– Национальный менталитет. То есть русских!
– А татарам можно доверять оружие?
– Нет, и татарам нельзя!
– А мордве с удмуртами?
– Нет, нельзя, ведь это все «наши» люди.
– А «наши» – это какие?
– Наши – это бывшие советские, – поправляются прогибиционисты. И правильно делают, что поправляются: у них нет другого выхода, кроме как соскочить с генетической неполноценности русских на их социальный сдвиг по фазе. Во‑первых, потому что в России далеко не все русские, а во‑вторых, потому что при царе русские люди право на оружие совершенно спокойно имели и никакой генетической неполноценности при этом не демонстрировали.
– И вы, уважаемый автор, тоже совок! Наш с вами менталитет испорчен семьюдесятью годами несвободы. Мы – непроходимые агрессивные совки. И тут без разницы – татарин ты или хохол в смеси с молдаванином. Совок по всем прокатился. И если порченым постсоветским людям дать оружие, они тут же перестреляют друг друга! Вы посмотрите, какие кругом все злые и агрессивные!..
Молчи, совок. Устал я слушать… Ты видишь, я трясу у тебя под носом бумажками? Это билеты на самолет. И на поезд. Я улетаю от тебя, совок. И уезжаю, совок. В те края, где нас, совков, тоже много. Но где мы, совки, уже много лет имеем право на ношение оружия и почему‑то до сих пор не перестреляли друг друга…
Часть 3
А там на четверть бывший наш народ…
Любой закон, предписывающий или запрещающий что‑либо, это ограничение свободы человека. Вчера государство решило, что езда на мотоцикле без шлема слишком опасна, и ношение шлемов было сделано обязательным для всех. Сегодня государство решило, что оружие на руках у населения слишком опасно. Завтра оно решит, что вам не стоит питаться этим‑то, жить там‑то, ездить туда‑то, читать определенные книги и вести определенный образ жизни. Ограничивающих законов становится все больше, а разрешающих все меньше. Очень медленно, но неотвратимо мир становится таким, как его описывал Оруэлл.
Запись на одном из интернет‑форумов
Ересь жидовствующих
Израиль с точки зрения понимания «оружейной проблемы» – чертовски интересная страна. Государство‑феномен, в котором самым парадоксальным образом сочетается несочетаемое. Но для того чтобы разглядеть эту несочетаемость, нужно зайти издалека. Сделаем? Не бойтесь, скучно не будет. Будет интересно, а значит, мы совместим приятное с полезным…
Всем известно, что Израиль образовался после Второй мировой войны. Основывали его большие патриоты еврейской государственности. Я бы даже сказал фанатики, ибо проект был воистину фантазийным – возродить на старом месте государство, не существовавшее уже две тысячи лет! А все фанатики отличаются упертостью, зауженностью мышления, инфантилизмом и максимализмом. В результате многое при строительстве Израиля делалось не по уму, а из высших соображений, то есть ради голой идеи.
Молодые нации страдают юношескими болезнями самостоятельности, им ужасно хочется быть «как взрослые» – иметь свой флаг, свою валюту, свой язык и прочие атрибуты и причиндалы «самостийности и незалежности». Сейчас этот прыщавый путь взросления проходит Украина, с помощью языковедов изобретая и слегка подновляя «ридну мову». Столетием раньше тот же путь прошли чехи, которые после крушения Австро‑Венгерской империи отказались от немецкого языка, с помощью лингвистов достали из затхлого чулана практически забытый к тому времени чешский и, старательно стряхнув с него пыль времен, начали искусственно обновлять, придумывая новые слова взамен иностранных заимствований. Подобный путь языковой реанимации пытались пройти после получения независимости ирландцы (к счастью, безуспешно). Ну а полвека назад аналогичный вопрос встал и перед Израилем – на каком языке говорить? Поскольку своего государства у евреев не было уже две тыщи лет, а сами они оказались рассеянными по всему свету, то и языка единого не имели. Самым «многочисленным» еврейским языком оказался идиш – диалект немецкого, на котором говорили европейские евреи.
Можно было взять его. Можно было принять за основу английский, что было бы даже лучше: гораздо удобнее в смысле контактов с миром. Но тупо‑патриотический напор оголтелых сионистов заставил их возродить древнееврейский язык – иврит, на котором евреи не говорили даже во времена Христа; к тому времени иврит давно был вытеснен из разговорного обихода арамейским языком и стал для евреев примерно тем же, чем для нас ныне является церковнославянский, а для средневековой Европы была латынь. Более того, этот самый иврит не являлся для древних евреев родным языком! Иврит – язык ханаанов, то есть финикийцев, который прилип к евреям на рубеже III–II тысячелетий до нашей эры, а потом постепенно «отлип», сменившись более современными моделями. Но именно иврит сионисты назвали «родным». И решили искусственно возрождать.
Это был, конечно, грандиозный шаг назад... В ивритском алфавите 22 «инопланетные» буквы, более похожие на насекомых, причем, все – согласные... Архаичное чтение «задом наперед» – справа налево... Нет скорописи, израильтяне пишут «печатными» буквами, отделяя одну букву от другой пробелом; у нас так пишут дошкольники… Поскольку подавляющее большинство людей – правши, израильтяне сами не видят, что пишут, так как при письме справа налево рука закрывает написанное. И если бы люди до сих пор писали чернилами и пером, пишущий израильтянин рисковал бы размазывать написанное правым мизинцем... Плюс общая примитивность языка (все части речи, кроме местоимений, производятся от глаголов третьего лица единственного числа). Александр Мень так характеризовал иврит: «Отвлеченные идеи с трудом передаются на древнееврейском языке, ему свойственны лапидарность и конкретная образность».
Но главное – его искусственность! Поскольку язык почил в бозе тысячи лет тому назад, в нем не было множества современных и даже не очень современных слов. Откуда древним евреям было знать, что такое автомобиль, кондиционер, галстук, порох, бумага, компас, орбита, короткоствольный огнестрел?.. Пришлось создавать особую Академию иврита, которая содержится за государственный счет и до сих пор изобретает на основе древнего иврита новые слова. Некоторые из них приживаются, как, например, слово «мазган» (кондиционер), а некоторые – нет. Логику уловить невозможно: скажем, компьютерные термины почему‑то закрепились (то есть высокомудрые еврейские академики их изобрели, используя древнееврейские корни, и новые слова прижились). А вот слово для обозначения телефона, искусственно придуманное Академией иврита и вброшенное в народ, не прижилось – все так и называют телефон «телефоном». Иногда значение древних слов просто меняется на современный лад. Например, слово «элеф», обозначавшее в древности вождя племени, теперь означает армейского генерала. А галстук на иврите обозначается словом «анива», которое раньше обозначало какой‑то ритуальный иудейский бант.
Если по уму, то собственный, «отдельный» язык государству не нужен. Бразилия, например, спокойно говорит на диалекте португальского. Да что Бразилия – вся Южная Америка говорит на «колониальных» языках и не парится!.. Единственное приемлемое объяснение, которое можно выдумать для сохранения нацязыка, – сохранение национальной культуры, то есть литературных произведений, написанных на этом языке, все нюансы коих перевод передать не в состоянии. Но, во‑первых, непонятно, стоит ли вся эта мало кому нужная «нюансировка» затрат на поддержание языка. А во‑вторых, в случае с евреями этот отмаз вообще не катит! Евреи тысячи лет не имели отдельного языка. Им просто нечего было сохранять. Еврей Кафка прекрасно писал на немецком и не становился от этого менее талантливым. Бабель – на русском. Шолом Алейхем – на русском и на идише. В общем, чем крупнее язык, тем ближе его носитель к человечеству. Так зачем нужно было евреям «плодить сущности без необходимости»?..
Короче говоря, возрожденный в патриотическом угаре иврит является прекрасным примером того маразма, к которому приходят патриоты, искусственно городя межнациональные барьеры, вместо того чтобы сносить их, как того требует современный мир. Зачем вообще тратиться на национальную мову, если для взаимодействия с миром все равно придется учить какой‑нибудь международный имперский язык – английский, испанский или, на худой конец, русский, который по сию пору понимает и на котором говорит одна шестая часть света? Чем мельче твой язык – тем необходимее тебе учить чужой. Это напоминает туннельный эффект: казалось, ты загородился барьером, но в результате поневоле оказался на другой стороне этого самого барьера… Сегодня запросто можно представить себе татарина, не знающего татарский, но сложно вообразить татарина, не знающего русский. Я уж не говорю о мордве и прочих малых народах.
А ведь сионисты‑колонисты воссоздали не только язык и государство! У евреев тысячи лет практически не было (и по сию пору нет) национальной одежды. Ее заменяет религиозная. Будете в Израиле, обратите внимание на то, как ходят правоверные иудеи. Даже в жару на них глухие черные ботинки с тупыми носами и низким каблуком, меховые шапки, напоминающие огромные черные таблетки, или черные широкополые шляпы – практически сомбреро, черные лапсердаки, черные фраки. Некоторые носят черные или белые гольфы, в которые заправляют брюки. Точнее, даже не заправляют, а просто короткие брючины подвязываются шнурком под коленом или ниже, а далее идет нечто среднее между гольфом или длинным носком. Иначе говоря, ортодоксальные иудеи одеваются по моде начала – середины позапрошлого века. То есть европейскую моду XIX века евреи официально признали «национальной» одеждой, хотя ныне это выглядит чертовски смешно и несуразно. В чем ходили дикие древнееврейские скотоводы времен иврита, назначенного национальным языком? В серых длиннополых хламидах, с повязками на головах, в сандалиях, с ишаками на поводу… Отчего бы, раз такая тяга к самобытности, именно эту «исконно национальную» одежду таковой не признать, тем паче что она лучше подходит к здешнему жаркому климату, чем шляпы, меховые шапки и шерстяные костюмы? Но нет – ничего от ума! Не надо нам рационального, душа глупости просит!..
Есть такой еврейский анекдот, появившийся в XIX столетии. В этом славном прогрессистском веке в еврейской среде, дотоле достаточно герметичной, родилось течение ассимиляторов. Их еще называли просвещенцами, поскольку ребята ратовали за культурную ассимиляцию евреев с европейскими народами. Благородная попытка ассимиляции не удалась, отсталость и еврейская ксенофобия тогда победили, но попытка была достойной. Просвещенцы боролись за объединение евреев с европейцами, начав с ломки внешних, самых ярких, самых видимых и потому самых значимых барьеров. В первую очередь, одёжных. Они пытались повернуть против ортодоксов их же оружие – традицию. Вы говорите, истинным евреям нужно одеваться только по‑еврейски? Почему же тогда сами носите сюртуки, фраки и лапсердаки? Это европейская одежда! Просто давно вышедшая из моды. Разве пророк Авраам носил это?..
А анекдот на эту тему звучит так. Подходит просвещенец к раввину и подкалывает:
– Скажите, ребе, во что одевался праотец Авраам?
Поняв, куда клонит этот нигилист, старый хитрец ответил:
– Я не знаю, в чем ходил Авраам, но точно знаю, чего он не носил, – того, что носят неверные.
Вот именно этот принцип – выделиться из массы гоев – и отличал поведение евреев на протяжении всей истории. За это их и не любили. Но именно благодаря идеологически упертым ксенофобам, создававшим искусственные барьеры между людьми, и существует ныне еврейское государство Израиль, в котором, признаться честно, нет никакой нужды. Ведь как бизнес‑проект Израиль – это совершенно провальная идея: чересчур уж высоки здесь накладные расходы из‑за дорогой воды и враждебного окружения. А отсюда – душащие экономику высокие налоги, которые идут на поддержание убыточного (из‑за дорогой воды) сельского хозяйства и непомерные военные расходы. В армии служат по три года и мужчины, и женщины, отрываясь на это время от экономики. В моменты обострений под ружье ставят резервистов. Израилю требуется перманентная военная и политическая помощь большого заокеанского брата.
Израиль живет за счет туризма (которому отнюдь не способствует постоянная военная напряженность) и за счет хай‑тека. Но хай‑тек не обязательно производить в здешних жарких палестинах под непрерывно падающими ракетами хамасовцев. На свете есть множество более благоприятных мест для работы программиста. И в этом смысле Израиль так же бесполезен, как колония на Марсе. Как удержание Невской Дубровки под блокадным Ленинградом. Потери огромны, а смысл?
Налицо чисто идеологический проект: евреи должны иметь свое государство! Зачем? Кому должны?.. Ну, хорошо, евреи «должны» иметь свое государство. А курды? А косовские албанцы? А татары? А чеченцы? А карелы? А шотландцы? А гуцулы? А ирокезы? А гомосексуалисты?.. Но идейность не слушает вопросов разума. Должны иметь евреи, и все тут!
Но кто такие евреи?
Фашисты и писатель Юрий Поляков могут думать, что национальность и менталитет задаются генами. Но мы‑то с вами знаем, что национальность по анализу крови не определяется, национальность – это культурный комплекс.
– А как же знаменитая еврейская пучеглазость? – воскликнут, быть может, фашисты, антисемиты и писатель Поляков. – Разве их горбоносость, чернявость (вариант: рыжеволосость), картавость и кучерявость не есть генетически передаваемые признаки?
Оно, конечно, так. Но много ли вы знаете анекдотично картавых евреев? Я – ни одного. Зато знаю пару картавых русских. А еще я знаю нескольких рыжих русских и множество чернявых и горбоносых кавказцев. Они тоже евреи?.. Все разговоры о том, что с помощью штангенциркуля можно отличить семита от ария, – не более чем фашистская лженаука. Помнится, мне попалась на глаза картинка из немецкого учебника времен нацистской Германии (под редакцией Ю. Штрайхера). Она изображает урок фашистской политинформации, на котором немецких детей учат, как опознавать евреев. У доски стоит немецкий отличник, который показывает указкой на цифру 6. Эта цифра похожа на еврейский нос. Нос – опознавательный признак еврея! А еще на доске нарисовано кудрявое круглое лицо с круглыми глазами и полными губами. Это тоже тайные признаки еврейства!..
На подобных уроках немецким детям объясняли, какими подлыми являются носители данных черт. Изрядный шнобель – генетический признак врожденной подлости, понимаете? А курносый нос, напротив, – признак радушия, склонности к алкоголизму и любви к гармошке. Вот только что делать с курносыми евреями – не вполне понятно. И почему порой немецкие антропологи ошибались, признавая чистокровных евреев эталонными арийцами, тоже не очень ясно… Кстати говоря, образцовый немецкий отличник с вышеупомянутого нацистского рисунка одет в короткие штаны, ниже колен перетянутые шнурком, а на его ногах – длинные гольфы. То ли немцы у евреев эту моду украли, то ли евреи у немцев. С этим вопросом нужно тщательно разобраться и укравших гольфы непременно отправить в газовые печи.
Но как при этом отделить зерна от плевел, евреев от арийцев? Может быть, по цвету волос?.. Не получится. По проведенным еще в начале ХХ века антропологическим исследованиям, в Германии 30 % евреев были русоволосыми, 55 % шатенами и 15 % брюнетами. А вот в Италии и Испании светловолосых евреев оказалось всего 5 %. И нельзя сказать, что смуглые брюнетистые южане тут своей крови намешали: евреи на протяжении почти всей своей истории как раз вели замкнутое существование и неохотно скрещивались с местными, предпочитая жениться на «своих». То есть климат, как видите, влияет порой не менее, чем генетика. Любопытно, кстати, что в России, Галиции и Польше отчего‑то наблюдался самый высокий процент рыжих среди евреев. Почему – загадка.
Может быть, цвет глаз выручит? И тут не прокатывает! Те же статистические данные говорят, что в начале прошлого века голубоглазым и зеленоглазым был каждый пятый еврей Российской империи, а в Австрии так и вообще каждый третий!
Еще любопытный факт: когда‑то коренных индейцев в американских вестернах играли итальянцы и евреи: режиссерам нужны были смуглые и горбоносые. Если вы не поленитесь и посмотрите на древние профили индейцев майя, то ахнете: ну чистые жиды!
В общем, на миф о «генах еврейства» можно плюнуть и растереть. Ну что генетически общего между черным эфиопом и русоволосым сибирским парнем с трогательными ямочками на щеках? Между тем оба этих типажа можно встретить в Израиле. И негр, и сибиряк при этом считаются евреями.
Может, национальность – это внешние признаки? Я, например, читал, что для еврейского мужчины потеря бороды «напрямую связана с потерей идентичности». Не зря, видать, Петр Первый боярам бороды рубил. С жидами боролся!.. Правда, касательно бороды и сами талмудисты расходятся: некоторые считают, что бороду можно только остригать, другие – что ее можно брить электробритвой, а вот бритвенный станок богу Яхве не люб. Третьи полагают, что станком как раз бриться можно, а электробритва противоречит истинному еврейству. Но это талмудисты. А весь светский Израиль про этакую хрень даже не задумывается. Перестают ли от этого светские евреи быть евреями?
Кипа! Вот что еще есть чисто еврейского! Маленькая такая, совершенно дурацкого вида шапочка, едва прикрывающая макушку. Настолько крохотная, что для ее удержания на голове используется женская заколка для волос, которая пришпиливает шапчонку к волосам, чтоб не свалилась. Есть кипа – ты еврей. Нет кипы – не еврей. По сути, кипа и есть в чистом виде воплощенное еврейство. И вместо того чтобы сжигать евреев, фашисты могли бы отнять у всех кипы, сжечь шапочки в печах и тем самых уничтожить миллионы евреев, не так ли? Холокост‑лайт. Но они почему‑то предпочли сжигать людей.
Видимо, дело не в генетике и не во внешних причиндалах. А в чем?
Что делает евреев евреями? Почему, будучи рассеянными по всему миру, они не растворились окончательно и продолжали выделять себя как евреи?
После Второй мировой войны в Южной Америке два испанца решили обратиться в иудаизм и сформировали общину, которая вскоре разрослась до нескольких сотен человек. Младоевреи исповедовали иудаизм, блюли шабат и кушали кошерное. В результате эти этнические испанцы иерусалимским раввинатом были признаны евреями и переселились в Израиль. Вот что всегда делало евреев евреями – отличные от местных идеологические установки (религия).
Иудейская идеологема настаивает на исключительности членов секты и тем самым цементирует их в единую общность, называемую народом. Детей в еврейских семьях воспитывали в строгих понятийных рамках, выдавать замуж старались за «своих», а не за «гоев». Конечно, проникновение материнской культуры в еврейскую среду было – в виде чужого языка, скрипочек, фраков. Но костяк сохранялся, и яркая выделенность сохранялась. За что и огребали евреи всю дорогу. А не высовывайся!..
Не было бы этого подчеркнутого самовыделения «богоизбранного» народа из среды обитания, не было бы ненависти и Холокоста. И не было бы евреев. Как культурного феномена. Ведь национальность, повторюсь, – это культурный комплекс. Который и в самом деле может консервировать (из‑за запрета на скрещивание) некоторые отдельные генетические детали ближневосточных предков – кучерявость и нос с горбинкой, например.
Но в современном мире генетическая идентичность начала мощно размываться. Вместе, разумеется, с культурной. Союз Советских Социалистических Республик в этом тоже немало преуспел, надо отдать ему должное. Во время поездки по Израилю мне посчастливилось тесно общаться с теми, кого в СССР несправедливо называли евреями, а в Израиле вполне справедливо называют русскими. Они уехали из Союза в конце восьмидесятых. Некоторые из них до сих пор плохо говорят на иврите (он им нужен только на бытовом уровне, чтобы перед шабатом попросить свинину в магазине). Они слушают русскоязычное радио и смотрят российские каналы. Интересуются новинками российского книжного рынка. Собравшись, поют русские песни: «Первый луч, первый дождь. По весеннему Арбату ты идешь…»
Они собираются вместе по субботам и пьют русскую водку и грузинскую «Боржоми». Они так же спорят о смысле жизни, о том, должна ли быть у человека цель или эта цель – только голое потребительство. Все их манеры и поведенческие реакции… Черт побери! Я будто окунулся лет на 20 назад и оказался в советском НИИ или закрытом «ящике», с теми же до боли памятными «самыми читающими в мире инженерами».
Они русские. Нет, вру! Вру, конечно. Русские – те, которые ходят в расписных рубахах, кушаками перепоясанные. А эти – люди интеллигентно‑советской, романтично‑байдарочной национальности. Я встречал людей этой национальности, приехавших в Израиль из столиц среднеазиатских республик. И они ничем не отличались от минчан или киевлян: высшее образование стирает национальность, нивелирует менталитет. Количество этничности в людях уменьшается по мере приближения к культурным центрам и роста образованности. То есть чем образованнее и ближе к столице человек, тем меньше в нем казаха и больше человека. Казах, конечно, узкоглаз, а грузин смугл и горбонос, но разве это делает их казахом и грузином? Чисто внешние признаки ничего не говорят о ментальности, которая целиком на совести страны, взрастившей человека. В современном мире этничность роли не играет. Ее зачастую просто невозможно определить. Если у тебя в крови намешаны белорусы, украинцы, татары, русские, то кто ты есть?
А еврейство… В Израиле я жил в большом доме у своего доброго знакомого – большого веселого дядьки с молодыми глазами и серьгой в ухе. Зовут его Аркадий. Лицо его не несет ни малейших признаков семитских народов. Так вот он рассказывал:
– Когда я был мальчишкой в Ленинграде, я даже не знал, что такое «еврей». И сам обзывался словом «жид» на других мальчишек. И только потом мне разъяснили, кто я такой.
– И кто ты?
– Еврей, оказалось!
– А откуда ты узнал, что ты еврей?
– Ну, во‑первых, я Аркадий Исаакович!..
Вот оно! Между прочим, точно такой же вопрос я задал однажды Ефиму Шифрину. Этот весьма адекватный человек с высоким чувством юмора обладает незамутненной способностью воспринимать словоформы типа «ну чистый еврей» и «жид пархатый» как культурные штампы и сам их использует в ироническом ключе. Ефим однажды рассказал мне потрясающую историю. Познакомился он где‑то в Сибири с местным буровиком. Сдружились. И однажды буровик этот – простой сибирский парень по имени Саша – решил сделать своему новому другу сюрприз. Он привез Шифрина на какую‑то делянку, или как у них там это называется, и познакомил с каким‑то невзрачным человеком:
– Вот, Ефим, это Абрам Исаакович Рабинович, очень хороший человек.
После чего отошел и с торжествующим видом уставился на обоих. Недоумевающий Шифрин вежливо поговорил немного с представленным бухгалтером, а на обратном пути спросил друга‑Сашу:
– А зачем ты меня с ним познакомил‑то?
– Ну, как же! Ведь он тоже еврей! Потрясение Шифрина было велико:
– Ты что, с ума сошел? Или ты думал, мы сразу начнем обмениваться с ним какими‑то тайными знаками?..
Действительно, еврейство в светском мире не значит ничего. И все‑таки у того же Шифрина иногда проскальзывает: «мой народ...»
Поэтому я и спросил Ефима:
– А откуда ты знаешь, что ты еврей? И получил тот же ответ:
– Ну, во‑первых, я Залманович, а не Петрович…
Поняли? У этого отца звали Залман, у того Исаак. И поэтому они евреи. А если бы бабка с дедкой догадались назвать отпрыска не Исааком, а Михаилом? Вот как бы тогда Аркаша узнал, что он еврей, если на лице его написана безмятежная русскость, а в голове прописаны русско‑советские коды? Отец его родился до войны. И тогда имя Исаак было еще актуально, поскольку было живо поколение, помнившее черту оседлости, отделяющую евреев от прочих людей. А потом барьер пал. И евреи уже сами не захотели быть в своем еврейском ментальном гетто. Кто нынче в России, будучи в своем уме, назовет сына Исааком или Мордехаем? Это же все равно, что называть его Потапом или Емелей. Дразнить будут...
Кончились евреи. То, что не удалось Гитлеру, удалось глобализации.
Сегодня, после ликвидации и самоликвидации еврейства, создание такого государства, как Израиль, было бы невозможно. Но тогда, в послевоенном диковатом и еще колониальном мире уходящая натура успела зацепиться за плацдарм на Ближнем Востоке и закрепиться на нем. Сейчас, повторюсь, это было бы нереальным проектом: цивилизованные люди не создают государств. Они их теряют.
В Израиле полно «евреев», которые ехали не в Израиль, и из Совка. Им просто повезло – у многих русских сохранилась истертая бумажка, о том, что их бабка или прабабка – еврейка по национальности. Уцелела бумажка – ура, ты еврей! Нет бумажки – не еврей.
Отношения СССР с Израилем были плохие, поэтому люди с бумажками, дающими право покинуть благословенный советский рай, улетали из Шереметьево не напрямую в Тель‑Авив, а через Вену. Но в Вене они быстренько разворачивали оглобли и далее направлялись прямиком в Америку. Хрен ли им эта историческая родина, эта самая земля обетованная, если евреи они только по бумажке? Для цивилизованного человека где цивилизация, там и родина!.. Потом США эту халяву прикрыли.
– И вторая волна еврейской эмиграции – послепере‑строечная – вынужденно поехала в Израиль, как в меньшее из зол по сравнению с агонизирующим нищим Совком, – вспоминал мой собеседник Аркадий. – Нас тут не любили. Причем не любили не сами израильтяне, а эмигранты первой волны. Те, кто не уехал из Вены в Америку, а сознательно выбрал Израиль, – ярые сионисты, то есть националисты, обуянные мечтой о собственной еврейской государственности. Они называли нас колбасной эмиграцией. А сами‑то израильтяне относились нормально.
И понятно, почему. Америка, как известно, плавильный котел наций. Но Израиль – тоже бурлящий котелок. Только маленький. Походный, так сказать. Кого только в Израиле не встретишь! И негры, и русские, и таджики. И практически все они приехали сюда не ради идеи, а в поисках лучшей жизни. И у всех было гордое звание – «еврей»! При этом они не знали Торы, не владели ивритом и идишем, а главное – были атеистами или даже христианами, а вид пейсатых иудеев, в 45‑градусную жару носящих меховые шапки и шерстяные пальто, повергал образованную советскую интеллигенцию в культурный шок. И не только вид евреев, кстати, но и самого Израиля... Многие приехали из таких городов, как Киев или Ленинград, и затрапезный вид тогдашнего Тель‑Авива их просто убил.
В 2009 году, когда я собрался впервые лететь в Израиль, опытные люди предупредили: «На многое не рассчитывай. Израиль – это уровень Восточной Европы, не выше». Так оно и оказалось. И это сейчас! А двадцать лет тому назад страна была еще беднее.
– Когда я впервые увидела Тель‑Авив, мне плакать хотелось, здесь была всего одна высотка, – делилась впечатлениями одна моя знакомая, приехавшая сюда из Смоленска. – А все остальное – убогие трехэтажные дома с гроздьями проводов на стенах. Почти все те небоскребы, что ты видишь, возникли только за последние двадцать лет.
Да, за двадцать последних лет Израиль стал страной хай‑тека. Страной отелей и небоскребов. Пятнадцатикилометровая набережная Тель‑Авива радует глаз туристов и роллеров. И вообще, кругом сплошная цивилизация. Нормальное, вроде бы, государство. Вот только что‑то неуловимо отличает израильские города от городов прочих цивилизованных стран.
Впрочем, почему же неуловимо? Это я не подумавши ляпнул. Очень даже уловимо! Просто в глаза бросается!
Оружие...
В стране очень много оружия. Страна буквально перенасыщена им. Гуляя по Тель‑Авиву, Иерусалиму или Хайфе, посещая музеи или метро, рестораны или другие заведения, вы непременно встретите людей с оружием.
Узкая улочка Иерусалима. Патруль из двух солдат. У каждого на плече штурмовая винтовка М‑16. Штурмовой винтовкой в мире называют то, что мы привыкли называть автоматом, – патрон у автомата послабее, чем у винтовки и карабина, но сильнее, чем у пистолета. И пуля остроконечная. У каждого к магазину изолентой прикручен еще один магазин, и оба забиты желтыми патронами. Носят солдаты свои М‑16 стволами вниз, потому что они очень длинные. В тесных иерусалимских улочках с такой не особо‑то и развернешься, а мощность автоматного патрона здесь совершенно избыточна, тут более всего короткий пистолет‑пулемет подошел бы, а не полутораметровая дура. А у некоторых солдат еще и подствольные гранатометы есть. Но в Израиле оружейная избыточность никого не смущает: кашу маслом не испортишь! Какая волына за солдатом числится, с такой и ходит.
И не только солдат ходит. Но и гражданский. Вот раскинулся неподалеку от трассы Тель‑Авив – Мертвое море музей. Именно раскинулся. Потому что под открытым небом. «Мини‑Израиль» называется. Все достопримечательности Израиля выполнены в виде моделей в масштабе и представлены публике. И аэропорт игрушечный представлен. И фабрика по производству апельсинового сока. И грузовой порт Хайфы. И курортное Мертвое море. Короче, весь Великий Израиль от моря до моря. Поэтому сюда водят школьников на предмет патриотического воспитания. Идешь по великому мини‑Израилю, а кругом дети галдят и восторгаются мини‑красотами израильщины. Удивляются, сколь прекрасна их родинка, ведь не везде они еще в силу малолетства успели лично побывать. А вот негритянке с автоматом на плече дети не удивляются. Привыкли. Хотя негритянка не военный человек, просто тетка при шлагбауме. И пистолету в кобуре у билетерши дети не удивляются. Что же тут удивительного – билетерша с пистолетом?.. Да и мой сын, попривыкнув, уже не удивлялся, что «у них тут дорожные рабочие с автоматами ходят».