл ее кладовку, где она хранила все эти фотографии, то там лежал пустой альбом. Она не умела писать, но она попросила моего отца, чтобы он написал на нем: «Прости меня, пожалуйста». Она подписала это отпечатком большого пальца правой руки.
Люди, с которыми я хотел бы вас познакомить, никогда не позволяли мне фотографировать их. Только один человек позволил мне сделать это, но кажется, что моя Нани сделала это, чтобы не причинить мне боль… и она всегда уничтожала фотографии.
Альбом был пустой. Я посмотрел на пего, он никогда не использовался. Я обыскал весь дом. Не нашлось ни единой фотографии. Я хотел бы показать вам ее глаза, только глаза. Все ее тело было прекрасно, но ее глаза… нужен поэт, чтобы что-то сказать о них, или художник — а я ни тот, ни другой. Я могу только сказать, что они отражали что-то запредельное.
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Х орошо. Вчера я рассказывал вам об исчезновении Масто. Я думаю, что он до сих пор жив. На самом деле я знаю, что это так и есть. Па Востоке это была одна из самых древних традиций — перед смертью исчезать в Гималаях. Умереть в этом прекрасном месте лучше, чем жить где-то еще, даже смерть там имеет что-то от вечности. Возможно, это пение святых на протяжении тысяч лет. Здесь были сочинены Веды, была написана Гита, здесь родился и умер Будда, Лао Цзы в свои последние дни исчез в Гималаях. И Масто сделал почти то же самое.
Никто еще не знает, умер Лао Цзы или нет. Как в этом можно убедиться? Отсюда и легенда о том, что он бессмертен. Никто не бессмертен. Тот, кто родился, обречен умереть. Лао Цзы умер, но люди никогда не узнают этого. По крайней мере, человек должен иметь совершенно личную смерть, если он этого хочет.
Масто заботился обо мне более эффективно, чем Пагал Баба мог когда-нибудь сделать. Во-первых, Баба был действительно сумасшедшим человеком. Во-вторых, он появлялся только иногда, как вихрь, чтобы навестить меня, а потом исчезал. Это не способ заботы. Однажды я даже сказал ему: «Баба, ты столько говоришь о том. как заботишься об этом ребенке, но до того, как это скажешь ты, должен быть выслушан я».
Он засмеялся и сказал: «Я понимаю, тебе не надо говорить об этом, но я передам тебя в хорошие руки. Я на самом деле не способен заботиться о тебе. Ты можешь понять, что мне девяносто лет? /[ля меня пришло время покидать тело. Я верчусь вокруг только, чтобы найти для тебя подходящего человека. Как только я его найду, то смогу расслабиться и умереть».
Я никогда не думал, что он говорил серьезно, но вот, что он сделал. Он передал свою заботу Масто и умер, смеясь. Это было последнее, что он сделал.
Заратустра мог смеяться, когда родился… свидетелей не существует, но он смеялся; вся его жизнь указывает на это. Это был смех, который привлек внимание одного из самых образованных людей Запада. Фридриха Ницше. Но Пагал Баба действительно смеялся, когда умирал, мы не успели спросить, почему. Мы бы в любом случае не могли задать такой вопрос. Он не был философом, и он бы не смог дать ответ, даже если бы жил. Но что за способ умереть! И помните, это не была всего лишь улыбка. Я действительно имею в виду смех.
Все смотрели друг на друга, думая: «Что случилось?» - до тех пор, пока он не засмеялся так громко, что все подумали, что до этого он был только немного ненормальным, а теперь достиг наивысшей точки. Все ушли. Естественно, никто не смеется, когда кто-то рождается, это просто часть зтикета; и никто не смеется во время смерти, это тоже ничто иное, как этикет. И то, и другое принадлежит Британии.
Баба был всегда против манер и людей, которые верили в манеры. Поэтому он любил меня, поэтому он любил Масто. И когда он искал человека, который смог бы позаботиться обо мне, естественно, он не смог бы найти лучшего человека, чем Масто.
Масто проявил себя больше, чем мог вообразить Баба. Он столько сделал для меня, что даже разговор об этом причиняет боль. Это что-то настолько личное, что не должно говориться, настолько личное, что это невозможно сказать, даже когда человек один.
Я только что говорил Гудии: «Скажи Девагиту, чтобы он никогда не оставлял свои записные книжки в этом Ноевом Ковчеге» потому что прошлой ночью дьявол перепечатывал из них. Вы не поверите этому. На самом деле, я не мог поверить в это, когда впервые услышал историю. Гу-дия сказала, что света в окне не было. Я удивился и сказал себе: «Они сошли с ума или что? Печатать без света?»
Гудия заглянула в комнату и сказала: «Это действительно нечто! От машинки исходит такой звук, как будто кто-то на ней печатает».
Не только это: все на минуту прекратилось, как будто тот, кто печатает, посмотрел в книжку, а потом начал снова печатать. Гудия спросила Ашиша: «Что это могло быть?»
Он сказал ей: «Ничего особенного, просто фильтр в кондиционере набрал слишком много пыли и это создает такой шум». Но чтобы шум был точно такой же как у печатной машинки…? Тем не менее, мне понравилась эта история, и я говорю, чтобы вы прятали свои записные книжки от дьявола. Он может печатать даже без печатной машинки, даже без света.
Дьявол всегда безупречность, Он не может быть другим, это часть его работы. Печатать без печатной машинки — в темноте? И я знаю, что Девагит больше нигде не оставит свои записные книжки. Но дьявол может печатать и без записных книжек. Он может прочитать ваши мысли. Поэтому не сильно вносите свой ум, по крайней мере, когда вы работаете над моими словами. Не вносите его, иначе вы откроете дверь дьяволу.
Масто был самым наилучшим, что мог выбрать Баба. Я не могу представить себе лучшего человека. Он был не только медитирующим… конечно, он им был, иначе между ним и мной не было бы возможно общение. Медитация просто означает не быть умом, по крайней мере тогда, когда вы медитируете.
Но это было не все. он был еще многим. Он был прекрасным певцом, но никогда не пел для публики. Мы оба смеялись над словом «публика». Она состоит, как правило, из самых отсталых. Удивительно, как они умудряются собираться в одном месте в определенное время. Я не могу объяснить что. Масто сказал, что тоже не может это объяснить. Это просто невозможно объяснить.