Эта фраза прозвучала так, словно Рем пытался убедить самого себя, но не очень-то в это верил.
Их взгляды встретились, и Гарри заметил, как глаза Рема сверкнули в полумраке. Нет. Конечно же, ничего этого на самом деле не было. Просто отблеск свечи отразился в зрачках. Вполне логичное объяснение, но Гарри всё равно стало не по себе. Рем снял со своего плеча его руку и, поднявшись, неожиданно потянул Гарри на себя. Гриффиндорец послушно подошёл, но его не оставляло тревожное чувство, что всего этого происходить никоим образом не должно. Вторая рука Рема с внезапной силой обвилась вокруг Гарриной талии. Это было... Как-то странно. Хотя Гарри не взялся бы объяснять, что тут странного — Рем часто обнимал его и мог поцеловать в лоб или в щёку. Ничего такого в этом не было. Гарри даже в голову не приходило, что под этими знаками дружеского расположения скрывается какая-то сексуальность. Но сейчас... Укушенный сосок напомнил о себе в самый неподходящий момент. Гарри приглушённо застонал и попытался отстраниться, но это оказалось совершенно невозможно — руки оборотня сцепились за его спиной в замок.
— Не бойся, — прошептал Рем.
Рем?
Нет. Это был кто-то другой. Кто-то, кого Гарри не знал. В голове с опозданием мелькнула мысль, что в последние дни перед полнолунием оборотни становятся неуправляемыми в своих желаниях, но Гарри не мог поверить, что Рем... Нет. Рем — нет. А вот ЭТО... То, что выглядело, как Рем...
— Чего ты боишься? — ласково спросил оборотень, подтягивая его к себе.
И губы почти соприкоснулись, и Гарри затрясло. От того, что с лица Рема Люпина на него смотрели совершенно чужие страшные глаза.
— Я не боюсь... — испуганно прошептал Гарри и почувствовал, как ладонь оборотня забралась ему под рубашку и легла на обнажённую спину. Понимая, что если он издаст хоть звук или окажет хоть самое слабое сопротивление, произойдёт что-нибудь кошмарное, Гарри замер и перестал дышать. Пальцы Рема (нет, не Рема!) пробежались по позвоночнику и остановились у поясницы. А потом оборотень резко прижал его бёдра к своим. Гарри инстинктивно зажмурился, и...
|
|
— Отпусти его, Рем, — раздался вкрадчивый, почти нежный голос.
Гриффиндорец подумал, что так говорят с сумасшедшими. Их нельзя пугать или раздражать — чтобы они ничего не натворили. И не навредили себе и другим.
Губы Люпина освободили Гаррины, но объятья оборотня так и не разжались, поэтому Гарри не решился открыть глаза.
— Реми, ты ведь будешь жалеть об этом, — голос обволакивал мозг и лишал воли. Нежный и в тоже время очень властный.
Руки оборотня разжались, и Гарри открыл глаза, на всякий случай отступив подальше. Снэйп стоял за спиной Рема и едва ли не нежно держал его за локти.
— Ты снова не выпил лекарство, — мягко проговорил мастер зелий.
Люпин моргнул. Раз. Другой. Сделал глубокий вдох и потряс головой. И Гарри понял, что Рем вернулся.
— Северус...
Снэйп протянул ему кубок с остывающим зельем.
— Давай. Выпей. И иди приляг.
Гарри широко раскрытыми глазами смотрел на них. Рем послушно проглотил зелье и направился к двери. На пороге он обернулся, посмотрел на Гарри и хотел что-то сказать ему, но Снэйп выступил вперёд и мягко произнёс:
— Всё в порядке. Гарри всё понял. Иди к себе, Рем.
|
|
Люпин кивнул и взялся за ручку двери.
— Северус... Ты зайдёшь ко мне? — слабым голосом спросил он.
— Зайду.
— Спасибо, — пробормотал Рем и вышел.
В кабинете воцарилось молчание. Гарри уже пришёл в себя и теперь ожидал, что скажет Снэйп. Но Снэйп молчал. Он был без мантии и сюртука, такой странный в этой белой рубашке... И наверное, поэтому профессор выглядел бледнее обычного. То есть бледнее, чем Гарри привык его видеть в последнее время.
— Вы понимаете, ЧТО он мог с вами сделать? — едва слышно произнёс профессор. — В такие моменты он не реагирует даже на собственное имя. Вы знаете, что в этом состоянии, встречая сопротивление, он может сломать человеку шею одним движением кисти?
Гарри не ответил. Он был не в силах думать об этом сейчас. Он даже почти успел забыть о том, что произошло... Ну, чуть было не произошло. Ведь Рем не хотел причинить ему боль. Гарри был уверен. Это просто недоразумение. Снэйп должен понимать. Ведь должен? Или... Нет?
— Садитесь.
Гарри молча опустился в кресло. Снэйп подошёл к нему и склонился над гриффиндорцем, опершись о подлокотники.
— Вам почти восемнадцать! А вы шагу не можете ступить, чтобы не нарваться на какие-нибудь неприятности!
— Это вышло случайно... Я...
— Как обычно, не подумали, — закончил за него Снэйп. — Это я уже понял. Зачем вы пришли сюда?
Гарри осмелился поднять на него глаза, и взгляд непроизвольно скользнул под распахнувшийся ворот рубашки Снэйпа. Сердце сильно стукнуло где-то в горле. А потом Гарри почувствовал полынный запах алкоголя, исходящий от мастера зелий.
|
|
— Я хотел попросить вас отменить сегодняшнюю тренировку, — растерянно пробормотал гриффиндорец.
— Помнится, вы битых два часа убеждали меня, что мечтаете провести рождественский вечер на поле.
— Да, но так получилось, — Гарри умоляюще посмотрел на Снэйпа. "Боже, да он пьян". По телу пробежала дрожь. Словно в предвкушении чего-то гадкого, но очень возбуждающего.
— Понятно, — отозвался Снэйп и внезапно наклонился ниже: — Прошу прощения за бестактность, но разрешите поинтересоваться: кто сделал это?
Он едва коснулся того места на шее, где побывали зубы Драко, и у Гарри из глаз едва не посыпались искры от боли.
— Надеюсь, это не Люпин, — Снэйп взял его за плечи. — Или всё-таки он? Скажите мне правду.
— Это не Рем, — выдохнул Гарри. Прямо у него перед глазами оказалась верхняя пуговица профессорской рубашки, и гриффиндорец с трудом удержался, чтобы не вырвать эту чёртову пуговицу с мясом. Чтобы она не мешала любоваться белой кожей на груди Снэйпа.
— Слава богам, — мастер зелий выпрямился и указал ему на стол. — Сядьте сюда.
Гарри непонимающе уставился на учителя. Гриффиндорец никогда не знал, как вести себя со Снэйпом, и уж разумеется не имел понятия о том, как вести себя с нетрезвым Снэйпом. Наверное, в Хогвартсе следовало ввести такой предмет...
Гарри всё ещё продолжал стоять истуканом, и Снэйп не выдержал:
— Послушайте, я пытаюсь быть с вами терпеливым, но но всему на свете есть предел!
Гарри торопливо подошёл к письменному столу и сел на край.
Снэйп бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал и начал возиться с какими-то порошками и склянками. Гарри наблюдал за профессором и внезапно поймал себя на мысли, что любуется им. Уверенный в себе человек. Чёткие экономные движения. Гибкое сильное тело. Красивые руки. И Гарри вдруг безумно захотелось оказаться в кольце этих рук и прижаться к груди Снэйпа лицом. Губами... Попробовать на вкус эту молочно-белую кожу. Запустить пальцы ему в волосы. Желание было таким ярким и сильным, что Гарри в испуге вцепился в край стола обеими руками. "Нет. Хватит. Не смей. Ещё не хватало, чтобы он это почувствовал".
Снэйп вылил зелье в неглубокую чашу и подошёл к столу.
— Снимайте рубашку.
Вопрос "Зачем?" вертелся у Гарри на языке, но он сдержался и начал неловко теребить пуговицу. Та зацепилась за нитку в петле и ни в какую не желала расстёгиваться. К тому же у Гарри почему-то вдруг безумно затряслись руки.
Снэйп наблюдал за его безуспешными попытками с насмешливой улыбкой. Гарри в отчаяньи дёрнул воротник, намереваясь покончить с проклятой пуговицей, но профессор остановил его.
— Довольно, мистер Поттер.
И прежде чем Гарри успел сообразить, что сейчас произойдёт, Снэйп придвинулся к нему вплотную и сам начал расстёгивать его рубашку. Легко, без особенных усилий. И при этом он смотрел Гарри в глаза. И гриффиндорец в очередной раз почувствовал, что испытывает кролик, готовый прыгнуть в пасть к удаву. Боже. Снэйп был совсем близко. Достаточно протянуть руку, и... Безумное ощущение того, что Снэйп раздевает его, превратило Гаррин мозг в кисель. Снэйп не просто помогал ему раздеться. Он раздевал его. Медленно. Глядя ему в глаза. Последняя пуговица. Гарри сидел, не шевелясь, хотя руки тянулись к нему. Коснуться. Обнять. Прижаться. Почувствовать его всем телом. Снэйп помедлил секунду и ладонями сдвинул рубашку с Гарриных плеч. Гарри вздрогнул, когда прохладные руки скользнули по его горячей коже. Кажется, кровь начала закипать в жилах. Снэйп намочил в зелье салфетку и, не отжимая её, приложил к пораненной шее гриффиндорца. Прикосновение мокрой ткани к укусу заставило Гарри громко застонать. Стало очень больно, и он дёрнулся было, но Снэйп удержал его и прижал компресс ещё крепче.
— Не двигайтесь, — прошептал учитель, и от звука его голоса у Гарри по телу пробежала горячая волна.
Он изо всех сил стиснул зубы и заставил себя смотреть Снэйпу в глаза. Боже, какие у него глаза... Он... Он прекрасен! А между тем боль утихала, и теперь от шеи по всему телу расползалась приятная щекотка, постепенно перерастающая в...
— Неужели это было так больно?
Гарри помотал головой. Снэйп начал снимать компресс, но гриффиндорец схватил профессора за руку.
— Подождите. Можно мне ещё один?
— Сколько угодно. Только сделайте одно одолжение: не забывайте дышать. Здесь? — Снэйп осторожно коснулся Гарриной груди чуть выше пораненного соска.
Гарри смог только кивнуть. Тело заныло в предвкушении новой порции боли, но гриффиндорец заставил себя думать о том, что боль сейчас пройдёт... Совсем. Снэйп намочил салфетку, и Гарри обеими руками прижал ладонь учителя к своей груди. Голубоватое прозрачное зелье протекло сквозь ткань и тонкой струйкой поползло по Гарриному животу к поясу джинсов. Снэйп машинально стёр эту мокрую дорожку ладонью. По телу гриффиндорца прокатился электрический разряд. Гарри вздрогнул и сообразил, что сейчас ему уже не больно. А совсем наоборот.
— Всё? — тихо спросил Снэйп. Он склонился над ним, и Гарри ощутил на своих губах его дыхание. Алкоголь и мята. Порочный и возбуждающий запах.
— Нет... Ещё нет, — с трудом выдохнул Гарри, съезжая на самый край стола.
Боль уже давно прошла, и по телу наперегонки побежали царапающие коготки возбуждения. Терпеть это стало практически невозможно, но Гарри не отпустил руку Снэйпа. Они смотрели друг другу в глаза. И слушали, как постепенно учащается у обоих дыхание. А потом с Гарриных губ сорвался громкий стон. Но это был уже не стон боли. И он привел Снэйпа в себя — профессор немедленно отобрал у Гарри руку. Но было поздно: гриффиндорец уже не мог остановиться. Его ноги раздвинулись и обвили узкие бёдра Снэйпа. Гарри подался ещё ближе и обхватил учителя за шею.
— Поттер, нет! — вырвалось у Снэйпа, и он уже собрался было расцепить Гаррины объятья, но одна рука гриффиндорца наклонила его голову ещё ниже, а вторая потянула рубашку из брюк и, поползла по груди вверх. "Какой он тёплый... И какая нежная кожа..." Пальцы нашли сосок и сжали его. У Снэйпа оборвалось дыхание, и он схватил гриффиндорца за руку.
— Прекра...
— Пожалуйста, — умоляюще выдохнул Гарри и потянулся к нему губами.
— Да вы спятили!
— Ну я прошу вас! — у Гарри сердце замерло от одной лишь мысли, что сейчас всё закончится, так и не начавшись. А что будет потом... Нет.
— Поттер, вы с ума сошли?! — Снэйп решительно схватил его за руки, но Гарри подался вперёд и изо всех сил прижался губами к губам мастера зелий. Какие мягкие...
Полуголое тело немедленно отреагировало на близость другого не менее разгорячённого тела рядом. Гарри надавил своей эрекцией на бёдра Снэйпа и сильнее сжал свои ноги вокруг его ног. Это было уже больно. Почти нестерпимо. Пожалуйста, нет... Только не сейчас... Пусть он согласится. Пусть он... Но Снэйп не отстранился от него.
— Поттер, вы, вероятно, считаете, что я сделан из гранита? — прошептал профессор ему в шею, и его язык вдруг скользнул Гарри в ухо. — Надеюсь, вы хотя бы понимаете, что мы с вами этого делать не должны?
Гриффиндорец прижался к Снэйпу ещё теснее и потёрся о его бёдра своими. "О Господи, я сейчас кончу..."
— Я... Ах... Я по... нимаю...
— Понимаете? В самом деле? — насмешливо прошептал Снэйп и снял с него очки.
Того, что случилось дальше, Гарри не испытывал ещё ни разу в жизни. Сильные властные руки стиснули его так, что Гарри стало трудно дышать. А потом... Потом, кажется, случился конец света. Но, в общем-то, даже если бы он и случился прямо в этой комнате, Гарри едва ли заметил это. Жадные губы Снэйпа захватили его, они завладели Гарриной жизнью и всем миром. Гриффиндорца накрыло этим поцелуем, буквально затопило им. "Я никогда до этого не целовался по-настоящему..." Вот ТАК. Чтобы всё вокруг померкло, и был только этот рот, пьющий из него дыхание, уносящий разум, забирающий душу. Гарри ощутил, что проваливается куда-то. В пропасть. В бездну. А потом до его затуманенного мозга стало доходить, что это начало оргазма. Он накатывал очень медленно, почти коварно и откуда-то издалека. Сначала, как эхо. Шорох. Лёгкий всплеск. Как на море в тихую погоду. Потом чуть сильнее. Немного ближе. Ещё ближе. Почти рядом. Свет начал мерцать и тускнеть. На мгновение Гарри словно парализовало. А потом он понял, что значит выражение "умереть от удовольствия". Его пронзило этим оргазмом, смело, уничтожило и развеяло, как пепел.
~*~
Гарри открыл глаза и инстинктивно похлопал около себя ладонью, ища очки. В воздухе почему-то сильно пахло озоном, как после сильной грозы. Странно, почему в подземелье так пахнет? И почему он по пояс голый? В поле зрения попала знакомая фигура, и первой мыслью было "Северус". Почему "Северус", а не "Снэйп" — непонятно, но тем не менее.
Виски сжимало, словно обручем. Гарри пощупал голову. Что это с ним?
— Вам получше?
Гарри попытался подняться, и Снэйп помог ему сесть.
— Что со мной случилось? — близоруко щурясь на учителя, пробормотал гриффиндорец.
— Вы потеряли сознание.
Снэйп протянул ему очки. Гарри машинально надел их и огляделся. Странно, но он совсем ничего не помнил.
— Я упал в обморок? — уточнил он, глядя на мастера зелий.
— Именно.
Гарри нахмурился и потёр лоб. Странно. Что было перед этим? Почему он раздет? Гарри дотронулся до шеи и внезапно вспомнил: зелье. Ну конечно. Снэйп сделал какое-то зелье, чтобы залечить укушенные места. Сейчас ничего не болело. Видимо, зелье помогло. Но почему...
— Вам следует поменьше тренироваться и побольше времени проводить на свежем воздухе, — Снэйп протянул ему чашку.
Гарри машинально взял её и сделал глоток. Чай. Горячий до горечи крепкий чай с молоком. "Разве этим надо отпаивать после обморока? И почему я ничего не помню? Я же хорошо себя чувствовал".
— Сэр, но ведь тренировки проходят на улице...
— Я имел в виду цивилизованные прогулки, мистер Поттер, а не эти безумные виражи в поднебесье. Пожалуй, надо снова за вас взяться. К тому же в последнее время вы стали злоупотреблять сигаретами, — продолжал Снэйп. — Я не вижу никакой необходимости курить так много.
"А я вижу", — подумал Гарри мрачно. Ему уже сейчас безумно хотелось выкурить сигарету. И может быть, даже две подряд.
— Меня поражает, до чего легко вы падаете в обморок. Я раньше думал, что подобное случается лишь с не в меру впечатлительными девицами. Признаюсь, мне неоднократно приходилось жалеть о том, что я на это не способен.
— А вы сами никогда не теряли сознание? — не выдержал Гарри.
— Терял. Дважды, — Снэйп медленно прохаживался по кабинету, переставляя банки с ингредиентами. Голос мастера зелий звучал спокойно и буднично. — От пыточного проклятия и от большой потери крови.
— От пыточного... — Гарри, надевавший рубашку, запутался в рукавах и уставился на профессора.
— Да. Что вас удивляет? Тёмный Лорд отбирал слуг очень тщательно. И все они проходили определенные испытания. В том числе и это.
Его равнодушный тон едва не свёл Гарри с ума.
— Но... Получается, вы не прошли испытание... Раз потеряли сознание.
Снэйп остановился перед ним.
— Мистер Поттер, от пыточного проклятия Тёмного Лорда люди умирали ещё до того, как он успевал произнести заклинание целиком. Так что я прошёл испытание с блеском. Мне было, чем гордиться, — Снэйп отвернулся к столу.
Гарри с трудом удержался, чтобы не подбежать к нему и не обнять. Плохо. Чёрт возьми. Контролировать себя становилось всё сложнее.
— О... Профессор... Я никогда не думал, что... — у гриффиндорца предательски дрогнул голос.
— Поттер, Бога ради, я не хочу, чтобы вы забивали этим свою голову, — Снэйп собрал со стола бумаги и подошёл к шкафу. — Всё это уже давно в прошлом. Кошмаров во сне я не вижу, и призраки замученных мною жертв не являются ко мне ночами, — саркастически добавил он. — Моё тёмное прошлое меня не беспокоит, я не желаю, чтобы оно беспокоило вас.
— По-вашему, я должен всё это вежливо выслушать и забыть?!
— Помилуй небо, а почему нет?
— Потому что мне... Мне не всё равно! — выпалил гриффиндорец и залился краской.
"И всё-таки странно, что Снэйп до сих пор ничего не заметил... Может быть, Драко прав, и мне на самом деле удалось скрыть то, что я чувствую? Но ведь Снэйп умеет читать мысли... Ведь умеет же? Неужели он ничего не... Совсем ничего? Совсем-совсем?"
— Я вижу, вы уже пришли в себя. Если так, то отправляйтесь спать. Уже довольно поздно, а завтра рано вставать.
И Гарри заметил, что Снэйп почему-то не поднимает головы. Это было странно. Обычно мастер зелий никогда глаз не прятал.
Гриффиндорец поднялся с потёртого кожаного дивана. Голова не кружилась, на ногах он стоял твёрдо. Только немного давило виски.
— Я провожу вас.
— Спасибо, сэр, но я...
Снэйп молча взял его за локоть и вывел в коридор. Они в полнейшем молчании дошли до Гарриной комнаты. Это было странное молчание. Такое бывает, когда люди не могут подобрать нужных слов. Гарри открыл стенку и оглянулся на учителя, словно приглашая его войти. И Снэйп вошёл. Точнее, остановился на пороге.
— Вы собрали вещи, — заметив уложенный чемодан, констатировал профессор. — Отрадно это видеть.
— Вы же сами мне сказали, сэр, — чуть слышно отозвался Гарри.
— О, если бы вы всегда делали то, что я вам говорю, мистер Поттер...
Гриффиндорец понимал, что Снэйп сейчас уйдёт... Уйдёт... Почему он не может остаться? Почему всегда будет именно так, а не иначе? "Профессор Снэйп, сэр". И никогда "Северус". Никогда...
— Спокойной ночи, Гарри.
Слово "Гарри" прозвучало безлико и равнодушно.
Но всё же прозвучало. Пауза. Гарри поднял на мастера зелий глаза. "Пауза... Он ждёт. Это означает, что мне можно? Он ждёт. Секунды уходят... Гарри, не тяни, ведь он сейчас уйдёт! Ну же? Ведь можно? Можно?"
Снэйп уже начал поворачиваться к выходу, и гриффиндорец, сорвавашись с места, порывисто обнял его, уткнувшись лицом в широкую грудь. Пальцы Снэйпа легко коснулись его плеч.
— Спокойной ночи, сэр.
— Не сидите долго. Я приду за вами в восемь.
Холодный голос. Нет, не холодный. Просто невыразительный. Только и всего. Если бы ему было неприятно, он бы... Ну, разумеется, он бы не позволил. После того вечера, когда Гарри вылечил миссис Маршалл, у них почти вошло в привычку обнимать друг друга на ночь. Вот только одно "но": Снэйп никогда не обнимал его первым.
Гарри обвёл взглядом опустевшую комнату. Завтра он поедет в незнакомый дом. Вместе со Снэйпом. Как его встретят там? Как всё пройдёт? На секунду Гарри подумалось: лучше бы его отправили к Дурслям. Не самое приятное времяпровождение, но по крайней мере, там всё знакомо и привычно с детства. Ему вспомнился тот странный бармен из "Кровавой бани"... Как же его звали? Эдмонд? Эдвард? Да. Его звали Эдвард. И, должно быть, он предпочитал молодых людей, поэтому так смотрел на него тогда. Чёрт возьми, по словам Драко выходит, что Снэйп тоже... Но он ни единым взглядом, ни единым жестом никогда не... "Неужели ему безразлично, когда я к нему прикасаюсь? Или он столько раз видел меня голым, что ему уже все равно?"
Гарри заметался по комнате, как тигр по клетке. "Стены давят..." На секунду он вспомнил о Люпине, но ничего, кроме мысли "Бедный Рем!" в голове не задержалось. Нет, он не может думать о Реме. Он ни о ком и ни о чём не может сейчас думать!!! Как это пережить? КАК С ЭТИМ ЖИТЬ? Он больше не мог молчать. Нужно было сказать это вслух. Иначе у него остановится сердце.
— Я люблю тебя, Северус Снэйп. Я-люблю-тебя! Люблю. Северус. О Боже мой...
Гарри обессиленно опустился на кровать. Взгляд упал на сияющий шёлк, струящийся со спинки стула. "Глупо. Как глупо... Зачем мне это? Всё равно ничего не будет... Ничего".
Змейка на запястье влажно поблёскивала в полумраке. Вот единственное, что их по-настоящему связывает.
"Он не любит тебя. Он тебя не любит, Гарри Поттер. И не полюбит никогда. Даже если он хочет тебя. Даже если ему не безразличны твоё тело и магия, которой ты владеешь... Он не любит тебя. Запомни это".
— Я знаю, — прошептал Гарри. — Но я всё равно его люблю.
Конец второй части