Ниже приводится изготовленный нами точный перевод, каковой наши послы передали московским послам.
«По приказу великого императора мы, Сонготу, капитан офицеров, гвардии, государственный советник, сановник двора; Тун Го-ган, сановник двора, гун первого класса, глава одного из знамен империи; Лантань, командир одного из знамен империи; Бантарча, командир одного из знамен империи; Сабсу, командующий императорскими силами по реке Сахалян-ула и генерал-губернатор окрестных областей; Мала, большой вымпел одного из знамен империи; Вэньта, второй президент трибунала иностранных и других дел, собравшись вблизи Нерчинска в 28 году правления Канси во время 7 луны (Седьмой месяц китайского календаря в 28 году правления Канси (1689 г.) продолжался с 5 августа по 2 сентября.) вместе с великим и полномочным послом Федором Алексеевичем Головиным, окольничим и наместником брянским, и его сотоварищами с целью подавить дерзость некоторых негодяев, которые, делая набеги за пределы их земель для охоты, грабили, убивали и вызывали беспорядки и ссоры, а также чтобы ясно и определенно провести границы между империями Китая и Москвы и установить мир и вечное взаимопонимание, договорились по взаимному согласию о следующих статьях:
Статья 1
Река Горбица, протекающая вблизи реки Черной, называемой по-татарски Урум, впадающая в реку Сахалян-ула, да будет границей между обеими империями, а длинная цепь гор, которая находится ниже истока упомянутой реки Горбицы и простирающаяся до Восточного моря, также да послужит границей между двумя империями таким образом, чтобы все реки, речки и ручейки, которые стекают с южного склона этого хребта и впадают в Сахалян-ула, так же как и все земли и области, находящиеся ниже вершин этого хребта, будут принадлежать Китайской империи, а все земли и области, реки и речки, находящиеся по ту сторону к северу от вершины этого хребта, останутся в Московской империи, с той, однако, оговоркой, что вся область, которая находится между упомянутым хребтом и рекой Уди, останется неразмежеванной до того, как послы обеих сторон, вернувшись к себе на родину, не получат нужных сведений и указаний, чтобы вновь обсудить этот вопрос, после чего он будет решен послами или письмами.
Далее река Аргунь, также впадающая в Сахалян-ула, послужит границей между двумя империями. Все земли и области, лежащие к югу от этой реки Аргунь, будут принадлежать императору Китая, а те, что лежат к северу, — Московской империи. Все дома и жилища, ныне лежащие к югу от упомянутой Аргуни и устья реки Мериткен, будут перенесены на другую сторону, на северный берег Аргуни.
Статья 2
Крепость, построенная москвитянами, в месте, называемом Якса, должна быть полностью разрушена и все подданные Московской империи, проживающие в этой крепости, должны быть эвакуированы со всем их имуществом в земли, принадлежащие Московской короне.
Охотники обеих империй не могут, какова бы ни была причина, переходить через ныне установленные границы. Если случится, что один или два простых человека несколько раз перейдут границу, будь то для охоты или для воровства или грабежа, они будут сразу же арестованы и препровождены к губернатору и пограничным офицерам, и последние, ознакомившись с составом их преступления, накажут их по заслугам.
В случае же, если соберется вооруженная группа в 10-15 человек, чтобы охотиться или грабить за пределами их границ, или если они убьют кого-либо из подданных другой империи, об этом будут уведомлены оба императора, и все признанные виновными в этом преступлении будут казнены. Война не должна вспыхнуть в результате эксцессов частных лиц, какие бы они ни были, и тем более кровь не должна проливаться в результате насилия.
Статья 3
Все, что произошло до настоящего времени, что бы это ни было, предается вечному забвению.
Статья 4
С того дня как будет заключен этот договор о вечном мире, обе стороны не должны принимать ни беженцев, ни дезертиров; если подданный какой-либо одной из этих империй перейдет на территорию другой, он должен быть арестован и выдан обратно. [759]
Статья 5
Все подданные Московского государства, в настоящее время находящиеся в Китайской империи и все подданные Китайского государства, находящиеся в настоящее время в Московской империи, могут оставаться на прежнем своем месте.
Статья 6
Исходя из настоящего договора о мире и взаимном союзе между обоими государствами все лица могут свободно ездить на территорию другой империи, если у них есть на это специальные разрешения; им будет позволено покупать и продавать все, что они пожелают, и вести взаимную торговлю.
Поскольку настоящий договор прекратит разногласия, возникшие по границам обеих империй, и поскольку установлен искренний мир и вечное единство между двумя народами, более не будет предлогов для столкновений при условии, что будут строго соблюдаться письменно изложенные статьи настоящего договора.
Великие послы обеих империй обмениваются двумя экземплярами настоящего договора, заверенного их печатями, и далее настоящий договор будет выгравирован на каменных столбах на татарском, китайском, московском и латинском языках, которые будут установлены на границах обеих империй, чтобы служить вечным памятником добрых взаимоотношений между ними.
Экземпляр договора, изготовленного москвитянами, был в основном таким же, с той разницей, что они первыми называли себя и перечисляли все титулы царей, которые я не привожу здесь, так как они всем известны.
Церемония подписания
После того как мы оба переписали договоры, которые должны были быть подписаны, снабжены печатями и разменены в тот же день, как и было условлено, наши и московские послы отправились к месту встречи, каковым был шатер, воздвигнутый вблизи города Нерчинска.
Наши послы прибыли, сопровождаемые большей частью нашей кавалерии, окруженные офицерами и сановниками их свиты и одетые в церемониальные одежды; это были халаты из золотой парчи и шелка с драконами империи; их сопровождало более полутора тысяч всадников с развернутыми знаменами; не хватало лишь труб и литавр.
Московских послов сопровождали 200 или 300 пехотинцев, барабаны, флейты и гобои которых смешивались со звуками труб, литавр и волынок кавалерии. Это производило очень приятное впечатление, так как согласование было совершенным.
Московские послы спешились первыми и, чтобы выказать гостеприимство их страны, сделали несколько шагов навстречу нашим послам и пригласили их войти первыми, говоря, что палатка принадлежит им. Все расселись лицом друг против друга на скамьях, покрытых турецкими коврами. Между делегациями стоял стол. Мы тоже сели на скамье у верхнего конца стола. Члены всей остальной свиты, важные и не важные, остались стоять.
После обычных приветствий мы громко прочитали тексты договора, которые должны были быть подписаны и снабжены печатями. Сначала я негромко прочитал наш и затем передал его переводчику москвитян, который еще раз громко прочел его. В это время я тихонько читал его экземпляр, чтобы убедиться, все ли в нем так, как было договорено.
После зачитывания договоров каждый со своей стороны подписал и приложил печать к тем двум экземплярам, что он должен был дать другой стороне, из которых один был на татарском языке, а другой на латинском, у москвитян же один на языке Москвы, другой на латинском; только к обоим латинским экземплярам были приложены печати того и другого народа. После чего все поднялись и протянули друг другу экземпляры мирного договора, принесли от имени своих повелителей клятву лояльно соблюдать его, беря всемогущего бога, владыку всего на свете, в свидетели их искренности.
Наши послы получили специальный приказ императора клясться о соблюдении мира именем христианского бога, резонно считая, что ничто не может иметь больше власти над умами москвитян и заставить точно соблюдать мирный договор, как то, что они дадут клятву в этом именем истинного бога.
Наши послы составили форму клятвы, которую я воспроизведу здесь в точном переводе, чтобы был лучше понятным ее дух. Вот она:
«Война, которая ведется между жителями обеих империй — Китая и Москвы, и кровопролитные бои между ними, возмущающие мир и покой народов, резко противоречат божественной воле Неба, которое является другом всеобщего мира. Мы, великие послы обеих империй, посланные для размежевания границ между ними и установления прочного и вечного мира между обоими народами, благополучно завершили это в ходе переговоров в 7 луну 28 года правления Канси вблизи города Нерчинска. Мы ясно обозначили границу и записали названия областей и мест, где соприкасаются обе [760] империи, установили границы между той и другой сторонами и определили, каким образом в будущем должны решаться могущие произойти инциденты.
Мы передали друг другу письменные документы, содержащие текст договора, и согласились выгравировать упомянутый текст со всеми его статьями на каменных столбах, которые будут воздвигнуты в обозначенных нами местах с тем, чтобы всякий, кто пройдет через эти места, мог познакомиться с ним и чтоб договор этот со всеми его статьями нерушимо соблюдался во веки веков.
Если же у кого-либо только появится тайное намерение нарушить статьи этого договора или если, изменив своему слову и вере, нарушит их из каких-либо частных интересов или замысла поднять новую смуту и вновь разжечь войну, мы просим высшего повелителя всего сущего в мире, который знает глубину сердца каждого, да не даст он таким людям возможности дожить до преклонного возраста и да накажет он их преждевременной смертью».
Они хотели прочесть эту клятву, стоя на коленях перед образом христианского бога, и воздать ему поклонение, простершись на земле согласно их обычаю, и вслед за этим сжечь эту подписанную их рукой клятву с приложением печати войск императора; но москвитяне, которым мы предложили это, вероятно боясь, не проскользнет ли здесь какое-либо суеверие, или просто не желая подчиняться ничьим обычаям, кроме своих, предложили, чтоб каждый клялся по-своему. Вот почему наши послы и отказались от своей формулы, согласившись принести ту же клятву, что и москвитяне.
После произнесения клятвы произошел размен договорами; московский посол протянул два приготовленных им экземпляра главе нашего посольства, а тот одновременно вручил ему два приготовленных нами экземпляра, после чего они под звуки труб, литавр, гобоев, барабанов и флейт обнялись.
Затем московский посол велел подать угощение в честь наших послов: подали два сорта варенья, одно из лимонных корок, а другое вроде котиньяка из айвы, очень белый и очень хороший сахар и два или три рода вин; угощение продолжалось допоздна, и все время они взаимно расточали любезности по поводу дружбы, которую они установили между обеими империями.
Было условлено, что сразу же будут посланы люди от обеих сторон в Албазин, чтобы обнародовать там договор и привести в исполнение касающуюся его статью, а именно, что крепость должна быть разрушена, а жители ее со всем их имуществом переселены на земли великих московских князей. То же самое должно быть сделано по отношению к селению, построенному к востоку от Аргуни, и чтоб там были разрушены дома, а население переведено на другой берег реки.
Московский посол по нашей просьбе освободил двух татар-солонов, которые уже давно находились в крепости Нерчинск. Он просил наших послов задержаться на несколько дней в лагере, для того чтобы они могли увидеться, побеседовать, воспользовавшись плодами только что заключенной дружбы. Наши послы согласились остаться только на один день, после чего мы уехали.
Московские послы проводили наших послов до окраины города, а оттуда велели людям сопровождать их с факелами до берега реки, где нас ждали суда. Когда мы переправлялись, нам пришлось долго ждать на противоположном берегу, пока не подтянулись люди и часть наших коней. Это отняло много времени и стоило немало труда, так как была ночь, а кони переправлялись вплавь.
Таким образом мы добрались до своего лагеря, находившегося в двух лье выше Нерчинска, лишь после полуночи, чрезвычайно усталые и измученные. В особенности устал я, поскольку я ничего не ел весь день, а последние восемь или десять дней не имел возможности выспаться и ел только в спешке или как бы украдкой, так как мы день и ночь были заняты поездками туда и сюда, переводами документов, составлявшихся той и другой стороной, или ведением переговоров с послами той и другой стороны.
Но надо признаться, что бог покровительствовал нам в этом случае, так как только лишь после того, как мы включились в эти большие и малоподходящие нашему призванию дела, очень умело провели их и так удачно возобновили два или три раза почти окончательно прерванные переговоры, что они счастливо закончились заключением мирного договора, так что не было человека, начиная от послов и кончая солдатом, кто не сказал бы, что успехом дело было обязано нам и что без нас этот мир не был бы заключен.
В самом деле, обе стороны были настолько преисполнены недоверия, их дух, нравы и обычаи были настолько различны, что они с трудом могли бы договориться, если бы силой упреков и просьб мы не понудили бы их перестать упрямиться и отказываться идти на уступки. Главный московский посол обещал нам довести до сведения великих князей, его повелителей, об оказанных нами им добрых услугах, внушив тем самым нам надежду, что за это они окажут покровительство и благоволение нашему ордену в своей империи.
С другой стороны, главы нашего посольства также справедливо оценили нашу роль. Послав двух своих офицеров к императору для того, чтобы дать ему отчет о том, [761] как протекали переговоры, они приказали им сказать его величеству, что без нас такое важное дело не было бы закончено и что они обязаны успехом нам, одновременно восхищаясь умением императора выбрать людей из своего окружения и тем, что он велел им верить и полностью полагаться на них.
Погода была непостоянной, было то облачно, то ясно. Прошел небольшой дождь.