-Мы не можем выделить основной катализатор молекулярных изменений, кроме обязательной смерти мозга, но можем говорить уверенно – зомби Дыры, с человеком не имеют ничего общего, кроме внешней похожести. Но в плане поведения, они действительно напоминают ваших «зомби». Только ими движет не желание поесть, а стремление убивать всё что движется. Свои жертвы они поедают крайне редко. – Вадим помолчал, с любопытством глядя в широко открытые глаза девушки. Похоже для неё всё это стало неким откровением. – Не так давно нам удалось выяснить, какие условия необходимы для превращения. Тело должно быть помещено в почву. Спустя 10-16 часов после захоронения, органический объект, полностью перерождается и встаёт в виде живого мертвеца.
-Поразительно! Значит в земле Дыры, содержится какой-то вирус?
-Да, его запустила корпорация Амбрелла. – Нисколько не изменившись в лице, заявил Вадим. – Теперь мы ждём Милу Йовович, что бы она помогла нам найти решение проблемы.
-Что? Кого? Вы делаете официальное заявление? Вам удалось найти виновника катастрофы на той стороне Дыры? Есть ли анлогичная корпорация в нашем мире? Мила Йовович, представитель руководства ЦИДОНа? – Затараторила девушка, несколько шокированно и взгляд её даже практически засветился – ни дать ни взять голодный вампир. Мозг девушки заработал в драйв-режиме, но быстро заклинил и взгляд пошёл юзом. Оператор не отреагировал серьёзно записывая всё это. Только осветитель сдавленно захрюкал, пытаясь справиться со смехом. Ну, правильно, он постарше, в юности наверняка смотрел такие видеофильмы. – Артём ты что смеёшься?
-Обитель зла. – Последний раз хрюкнув ответил осветитель. – Кино такое было.
-Это шутка, юная леди. – Наконец, скинув серьёзность, улыбнулся Вадим.
-Шутка? – Репортёр злобно прищурилась, но ожидаемых грубостей в своей адрес, Вадим не услышал. Она даже не скомандовала уезжать. С тяжким сердцем пришлось отвечать на новые вопросы. – Прекратите! Мы занятые люди, нам нужно отснять материал и только.
-Ладно, ладно, я всё понял. Спрашивайте.
-Про зомби не шутили? – Вадим отрицательно мотнул головой, уже без улыбки. – Отлично, хоть это вырезать на монтаже не нужно…, вам удалось найти то, что порождает зомби, в земле Дыры?
-Увы, нет. – Вадим не лгал. Они действительно никак не продвинулись. Почва той стороны ни чем не отличалась от обычной. Разве что более высоким содержанием окисленных металлов. Но превышение исчислялось в сотых долях, в рамках нормы.
-Что-нибудь удалось узнать о прошлом мира Дыры?
-Мы работаем над этим. – Учебник, обнаруженный бродягами, имел на себе столько грифов, что Вадиму казалось, будто их понаставили в приступе истерики. Соврал он убедительно – старая школа. Врать на камеру с честными глазами, искуство без которого в аппарате администрации любого города, делать просто нечего. – Пока удалось выяснить, что мир Дыры обладал не только более высоким уровнем технологии, но, а может быть и поэтому, совершал исследования и открытия в неизвестных нам областях физики, металлургии и практически во всех областях известной нам науки. Мы так же думаем, что учёные Дыры, когда-то открыли совершенно новые виды познания мира, не имеющие ничего общего с нашим пониманием научного познания вселенной. Но пока мы не смогли подтвердить своих предположений. Образцы техники изучаются. Многое известно у нас, кое-что уже запущено в производство и успешно используется. Вот, например, ваши «святлячки».
-Чтооо??? – Бедняга чуть микрофон не выронила. Осветитель перестал смотреть на микроэкран своей коробочки и изумлённо воззрился на Вадима.
-Как вы думаете кто изобрёл блок питания для ваших нанороботов?
-Антуан Шеллен. Все знают, что он работал над ними почти десять лет…
-Господин Шеллен, покинул Дыру полгода назад. В своей работе он столкнулся с нерешаемой проблемой – портативный источник питания, достаточно мощный и маленький, что бы установить его на своих роботов. С санкции ООН, он получил новые данные здесь и занялся доработкой своего изобретения, используя в своей работе образцы технологии той стороны.
-Невероятно! – В один голос сказали и корреспондент и осветитель. Спустя полминуты девушка задала очередной вопрос. – Господин Шеллен, входил в Дыру?
-Что вы, нет конечно, он работал на этой стороне. Работал с реликтами и информацией.
-Нам стало известно, что поток реликтов иссякает. В окрестностях Дыры почти всё обследовано. Не станет ли это проблемой в изучени Дыры, по трём, действующим сегодня, программам?
-Бросьте. Мы по-прежнему получаем массу образцов. Особенно много реликтов приносят меченные. Благодаря им нам удалось значительно продвинуться в изучении той стороны.
-Секундочку, Вадим. – Девушка повернулась к камере и начала подробно рассказывать кто такие меченные, когда их начали отправлять в Дыру и так далее. Пока она говорила, Вадим вежливо улыбался и молчал. А в голове у него проносились мысли о том, как всё-таки легко обмануть общественность. В действительности от меченных почти не было толку. Большую часть реликтов приносили бродяги, причём в основном пережившие первый выход и сумевшие заработать на подвижную броню. Отсев, который им устраивала та сторона, оставлял в живых только самых удачливых или самых подготовленных к её условиям. Поразительно мало выживало из числа бывших военных. Почему-то, лучшие из бродяг, те, что смогли выжить, обзавестись деньгами и успешно потратить их, пришли из числа тех, кого обычно зовут «обыватель». Но инструкции Центра оставались предельно ясны – всячески рекламировать успехи меченных. Вешать на них девять десятых всех сделанных открытий. По мнению Центра, это помогало общественности смириться с отправкой пожизненных арестантов в Дыру, где почти все они гибли. Вадим не думал, что такой подход верен, но не мог не согласиться, что программу меченных сворачивать нельзя. Сколько стоит доставка меченного сюда и «стандарт»? Копейки, если подумать. А во сколько обходится казне содержание пожизненного в течении, допустим, сорока лет? Громадные деньги. Лучше высвободить их на что-то полезное. На детские учреждения, на научные проекты и так далее. И Вадим считал, что следует их пустить и ещё в один проект. Он предлагал Центру, причём уже трижды, различные варианты своего рода «отстойника», где меченые могли бы хоть немного отойти от терапии нейронных шокеров и процедур. Ведь в том обмороженном виде, в каком они попадали на ту сторону, большая их часть была обречена на гибель, уже в первые несколько дней. Естественно и про это обстоятельство никто шибко не распространялся. В Центре считали, что одного «ведомого» на группу вполне достаточно, что бы обеспечить меченным некоторый шанс на выживание. «Ведомым» становился такой же пожизненный, только не успевший отсидеть слишком много, ещё способный самостоятельно соображать. К сожалению, если такой заключённый погибал или бросал товарищей по несчастью на произвол судьбы, очень быстро они покидали списки живых. В последней группе отправленной на ту сторону «ведомый» и вовсе не успел пересечь грань между мирами – его пришибли турели. Обратно спасибо майору – что б ему до пенсии в одних и тех же погонах ходить!
Центр, вообще, о многом умалчивал. Всё, что касалось Дыры, как феномена, и мира лежащего за ней, проходило жесточайшую цензуру, большую часть информации хоронили в офисах и лабораториях Цина. К примеру, мало кто был в курсе к каким последствиям приводили частые переходы через Дыру. А ведь они были, последствия эти. И весьма печальные. Кроме того, не факт, что Центру известно обо всех возможных проблемах связанных с переходом через Дыру. Год назад стало известно о том, что после 3-5 переходов, человек становился бесплоден. И узнали об этом случайно…, и Вадим до сих пор не определился, благо это или жесточайшая плата, за возможность заглянуть за пределы родного мира. Если влияние Дыры на людей обладает другими побочными эффектами, бесплодие, пожалуй, можно рассматривать как подарок, а не проклятье…
-Вадим, не могли бы вы назвать самые выдающиеся открытия, какие были сделаны благодаря работе меченных на той стороне?
-Да, конечно.
Интервью длилось ещё минут пятнадцать. Роботы осветителя на десятой минуте загнулись от недостатка питания и дописывать репортаж пришлось при естественно освещении. Потом, довольные журналисты собрались и уехали, а Вадим отправился на второй этаж главного здания городка. За это время ни меченных, ни бродяг не появилось. Впрочем, их привозили не так уж и часто и в основном, предупреждали заранее. Например, через неделю начнут привозить три сотни меченных, десятью партиями, из Бразилии.
Почти всё левое крыло второго этажа здания, отводилось под лаборатории, в которых, когда-то, в числе прочих, работал и Антуан Шеллен. Попасть в неё можно только через дверь с сенсорным замком. Юмор в том, что сенсоры не срабатывали, пока сканер не засветит сетчатку. Делалось всё без спец эффектов в виде синих, там разноцветных лучей и полностью автоматически.
Когда дверь открылась, Вадим очутился в длинном коридоре. Справа глухая стена, слева пластиковые кабинетные двери. Ему нужна была третья.
-Вадим, какими судьбами? – Спросил мужчина в белом халате, оторвавшись от экрана компьютера. Там что-то активно мелькало, какие-то картинки, сравнительные графики.
-Как там дело с учебником, что Бурый припёр?
-Ты в смысле по сравнительной части или по структуре?
-Какой мля структуре? – Рыкнул Вадим, усаживаясь на второе кресло перед столом в два метра длиной, уставленном различным оборудованием, да с тремя экранами посредине. – Там же просто бумага, ничего особенного. Ты по сравнительной истории что-нибудь нашёл?
-Ну ты же в курсе. – Человек уселся обратно. Что-то набрал на клавиатуре. – Отличия есть, но не слишком значительные. Нам бы ещё пару образцов, несколько независимых изданий.
-Нафига?
-Мы нашли по тексту некоторые странные особенности, похоже, этот учебник не был первоначальным, его подчищали. Как в наших, знаешь про Чеченскую войну? Вот и здесь похоже понамешали правды с ложью. Нужны ещё образцы. И желательно полный их школьный курс, плюс какие-нибудь энциклопедии, ещё бы неплохо университетскую литературу…
-Хех, мечтай дальше. – Буркнул Вадим. – Этого добра в городах навалом, а в города мы зайти сами пока не можем. Меченых и бродяг положить там нужно до чёртовой матери, что б можно было выслать пробную спец группу. Пока там осиное гнездо, тупо всех положим и ничего не найдём.
-Это да…, кстати, Вадим, когда уже оборудование новое придёт? На таком старье работать задрало. – Учёный двумя пальцами приподнял клавиатуру и отпустил, она с треском шлёпнулась о стол. – Хоть клав галографических парочку.
-Цин жлобится, сам знаешь. – Помолчал и добавил. – Может в следующем месяце.
-Ты месяц назад так же говорил.
-Работай блин… - Проворчал Вадим, покидая комнату.
В коридоре остановился – курить захотелось. Пока наполнял пространство коридорное белесым дымом, размышлял о словах учёного. Новое оборудование сюда могут вообще не привезти. На днях Центр принял решение по вопросу, который висел в воздухе уже год – расширять научный комплекс в городке или нет. Принятое решение по сути, выглядело так – отложить вопрос на неопределённый срок. Вот такая хрень, ещё чёрт знает сколько времени придётся считай половину барахла из Дыры, отправлять на исследование в Кемерово, в филиал Центра. Там у них из зданий не имеющих научно-исследовательской направленности, только будка КПП и туалет. А такой комплекс нужен бы здесь, поближе к Дыре. И чего они боятся? Почему не чешутся с вопросом? Намного удобнее было бы работать, если б идентификацию и изучение всех реликтов можно было бы проводить непосредственно здесь, в городке на этой стороне. Бюрократы чёртовы и паникёры к тому же…
Он собирался зайти ещё в несколько лабораторий, но передумал. Вместо этого спустился вниз и пошёл по городку, курсом к небольшому, покосившемуся зданию в один этаж, да пять комнат. Там обычно они бродяг с допуском держали, если те приходили не вовремя, как в случае с репортёрами. А ещё там постоянно обитал прапорщик Жиглов. Внутри он как раз и оказался. В полном одиночестве кушал чего-то за таким же кривым, как и вся эта избушка, столом.
-О, Вадим. Заходи, гостем будешь.
-Привет. – Вадим присел на табуретку, собранную из остатков стройматериалов. Помнится строили избушку солдаты, под руководством прапорщика Жиглова, в то время сильно дружившего с неизвестно как у него оказавшимся ящиком водки. Когда ящик кончился, тем временно освободив прапорщика от служения делу Бахуса, он узрел построенное и впал в депрессию. Бороться с депрессией ему помогал второй такой же ящик. Вместе они и соорудили мебель из остатков неиспользованного материала. Вобщем, сидеть на такой табуретке, смог бы далеко не каждый йог.
-Чего зашёл-то? – Прапорщик подцепил вилкой кильку из банки и с удовольствием сжевал её.
-Бродягу потолковей надо. Какие ещё не в выходе?
-Из толковых, с допуском? – Вадим кивнул. Прапорщик задумчиво поскрёб лоб ногтям. Потом ответил. – Кила скоро двинет. Она вчера была, хотела выдвинуться, да карту допуска где-то посеяла. А без пехотки идти не захотела, сам знаешь, они в пехотку раз оденутся потом без неё вообще никак не хочют выходить. Ну она сегодня-завтра явится. Ещё Банан, но его хрен знает когда увидим. Бурый только с выхода, реликт припёр. Он забухает на месяц минимум, его долго можно не ждать. Ну и всё вроде…, так сразу я всех не вспомню.
-Кила говоришь? – Вадим пожевал губами. С Килой говорить – пытка. Она по русски знает только «здравствуй» и «пошёл на …». А на немецком, в городке, только пара учёных со второго этажа говорит. Лучше, наверное, подождать…, хотя. Пофиг. Кила баба пробивная. Если её правильно озадачить, должна справиться. – Как явится, без контакта со мной не пропускай. Я парней на постах предупрежу. Есть для неё серьёзная работёнка.
-Понял командир, застопорю, как явится.
Вадим кивнул и вышел из домика – дел на сегодня ещё хватало. Сначала надо бы анализатор починить. И майора всё-таки отыскать и навешать ему люлей согласно устава и субординации.
Меченые, нейронный эффект.
Из абсолютной темноты, царившей в этом непонятном месте, вынурнуло окровавленное лицо. Перекошенное, жуткое и очень юное лицо. Пареньку всего тринадцать лет – Кон точно знал его возраст, ему уже доводилось видеть это лицо раньше. За этим появились другие лица. Они кружились в безумном хороводе, всюду разбрызгивая кровь, хлещущую из порезов и обрубков шей. Они выли, кричали, плакали...
-Вы сдохли! Я сам убил вас! Вас нет! – Закричал Кон. Только они не ушли, лишь перестали метаться по этому тёмному месту и подплыли поближе к нему. Перекошенные предсмертной агонией лица, замерли совсем рядом. Одно тихо-тихо прохрипело.
-Зачем?
-Я думал она мертва, я думал вы убили её.
-Но она осталась жива, а мы нет…, за что ты так с нами?
-Вы изнасиловали её, вы поганые выродки! Вы заслужили свою смерть!
-Это сделал я, никто больше не успел. – Прохрипело усатое лицо слева. – Но ведь она осталась жива, почему ты лишил возможности жить меня? Ведь она жива и ты живёшь, а я нет. Зачем?
-Уйдите! Я поступил правильно! Пошли прочь выродки!!!
И они ушли. Просто исчезли, а Кон открыл глаза. Над ним тихо шурша листьями, качались ветви деревьев. Он смотрел вверх, не шевелился. В голове пусто. Лицо как маска, мертвый камень…, Кон почему-то не мог вспомнить как она выглядит, та, за которую он отомстил. Их помнил, а её забыл. Почему? На суде прокурор задал ему вопрос, спросил, сожалеет ли он о том, что сделал. Кон ответил честно и до сих пор помнил лица. Даже лицо судебного пристава, весь процесс стоявшего у его клетки, подобно истукану - их перекосило отвращением. Да. И страхом. Если хоть кто-то и сочувствовал ему, ответ на тот вопрос, убил в них даже призрак сочувствия. Он не сожалел о своём поступке. Разумом понимал – поступил неправильно, поступил плохо. Но в душе звучал совсем другой ответ. Не было сожаления, не было раскаяния. Он поступил верно, единственно правильно. Они покусились на его женщину, они посмели ворваться в его дом и он поступил правильно покончив с ними. Ему не о чем сожалеть…, но почему он не помнит её лица? А ведь, он не может вспомнить, не только это. Забыто многое. Дом, друзья, работа, всё видится какими-то вспышками, размытыми пятнами старой палитры. Словно вся та жизнь лишь бредовый сон.
Кон смотрел вверх на листву. Мысли постепенно уходили прочь, разум настроился на команду надзирателя. Тихо, двери камер не открываются, да он вроде бы и не в камере вовсе...
Разум постепенно вспоминал куда попал его хозяин, но выработанный годами рефлекс не сдавался. Кон ждал приказа встать. Пока нет приказа, он должен лежать без движения, иначе попадёт на процедуру. Если надзиратель не соизволит провести подъём, этим займутся роботы. Обычно они приступали через десять минут после неявки тюремного охранника. Значит скоро. Нужно ждать и быть готовым быстро выполнить приказ компьютера. С ним опоздание больше чем на две секунды вызовет нейронный разряд, пропущенный по решёткам, влитым во все стены камеры. Если разряд свалит его с ног, последует ещё два, после чего передышка. Если не встанет во время передышки, последует ещё два разряда, меньшей силы. Если опять не встанет, робот сообщит надзирателям о необходимости процедуры.
Он ждал. Мёртвого голоса системы слышно не было. Надзиратели молчали. Он ждал уже слишком долго, но не мог этого осознать. Разум избавился от всех мыслей, стал пустым. Иногда, разум, объятый яркими мысленными образами, погружённый в эмоциональную бурю, порождал повышенную электрическую активность синапсов мозга. Сенсоры систем умели фиксировать такие всплески. Не всегда, конечно, но если фиксировали, новый разряд не заставлял себя ждать. Кона научили не думать слишком активно. Всех их научили…, разум отметил какое-то шуршание. Слева. Кон не повернул головы – зачем? Там нет ничего. Сигнала на подъём не было, значит вставать нельзя. Сдавленный хрип. Звук рвущейся ткани. Мокрой, рвущейся ткани. Сигнала всё нет. Робот молчит. И нейронного разряда тоже нет. Слева кто-то жадно сглотнул и там всё стихло. Где-то внизу, у самых ног мелькнула тень и сразу новые звуки, теперь справа. Почти такие же.
Выстрел. Ещё один. Матерная ругань Сухого. Сейчас его ударит разрядом – он встал без разрешения. Кон продолжал смотреть вверх.
-Встать суки!!! – Кон не реагировал. Другой арестант не может давать таких команд. Скорее всего его бьёт разрядом и он несёт всё что лежит на поверхности сознания. Он уже слышал такое. Соседа по камере долго било нейронными разрядами, что-то разладилось в автоматических системах и разряды сыпались на него непрерывно, а он кричал. Много чего кричал. Потом затих, но треск разрядов продолжал доноситься из его камеры. Потом его обгоревший, скрюченный труп, вынесли наружу надзиратели… - Подъём падлы!!! – Выстрел, ещё один. Кто-то рычит. Тот парень тоже иногда рычал, до того как затих окончательно. Ругался, выл, рычал…
Большая тень промелькнула над Коном. Он моргнул, но продолжал смотреть вверх. Галлюцинации вернулись? Первый год заключения их было много - побочный эффект процедур. Потом пропали. Странно, что они снова появились.
Разум Кона по-прежнему ни на что не реагировал, мысли всплывали вспышками и тут же пропадали. Но что-то глубоко, где-то в самых дальних закоулках сознания зашевелилось. Сначала перед его взором пронеслись просто картинки, без мыслей, без слов. Вспышки. Он не в камере. Их увезли в другое место. Появилось чувство тревоги. Сухой продолжал материться, требовать что бы они встали. Его голос слабел, в нём появились нотки отчаяния. Стрельба стихла.
В какой-то момент, Кон сделал невозможное – он повернул голову не дождавшись команды. И его тут же прошибло холодным потом. Нет, не оттого, что он увидел. Разорванное тело другого арестанта, вывернутые наружу кишки и его перекошенная физиономия никак не затронули сознание Кона. Он просто зафиксировал, что перед ним труп с разорванным животом. Всё. На большее он уже не был способен. Страх, захвативший его сейчас, имел совсем другую природу. Он ждал разряд, за своё вопиющее нарушение. Чувство тревоги нарастало. За трупом, он увидел Нечто. Большое, мохнатое тело чёрно-белого цвета. Совсем как домашняя кошка, обычная, какие есть почти в каждом доме, беспородный пушистый зверёк. И глаза такие же – ярко-зелёные, зрачки-щелки. Короткие уши плотно прижаты к слегка вытянутому черепу, а в пасти автомат. Под брюхом существа, отчаянно дёргаясь всем телом лежал Сухой. Такой маленький…, или Нечто такое большое? На бело-чёрной шерсти видна кровь и несколько дырок. Круглые, с рваными краями, следы пулевых ранений – в зверя стреляли. Сухой изо всех сил давил на автомат, двумя руками, а существо тихо шипело, не разжимая пасти. Оно крепко стиснуло оружие своими клыкастыми челюстями и медленно наклонялось вперёл. Руки Сухого дрожали и прогибались под давлением зверя. Ещё немного и…, Сухой тоже это понимал. Он практически выл, белый от ужаса близости смерти.
Кон отвернулся. В голове происходило что-то новое, незнакомое. Кажется, никаких разрядов не будет. Понимание - вот что пришло к нему в эти краткие мгновения. Он понял и осознал до конца – рядом нет ни надзирателей, ни роботов, нет разрядов, не будет больше процедур. Есть только существо, так похожее на обычную домашнюю кошку и Сухой, который вот-вот превратится в такое же месиво разорванной плоти, что лежит сейчас рядом с ним.
Руки слушались плохо, но он всё же сумел расстегнуть замок спального мешка и сесть. Автомат, где он? Взгляд медленно плыл по окружающей земле. Он не мог заставить себя действовать быстрее. Пытался, но не мог. Слабая, почти незаметная попытка, легко разбилась о годы процедур.
Оружие лежало в метре от него. Кон потянулся к автомату, взял его в руки. Заряжен или нет? Вспомнить не получалось. Кон направил оружие в голову существа. Не особо целясь вжал спуск. Оружие подпрыгнуло, затрещало, выплёвывая чёрный дым и смертоносный металл. Голова существа мгновенно превратилась в решето. Один глаз исчез, на его месте появилась красно-чёрная дырка. Только оно, почему-то, не умерло. Зверь рывком вырвал оружие из рук Сухого и отбросил его в сторону. Один пылающий глаз обратился к Кону, продолжавшему жать спуск. К сожалению, патроны кончились. Боёк бил в холостую, но Кон не сознавал этого. Он целился и стрелял. Разум пока не смог осознать происходящее в полной мере. Факт, что после нажатия на спуск, пули не вылетают, дошёл до сознания слишком поздно. Существо шагнуло вперёд, бросив свою жертву.
Кон продолжал «стрелять», даже когда кошка остановилась перед ним. Изувеченная морда приблизилась к лицу, пушистые усы дёрнулись, Нечто оскалило длинные клыки. Каким-то образом, Кон понял, что оно сыто и больше никого не убило бы – только Сухого. С ним кошка хотела поиграть, прежде чем прикончить. Кошка охотник, а они её добыча. Она насытилась внутренностями двоих, ей хотелось немного поиграть со своей третьей жертвой. Убив вора, кошка не тронула бы ни его, ни остальных людей. Но он напал и теперь участь Сухого, станет его судьбой.
Меченый перестал жать на спуск – до сознания, наконец-то, дошло, что рожок пуст. Руки опустились, автомат упал ему на колени. Кон просто смотрел на существо и ждал. Ни страха, ни мыслей – его разум выдал всё, на что сейчас был способен. Больше ни грана эмоций или разумных действий, из себя выжать он уже не смог бы. Просто не смог бы захотеть это сделать.
Кона от смерти отделяли секунды, если не мгновения. Как-то он понял, что с ним кошка играть не будет – он серьзно ранил её и игривое настроение зверя сменилось бешенством. Его она убьёт сразу.
Что-то пролетело перед глазами, упало на шею существа и с влажным треском прошло сквозь шею. Голова кошки упала рядом с автоматом. Секунду обезглавленное существо стояло на лапах. Кон смотрел на красный обрубок шеи и ему в лицо бил тугой фонтан крови. А потом оно покачнулось и упало. Тонкие мускулистые лапы всё ещё дергались, но зверь умер, просто судороги.
-Суууки! – Рыкнул кто-то и Кон направил взгляд на источник звука: Сухой стоял там, с окровавленным тесаком в руках. Злой, окровавленный, кажется, раненный. – Обмороженные сука черти! Встааааать!!!
Никто не отреагировал. Только Кон. Кое-как, с большим трудом он поднялся. Дело в том, что с разумом случилось что-то непонятное. Он будто бы стал сразу двумя разными людьми. Один пытался действовать, подняться на ноги, второй упорно ждал команды надзирателей и смиренно принимал неминуемую угрозу попасть на процедуру.
А Сухой не стал долго ждать. Поливая спутников матом, он начал поднимать их пинками и ударами приклада. Экзекуции избежали только Кон и те двое, что уже покинули мир живых. Пока Сухой поднимал, а точнее избивал выживших, Кон смотрел на трупы. Он ничего не чувствовал. Будто перед ним обыкновенная земля, укрытая тровой, ветками…, двойственное чувство возникло, почему-то, ему всё это казалось странным и в тоже время нормальным.
-Очухались черти конченные? – Зарычал Сухой, когда все четверо выживших оказались вытряхнуты из своих спальников. Он пинками построил их в неровную линию, началом которой стал Кон и теперь испепелял бедолаг бешенным взглядом. Кон знал что он видит – четыре каменных лица, четыре пары пустых глаз. Часа через два они оживут, станут вести себя более осмысленно, но сейчас, в часы пробуждения, ни один из них ни на что не способен. Как есть овощь.
Сухой смотрел на них несколько минут, а потом его гнев начал ослабевать. Лицо разгладилось, пылающий бешенством взгляд обрёл более спокойное выражение. Ни один из меченных не отреагировал ни на его ругань ни на его взгляд – они просто физически не могли этого сделать. И Сухой сие прекрасно понимал. Наконец, вор устало махнул рукой и сел наземь. Автомат он бросил, что-то достал из своей сумки. Что он делал дальше, Кон не видел. В голове билась какая-то мысль. Очень важная, но он никак не мог её уловить. Она мелькала на самом краю сознания и стоило ухватиться за неё как тут же она исчезала. Кон закрыл глаза. Не помогло. Снова открыл. Сухой зашипел от боли, но он не отреагировал, смотрел на тело существа. Уже не дёргается и так удивительно похоже на кошку…, у него когда-то была кошка. Дома. Там, где он жил очень давно. Тоже бело-чёрная, только маленькая. Сущий карлик рядом с этим монстром. У неё тоже был пушистый длинный хвост. Кажется, её звали Мурзик. Или его. Кем был Мурзик? Какая странная мысль. Глупая, ненужная, неправильная. Он не должен думать, это опасно для здоровья.
Тут же пришла новая мысль. Ему нужна процедура. Он начинает вспоминать ненужные, опасные вещи. Если бы он был в тюрьме, сейчас сам попросил бы надзирателя сопроводить его на процедуру. Он вздрогнул от собственой мысли, будто бы от порыва холодного зимнего ветра…
-Опа! Слышь, ты. – Кон поднял взгляд. Сухой сидел сбросив куртку и рубашку с одного плеча. В руке медицинский спрей. Вроде бы он служил для обеззараживания. – Да, ты. Иди сюда.
Кон повиновался и подошёл к вору. А у того брови взлетели вверх и тут же лицо треснуло хищной улыбкой. Сухой вытащил из своей сумки серую коробку и положил её наземь.
-Садись брателло. Спас ты меня. Теперь помоги с раной. – Кон сел, открыл коробку, а Сухой посмотрел поверх его головы и натурально зарычал. – Сучьё позорное, вы мне падлы, за херь эту ответите! Вы чушаны на резинках теперь, я вам козлам пархатым жить хер позволю пока не расплатитесь. Лично со мной суки, пока не расплатитесь!
Кон взял в руки блестевший металлом стержень. Поднял к глазам и так замер – он не мог вспомнить, что делать дальше.
-Что завис? – Сухой посмотрел ему в лицо, потом на стержень. Протянул руку и нажал на выпуклую часть у основания. Верхушка распалась на два десятка тонких изломанных лапок. – Вспомнил? – Кон медленно кивнул. – Действуй. Вы сучьё, оружие взяли, реще сука!
Но ни один из них не шелохнулся. Все трое продолжали смотреть прямо. Они просто фиксировали происходящее и ждали команд надзирателей или робота. Они привыкли повиноваться им, привыкли к их голосам. Голос Сухого для них ничего не значил. Просто звук, на который не нужно и нельзя реагировать. И вор перестал на них орать. Презрительно плюнул и продолжил брызгать спреем на открытые участки раны. Плечо прокушено и разорвано. Края раны довольно широкие – похоже, зверь укусил и сильно рванул, не разжимая челюстей.
Кон аккуратно вёл стержень по обработанным спреем участкам раны. Лапки ожили и замелькали с такой скоростью, что навершие стержня превратилось в один сияющий всполох. Вскоре от раны остался только неровный, ярко-красный порез. Будто два куска мяса, сильно прижали друг к другу. Полевая аптечка армии. Вроде бы, ему доводилось пользоваться такой. А может он видел, как ею пользовался кто-то другой. Обработав рану, Кон вдруг взял и сказал:
-Я видел, как мой товарищ пользовался таким прибором…
-В армии служил? – Сухой уже застёгивал замок куртки, но осторожно. Полевой комплект не ускорял заживление, он только блокировал рану, давая организму возможность справиться самому, но только с самой раной. Микробов не осталось, швы не разойдутся. Органический клей, скреплявший шов не опасен и со временем будет поглощён кровью в виде составных соединений.
-Сергея убило и, - говорил Кон, не сумев быстро переключиться со своей мысли на вопрос Сухого, - капитан Железная Голова, мой друг, он пытался спасти его…
Кон не договорил. Сухой выпучил глаза, поперхнулся и начал смеяться.
-Я не служил. – Медленно выговаривая слова, ответил Кон. Отреагировать на смех, почти истерический, он не смог. В голове снова стало пусто. Арестант ждал приказов.