Сьюзан прерывисто задышала.
Она была в восторге от того, что из кончика стояка Алана, выделилась только капелька спермы, несмотря на то, что ей казалось, что он сейчас кончит.
В те редкие моменты, когда она занималась любовью с мужем, находясь в полной темноте в миссионерской позе (главным образом благодаря воспитанию) считая, что единственным допустимым сексуальным актом является тот, который может привести к продолжению рода.
Она никогда не мастурбировала мужу и не делала ему минет, поэтому она была полностью очарована — такими особенностями члена.
Доктор к всеобщему разочарованию быстро вернулся.
Он был обеспокоен тем, что Алан достигнет кульминации прежде, чем можно будет что-то измерить.
Доктор вытащил линейку и передал её Аками.
Аками дьявольски точно рассчитала время.
Алану показалось, что если бы она продолжала поглаживать его член ещё с секунду или две, он бы полностью опустошил свои яйца от спермы.
Но она всего лишь время от времени слегка нажимала на кончик, как бы измеряя его твердость.
Она, наконец, объявила:
— Семь и три четверти дюйма, доктор. Может быть, даже семь с половиной.
— Пусть будет 8, — заявил доктор, расщедрившись.
(1 дюйм — 2.54см; 8 дюймов — 20 сантиметров)
До этого момента Алан и сам не знал, насколько длинным он был.
«Полагаю, это больше, чем норма», — подумал он, едва ли уверенный в том, что является собственно нормой.
У него было некое смутное представление, что 6 дюймов (15 сантиметров, прим. Пер.)— средний размер.
Но с другой стороны казалось, что у всех парней в порно рассказах, которые он читал в интернете, размеры в девять или десять дюймов.
И хотя он полагал, что в них часто преувеличивали, рассказы оставили после себя впечатление, что пенисы такой длины были гораздо больше распространены, чем на самом деле.
Сьюзен решила, что пенис Алана, будучи единственным другим органом, который когда-либо видела, примерно на три дюйма длиннее её мужа!
Но при этом она отметила, что возбужденный член Алана был не просто длиннее, но и намного толще.
Она все еще выглядела (да и чувствовала) будто находится на грани полного умопомрачения.
Так как доктор Фредриксон получил свою каплю удовольствия от ее сексуального возбуждения косвенным путем, он решил, что не может и дальше испытывать удачу.
Он сказал Алану надеть обратно штаны, вручил ему чашку и попросил воспользоваться ванной комнатой, чтобы предоставить образец спермы.
Доктор решил, что заставлять Аками помочь взять образец спермы прямо перед Сьюзан будет за гранями приличия.
Алан перебрался в ванную, где смог эякулировать буквально за несколько секунд.
Всего несколько минут назад он говорил, что не сможет мастурбировать в незнакомом месте, но теперь он был в таком нереальном возбуждении, что даже не задумывался над этим вопросом. Все, что ему потребовалось, так это подумать о пальчиках Аками, которые только что касались его пениса, и о том, как она смотрела на него, дуя на кончик члена, когда уже стрелял в чашку спермой.
Когда он кончал, он старался не думать о маме.
Он всегда знал, что она чрезвычайно красивая женщина, и его пенис частенько твердел в ее присутствии.
Но в течение многих лет рассматривание ее в качестве сексуального объекта для мастурбации находилось для него под запретом.
Она была слишком нравственной и чистой. Он мог бы изменить свое мнение, если бы случайно заметил, с каким вниманием она смотрела на его эрекцию, но большую часть «обследования» его глаза были закрыты, а все остальное время он только сосредотачивал внимание на Аками и ее руках.
Ему пришли в голову мысли о маме после того, как он только кончил, но это было больше похоже на чувство вины.
Ведь мама была настолько благоразумной и религиозно консервативной, что у него появилось сильное чувство, что всю дорогу домой ему придется выслушать кучу нравоучений на тему о грехе секса в целом, а в частности — грехе рукоблудия.
Глава 6. Каков диагноз?
Алан и Сьюзен поблагодарили доктора и вышли в приёмную, где, как и договаривались, назначить у секретарше время следующего приёма.
Но к их удивлению, там не оказалось никакой секретарши.
Что ещё больше их удивило, так это то, что вместо неё они застали в приёмной Сюзанну, которая сидела и листала журнал.
— Сюзанна! — воскликнула Сьюзен от неожиданности с большим смущением.
Она сразу же подумала о новом медицинском назначении Алана и представила, что будет если только подруга об этом узнает.
«О, Боже! Мне придется ей ЭТО рассказать? Как я могу держать это в секрете от своей лучшей подруги, которой я рассказываю ей все свои тайны? Ведь я делюсь с ней практически всем. Как я могу не поделиться с ней и этим?! Как это ужасно! Думаю, я сгорю от стыда. Как я могу сказать ей, что только что пялилась на Тигреночий… О, мне даже не хочется думать об этом!
Лицо Сьюзен, как и у Алана, залилось краской, в то время как она обдумывала всевозможные варианты последствий.
Насколько же мало они знали о том, как много уже знала Сюзанна!
Сюзанна встала и радостно улыбнулась.
На ней был элегантный, лимонно-желтый деловой костюм с белой блузкой. Хотя она не работала в офисе, но предпочитала одеваться официально. Если брать всё это во внимание, она отлично знала, что выглядит просто отлично.
.
— Подружка, удивлена моим появлением, а? А я не удивлена что ты здесь. Мне захотелось узнать как можно конкретнее, что вышло из моей затеи, чтобы Алан посетил доктора Фредриксона по поводу своих проблем. Я записана на прием к доктору следующей после вас, поэтому смогу услышать все немедленно, прямо из первых уст.
— Эм, это просто великолепно, — медленно произнесла Сьюзен, прервавшись на мгновение. — Спасибо… эм, за твою заботу.
Сьюзен в ужасе пыталась побыстрее что-то придумать, что бы хоть что-то сказать своей лучшей подруге.
Она была так благодарна Богу, что никого больше не оказалось рядом, но ей всё же казалось, что грех наверняка отпечатался на её лице.
По факту было уже довольно поздно — больше пяти часов вечера, так как их встреча продлилась намного дольше, чем в несколько запланированных минут.
— Так, каков вердикт? — с нетерпением спросила Сюзанна их обоих, делая вид, что не замечает их неловкости. — Не томите! У доктора нашлось лекарство, чтобы решить проблемы Красавчика?
Этот вопрос заставил Алана и Сьюзен ещё больше покраснеть.
Смелости объяснить всё явно ни у кого не хватило.
Сюзанна подтолкнула его:
— Красавчик, ты был там очень долго. И что там можно было так долго делать?
«Думаю, мне не стоит говорить, что медсестра гладила мой член на протяжении двадцати минут.» — решил про себя Алан. — Боже, получается она же подрочила мне! Как всё это объяснить тетё Сюзи?»
— Все прошло хорошо! — внезапно сказал он, прилепив к своему лицу растянутую фальшивую улыбку и попытался сблефовать. — Доктор сказал, что болезнь излечима и что в скором времени я буду просто бурлить от кипящей энергии во мне, хотя лечение будет проходить весьма, эм, необычно.
Он начал хмуриться и краснеть, обдумывая как же объяснить эту часть.
— Ну и замечательно! — с искренней радостью ответила Сюзанна, несмотря на то, что не казалась слишком удивленной.
Она сию же минуту обняла обоих, сначала Алана, затем Сьюзен.
Естественно, никто из них не понял, насколько на самом деле счастлива Сюзанна, потому что известие Алана о необычном лечении дало ей понять, что они попались в ее схему шести-оргазмов-на-день.
«Скоро я буду не просто обнимать его», — подумала про себя Сюзанна. — Он будет моим. Целиком и полностью! Йу-ху! Сегодня великий день, начало жизни с моим избранником, моим Красавчиком!»
Она выпустила их из объятий и произнесла с серьезным выражением лица, на котором попыталась изобразить беспокойство:
— Что там за необычное лечение? Красавчик, что с тобой собираются делать?
Она спросила об этом с поддельной наивностью, приблизив к нему лицо и по-матерински убрав волосы с его глаз.
Алан со Сьюзен переглянулись.
В голове каждого из них промелькнула одна и та же мысль:
«Что ей сказать?!»
Сюзанна словно являлась Алану вторым родителем, намного ближе его собственного отца, настолько, что он называл ее своей тетей, хотя у них и не было родственных связей.
Никто не подумал, чтобы посоветоваться с отцом Алана по поводу сегодняшнего диагноза, и поскольку тот был далеко заграницей, вероятно, ему с трудом удалось бы дозвониться ему по телефону, если бы они даже решили это сделать.
Алан со Сьюзен понимали, что долго скрывать от Сюзанны правду не выйдет.
Как только у нее возникало желание, она тут же его добивалась, а она однозначно хотела все разузнать об их встрече.
Но оба были так застенчивы, что в тот момент фактически ничего не могли объяснить, тем более, что сейчас находились в общественном месте.
Сьюзен с Аланом вновь обменялись выразительными взглядами.
Так что Сьюзен решилась сказать Сюзанне:
— Это строжайший секрет. Можешь ли ты пообещать, что сохранишь по настоящему огромную тайну и, абсолютно искренне поклянешься, что не обмолвишься и словом ни единой душе?
— Конечно! — Сюзанна притворилась, что она не в курсе всего происходяещго. — О чем это вы? Что за таинственность?
Тут вдруг открылась дверь и появилась.
Сьюзен от неожиданности чуть подскочила на месте.
Медсестра сообщила:
— Миссис Пестридж? Доктор готов вас принять.
Сюзанна повернулась к Аками и с улыбкой ответила:
— Это я! — затем она повернулась к остальным и сказала:
— Мне пора. Могу ли я поговорить обо всём с доктором? Уверенна, что он сможет лучше всех разъяснить все эти медицинские термины.
Алан с мамой снова переглянулись, дав друг другу молчаливое согласие, после чего Сьюзен произнесла:
— Ну в общем, приходите ко мне в гости, и мы всё обсудим в деталях. Я на самом деле, словно, в полной боевой готовности и я готова ко всему… Ну, позже увидимся! Всего доброго!
Сюзанна, поцеловала каждого в щеку, и затем она с Аками последовала за ней в кабинет.
Сьюзан испытала огромное облегчение.
Если доктор сам сообщит новости Сюзанне, то это значит, что ей не придется.
Оставалось надеяться, что он изложит все сухим медицинским языком, не вдаваясь в подробности о том, что здесь сейчас произошло.