ал‑Газали. Эликсир счастья. Том 1. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001 (в печати).
Васубандху. Учение о карме. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000.
Ермакова Т. В., Островская Е. П. Классический буддизм. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999.
Китайская геомантия / Сост., вступ. статья, пер. с англ., коммент. и указ. М. Е. Ермакова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1998.
Мартынов А. С. Конфуцианство. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001 (в печати).
Пу Сун‑лин. Странные истории из Кабинета Неудачника. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000.
Тан люй шу и. Уголовные установления Тан с разъяснениями. Цзюани 1–8 / Пер., введ. и коммент. В. М. Рыбакова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999.
Торчинов Е. А. Даосизм. «Дао‑Дэ цзин». СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999.
Торчинов Е. А. Даосские практики. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001.
Чжан Бо‑дуань. Главы о прозрении истины / Пер. с кит., вступ. статья и коммент. Е. А. Торчинова. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1994.
Хисматулин А. А. Суфийская ритуальная практика. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1996.
Хисматулин А. А. Суфизм. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999.
Комментарии
Более известного как судья Ди. (Прим. Р. Т.)
[1]Подробнее о перечисленных здесь животных см. статью «Предварительные разыскания о звере пицзеци» (здесь и далее – примеч. переводчиков).
[2]Двадцать вторая глава знаменитых «Суждений и бесед», представлявшая собою квинтэссенцию конфуцианской мудрости и написанная Учителем собственноручно, считалась утерянной еще во времена царствования Цинь Ши‑хуанди (221–209 гг. до н. э.). Однако мы не исключаем, что в руки столь пытливого исследователя и неистового коллекционера, каким был Х. ван Зайчик, каким‑то образом мог попасть текст главы, неизвестной современному востоковедению.
[3]Описанное Х. ван Зайчиком государство в целом официально именовалось Цветущей Ордусью (по‑китайски – Хуася Оуэрдусы) и состояло из собственно китайских территорий, неофициально называвшихся Цветущей Срединой (Чжунхуа), а также Внешней Ордуси, поделенной на семь улусов.
[4]Обычно на европейские языки термин цзайсян переводится словами «канцлер», «премьер», «первый министр». В «Деле незалежных дервишей», например, Баг называет германским цзайсяном Бисмарка.
[5]Асланівськая эпопея Бага и Богдана описана Х. ван Зайчиком в «Деле незалежных дервишей».
[6]Божество милосердия в пантеоне китайского простонародного буддизма.
[7]На протяжении многих веков всех иностранцев в Ордуси, следуя древней китайской традиции, называли варварами, уже не вкладывая в это слово оттенков превосходства, презрения или высокомерия, присущих его буквальному значению. Однако в последние десятилетия, избегая употреблять этот все же не вполне уважительно звучащий термин, людей, по тем или иным причинам приезжающих в Ордусь из‑за границы, именуют гокэ, т. е. «гостями страны».
[8]Действительно, в «Деле жадного варвара» любитель крепкого гаолянового самогона «эрготоу» Багатур Лобо сталкивается с потрясающим по мощи воздействия на организм напитком под названием «Бруно» сразу после того, как выбирается из воды на спасательный катер, ведомый Люлю и его сотоварищами. Никакими дополнительными подробностями о напитке под названием «Бруно» переводчики в настоящее время не располагают.
[9]При неофициальном общении многие ордусяне, особенно коллеги, сокращали общепринятые обращения одного человека к другому до возможного минимума. Например, безупречно вежливое ордусское обращение низшего к высшему – «драгоценный преждерожденный единочаятель такой‑то». В деловой обстановке, особенно если разница в чинах не слишком велика, оно редуцировалось до «драг прер еч». Основным же и наиболее общим обращением ордусян друг к другу является слово «единочаятель» – в подлиннике ван Зайчика: «тунчжи», – сокращенно: «еч».
[10]Ютаями в Китае спокон веку называли евреев. Ютай, или, полностью, ютайжэнъ – это, несомненно, в первую очередь транскрипционное обозначение. Однако оно может одновременно читаться и по смыслу. Первый иероглиф значит «все еще», «несмотря ни на что», «вопреки», «по‑прежнему». Второй употребляется в китайском языке крайне часто и входит, например, составной частью в такие известные слова, как «тайфэн» (прозвище Багатура Лобо), или, в японском чтении, «тайфун» – «великий ветер». Третий же иероглиф постоянные читатели ван Зайчика, вероятно, уже научились узнавать сами – это «человек», «люди». Таким образом, в целом «ютайжэнь» значит: «как ни крути – великий народ».
[11]Букв.: «Высокая радость», но, в сущности, это можно было бы перевести просто как «Кайф».
[12]Китайская верста, около полукилометра.
[13]Ученая степень Богдана. По‑китайски это значит «проникший в смысл законов». Данная степень существовала в Китае по крайней мере со времени династии Хань, то есть с начала нашей эры.
[14]В переводе это значит: «Культурность и обороноспособность способствуют успокоению людей. Совершенный правитель упорядочил все земли в пределах четырех морей. Поднебесная ныне принадлежит всем. Благодарный народ радостно кланяется». Как явствует из иных текстов ван Зайчика, существует несколько стихотворных переводов данной иероглифической надписи на русский язык. Каноническим считается, несмотря на некоторую свою архаичность, вариант, сделанный еще в середине шестнадцатого века, сразу после установки памятника, духовным наставником тогдашнего великого князя Александрийского улуса, знаменитым Сильвестром: «Сила словесная, сила оружная людям покой и достаток дает. Князь благоверный всю сушу огромную, правя, навеки в порядок привел. Кланяясь земно, воздвиг этот памятник радостный и благодарный народ. Общая ныне для всех Поднебесная, будь ты чиновнище, дух или вол» (современный вариант текста приводится в авторизованном переводе О. В. Сметанкина).
[15]Принцесса императорской крови Чжу Ли – один из основных персонажей «Дела жадного варвара».
[16]Досл.: «молодец посредине». Баг давно получил ранг, соответствующий этой высокой должности (она примерно равна должности начальника отдела в министерстве); мог бы занять и саму должность – но так и не променял милой его сердцу оперативной работы на кабинетную рутину.
[17]Здесь ван Зайчиком употреблено выражение «минь чжи чи», т. е. дословно: «люди, народ – выправлять, упорядочивать – эдикт». Словосочетание «минь чжи» в равной степени может означать и «то, чем выправляют народ», и «то, что выправляет народ». Следовательно, минь чжи чи следует понимать как «эдикты, регламентирующие, как народ выправляет и упорядочивает правителя, и как правитель выправляет и упорядочивает народ». Нельзя не видеть, что понятие минь чжи чи во многом приближается к понятию так называемой «конституции». В «Деле незалежных дервишей» упоминается, что эдикты были провозглашены в 1812 г. Однако, как можно понять из заметок самого Х. ван Зайчика, сообразному становлению народоправства предшествовал неизбежный период неразберихи и путаницы. В некоторых уездах решили, что вводится демократия варварского образца – например, с оголтелыми, нескончаемыми выборами всех сверху донизу, публичным взаимным поливанием грязью и тому подобными гримасами, крайне пагубными для души и ума народа, зато дающими полный простор так называемым любителям «половить золотых черепашек в мутной водице». В других уездах, напротив, тот разумный элемент народоправства, каковой был дарован Дэ‑цзуном, показался чрезмерным; один край (какой именно, ван Зайчик не конкретизировал) был даже охвачен серьезными волнениями, вошедшими в историю империи под названием «октябрьского восстания»: подданные, вконец обезумев от свалившейся им на головы необходимости иногда думать самим, с оружием в руках требовали от властей даровать им обратно привилегию безропотно подчиняться начальникам, произвольно назначаемым сверху. Оба вредных уклона с полного одобрения Дэ‑цзуна были в том же году решительно пресечены тогдашним цзайсяном М. Сперанским.
[18]Букв.: «охранники». Низшие чины Управления внешней охраны (Вайвэйюань), что‑то вроде городовых или полицейских.
[19]Суть этой неоднократно описанной ван Зайчиком процедуры такова: один из государственных служащих, приятно улыбаясь, выполняет свои обязанности, в то время как другой (или другие) приносит большой металлический ящик с гравированной надписью «Счастье» и широкой прорезью на верхней крышке. Сообразное поведение всякого нормального ордусянина в этой ситуации заключается в опускании в прорезь некоторого количества денег, причем размер мзды никак и нигде не оговорен и зависит лишь от доброй воли опускающего. Так мы безо всякого понуждения и даже с удовольствием безвозвратно дарим морской стихии монетки различного достоинства, чтобы вновь вернуться к морю следующим летом. «Мзда на счастье» является одной из древнейших ордусских традиций, общей для всех представленных в империи культур; в Цветущей Средине она возникла еще во времена совершенномудрых императоров древности Яо и Шуня, на Руси – при святой равноапостольной княгине Ольге, а возможно – и еще раньше, у монголов же – по крайней мере не позднее эпохи, когда они еще были гуннами
[20]Русскоязычный читатель может второпях решить (как, вероятно, решили в незапамятные времена сами александрийцы, отразив в русской версии названия речки стремление отстирать, отмыть одеяния дорогих гостей – вот вам диалог культур в натуральную величину!), будто данный оборот несет в себе некий уничижительный смысл. Следует сразу оговорить: это не так. Напротив. То, что гость пришел в испачканной тушью одежде, характеризует его и его приход с самой лучшей стороны: ведь для того, чтобы почтить кого‑то визитом, человек явно оторвался от находящихся в самом разгаре литературных или каллиграфических трудов. Большую степень уважения и почтительности гостя по отношению к тому, кого он навестил, невозможно вообразить.
[21]У Х. ван Зайчика здесь сказано «жэньминь ичжи дан» Первые два иероглифа означают «народ», «народный», вторые два переводятся как «воля», «общее стремление», «мысль» (и не имеют, что существенно, ни малейшего отношения к понятию «воли» как «свободы»); последний же иероглиф (дан) используется в современном китайском языке для обозначения партий или фракций – но только за отсутствием более подходящих терминов. Подобные понятия в европейских языках восходят к понятию части целого, отделения, даже обломка – тогда как «дан» в китайском изначально обозначает, напротив, некую целостность: целокупный круг чьих‑либо родственников, род, клан. Сказав «материнский дан», мы не сможем перевести это как «часть матери», но обязательно и единственно – как «род матери». Дословно выражение «жэньминь ичжи дан» следует понимать как «люди, ставшие родственниками по духу на основе стремления осуществить насущные чаяния, веления, наказы народа»; мы же переводим это «дан народовольцев», имея в виду некое объединенное общими политическими устремлениями сообщество.
[22]Досл.: «молодец‑помощник». Обычно переводится как «заместитель министра», «вице‑директор». В прямом подчинении у шилана находились ланчжуны. Судя по имеющимся в повестях Х. ван Зайчика сведениям, в каждом улусе во главе улусного отделения Палаты наказаний и подчиненного ей Управления внешней охраны стоял шилан.
[23]Подробное описание этой восстанавливающей силы, энергию и вообще во многих отношениях незаменимой позы дано Х. ван Зайчиком в «Деле незалежных дервишей».
[24]Узкие – два велосипедиста с трудом разъедутся – хаотические переулки, образуемые беспорядочными застройками одноэтажных, как правило, каменных домов. Можно полагать, применительно к Ордуси Х. ван Зайчик под хутунами имел в виду районы обитания наименее культурных и наименее обеспеченных жителей крупных городов; весьма показательно то, что указанные жители и не стремились к повышению своего культурного уровня или хотя бы к приращению достатка.
[25]Род платана, неоднократно воспетый в древней китайской поэзии; гнезда свои фениксы предпочитают вить именно на утунах. Из текстов Х. ван Зайчика известна даже ордусская поговорка: «Всякий феникс славит ветви того утуна, на коем свил гнездо»; выражение это приписывается непосредственно Конфуцию.
[26]«Лунь юй», XII, 24.
[27]Там же, XII, 23.
[28]Довольно распространенное китайское обращение к незнакомому лицу мужского пола, отдаленная аналогия нашего «командир», «шеф», «эй, шеф!». Здесь – «мастер», «наставник».
[29]Х. ван Зайчик нигде не раскрывает сути этого понятия применительно к Ордуси. Известно, что в старом Китае «шапку надевали» по достижении пятнадцати лет; после этого юноша считался уже взрослым.
[30]Легко понять, как отвратительна такая распущенность для человека, предки которого две с лишним тысячи лет жили под сенью великой формулы гармоничного общественного устройства, данной еще Конфуцием (см.: «Лунь юй», XII, 11): «Цзюнь цзюнь чэнь чэнь фу фу цзы цзы», то есть «Правитель да правительствует, подданный да подданствует, отец да отцовствует, сын да сыновствует». Правда, относительно недавно злые языки начали переводить первую часть этой заповеди как «Правитель да правит, подданный да поддает…»; но ведь не зря подобные языки зовутся злыми.
[31]Дословно название упомянутого здесь Х. ван Зайчиком дана можно перевести как «наставники в кормлении», «умельцы пропитания» – «ши ши». Писатель никак не проясняет этот термин. Возможно, имеется в виду нечто вроде наших аграриев – но это всего лишь ничем не подкрепленное предположение, основанное только на аналогии.
[32]Как и во всех подобных случаях, мы, сознавая ограниченность наших знаний, даем лишь подстрочный перевод гатх, изрекаемых великим наставником Баоши‑цзы, оставляя поэтический перевод будущим поколениям.
[33]Досл.: «джиповая повозка»
[34]Черный Абдулла, получивший в народе свое прозвище за пристрастие к «мерседесам» черного цвета, он же Абдулла Нечипорук – один из лидеров преступной группы отделенцев, деятельность которой Баг и Богдан расследовали и пресекли в Асланівськом уезде.
[35]По‑китайски здесь сказано «Юй сяньшэн», т. е., если переводить дословно, «Преждерожденная Рыба». На что намекал здесь Х. ван Зайчик, что имел в виду, и имел ли вообще – переводчики так и не пришли к единому мнению.
[36]Букв.: «чиновник по мелочам и пустякам». Х. ван Зайчик нигде подробно не раскрывает содержания этого термина применительно к Ордуси; известно, что «байгуань» – в древнем Китае так назывались особые чиновники, в обязанности которых входили поездки по стране с целью сбора разного материала фольклорного характера: уличных песен, рассказов, слухов и сплетен. Потом эти материалы централизованно обобщались и служили для выводов об умонастроениях в широких народных массах.
[37]«Лунь юй», IV, 7.
[38]Термин «вэйтухай», который дословно переводится с китайского как «охраняющие землю и море», употреблялся в Ордуси в качестве жаргонного обозначения работников человекоохранительиых органов.
[39]Переводчики затрудняются однозначно истолковать смысл подобных идиом и потому оставляют их без перевода. У Х. ван Зайчика они записаны явно транскрипционным образом; термин «мумун», как представляется, ничего, кроме отдаленной ассоциации с известным произведением И. С. Тургенева «Муму», а следовательно, и некоторыми человеческими качествами его героев, не вызывает; иные же еще более загадочны, хотя нечто неуловимое говорит о их целеуказательном характере (мол, иди ты на!..).
[40]«Лунь юй», VII, 37.
[41]Надо ли упоминать сызнова, что ван Зайчик, сам прославившийся в КНР прежде всего выращиванием бесподобной капусты, пишет здесь от души и со знанием дела! А то, что именно Крякутного он сделал своим единочаятелем и собратом по сельскохозяйственной страсти, говорит об особой его симпатии к великому ордусскому генетику.
[42]Досл.: «Главнейший в работе с документами». В традиционном китайском аппарате так назывались начальники Палат, то есть весьма высокопоставленные должностные лица, аналогичные нашим главам министерств.
[43]«Лунь юй», II, 12.
[44]Чжуан – букв.: «хутор», «деревенская усадьба».
[45]Мера длины. Современный китайский цунь равен 3,3 см.
[46]Эти события описаны Х. ван Зайчиком в «Деле жадного варвара».
[47]Приводя начальную фразу из «Дао‑Дэ цзина», Баг, по всей вероятности, хочет предостеречь друга от поспешных выводов: «Путь, который может быть пройден, не есть вечноистинный Путь».
[48]Жанна вспоминает здесь события, описанные Х. ван Зайчиком в «Деле жадного варвара».
[49]Термином ба, дословно значащим «деспот», «глава», «предводитель», во времена распада страны на практически самостоятельные княжества и нескончаемых между ними усобиц в Древнем Китае обозначали князя, наиболее влиятельного из всех.
[50]Баг здесь говорит об одной из наиболее известных религиозных сект старого Китая, называемой «Белый лотос». Под ее руководством не раз возникали восстания с целью, говоря современным языком, построения отдельно взятого рая на конкретной земле
[51]Судя по текстам Х. ван Зайчика, система экзаменационных оценок во всей Ордуси копировала аналогичную систему традиционного Китая. На академических и должностных экзаменах все державшие испытание, согласно результатам, распределялись экзаменаторами на девять групп: из лучших лучшие (шан шан), из лучших средние (шан чжун), из лучших худшие (шан ся), из средних лучшие (чжун шан) и т. д. вплоть до из худших худшие (ся ся). Борманджин и Архип, таким образом, заняли места соответственно «из лучших средний» (второе) и «из средних средний» (пятое). В Китае, как правило, балл «чжун чжун» был последним, сулившим хоть какое‑то продвижение. Однако вслушайтесь, как это звучит для человека, особенно человека с амбициями: из средних средний!
[52]Высшая группа инвалидности, введенная еще танским правом – безглазые, безногие, безрукие, умственно ущербные.
[53]Багатур Лобо, по всей вероятности, имеет в виду известный эпизод из классического китайского романа «Шуи ху чжуань» («Речные заводи»), когда богатырь и народный герой У Сун, напившись пьян, забил до смерти голыми кулаками тигра, жившего на перевале Цзинянган и терроризировавшего местное население.
[54]Насколько можно судить по данному эпизоду, письменные распоряжения в Ордуси, в соответствии с древними китайскими традициями, состояли из двух идентичных по содержанию частей, одна из которых вручалась тому, кому распоряжение было назначено, а вторая оставалась у того, кто распоряжение выдал.
[55]В этом месте переводчики столкнулись с определенными трудностями. В оригинальном тексте то, что мы передаем как «иг», в современном китайском языке дословно значит «одна штука» (первый иероглиф – числительное «один», второй – универсальное счетное слово «штука»); только контекст помог понять, что в данном случае мы имеем дело с сокращением в устной речи от слова «Игоревич», на манер постоянно встречающегося «еч» от «единочаятель» и «прер» – от «преждерожденный». Если бы не это озарение, посетившее переводчиков буквально в последний момент, они с чистой совестью перевели бы эту фразу как «Одна штука Олегов, одна штука Переславлей, одна штука Ярославлей!» Возможно, правда, что подобная трактовка была сознательно спровоцирована Х. ван Зайчиком и имеет глубокий смысл…
[56]Так назывался перечень наиболее тяжких и непрощаемых антигосударственных и антиобщественных преступлений, сформулированный в Китае более полутора тысяч лет назад. В него входили самые разнообразные вопиюще аморальные деяния – от злобных умышлений на государственные алтари и особу императора до скупого содержания престарелых родителей, неизъявления женою надлежащей скорби по почившему мужу и тому подобных чудовищных человеконарушений.
[57]«Лунь юй», VII, 27.
[58]«Лунь юй», XV, 30.
[59]Данную коллизию довольно сложно объяснить в короткой сноске. События, приведшие к ней, подробно описаны Х. ван Зайчиком в «Деле жадного варвара». Вкратце можно отметить лишь, что Фирузе, выполняя требования старого родового обычая, в конце июня оставила мужа на попечение младшей жены и уехала в дом отца в Ургенч, чтобы там родить дочь, которая должна, дабы вырасти настоящей женщиной, с рождения впитать воздух дома, где родилась мать. Срок, который старшая жена с новорожденной должны провести вне дома мужа, составляет около пяти месяцев; то есть в описываемый момент до возвращения Фирузе в дом мужа осталось чуть больше трех месяцев.
[60]Имеется в виду так называемое Далисы. В китаеведной литературе название этого учреждения переводят как «Высшее юридическое управление», «Двор юридического контроля» и т. д., но это скорее разъяснение, нежели перевод. Первый иероглиф означает «большой», «главный». Третий – учреждение ранга сы, то есть весьма высокого. Второй же может переводиться как «высший законообразующий принцип мироздания», «закономерность», «осмысленность», «правильность». Главное Управление Законообразности принадлежало к наиболее влиятельным и авторитетным правительственным органам империи и вошло в традиционную административную систему Китая не позднее VI века н. э.
[61]Один из наиболее сложных и многозначных китайских политико‑философских терминов. Сколько‑либо исчерпывающе охарактеризовать его здесь совершенно невозможно. Достаточно сказать, однако, что, например, император мог надежно и достойно править страной, только если он обладал достаточным количеством духовной силы дэ.
a1
Зверь пицзеци не упоминается в таких сочинениях как: «Ши цзин» («Книга Песен»), «Шу цзин» («Книга документов»), «И цзин» («Книга перемен»), «Ли цзи» («Книга установлений»), «Чунь цю» («Весны и осени»; и это – странно), «Цзо чжуань» («Комментарий Цзо [на „Чунь цю“]»), «Го юй» («Речи царств»), «Мэн‑цзы», «Дао‑Дэ цзин» («Канон Пути и Благодати»), «Чжуан‑цзы», «Ле‑цзы», «Люй ши чунь цю» («Весны и осени господина Люя»), «Янь‑цзы чунь цю» («Весны и осени Янь‑цзы»), «Шань хай цзин» («Книга гор и морей», и это еще более странно: уж где‑где, а здесь‑то хоть что‑то про пицзеци могло бы быть. Увы! Ни строчки.), «Хань шу» («История [династии] Хань») и во всех прочих династийных историях, «Соу шэнь цзи» («Записки о поисках духов») и во всех прочих собраниях сяошо – вплоть до антологий «Тай‑пин гуан цзи» («Обширное собрание годов под девизом правления Тай‑пин»), «И‑цзянь чжи» («Записи И‑цзяня») Хун Мая (1123–1202), а также минских и цинских собраний; нет ни слова про пицзеци ни в одном поэтическом собрании, в буддийских и даосских канонических текстах, сочинениях Го Мо‑жо, Мао Дуня и Ван Мина, а также в цитатнике Мао Цзе‑дуна. Список можно продолжать, но мы, экономя время читателя, ограничимся приведенными выше примерами, из которых со всей очевидностью следует, сколь глубока лакуна наших знаний об этом звере. Подытоживая, можно с полной уверенностью сказать: о нем вообще нигде ничего нет.
a2
Если попытаться понять эти слова в смысле переносном, чисто духовном, мы можем интерпретировать пицзеци как фактор раскрепощения сознания, высвобождения его из телесной оболочки (сродни придуманным в Европе две‑три тысячи лет спустя грубым, искусственным психоделическим химикалиям типа ЛСД), способствующий возникновению у человека трансперсональных состояний различного уровня. При переживании таких состояний, как известно, человек становится способен, в частности, провидеть отдельные аспекты будущего, а также спонтанно выходить в астрал.
a3
Таинственное животное, название которого можно перевести как «Ни на что не похож» (досл: «четырежды непохожий», «непохожий ни одно из четырех возможных»). Описания не сохранились. Сам термин периодически встречается в письменных памятниках без каких‑либо объяснений‚ поэтому создается впечатление, что это животное хорошо было знакомо древним китайцам. Описания, например, курицы тоже ни в одном древнем источнике нет – ни в «Ши цзине», ни в «Дао‑Дэ цзине», ни в прочих классических сочинениях. Если последняя аналогия покажется кому‑то чрезмерно надуманной и профанной (с чем переводчики отчасти готовы согласиться), мы готовы воспользоваться иной. Она для нас тем более ценна, что как нельзя лучше подчеркивает издревле существовавшее, отнюдь не выдуманное Х. ван Зайчиком, а вполне реальное родство двух великих братских культур: китайской и русской. Итак: попробуйте найти где‑нибудь в «Повести временных лет» или, скажем, в Ипатьевской летописи описание существ, известных как «ни рожи, ни кожи» или «ни рыба, ни мясо».
a4
Тоже достаточно спорный и противоречивый мифологический образ. В «Шань хай цзине» про него сказано, что когда куй ходил по морю, поднималась буря. Есть сведения, что легендарный Хуан‑ди (Желтый Император) содрал с куя кожу и натянул ее на барабан, звук которого стал после этой операции слышен аж на пятьсот ли. Кстати, у этого быка рогов вовсе не было. Описание куя носит явно отрицательную окраску, что, несомненно, сближает его со зверем пицзеци.
a5
Иероглиф цзу допускает подобные варианты перевода с одинаковой степенью вероятности: он значит и «достаточно», и «нога». Последнее толкование фразы «Куй и цзу» принадлежит самому Конфуцию – мы узнаем об этом из «Ханьфэй‑цзы», гл. «Вай чу шо», где приведена беседа между Конфуцием и луским князем Ай‑гуном.
a6
Относительно локальных эпох Куй мнения как переводчиков, так и консультантов разделились в очередной раз. Спектр высказанных суждений был весьма широк. Э. Выхристюк‚ например‚ полагает‚ что локальных эпох Куй быть не может принципиально‚ и Учитель с самого начала вкладывал в этот термин всечеловеческий смысл. В. Рыбаков же‚ напротив‚ считает‚ что локальные эпохи Куй переживались и продолжают переживаться отдельными цивилизационными очагами довольно часто‚ даже регулярно‚ и обращает внимание на то‚ что само название подобной эпохи звучит по‑русски как повелительное наклонение от глагола «ковать»‚ что при близком родстве русской и китайской культур не может быть случайным. Смысл же производного от «ковать» термина «перековка» или‚ тем более‚ «социальная перековка» для российского читателя в комментариях не нуждается. В. Рыбаков даже делает несколько экстравагантный вывод: везде‚ где одни люди начинают каким‑либо образом (социально‚ психологически‚ экономически‚ биологически) перековывать других‚ наступает эпоха Куй; однако этот вывод представляется большинству коллектива недостаточно аргументированным.